Глава 21. Байка о том, как Юрочка не стал...

                БАЙКА О ТОМ, КАК ЮРОЧКА НЕ СТАЛ ЛЕГЕНДОЙ СОВЕТСКОГО КИНЕМАТОГРАФА 

    - Ну, что я за несчастный человек, – думал Юрочка, лёжа в чужой пыли, под чужой никелированной двуспальной кроватью в чужой квартире. А тут ещё этот проклятый Пушок всё время суёт сюда свой нос, дико таращит глаза, дыбит шерсть и предательски  шипит. Гад он, этот Пушок. Он меня точно выдаст.
    Юрочка оказался в таком нелепом положении не по своей вине, а по вине Котьки Сущака, в квартире которого он сейчас и находился. Котька затащил его к себе часа три назад для ознакомления с очередной гениальной идеей. Он решил снимать кино. Ему на день рождения Кока подарила любительскую кинокамеру. Юрочка не понял, кто это Кока, но лезть с расспросами постеснялся, но из дальнейших Котькиных слов всё прояснилось само собой. Оказалось, что Кока это всего-навсего лучшая подруга Котькиной мамы, а самому Котьке она приходится  крёстной. Правда, теперь Юрочке стало непонятно, что такое крёстная, но он догадался, что Кока – это то же самое, что и крёстная, только по-домашнему. Вот эта Кока и подарила Котьке кинокамеру с несколькими катушками киноплёнки. Котька тут же возомнил себя Эйзенштейном, но роли великого режиссёра ему показалось мало, и он решил стать великим сразу в трёх видах киноискусства. Он будет режиссёром, сценаристом и оператором одновременно, а  Юрочку, он берет своим помощником. План у Котьки был такой:  они с Юрочкой вкратце набросают сценарий, вернее набросает он сам. Юрочка будет слушать, и восхищаться, потом он снимет пробную кассету с Юрочкой в главной роли, где тот под его гениальным руководством сыграет мерзкого грабителя, ворвавшегося в дом одинокой и нищей старухи с целью украсть у неё её фамильные бриллианты и серебро. Вор хозяйку дома не застал и в поисках сокровищ перерыл всю квартиру. Ничего не обнаружив, догадывается, что нищая старуха носит на себе свои фамильные бриллианты и серебро. Тогда он хитроумно прячется под кровать с топором в руках и огромным тесаком за поясом, чтобы, дождавшись бедную старушку, выскочить, убить её и снять с  хладного трупа бесценные сокровища. Идея и сценарий будущего фильма, придуманные Котькой на глазах у Юрочки, по мнению самого автора, были гениальны. Единственное, что его немного смущало, это то, что щупленький Юрочка никак не тянул на роль  жестокого грабителя. Немного подумав, он решил к трём своим талантам добавить ещё несколько и назначил себя в своей бессмертной киноленте художником, костюмером и гримёром.  Котька за отсутствием грима взял обычный чёрный гуталин,  навёл Юрочке жуткие тени под глазами, лоб и щёки испещрил морщинами, а под носом нарисовал  огромные пиратские усы. Тема пиратства его захватила, и он решил кое-что из пришедших  на ум идей тут же воплотить в жизнь. Котька снял со шкафа старый чемодан, перетряхнул его и, наконец, нашёл то, что искал. Это была старая, мятая, давно вышедшая из моды, доставшаяся его маме ещё от  бабушки, шляпа с широкими полями и немыслимого цвета облезлыми перьями. Котька тут же назвал её пиратской и нахлобучил на голову бедного Юрочки, но и этого ему показалось мало, и он продолжил работу над превращением Юрочки в жуткого разбойника. Котька выволок откуда-то отцовские охотничьи сапоги с высокими голенищами, которые могли запросто сойти за пиратские  с широкими ботфортами. Юрочка влез в них, не снимая сандалий, но при попытке шагнуть сапоги соскальзывали. Тогда Котька натолкал в них тряпок, и ходить в них,  с трудом, но  стало возможно. Затем неугомонный Котька перерыл шкаф в прихожей и, вывалив из него наружу весь хлам, нашёл отцовскую портупею. Проковыряв в ней несколько дополнительных дырочек и обмотав ею чуть ли не три раза худенького Юрочку, Котька от удовольствия поцокал языком и назвал это стопроцентным пиратским поясом. В завершение,  он засунул Юрочке за пояс самый большой нож, который нашёлся на кухне, и дал в руки топор. Котька остался доволен созданным им образом, а главное тем, как он гениально воплотил его в жизнь. Осталась сущая ерунда, заснять всё придуманное  на плёнку, но тут вспомнив где-то слышанное  высказывание: «Репетиция любовь моя», он несколько раз погонял Юрочку по комнате, заставляя рыться в комоде, в шкафу, раскидывать вещи по полу и  корчить жуткие рожи.
    - Пойми, – кричал он в запале на Юрочку, –  фильм у нас немой, и зрителю только по одному твоему виду должно быть понятно, что ты жуткий злодей.
