Глава 39. Байка о том, как Юрочка с Маринкой...

                БАЙКА О ТОМ, КАК ЮРОЧКА С МАРИНКОЙ В МАГАЗИН ХОДИЛИ 
 
    Мама послала Юрочку в гастроном за продуктами. С некоторых пор он самостоятельно ходил в ближайшие магазины за мелкими покупками. Поначалу мама тщательно его инструктировала и деньги давала копейка в копейку, но, убедившись, что Юрочка добросовестно выполняет  её поручения, умеет считать и разбирается в деньгах, стала посылать его в магазин без лишних инструкций. Теперь мама давала список и деньги, а, сколько получить сдачи, он считал сам. В тот раз с ним увязалась младшая сестра Маринка. Она  любила своего брата Юрочку и привыкла быть рядом с ним. Они  даже в один детский сад ходили, только в разные группы. Юрочка всегда её защищал, даже если она проказничала, потому что он искренне считал, что наказывать её имеет право только он и мама с папой. Родителям  в последнее время было не до воспитания, они работали на двух работах, и право на воспитание Маринки перешло к Юрочке. Он воспитывал её так же, как воспитывали его самого, то ремнём, то пряником. Но Бог наградил Маринку добрым и всепрощающим сердечком, и уже через несколько минут после Юрочкиных воспитательных мер, она вновь считала своего брата самым лучшим и самым любимым братом в мире.
    Гастроном находился на углу Кондратьевского проспекта и улицы Ватутина.
О, эти улицы и проспекты рабочих окраин, носящие гордые имена героев Гражданской и Великой Отечественной войны, как же не соответствовали они своим внешним видом этим звучным именам. Зачастую они имели земляные тротуары с кое-где пробивающейся чахлой травой и жидким кустарником, с огромными, никогда не просыхающими лужами, и перекинутыми через них досками, или торчащими тут и там плоскими камнями, прыгая по которым, люди преодолевали эти вечные препятствия. Не лучше выглядела и проезжая часть, разбитая колёсами машин. Сплошные  ухабы и лужи. Сколько морских сражений было разыграно Юрочкой и его друзьями в этих лужах!  Сколько запруд и плотин построено! Сколько канавок прокопано для воды! Сколько корабликов, вырезанных из коры и дощечек, было отправлено в плавание! А сколько раз Юрочка вместе с жильцами дома засыпал эти лужи песком и шлаком на субботниках! Правда потом они снова возрождались на тех же местах и в тех же размерах. Юрочка начинал верить, что лужи – вечные. А кто только не ругал те лужи! Их ругали шофёры за грязь и ямы, потому что в них пачкались и ломались машины. Их ругали пешеходы, потому что не раз были облиты с ног до головы из этих луж. Но прошли годы, и теперь те лужи вспоминаются Юрочкой с грустью. Ведь у него с ними было связано так много хорошего и плохого.  Ему хорошо помнятся те вечные лужи, в которых жили головастики, лягушки, паучки-водомерки и прочая живность. Это были не разухабистые грязные лужи проезжих дорог, а тихие глубокие лужи пустырей, которые скрывались в зарослях чертополоха, крапивы или вербы. В них кипела неизвестная Юрочке жизнь, за которой он мог наблюдать часами, ощущая себя исследователем, подглядывающим за жителями другой планеты. Эти наблюдения пробуждали в нём фантазии. И вот уже целый рой историй из жизни обитателей вечных луж носился у него в голове. Иногда он рассказывал эти истории Маринке или своей подруге Тане Карининой, и те с интересом слушали. Но и в обычных лужах проезжих дорог тоже было на что поглядеть. Например, на то, как в солнечную погоду на их поверхности расплывалось бензиновое пятно, напоминающее сказочный цветок, переливающийся всеми цветами радуги. Лишь через много лет нечто подобное по красоте Юрочка увидел в небе Заполярья, где он служил в армии, и называлось это северным сиянием.
