Глава 1 Графиня Наталья Николаевна

Глава  1 Графиня Наталья Николаевна.

В истории России много есть имен
Дворян: князей, баронов, графов,
Которые не шли на Запад  на поклон
И не боялись  «высочайших» штрафов.

Их ум, талант, интеллигентность, честь
России приносились в божий дар.
Их благородных дел теперь не счесть.
Прошел  революционности угар.


Был летний погожий день. На веранде своего дома в удобном, сделанном по специальному проекту кресле тихо дремала старая пожилая дама. Её компаньонка, немолодая женщина, неловко пыталась прикрыть ноги хозяйки пледом. Проснувшись от прикосновения, дама недовольно спросила:  « Андрэ  еще не приехал?».
Получив отрицательный ответ, стала возмущаться последними событиями:
« И что это за мода устраивать забастовки?» - Она имела в виду забастовки  авиадиспетчеров,
-  «Сколько  проблем создают эти люди, требуя повышения зарплаты, которая у них и так немалая».
Наталья Николаевна вызвала   племянника на серьезный разговор. Ей скоро будет 80 лет, а это уже рискованный возраст. Ни одна из женщин её рода не сумела перейти эту заветную черту. Мать умерла в 70 лет, а бабушка в 65.
Женщина серьезно готовилась к смерти:
«Я и так уже задержалась на этом свете», - часто говорила она.
В детстве  она  росла слабым и болезненным ребенком. И даже впоследствии постоянно жаловалась мужу на свое плохое самочувствие. Он так  любил эту хрупкую женщину, что прощал ей все капризы.  Однако, несмотря на свое завидное здоровье, сам ушел из жизни как-то неожиданно и легко, - подвело сердце.
Наталья Николаевна Левашова – Шанкло  принадлежала к старинному русскому дворянскому роду и унаследовала от матери титул графини. Её дед Левашов Михаил Юрьевич  был представителем  русской  эмиграции второй  волны в Европе.
Русскую эмиграцию можно разделить на несколько основных волн.
Первая, дореволюционная. Сюда входят все виды эмиграции из царской России во Францию: экономическая, политическая, учебная, артистическая.
Вторая волна открывалась российскими революциями, начиная с 1905 г., и завершалась  Второй мировой войной. Она была  наиболее массовая.
Третья, — после  Второй мировой войны. Это были бывшие пленные и перемещенные лица, которые не спешили вернуться на родину.
Четвертая, уже не столь массовая, — это исход  инакомыслящих (1970—1991 гг.).
Если эмигранты второй волны многие годы жили надеждами когда-то вернуться на родину, то четвертая волна вполне отчетливо понимала, что возврата не будет.
Вторая волна эмиграции отличалась  высокой религиозностью. Общность исторической судьбы сплачивала белоэмигрантов и их детей  под эгидой православной религии. Во Франции и сейчас существуют многочисленные русские приходы.
Отношения русских и французов издавна были тесными и непростыми. Миграция шла в обоих направлениях. Так получилось, что в XIX в. французы были рады служить в России гувернерами, а в XX—XXI вв. русские почитают за счастье работать у французов садовниками, домработницами, уборщиками помещений, гувернерами их детей.
На рубеже  19 и 20 столетий были  интенсивные художественные  контакты между русскими и французскими художниками, в первую очередь - живописцами и графиками, представителями разных творческих течений. В эти годы художники приезжали  во Францию и участвовали  в выставках парижских Салонов. С  1906 г. берут начало «русские сезоны» С. Дягилева, в которых музыкальные спектакли создавались в содружестве композиторов, актеров и художников-декораторов. Граф Михаил Юрьевич Левашов хорошо рисовал. Он не стремился стать профессиональным  художником, - рисовал для себя. Но оказавшись в эмиграции,  стал  активным участником сообществ художников. Он  работал  художником – декоратором в театре– Комеди-Франсез , который был основан в 1680 Людовиком XIV для труппы знаменитого актера, режиссера и драматурга Мольера.
Заполыхавший в 1914 г. пожар Первой мировой войны активизировал процессы эмиграции русских в Европу. Сталкиваясь с предвзятым отношением, русские эмигранты в отличие от других, везде, где они находились, создавали свой неповторимый Русский Мир, поддерживая друг друга в борьбе за выживание на чужбине.  Сейчас – это мир, почти исчезнувший, представлен во Франции лишь горсткой энтузиастов. Конечно, значительная часть эмиграции растворилась.  Нет уже той массы людей, которая создавала русские школы, кружки, прессу, русские приходы, разные русские организации и т. д. Но эти организации ещё существуют. Количество членов таких организаций невелико, но все же, каждая из них живёт, что-то делает.
