Необычайный забег

    Было около полудня, когда небольшой караван из трёх резиновых плотов причалил в тихой заводи. На берег с весёлым оживлением выгрузились человек двадцать, не считая двух проводников, молодых ребят, и черноглазой девушки – поварихи. Иван тот,  что был постарше, скомандовал туристам:
    «Сейчас мы все дружно поднимемся вверх по тропе к стоянке геодезистов, там будет привал и обед!» – затем он повернулся ко второму проводнику: «Глеб! Остаёшься у плотов! Твоя очередь!»
    Глеб, улыбчивый парень, согласно кивнул головой. Поймав вопросительный взгляд одного из туристов, Иван пояснил: «Плоты с собой наверх не потащишь, а оставлять без присмотра нельзя – звери балуют! Продырявят, потом морока: клепать, сушить… Вот мы и ходим на стоянку по очереди!»

   Оставив Глебу немного на «пожевать», вся группа стала подниматься вслед за Иваном на взгорок. Утоптанная тропинка петляла между деревьями. Солнце стояло в зените, но жарко не было. Прохладный ветерок приносил свежесть от реки, отгоняя зудящих комаров. Хорошо пахло травой и лесом.

   Две девчушки то и дело отставали от родителей, убегая с тропы. Завидев землянику, они с восторженным визгом бросались наперегонки, чтобы сорвать и полакомиться спелой лесной ягодой. Иван, будто спиной наблюдавший за ними, оглянулся: «Не советую далеко убегать! Заблудитесь. Да и медведи здесь, хоть не часто, но все же встречаются!» Но весёлые подружки беззаботно продолжали вкусную охоту. Проводник только качал головой, поглядывая на них.
  «Скажите, а зачем Вам ружьё?» - вдруг обратился к Ивану немолодой мужчина в красной спортивной куртке : «Мы что, охотиться будем?!» - и он кивнул на ружьё, переброшенное через левое плечо проводника .
    Иван в ответ усмехнулся: «Надеюсь, что не будем! Но места здесь, знаете ли, глухие! Медведи обычно к людям  сами не приближаются, но сейчас сезон такой, молодняк подрастает! Они маленькие любопытные, всё им интересно! Тут уж всяко может быть! А, впрочем, беру его так, больше для спокойствия!»
   «А-аа!» - протянул мужчина: «Для спокойствия? Это хорошо! И особенно хорошо, когда всем хорошо!» - замурлыкал он, напевая и подмигивая своей спутнице.

    Так, переговариваясь, сплавщики поднимались всё выше по склону. Но вот, наконец, они вышли на большую  округлую поляну. По ту сторону поляны стояли два кунга, весьма благоустроенные: на окнах даже висели занавесочки. Справа от кунгов, почти возле самого леса, для какой-то цели размещалась палатка, привязанная для устойчивости к колышкам, вбитым в землю. Ближе к центру, рядом с кострищем, был вкопан длинный дощатый стол, аккуратно застеленный светлой, выгоревшей на солнце клеёнкой с потускневшими голубыми цветочками. Вдоль стола с обеих сторон находились, тоже вкопанные в землю, добротные лавки. Кругом было очень чисто, всё указывало на то, что поляна давно «обжитая», но на данный момент «дома» никого нет!
    Едва люди ступили на «обетованную» землю, неизвестно откуда, как «черт из табакерки», выскочила небольшая тёмного окраса собачонка, и противным визгливым голосом стала облаивать пришедших. Она так старательно это делала, что создавалось впечатление, будто на поляне, по меньшей мере, находятся ещё три таких же звонкоголосых шавки.
    «Ого!! Здесь акустика!!» - удивилась Светлана, девушка с карими глазами и стянутыми в жгут на затылке каштановыми волосами. «Сергей! Да ты только послушай! Какое эхо!»
     Худощавый паренёк обвёл взглядом поляну: Да, уж! Звон со всех сторон!»
       «Да, замолчи, ты!» - прикрикнул на собачонку Иван и запустил в неё валявшимся сучком: «Вы её не бойтесь! Эта неугомонная тварь только и умеет, что лаять! А вот кусаться она не станет. Проверено!  Цыц, тебе говорят! Ведь так и оглохнуть можно!» - он топнул ногой в сторону собаки: «А вот хозяев, по всему видать, дома нет!»
  Иван поставил свой рюкзак возле стола: «Да, нам  послание!» - он выдернул из под камешка на столе листок: «Так, что тут?.. До вечера не будет,.. в городе…, делами… Всё ясно!» - заключил он: «Придётся хозяйничать самим! Ну не беда, не впервой! Располагайтесь!» - обратился он к спутникам.