    А в тот день Юрочке некогда было любоваться на лужи. Он перебирался через них, прыгая по камушкам, держал в одной руке деньги, а в другой сетку-авоську с банкой под сметану. Позади, громыхая крышкой трёхлитрового эмалированного бидона, шла сестрёнка Маринка. Сегодня у них был праздник живота. Мама решила сделать первую в этом году окрошку и послала их в магазин. Нужно было купить сметану, свежий огурец, зелёный лук, хлеб, булку и главное – квас.
    Квас – это отдельная песня тех лет. Его любили все, а Юрочка так просто обожал. Он даже пари всегда заключал только на квас. И квас среди пацанов их рабочей окраины был не просто напитком, а основной валютой всех расчётов. Они даже в футбол играли на квас, и проигравшая команда покупала победителям по большой кружке кваса каждому игроку. Тогда часто можно было видеть, как ватага замурзанных пацанов, обступив бочку с квасом, жадно пьёт  густой кисло-сладкий на вкус, пузырящийся, пенный, с запахом поджаренных хлебных корочек, напиток. Нынешнее поколение, выросшее на кока-коле, пепси, фанте и прочей газированной бурде с искусственными запахами и химическими красителями, вряд ли поймёт всю прелесть напитка Юрочкиного детства.
   Юрочка с Маринкой вошли в магазин и оказались в молочно-колбасном отделе, им в нос ударил букет аппетитных запахов. Юрочка поставил Маринку в очередь в отдел, а сам встал в очередь в кассу. Выбил чеки.  Когда он вернулся, Маринки на месте не оказалось. Она, забыв обо всём на свете, прилипла к витрине кондитерского отдела и во все глаза смотрела на шоколадно-конфетное изобилие. Юрочка заметил, с какой тоской она смотрит на конфеты, и  решил пойти на незапланированные траты.
   В то время продавались маленькие шоколадки, на один укус, стоили они три копейки. Это была шоколадная серия «Сказки Пушкина». На одной стороне обложки  шоколадки была картинка, а на другой стороне – стихи из какого-нибудь произведения Пушкина. Шоколадки были разные. Стограммовые стоили рубль, пятидесятиграммовые – пятьдесят копеек, двадцатипятиграммовые – двадцать пять копеек, а самые маленькие, трёхграммовые – три копейки. На самых маленьких стихи не печатали, потому что не помещались.
Вот такую шоколадку Юрочка и купил Маринке. Надо было видеть, каким счастьем засветились её глаза.
   Пройдя по всему гастроному, они купили:
        Колбаса докторская    - 66 копеек
        Сметана               - 60 копеек
        Хлеб чёрный круглый   - 14 копеек
        Два батона булки      - 26 копеек
        Пучок лука            - 25 копеек
        Огурец свежий         - 30 копеек
        Шоколадка для Маринки - 3 копейки 
               
                Итого:  - 2 рубля 44 копейки 

От данных мамой трёх рублей осталось 56 копеек. Юрочка зажал в ладошку 36 копеек на три литра кваса, а оставшийся двугривенный отдал Маринке с наказом беречь пуще глаза. День выдался жарким, и желающих попить кваску было много. Так что, в очереди им пришлось постоять минут тридцать. Маринка вся извертелась от нетерпения. Юрочке и самому хотелось поскорее вернуться домой, но раз доверили, дело надо довести его до конца. Наконец, подошла их очередь. Юрочка быстро сунул продавщице деньги и бидон. Затем они с Маринкой в награду за труды сделали по паре глотков кваса прямо из бидончика и с лёгким сердцем пошли домой. У самой парадной Юрочка вспомнил о двугривенном, но Маринка испуганно хлопала глазами и не могла сказать ничего вразумительного.
    - Наверное, она потеряла его по дороге, – с надеждой подумал Юрочка. Сунув Маринке покупки, он велел ей идти домой. Сам бросился назад к магазину,  бежал и внимательно смотрел под ноги, вдруг да блеснёт где потерянный двугривенный.