Когда-то графиня Елизавета Левашова  - мать Натали была активным членом Дворянского собрания.  Она была эмансипированной  женщиной - интеллектуалкой, которая была нацелена на высокие социальные позиции,  и была очень категорична.  В эмиграции такие женщины с порога отметают саму возможность общения детей с людьми из прошлого. Она делала все, чтобы дочь во всем походила на настоящую  француженку. Чтобы она училась в самом престижном районе Парижа, в самой лучшей школе, носила одежду из самых дорогих магазинов. Она была счастлива, когда дочь,  просыпаясь  по ночам,  звала её  по-французски.
Однако вскоре поняла, что простое заимствование чужого не может дать позитивных результатов, и старалась  в дальнейшем комбинировать опыт российского воспитания и новых возможностей воспитания и образования, которые предоставляла    дочери Франция.
Елизавета Аркадьевна была красивой женщиной. Культ женщины в наше время уже почти утерян. Тогда было  иное время,  - иные мужчины, иные женщины. Все осталось в далеком прошлом, о котором нам рассказывают теперь лишь картины, старые литографии, да художественная литература. Теперь это уже ретро, но какое прекрасное. В частности,  старые поэты воспевали реальных женщин, нынешние же повествуют о своих мечтах.
В гостиной Натальи Николаевны  висел на стене портрет матери, которой она старалась подражать во всем. О ней можно писать только в превосходных степенях и это было так на самом деле. Что может быть выше классики, простоты и изящества?
Наталья Николаевна свою жизнь посвятила миру моды. Она считала  причинами своего успеха - трудолюбие, терпение и фантазию. Терпеливо разрабатывала свои модели. Вещи,  вышедшие из ее модного ателье,  всегда можно было узнать по идеальному крою и высокой культуре шитья.
Натали  прекрасно осознавала, что она далеко не красавица, но она смогла сделать свой облик великолепным,  и дала надежду женщинам, что можно  превратиться  из дурнушек в обаятельных и привлекательных особ.  У нее всегда был свой взгляд на мир: на моду, богатство, любовь, отношения мужчин и женщин и на себя. Её любимый афоризм: «Некоторым женщинам достаточно один раз пройти по улице, чтобы остаться в памяти мужчины навсегда».
Судьба лишила её возможности иметь детей. После смерти мужа, она подарила квартиру в Париже его сыну, который так и не признал в ней мать. А модельный бизнес передала его дочери, с которой была дружна. Сама переехала в Сет, где владела небольшой виллой,  на которой  супруги раньше часто проводили лето.
Сет – чудный портовый город  на юге Франции, порт на побережье Лионского залива, в департаменте Эро (регион Лангедок — Руссильон), с живописными каналами, где стоят рыболовецкие суда, а на набережных расположено множество уютных ресторанчиков. Сам город расположен на высоком холме (говорят, это потухший вулкан).
Это крупнейший рыболовецкий порт Франции на Средиземном море, основанный в XVII в. Людовиком XIV, и второй после Марселя торговый порт.
В порту, как и во всех портах красот архитектуры не встретишь.   Здесь живет 40 000 населения. Туристов мало, в основном французы.
Достопримечательностью города являются каналы.  Южный канал, или канал  Двух морей, построенный в XVII веке, связывает Сет с городом Бордо на Атлантическом океане. Это было чудо инженерной мысли своего времени.
Суда заходят прямо в каналы.  Сет снабжает южный регион Франции устрицами и мидиями, которые выращиваются в соленом озере Этан-Де-То, которое расположено рядом. А рыбные рестораны  здесь- вне всякой критики.
Муж Натальи Николаевны Франсуа Шанкло  владел несколькими магазинами и двумя ресторанами, которые теперь перешли к его жене. Так что Наталья Николаевна не испытывала никаких финансовых трудностей и могла безбедно прожить оставшиеся годы.
Многие сравнивают Сет с Венецией... Через каналы перекинуты мостики, как в Венеции.  Отличие лишь в том, что здесь нет  толп туристов и  роскошных палаццо. И  запах от каналов свежий, морской. Камни набережной пахнут солью и йодом. Здесь  море имеет  нереальный цвет.
Наталья Николаевна считала, что морской воздух может делать чудеса. Поэтому обожала этот тихий провинциальный городок. И сейчас, сидя на веранде, глубоко вдыхала терпкий морской воздух.
Невдалеке звучала музыка. Играл  духовой оркестр.