   Туристы побросали свои вещи, и,  не взирая на оглушительный лай собаки, которая никак не желала мириться с присутствием посторонних на своей территории, стали осматривать поляну. Повариха Оксана живо  принялась готовить обед. Пока она что-то чистила, крошила и резала, Иван разжёг костёр и принёс из ручья воду. Скоро в казане жарилось мясо, дразня ароматом бродивших без дела людей. Шавка немного привыкла к присутствующим и попритихла, как бы нехотя соглашаясь с временным вторжением, но за будущую так вкусно пахнувшую оплату. И только, когда кто-нибудь из туристов покидал поляну,  а затем возвращался, собачонка заливалась истовым лаем, будоража округу.
    «Ох! И до чего же противная бестия!» - проворчала Оксана, передавая Ивану верхонку: «И как только её ребята терпят?!»
   Иван покосился на собаку: «Да, вот приблудилась, её пожалели, откормили, с тех пор и звенит! Вообразила себя хозяйкой, никому проходу не даёт. Поначалу так доставала, что её в город к деду какому-то свезли, а она вернулась! Ну и решили – пусть живёт, медведей гоняет!  О! А мяско-то уже готово, пора народ созывать!». Он сложил ладони, как рупор, и прокричал: «Господа туристы! Обед готов! Просим всех за стол!»

   «Господа» уже изрядно проголодавшиеся и давно кружившие вокруг готовящегося мяса, шумно стали рассаживаться за гостеприимно вместительным столом. Люди принялись уплетать предложенный им обед, делясь впечатлениями от великолепной природы и прекрасной погоды.
     Собачонка, сообразила, что ей тоже уже причитается за молчание, с требовательным видом села возле стола, переминаясь от нетерпения. Юные подружки, Ленка и Анютка, то и дело поглядывали на собаку и весело хихикали. Вообще-то и взрослые улыбались настойчивой наглости псины, но делали вид, что ничего не замечают, желая увидеть, что последует дальше. А она, устав от ожидания, стала подозревать, что вознаграждения может и не быть, от обиды два раза громко тявкнула, потом закатила глаза и пронзительно завыла.
    Под дружный хохот, Оксана пошла к собачьей будке и положила в миску долгожданное угощение. Однако, собачонка и с места не двинулась! Она прекратила выть и теперь сидела, задрав вверх нос, всем видом показывая, что мелкие и вынужденные подачки ей не нужны! Она заработала свой обед! И не там возле будки, а прямо здесь, у стола, вместе со всеми. Посыпались шуточки: «Оксаночка, ты ей, пожалуйста, на подносике принеси, да с ласковыми словами, ещё и полотенце через руку перекинуть не забудь! Иначе есть не станет!» Шутки – шутками, но собака сидела, как замороженная возле стола и укоризненно молчала! Пришлось пойти на мировую, её покормили прямо здесь под радостные возгласы девчонок.

     Весёлый обед уже подходил к завершению, как вдруг поднялся резкий ветер, и посыпались огромные дождевые капли. Всё изменилось мгновенно. Небо, только что чистое и голубое, налилось свинцом. Кудрявые, раскидистые деревья, словно сжались и почернели.  Было ощущение, что включили поливочный шланг и безжалостно поливали всё вокруг. Женщины с визгом  бросились к палатке  у леса, за ними тут же последовал и мужчины, прихватив то, что ещё можно было сохранить.
     Палатка оказалась весьма вместительной, но правда, не для двадцати человек, поэтому пережидать стихию пришлось в сплоченной в буквальном смысле обстановке. Посыпались очередные шутки, анекдоты, случаи из жизни. Иван поведал, как в прошлом году, когда он с туристами сплавлялся по реке, вот так же подул сильный ветер, правда дождя не было, так плот сначала замер на одном месте, а потом пошёл назад против течения, а гребцы ничего не могли поделать: «Признаться, страшновато ощущать себя беспомощной букашкой!» - подытожил он свой рассказ. Андрей Павлович, мужчина в красной куртке, подхватил тему: «А, знаете, какие волны бывают на море при шторме! Корабли на части разрывает! Правда, меня в своё время бог миловал, но от друзей слышал, что такое очень даже часто случается!»
    «Да, все уже сотни раз об этом слышали! А ты угомониться никак не можешь, всё народ пугаешь!» - вмешалась Нина Антоновна, его спутница, но только подлила масла в огонь, прекратить эту тему уже было невозможно. Разговор перешёл на цунами, волны – убийцы, исчезающие корабли…