    Эта потеря сегодня многим покажется смешной. Ну, подумаешь, двадцать копеек. Тоже мне утрата. Но для Юрочкиной семьи, живущей последний год в режиме строжайшей экономии, это была утрата, так как:
    - 20 копеек – это два килограмма картошки;
    - 20 копеек – это половина чёрного хлеба и батон;
    - 20 копеек – это килограмм квашеной капусты;
    - 20 копеек – это полтора килограмма моркови;
    - 20 копеек – это полтора килограмма свёклы;
    - 20 копеек – это два килограмма чёрной редьки;
    - 20 копеек – это стакан сахарного песку;
    - 20 копеек – это два куриных яйца;
    - 20 копеек – это   хорошая   кастрюля   каши   для   всей Юрочкиной семьи из пяти человек. Ведь килограмм риса стоил 88 копеек, гречи – 90 копеек, а килограмм ячневой крупы, перловки, пшенички, гороха и того меньше. Вот что такое в то время было 20 копеек.
    Но не только из-за денег расстроился Юрочка. Он очень боялся потерять мамино доверие, ведь он и так потратил без её разрешения три копейки на шоколадку для Маринки. Тоже, кажется, мелочь, но мама постоянно ему повторяла:
    - Сынок, ты добавь к этой мелочи всего одну копейку, и на эти деньги уже можно купить четвертинку чёрного хлеба. А четвертинка чёрного хлеба – это по куску хлеба тебе с сестрёнками. Вот и сравни: хлеб и хоть какая-то сытость для вас троих или маленькая шоколадка на один укус для одного, которую съел и не заметил, и сам остался голодный и сёстры – тоже.
    Юрочка бежал и всё смотрел и смотрел себе под ноги. Он прибежал к квасной бочке и несколько раз обошёл её вокруг, надеясь, что вот сейчас блеснёт потерявшаяся монетка. Затем заскочил в магазин и там тщательно осмотрел пол, но и там ничего не нашёл. Разумом он понимал, что деньги пропали окончательно, и их уже не найти, но сердцем не мог с этим смириться и с каким-то тупым отчаянием всё продолжал искать свою монетку. Он бегал то к бочке, то в магазин и опять по кругу, оттягивая тот момент, когда придётся вернуться домой и посмотреть маме в глаза.
    Домой он шел, еле передвигая ноги, и слёзы туманили  глаза. Он вспоминал, как вчера они с сёстрами упросили маму приготовить окрошку, а она отпиралась и доказывала им, что окрошка – это не экономично, что денег итак нет, что гораздо дешевле и сытней наварить кислых щей с куриными потрохами. Но им так хотелось окрошки, что они уговорили маму. И вот теперь он потерял деньги. Юрочка шёл и слёзы обиды  на самого себя, на своё вечное невезение, бежали по щекам, и он растирал их кулачком, забыв про носовой платок в кармане рубашки. На душе у него было так горько и тошно, что не хотелось жить. Таким и увидела его мама, открыв дверь квартиры. Он стоял зарёванный, с опухшими глазами, с грязными разводами на щеках и вид у него был, как у побитой собаки. Мама не стала его ругать, а только тяжело вздохнула и, погладив по голове, сказала:
    - Маринка уже давно дома, а тебя всё нет и нет. Мы все уже испереживались. Ладно, сынок, не расстраивайся ты так. Иди, умойся и садись с нами за стол. Уже давно всё готово, тебя только ждём.
    Сколько лет прошло с того дня, а Юрочка помнит, как сидели они всей семьёй за столом и ели столь желанную и первую в том году окрошку. Помнит, как жмурилась от удовольствия Маринка, как блаженствовала Наташка, как улыбалась, глядя на них, мама. Молча и сосредоточенно ел отец. Один Юрочка ел без всякой радости, проглатывая каждую ложку с великим трудом, потому что в горле стоял комок, и он всё время давил в себе близкие слёзы, готовые каждую секунду брызнуть из глаз.
    А двугривенный всё-таки нашёлся. Он нашёлся на следующий день за обедом. Когда мама наливала в окрошку оставшийся квас, на дне бидона что-то звякнуло, это и был пропавший двугривенный. Оказывается, Маринка, чтобы не потерять монетку, сунула её в бидон и тут же про неё забыла, а продавщица кваса, не посмотрев в бидон, налила туда квас. Так она и пролежала там до следующего дня.