Быстро наступал вечер, а Андрэ еще не приехал. Это расстраивало  женщину и заставляло волноваться. А вместе с волнением у нее поднималось давление и  давало знать о себе неприятными ощущениями сердце. Пришлось выпить более сильную дозу лекарства, которое она пила уже постоянно. Годы брали свое. Старая женщина   без ропота принимала немощь своего тела. Но ум её был ясен. Память была отличной.
Андре! … Единственный  близкий человек, который скрасил её  последние годы….
Одно из самых неприятных явлений, с которыми приходится встречаться эмигрантам на Западе – это русофобия. Очень редко, когда что-то говорят о русских или России без  старания унизить и показать все в отрицательном свете.
Известный эмигрантский профессор Ильин Иван Александрович (1883-1954 гг.) писал:
«Где бы мы, русские национальные эмигранты, ни находились в нашем рассеянии, мы должны помнить, что другие народы нас не знают и не понимают, что они боятся России, не сочувствуют ей и готовы радоваться всякому ее ослаблению. В остальных странах и среди остальных народов – мы одиноки, непонятны  и «непопулярны».
Это было не новое явление. Еще М.В.Ломоносов и А.С.Пушкин первыми говорили о своеобразии России, ее «не-европейскости». Ф.М.Достоевский и Н.Я.Данилевский первыми поняли, что Европа нас не знает, не понимает и не любит. С тех пор прошли долгие годы, но и сейчас  можно подтвердить, что все эти великие русские люди были прозорливы и правы.
Натальи Николаевне  и теперь было обидно слушать и читать, когда, говоря о русских или о России, всегда с нескрываемым удовольствием сообщали  часто только о плохом, причем с насмешкой. Русские выглядят в репортажах недалекими или, наоборот, злодеями.   Предвзятость ко всему русскому началась давно, еще в царские времена. Тогда Запад завидовал России и всегда старался отобрать от нее какой-то лакомый кусочек – в особенности, когда Россия была слаба.
Со временем эмиграция постепенно впитывала русофобию. Это особенно относится к тем, которые здесь получили среднее образование, или потеряли связь с Россией или с русской диаспорой.
Графиня же с пониманием относилась к судьбе  «многострадальной России». Она считала, что русские люди четыре раза ошибались, поверив  в превосходство Запада, не понимая его сущность и не понимая свои корни, достоинства, таланты и другие хорошие качества. Первый раз это произошло, когда Император Петр I начал все с Запада копировать – хорошее и плохое. Второй раз было после победы над французами в 1812 г., когда русская интеллигенция начала заражаться идеями революции, а знать предпочитала говорить на   французском языке. Третий раз, когда марксистские идеи пришли в Россию с Запада. Наконец, четвертый раз это произошло в 1991 году,  когда русская интеллигенция опять бросилась на Запад, чтобы все  было, «как там у них». С падением СССР все взгляды русских людей были направлены на Запад, как на бастион свободы, равноправия и демократии. Однако, довольно скоро оттуда подул не тот ветер. Оказалось, что русских почему-то не любят?
Оказавшись на  Западе и  думая, что попали в рай, сначала все русское ругают. Постепенно наступает  разочарование. Чужая культура – это не так страшно, как то,  что она тянет вниз:  к сексуальной вседозволенности, эгоизму, грубому материализму и т.п. Плюс к этому недружелюбие и необщительность постепенно делают свое дело.
В конце 20 века  в России произошла существенная переоценка собственной истории, в первую очередь её советского периода. И в среде потомков старой эмиграции произошли изменения во взглядах на историю, в частности на события октября 1917 года и последовавшей Гражданской войны.
«Не забывая прошлое, надо смотреть в будущее», – прозвучал лозунг на Русской Ассамблее. Однако трудно прийти к согласию, когда в России по большей части живут потомки красных, а на Западе – потомки белой эмиграции.
Это переосмысливание ситуации не прошло мимо графини Левашовой – Шанкло.
Конечно,  то, что она  живёт, училась на Западе, имело  огромное влияние на  миросозерцание. Тем не менее,  и в ассимилированных семьях, где был утрачен русский язык, дети или внуки вдруг начинали  тянуться к русской культуре, стали изучать язык. Так случилось и с Натальей Николаевной.
Она, как и многие,  стала разыскивать родственников, живущих в России.
У её деда - графа Михаила Юрьевича Левашова был брат Илья Юрьевич, которого он не признавал, так как Илья был рожден девкой -  горничной графини Ольги Левашовой. Это была скандальная история. Граф усыновил мальчика, так как его мать, которую он любил, вскоре умерла от простуды.  Своего незаконно рожденного сына граф содержал вне дома, отдав его на воспитание в семью друга - нетитулованного дворянина Тучкова.