    Котька лично залезал  с Юрочкой под кровать,  объяснял ему, как он должен затаиться, поджидая свою жертву, и как он должен выскочить, чтобы испугать женщину и убить её пока она не пришла в себя и не позвала на помощь. От этих репетиций Юрочка взмок,  «грим» потёк по лицу грязными струйками, но  умыться и вытереться Котька не разрешил, сказав, что это  к лучшему,  чем страшнее, тем натуральнее. Наконец, он поставил Юрочку  на исходную позицию и, решительно взяв в руки кинокамеру, скомандовал:
    - Внимание! Мотор! Пошёл!
    Юрочка ворвался в комнату, грохоча безразмерными сапогами, выпучив глаза и оскалившись в жуткой ухмылке. Так он воплощал в жизнь наставления гениального режиссёра, а Котька  с включённой камерой повсюду следовал за ним, фиксируя  разгром комода и шкафов. Юрочка, с трудом переставляя ноги, доковылял до кровати и, скорчив ещё одну скорее жалкую, чем грозную рожу,  полез под неё, толкая перед собой топор.
    - А чёрт, не фурычит зараза! – услышал Юрочка  Котькину брань. –  Ты   там полежи немного, отдохни, а я на минутку к Генке сбегаю. Он лучше меня разбирается в этой технике. Только ты не вылезай, я мигом! 
    Послышался стук его шагов, хлопнула дверь и в квартире воцарилась тишина. Юрочка в первые минуты даже обрадовался поломке камеры, улёгся поудобнее, расслабился, но минута бежала за минутой, а Котька всё не приходил. Юрочке стало жарко и душно. Он боялся ослушаться Котьку и продолжал терпеливо лежать под кроватью, опасаясь, что Котька, рассердившись, не станет больше его снимать, а ему уже самому стало интересно, что же из их затеи получится. Но вот хлопнула дверь.
    - Котька вернулся! – обрадовался Юрочка, но не успел  это додумать, как понял, что шаги в прихожей не Котькины. Это пришла с работы его мама.
    - Ну, вот и долгожданная старушка пожаловала, – мелькнула  шальная мысль, и тут же другая застучала в висках сигналом «SOS»:
    - Что делать? Что делать? Что делать? Ну, что я за несчастный человек! – думал Юрочка, лёжа в чужой пыли, под чужой никелированной двуспальной кроватью и в чужой квартире. А тут ещё этот проклятый Пушок суёт сюда свой нос, дико таращит глаза, дыбит шерсть и предательски шипит.
    -  Гад он, этот Пушок. Он точно меня выдаст, – тихо паниковал под кроватью Юрочка. Но не поведение кота насторожило хозяйку, а вещи, вываленные на пол из шкафа в прихожей. Недоброе предчувствие закралось в её душу, а когда она прошла в комнату, то от увиденного остолбенела. Везде был разгром, пол завален вещами, ящики из комода вытащены и опрокинуты. Шкаф распахнут, и там тоже всё вверх дном перевёрнуто, а у окна валяется пустой чемодан.
    - Неужели нас обокрали? – с ужасом подумала Котькина мама, и только тогда обратила внимание на Пушка, который, выгнув спинку и распушив хвост, шипел на что-то или на кого-то под кроватью. Котькина мама в испуге кинулась за подмогой соседей. Через несколько минут в комнату ввалились два здоровенных мужика, которые приехали из деревни на недельку к родне.
    - А, ну-ка, гад,  вылезай подобру, поздорову, а не то худо будет! – грозно рявкнул один из них неизвестному вору, скрывающемуся под кроватью. И до смерти перепуганный, хлюпая носом и заливаясь слезами, «гад» вылез.
Юрочка в своём киношном гриме и наряде вызвал чувства, обратные тем, на которые рассчитывал Котька. Из-под кровати вместо страшного бандита вылез  маленький, с грязной рожицей,  мальчуган в нелепо больших сапогах, в коротких штанишках, перепоясанный портупеей и заткнутым за неё кухонным ножом. На голове у него красовалась нелепейшая женская шляпка с истлевшими перьями. К тому же это «чудо-юдо» непрерывно скулило и лило горькие слёзы, одной рукой размазывая их по лицу, а другой  намертво сжимало рукоятку большого топора.
    Мужики, увидев такое, заржали так, что зазвенели стёкла в буфете, а следом покатились со смеху и другие соседи, сбежавшиеся на зов Котькиной мамы. Да и она сама, увидев, кого испугалась, залилась, словно колокольчик. Не до смеха было только одному Юрочке. Ему было до горечи обидно, что всё так глупо получилось. Котька просто о нём забыл, сидит сейчас у Генки и  ничего не знает.   
    Так рухнула Юрочкина карьера киноактёра. А кстати, карьера режиссёра, сценариста, оператора и прочее, и прочее у Котьки рухнула тоже.
    За разорения, учинённые  в квартире при съёмках пробного фильма, и, опасаясь, что следующие Котькины киношедевры принесут ещё большие бедствия, кинокамеру у него отобрали, чем, видимо, отбили охоту заниматься киноискусством. Так в один день кино лишилось сразу двух талантов, а сложись всё по-другому и, как знать, может быть, был бы сейчас Котька всемирно известным кинорежиссёром, а Юрочка легендой советского и российского кинематографа. Как знать! Как знать…