Друд - сын пирата Друд находит письмо матери

В чёрном, словно бархатном, летнем небе зажглись звёзды, а Осе лишь смог приподняться, опираясь спиной на ствол. Была глубокая ночь, когда удалось усадить его в седло, но о быстрой скачке нечего было и думать. Они тащились, словно черепахи, наугад выбирая дорогу, противоположную тому направлению, откуда приехали. Наутро юноши выехали к большой реке. Друд предположил, что это та самая река, через которую они переправлялись, когда следовали в Линсей. Из этого вытекало, что им нужно искать переправу и постараться попасть на тот берег. Они двинулись вдоль кромки воды и вскоре почувствовали принесённый лёгким утренним ветром запах гари. Поднявшись на холм, увидели сожжённую деревню.
-Это та самая, где был перевоз! – воскликнул Друд.
-Интересно, далеко ли от неё арнесийские солдаты, и остались ли в деревне жители? – задумчиво произнёс Осе.
-Дома горели явно не сегодня ночью, так что солдат, я думаю, там нет. А крестьяне нам не враги, мы же свои.
-Как сказать, - покачал головой Осе, - сейчас они могут увидеть врага в любом незнакомом человеке.
-Нам всё равно придётся спускаться в деревню, - возразил Друд. – Надо же  узнать, есть перевоз или нет.
Оказавшись на пустынных улицах, юноши прикрыли носы и рты, такой там стоял смрад от сожжённых построек и неубранных тел людей и животных. На переправе валялись опрокинутые телеги, разбросанные тряпки и разбитая посуда. Всё это были следы спешной попытки жителей переправиться на тот берег. Часть перевозных канатов была перерублена, но один, хоть и провисший, продолжал связывать оба берега. На той стороне никого не было видно.
-Хочешь – не хочешь, а на этом берегу оставаться нельзя, - сказал Осе. – Поищем лодку и попытаемся добраться до того берега, держась за канат. Река широкая, но, помнится, не очень глубокая.
Им повезло в ближайших кустах отыскать чужую лодку. Встал вопрос, как поступить с лошадьми. Взять их в лодку было невозможно.
-Отпустим, - сказал Друд. – Если они захотят, то поплывут за нами, а если нет -  пусть остаются. Может быть, их кто-нибудь подберёт.
Юноши сели в лодку. Друд начал отталкиваться от дна подобранным у берега перевозным шестом, а Осе держался за канат и перебирал руками, чтобы их не снесло. Кони бродили по берегу и ржали, глядя им в след. Затем они вошли в воду и поплыли.
 На середине реки стало ясно, что лодка протекает. Друду пришлось положить шест наискось и начать вычерпывать воду руками. Во время этой работы он неосторожно столкнул шест в реку. Увлекаемую течением, лодку стало сносить.
-Ты умеешь плавать? – спросил Друд у Осе.
-Только так, чтобы не утонуть, - ответил Осе, прикидывая расстояние до берега. – А ты?
-Раньше плавал неплохо. Деваться некуда, Осе, придётся прыгать. Ты не сопротивляйся течению, пусть оно несёт тебя, но тихонько стремись выгрести к берегу. Самая большая ошибка тех, кто не очень хорошо плавает, состоит в том, что они сразу начинают тратить много сил на греблю и быстро выдыхаются. Отец говорил, что в таких случаях главное  - ничего не бояться, иначе запаникуем и утонем. Будем плыть и держаться за канат. Скидывай обувь.
Юноши завязали башмаки, камзолы и книжку, отданную Бордом-Сигюрдом в плащ, выломали одну из досок сидения для Осе, после чего прыгнули в воду. Сначала получалось плохо, канат несколько раз от их движений уходил под воду, но потом они поняли, как пользоваться поддержкой течения, и дело пошло хорошо. Они выбрались на берег без сил и лежали, тяжело дыша, не в силах пошевелиться. Лошади, доплыв, вышли из воды и склонили над ними свои морды, фыркая. Их мокрые бока вздымались и опускались, словно кузнечные мехи.