Михаил был белым офицером, а Илья стал служить в Красной Армии. Их пути разошлись навсегда.
Натальи Николаевне удалось узнать, что среди родственников, живущих в России, у неё остался только племянник Андрей Константинович Прошин – правнук Ильи Юрьевича, 1965 года рождения.  Она разыскала юношу. Это было довольно сложно и встало ей в приличную сумму. Оказалось, что его родители трагически погибли, когда он еще учился в школе. Андрея воспитывали бабушка с дедом.  Дед работал заведующим лабораторией на военном секретном предприятии, а его жена  преподавала в одном из московских вузов. Вместе с любовью  они  смогли дать ему все, что нужно для успешной карьеры.
При первой встречи перед графиней предстал высокий, худой нескладный  юноша, который, однако, произвел приятное впечатление. Он был воспитан, немногословен, умен.
В  придачу к аттестату с отличием английской спецшколы он показал  и диплом факультета международных экономических отношений  Московского  финансового  института. Это произвело впечатление на старую женщину.
Между племянником и графиней сразу возникла  взаимная симпатия. Как говорится, - они почувствовали  родство душ.
Жизненную карьеру Андрея скорректировала перестройка, когда была дана свобода предпринимательству. Нужен был   первоначальный капитал, чтобы начать какое-нибудь стоящее дело. В этом и помогла  Наталья Николаевна. Как потом она говорила:   « Это было самое удачное в её жизни вложение денег».
Племянник оправдал все  ожидания. Он достиг вершин в бизнесе и вошел в список самых богатых людей России, которых называют «олигархами». Теперь уже заграничная тетушка купалась в подарках и внимании своего племянника.
Сейчас она пригласила Андре для серьезного разговора. Ей не нравились скандалы, которые раздувались вокруг его имени в желтой прессе здесь во Франции. Ему уже 45, а он не женат. Это её тревожило не на шутку.
Время было тревожное.  На Западе,  в последнее время особенно,  направленность всей жизни, культуры и цивилизации стремительно шло вниз. Под эгидой «свободы слова» проталкивалось  очевидное зло. Эти «новые ценности» медленно, но верно подрывали фундамент, на котором стоит все западное общество. Стали говорить об однополых браках, устраивают парады геев, возникли скандалы с педофилией в среде католических священников и т.п.
Стало ясно, что  Запад саморазрушается и совершает медленное самоубийство, об этом предупреждают многие мыслители и писатели.
Последнее время стало модным и среди русских мужчин интересоваться представителями своего же  пола. А графскому роду нужен наследник или наследница. Выбрать достойную спутницу жизни не так-то легко богатому, умному   человеку.
От красивой женщины мужчина сначала теряет голову, а потом деньги. В пустую женщину можно вложить много денег, а что толку?! Семейное счастье - это когда жена любит мужа, а не его деньги.  Чего только женщина в  мужчине не увидит: и силу, и благородство, и щедрость, и красоту, и порядочность, и честность, если он богат. Топ – модели и женщины легкого поведения, которыми окружал себя племянник,  настораживали старую графиню.
-  Блажен, кто наделен умом и деньгами, если он их употребит на то, что следует, - любила говорить она.
Прожив яркую и праведную жизнь, графиня  считала, что теперь имеет право вмешиваться в жизнь близких людей. Разговор с племянником предстоял серьезный. Зная, что в России люди плохо относятся к богатым, графиня боялась повторения прошлого.
-  Не дай Бог пережить Андрею то, что пережила  семья Левашовых во время революции.
Но была еще одна причина для разговора с племянником. У графини была большая коллекция картин деда – графа Михаила Левашова. Они  не раз выставлялись на выставках во Франции и других странах Европы и имели успех. Наталья Николаевна хотела передать племяннику в дар эту коллекцию. Среди  картин Натальи Николаевне особенно нравилась картина их дворянской усадьбы в Тверской  губернии. Она была сожжена и разграблена. Ей пришла в голову идея, что Андре мог теперь купить земли и восстановить родовое поместье. Возможно, и ей самой посчастливится увидеть это возрождение.
Ностальгия  по  несостоявшейся родине, стала «болезнью»  Натальи Николаевны.
Ностальгия – это желание вернуть то, что она никогда не имела:
Молюсь я в часы ночные.
Дал Ты, Господь, Мессию,
Дай мне ещё увидеть родную мою Россию!