     Между тем, ветер утих, дождь закончился и радостное солнце снова засияло на умытом небосводе.
     Иван хотел было уже скомандовать подъём, как вдруг, возле входа, который так и оставался всё это время немного приоткрытым, послышалась странная возня и сопение. Неожиданно в палатку вкатился совсем ещё маленький пушистый комок. Женщины, оцепеневшие вначале от неожиданности, взвыли от восторга: «Мишка-аа!»
     Малыш сидел на заднице, лупая круглыми, как бусины, глазами. Он, похоже, не понимал, куда он попал, и откуда взялось столько народу. Но было видно, что происходящее ему ужасно нравится!  Анютка, не веря глазам, протянула руку, чтобы прикоснуться к этому живому чуду, но Иван резко отвёл её руку и страшным шёпотом прошипел: «Не трогать!! Нельзя! Его срочно надо убрать отсюда, за ним сейчас мамаша заявится!» Девочка отдёрнула  в испуге руку, а Сергей, быстро набросив на малыша куртку, схватил медвежонка на руки и выскочил из палатки. Одновременно с ним, но уже в палатку, как по проторенной дороге, влетел очередной зверь. После предупреждений Ивана и по сравнению с пушистым малышом, второй медвежонок показался огромным гигантом. Поднялась паника, крики, все повскакивали с мест. Андрей Павлович вопил сдавленным с перепугу голосом: «Вань! Стреляй! Медведица! Она меня уже ест!!» А вбежавший медвежонок, очумев от крика и суеты, метался, натыкаясь то на людей, то на какие-то вещи, ища выхода. Наконец,  он со всего размаха врезался головой сначала в шест, который держал палатку, а потом , за что-то  зацепившись, завалился на стенку, обрушив всё сооружение на себя и пытавшихся выбраться наружу людей. И тут раздался выстрел. Среди всей этой неразберихи, паники и истошных призывов  Андрея Павловича о помощи, Иван не разглядев, поверил, что это действительно медведица и вскинул ружьё. Но тут палатка обрушилась, и он, чтобы никого не задеть  быстро отвернул его в сторону от людей, кто-то подтолкнул руку с отведённым оружием.. Совершенно неожиданно ружье выстрелило. Оглушительный лай собачонки, сопровождавший всю эту суматоху, сменился жалобным визгом.

    Успевшие выскочить до падения палатки Сергей с медвежонком на руках  и Светка были уже в лесу, они сквозь деревья увидели,  как рухнула палатка и с визгом после выстрела упала собака. Палатка, накрывшая и людей, и второго медвежонка, напоминала странный бесформенный организм. Этот организм охал, рычал, орал и повизгивал. Сергей бросился спасать людей, но раздался треск ткани, вспоротой ножом, и на свободу повалил обезумевший народ. В числе первых выскочил мохнатый зверь и побежал вниз по тропинке, Светка и Сергей оцепенели, будто сидели в зрительном зале. Перед их глазами сменялись кадр за кадром: удирающий медвежонок, вырвавшиеся на свободу люди, бегущие следом, которые, казалось, гнались за беглецом, но на самом деле видевшие единственный путь к спасению только в этой, ведущей к реке тропинке. А тут ещё и их пушистый малыш, решив, что такая весёлая игра без него никак не обойдется, помчался  вдогонку. В то же самое время на тропинку из леса действительно вышла медведица, обеспокоенная долгим отсутствием своих отпрысков.

     Увидев мать, впереди бегущий медвежонок, свернул с тропы, но следующие за ним люди, не видя вокруг ничего и никого, как большое ревущее стадо, пронеслось мимо очумевшей медведицы.  А за ними чуть ли не вприпрыжку, совсем не желая отставать и прекращать весёлую игру, просеменил её ненаглядный малыш. Медведица, решив вернуть своё чадо, кинулась следом.