-Надо вставать и ехать в объезд деревни на этой стороне, а затем, вдоль дороги, на север, - сказал Друд.
Он помог Осе подняться, хотя сам ощущал дрожь в ногах от слабости. Молодые люди объехали деревню, с тоской поглядев издалека на домики, где их могли ждать еда, кров и ночлег, будь у них деньги и не находись эта территория под контролем врага. Стояла жара. Юношам удалось достигнуть почтового тракта, и они поехали вдоль него, лесом, на некотором расстоянии. Двигались они медленно, отчасти из-за зарослей кустарника, через которые то и дело приходилось пробираться, отчасти потому, что Друд опасался нового рецидива у Осе, который и так выглядел неважно, да ещё несколько раз предлагал оставить его. При малейшем движении на дороге друзья отъезжали от неё в глубь леса и затаивались. Несколько раз они останавливались отдыхать. Ночь застала их в пути. Спешившись, друзья стали обсуждать, обосноваться им на ночлег или продолжить путь.
-Не двигаться! – вдруг раздалось из ближайших кустов, и оттуда вышло пятеро вооружённых людей. – Кто такие?
-А вы кто сами будете, добрые люди? – спросил Осе, ощущая нервную дрожь.
-Вяжи их, ребята, в лагере разберёмся, - приказал здоровенный мужик с бородой.
-Вражеских пособников приказано казнить без разбирательства, - встрял решительного вида конопатый парень. – Они едут не с нашей стороны, стало быть, они вражеские пособники.
-В лагерь повезём, вдруг они много чего знают, - возразил мужик с бородой.
-Ну да, дорогу им покажем, чтобы самим искать не пришлось, - с недовольным видом сказал конопатый.
-Мы им глаза завяжем и рот заткнём, - вмешался в разговор третий.
-Обыщите их, - приказал бородатый.
Сопротивляться двоим против пяти, с учетом того, что оба они были на последнем издыхании, смысла не было. Убедившись, что сразу их не казнят, юноши, не зная, в чьи руки они попали, благоразумно не вступали в перепалки с неизвестными. Им связали руки и завязали глаза. Дать заткнуть себе рты грязными тряпками они решительно отказались, сжав зубы. Их посадили на собственных лошадей, прикрутив ноги к стременам, и повезли неизвестно куда. Друд беспокоился, как бы Осе не стало плохо, и его не убили или не бросили в лесу. Они ехали очень долго. Стянутые на совесть верёвки впивались в тело, держать равновесие без участия рук тоже было тяжело, и у них болели спины от напряжения. Наконец, судя по звукам, они достигли лагеря. Юношей ссадили с сёдел и оставили под деревом. Вокруг горело несколько костров и находилось много вооружённых людей. Располагался лагерь в покинутом хозяевами из-за войны помещичьем доме. Столпившимся обитателям лагеря Друда и Осе конопатый парень отрекомендовал как вражеских лазутчиков. Несколько человек высказали им всё, что они думают о предателях родины. Юноши поняли, что находятся среди сторонников объединения провинций, но от этого им не стало легче. Попытки Друда вступить в объяснения были с негодованием отвергнуты. Окружающие были полны решимости наказать негодяев, перешедших на сторону врага. Их могло спасти только объяснение с командиром отряда, при условии, что он не настроен так же фанатично, как и окружающие, или чудо.
- Осе. Дорстен, а вы что тут делаете? – вдруг сказал человек, пробравшийся сквозь толпу из задних рядов.
- Ждём, когда эти добрые патриоты повесят нас, без разбирательства, как предателей, - ответил Друд, едва не зарыдав от счастья при виде своего друга по Ваноцце Эронимаса Борстена.
-Я боялся, что вы погибли. Даль, смотри-ка кто здесь.
-По всей вероятности, так вскоре и произойдёт, если командир отряда не разберется в ситуации, - сказал Осе, немного воспрянув при виде сразу двух знакомых.
-Откуда вы тут взялись? – спросил Даль.
-Господин де Вер посылал нас с заданием в Линсей. Потом мы вместе с частью жителей вышли оттуда, но с отрядом Шэралда Юленимана остались прикрывать отход колонны. По окончании боя мы вырвались из окружения, но Осе стало плохо, и мы отстали…
-Нечего слушать этих лазутчиков, надо сразу казнить их в назидание остальным! – подал голос кто-то из толпы.
-Не торопитесь, братья, - закрыв пленников спиной, обратился к остальным Борстен, подняв в знак успокоения обе руки. – Это честные патриоты из столицы, я могу за них поручиться.
-А кто за тебя поручится, ты сам здесь без году неделя! – снова подал голос кто-то из толпы, и она одобрительно загудела.
-Как бы наша радость не оказалась преждевременной, - сказал Осе Друду.
-Даль, беги к командиру и быстрее веди его сюда, а я постараюсь удержать остальных от расправы, - сказал Эронимас товарищу, и тот поспешил в дом.
Между тем решительность толпы возрастала. В дело вмешались женщины, которые стали вспоминать случаи жестокости арнесийских солдат и порываться разобраться с пособниками врага самостоятельно. Борстен продолжал их уговаривать, в то же время найдя возможность шепнуть Осе и Друду:
-На ваше счастье здесь сам Юлениман и несколько человек из его отряда. Сейчас Даль приведёт их сюда, и вас опознают.
-Вот будет «счастье», если Юлениман нас не вспомнит, а из его людей тут окажутся те, кто увидит нас  в первый раз! – шепнул Друд Осе.
Толпа зашевелилась и начала расступаться. Осе и Друд замерли в томительном ожидании. К ним шла группа людей, среди которых им сразу бросился в глаза Юлениман. Судя по тому, как он сощурился с видом человека, который что-то припоминает, надежда на его хорошую память могла не оправдаться. Неожиданно к ним бросился старый знакомый обоих -  Арцимболдо.
-Ну да, это парни, что сражались с нами в доме! – радостно воскликнул он.
-Я повторяю, это люди из столичной организации. Мы полностью можем им доверять, - послышался голос Даля.
Командир приказал освободить пленников. Люди, ещё недавно настроенные против них,  старались всячески загладить свою вину, произнося что-то ободряющее и приглашая их к своим кострам. Поблагодарив за заботу,  Осе и Друд пошли со своими друзьями к костру командира отряда. Там они рассказали, почему отстали и как добрались сюда. Командир спросил, что они теперь намерены делать. Осе сказал, что им нужно вернуться в Сен- Катарен. Их накормили и уложили отдыхать на постели из шерстяных одеял и плащей, разложенные на земле. Даль и Борстен расположились рядом. Разговор их сначала крутился вокруг того, как им всем удалось избежать ареста при разгроме столичной организации, а потом  Друд сказал, что Борд-Сигюрд и Мельхиор погибли. Борстен сразу заволновался, стал вспоминать разные случаи, в которых проявились лучшие качества их друзей, но вскоре всем стало как-то тяжело, и было решено лечь спать. Друд закрыл глаза, но сон не шёл к нему. Он лежал и слушал, как ходят и разговаривают вокруг люди, совершенно не вникая в смысл сказанного. Утомившись от попыток забыться, он открыл глаза. Хотя ему показалось, что прошло много времени, по-прежнему была глухая ночь. Его товарищи спали. Не зная, чем заняться, он вытащил книгу, подаренную Бордом-Сигюрдом. С опаской взглянув на Даля, который, несомненно, не одобрил бы его поступок, он достал заложенное между страницами письмо, развернул его и начал читать.