     Света подбежала к палатке, схватила на руки раненную собаку и закричала, срывая голос, им вслед: «Медведица! Берегитесь! Медведица!» - но её крик только усилил массовый психоз. Иван, так и застывший с ножом в руках у палатки, или точнее того, что от неё осталось, как-то одними губами, безжизненно произнёс: «Не кричи, их уже не остановишь!» Сергей повернулся к Светлане, увидев её круглые от ужаса глаза, мягко сказал: «Тише, молчи, Светочка, не пугай народ. Это уже одно  сплоченное стадо. Люди, медведи…» - и, вдруг икнув, хихикнул.
    «Всё, кончай истерику!» - рявкнул Иван.  Подхватив злосчастное ружьё, он побежал за ревущей толпой. За ним последовали Сергей со Светланой.
 
    Несколько минут и люди, и медведи, как под наркозом дружно бежали бок о бок. Наконец, медведице удалось настичь и вразумить увесистым шлепком, заигравшегося медвежонка,  вследствие чего пути бегущих разошлись. Медведи помчались подальше от этого сумасшествия по каким-то своим, только им известным тропам, а люди – к берегу, где их уже встречал, встревоженный выстрелом и криками Глеб.

   Всё ещё орущие от страха люди, едва не сбили с ног, вышедшего навстречу проводника, и уже через несколько секунд сидели в плотах, отчалив от берега. Благо, течения в заводи почти не было, и плоты тихо покачивались недалеко от места причаливания. На берегу стояли растерянные Света с собакой на руках, Иван, что-то  горячо объясняющий Глебу, и прибежавший последним  Сергей.  Крики стихли, и над рекой воцарилась гробовое молчание. Время будто замерло. Наконец, плоты медленно, нехотя, стали возвращаться к покинутому берегу. Вид у всех был слегка сконфуженный. Мужчины смущенно отводили глаза от брошенных проводников, женщины всхлипывали от перенесённого потрясения. Паника прошла, разум постепенно прояснялся, посыпались вопросы: куда подевались медведи, все ли целы, нужна ли помощь…
   Иван кивнул в сторону Светланы, которая так и не выпускала несчастное животное из рук: «Медведи живы, благополучно убрались к себе домой, их затоптать не успели! Пострадало только это живое существо!» Сообразив, что говорят о ней, собачонка приоткрыла глаза и очень жалобно заскулила.
    Может быть от пережитого стресса, а может от чувства вины перед брошенными товарищами, но в людях вдруг проснулась безудержная любовь к животным, которая выразилась прямо-таки в неистовой  всеобщей заботе о раненной собаке. Её ласкали, говорили хорошие слова. Лапу осмотрели. Пуля прошла скользом, оставив неглубокую царапину.  Рану старательно промыли, обработали йодом, и наложили стерильную повязку.
Приблудная  шавка, не видевшая к себе такого внимания со дня своего рождения, притихла и даже не сопротивлялась, когда её лечили, и лишь изредка старалась лизнуть чью-нибудь руку в знак признательности. После перевязки, обалдевшую от любви, собаку поздравляли с благополучным завершением операции, передавая из рук в руки.  «Придётся взять её пока с собой!» - констатировал Глеб. Собака, будто поняла и тихонько тявкнула в знак одобрения.

     Проводники снова поднялись в лагерь геодезистов, чтобы хоть немного привести поляну в надлежащий вид и забрать забытые в суматохе вещи. А когда они вернулись к реке, их встретил громкий смех, вернее сказать хохот. Последствия потрясения почти прошли, и туристы от души смеялись, слушая рассказ Светланы, о том, как этот массовый забег выглядел со стороны. Света не жалела красок, описывая орущую, непредсказуемую толпу. Причём, особенно понравилось то, что в забеге принимали участие и медведи!
 «Эх! Жаль!» - сокрушенно вздыхали туристы: «Фотоаппарата не было! Такие кадры получились бы!»
  «Фотоаппарат-то был!» - рассмеялся Сергей, показывая висящий у него на шее чёрный футляр: «Не было соображалки! В такой заварухе, даже на ум не пришло, что-либо сфотографировать! А надо было хоть разок щёлкнуть! Я, ребята, такого в  своей жизни ни разу ещё не видел!»
   Иван улыбнулся: «Говоришь, что ты не видел?! Уж я, сколько времени вожу туристические группы, сам впервые увидел такое шикарное шоу! Уникальное представление! И в цирке не  увидишь! Спринтерский забег: люди и медведи! Спешите видеть, кто кого перегонит!»
    Дружный хохот вновь расколол, стоящую вокруг речную тишину.