 
Милостивый государь господин де Вер,
спешу сообщить вам, что мой отец, Грациан Ригюрд Виоль, представитель нашего короля в Гааге, скончался два дня назад, оставив меня в совершенно отчаянном положении. В его лице я лишилась не только отца, но и  единственной своей опоры. Наше имение «Клёны» опутано долгами, которые я сейчас не в силах покрыть. Поскольку он считал вас ближайшим своим другом и завещал искать у вас доброго совета и защиты, я обращаюсь к вам в этой тяжёлой для меня ситуации. Я совершенно не знаю, что делать, так как осталась совсем одна на свете. Не оставьте меня своим добрым участием в столь тяжёлую для меня минуту. Надеюсь на вас, как на Бога. Кассандринэ Глория Виоль.
14 сентября 1682 года.

Друд приподнялся на локте, изучая почерк. Он не был ему знаком, этот поставленный образцовый почерк молодой девушки, только что закончившей своё обучение, тем не менее, он не мог поверить своим глазам. Из письма выходило, что оно принадлежало его собственной матери! Это её имя стояло внизу. Это она тысячу раз повторяла ему, что он должен гордиться своим древним происхождением и стараться походить во всём на своего деда, Грациана Виоля, посланника Соединённых провинций в Голландии, который умер ещё до его рождения. Она много раз рассказывала, как осталась совсем одна и едва не лишилась последнего имущества, потому что дед всю жизнь помогал своим многочисленным братьям, сёстрам и их детям, которые только и делали, что тянули из него деньги. Узнав о её несчастье и о том, что имение, перешедшее к ней от отца, опутано долгами, родня не только не протянула девушке руку помощи, но один из её двоюродных братьев, Руфрий Эгер, и его матушка попытались обманом лишить её последнего. От того, чтобы не оказаться на улице, юную Кассандринэ спас брак с отцом Друда, молодым человеком, не обременённым родовитостью, зато обладавшим значительным состоянием, якобы скопленным за годы жизни в колониях. Обидевшись, что племянница спаслась от жизни в нищете и лишениях, родня перестала с ней знаться, но всю жизнь ревниво наблюдала за ней и временами давала почувствовать всю меру своего недовольства.
Вчитываясь в скупые строки вновь и вновь, Друд прокручивал в голове всё, что он знал об этой истории. Пережив столько всего за один год, он мог вполне реально представить всю глубину горя и отчаяния девушки, которая писала это письмо. Удивительно! Его мать, если только это была она, знала господина де Вера! Она умоляла его о помощи и, насколько он знал, не получила её. Кассандринэ самой пришлось искать выход из сложившейся ситуации,  и она его нашла. Его отец, Эберт Шанталь или, как утверждали пираты на «Теутберге», бывший их сотоварищ Дирк Терборх, женился на ней и выкупил имение, став в свою очередь, дворянином. Отношения родителей никогда не были ровными. Периодически они страшно ссорились, но за закрытыми дверями. Впрочем, ума Друда, пока он жил дома, хватало только на то, чтобы всегда оказываться на стороне того из них, кто мог в этот момент предоставить ему наибольшие выгоды, суть же их столкновений его нисколько не интересовала. Быть может, они были несчастливы, потому что их брак являлся выгодной сделкой, в которой дворянский титул был обменян на деньги? Единственное, что их по-настоящему соединяло, это любовь к нему, своему единственному ребёнку. У матери она была исступленной, полной крайностей, у отца – более спокойной, но также чрезмерной. Не обрушивали ли они на него всю ту нежность и ласку, которую не могли излить друг на друга? Если бы он мог спросить их! От жалости к обоим родителям, у Друда сжало горло.
-Ты что, тебе плохо? – пробормотал обеспокоенный Осе, разбуженный неосторожным движением Друда.
-Нет, спи, спи, - отозвался юноша, погладив его волосы и получше укрыв плечи друга.
Когда Осе закрыл глаза. Друд сунул за пазуху письмо и сам постарался уснуть. Ему показалось, что он едва закрыл глаза, как уже понадобилось вставать.