Опасные увлечения

Что с нами происходит?  Что происходит с нашими детьми? Смотрю очередную телевизионную передачу о наших детях. Ученик поджидает свою  учительницу и наносит ей  десяток ударов ножом, который находился у него в этот момент в кармане. И в голове не укладывается, КАК ТАКОЕ МОГЛО  ПРОИЗОЙТИ? 
       Не буду рассуждать по поводу причин конфликта сторон. Об этом подробно в передаче рассказано. Я задаюсь себе вопросом – Почему в руках подростка был нож?  А ведь мог быть и пистолет, если бы вдруг оказалась возможность его  найти.  Мне могут возразить - ГДЕ  НАЙДЕШЬ?   А ведь при желании и это возможно….
      С расстояния прожитых лет, своим жизненным  опытом, я усвоил  простую истину, старую как мир – любое оружие, при бездумном обращении  с ним, может принести беду…
         В далекие  шестидесятые годы, мы,  босоногие пацаны, были предоставлены сами себе. Нашим родителям некогда было следить за нами. Они работали на государственной работе, они работали на строительстве собственных домов, в огородах. А  мы,  по мере своей  сообразительности, и возможностей искали себе занятия. И не всегда невинные.
   После войны, окончившейся полтора десятка лет назад, тема оружия, стрельбы, боеприпасов была среди нас обычной. Среди населения постоянно  ходила информация о мальчишках, подорвавшихся на боеприпасах, получивших увечья от трофейного оружия.
 А мы, не смотря на жесточайшие предупреждения родителей, ходили на местный аэродром, собирали  с земли полные карманы пороха, неразорвавшиеся снаряды с авиационных пушек, потом шли на речку и там, в костре, все это сжигали. Но, как-то хватало у нас соображения, что надо  укрываться, чтобы нас не поубивало осколками.
    А потом, когда мы стали старше, пришло время и оружия. Мы стали делать оружие сами. Каждый изобретал исходя из  своей фантазии и имеющихся материалов. В основном это были «поджиги» в различных  вариантах. Снаряжались они  серкой, наскобленной со спичек, и  фактически имели только пугающий эффект, хотя и от них можно было получить вполне серьезную  травму. Кое-кто шел дальше и снаряжал такое оружие уже порохом и подобием пуль. 
    Надо сказать, что в те времена, боеприпасы, т.е. порох, капсюли, гильзы, готовые снаряженные патроны к гладкоствольному охотничьему ружью можно было свободно купить в магазине «Охотник». А позже стали продавать и малокалиберные винтовки, и патроны к ним. Конечно, покупали взрослые, но доступ ко всему этому был у  пацанов довольно легкий.
   И вот я,  когда уже учился в 6 или 7 классе, увидел в руках у одного из  ребят на улице пистолет, который мог стрелять такими патронами, калибра 4 мм. Сделано было все примитивно и топорно, но в наших глазах хозяин этого «оружия» выглядел, конечно, героем. Такие у нас тогда были понятия. И я загорелся идеей сделать  нечто похожее. Уже тогда, разглядывая пистолет, я понял, что могу кое-что сделать лучше и  красивее, надежнее. Не откладывая желание на потом, я с энтузиазмом взялся за реализацию задумки. С местом изготовления, инструментом и материалами проблем не было.  Отец мой, замечательный человек во всех отношениях, был прекрасным мастером, как в столярном, так и в слесарном и токарном деле. И была у нас дома целая мастерская  с  целым набором инструмента. Как обращаться  с ним, меня к тому времени учить было не надо.
    Самым главным, как оказалось, надо было найти подходящую пружину. Небольшую  и довольно жестко-упругую, чтобы можно было ее с усилием сжимать одной рукой. Среди всякого отцовского имущества я нашел в ящике  какое-то устройство, внутри которого и была заветная пружина. Я до настоящей  поры не знаю, что это  было. Скорее всего что-то из трофейного,  от немцев, после того как их прогнали с Кубани. У меня даже на моем пальто, сшитом руками матери, были  тусклые  выпуклые алюминиевые, с пупырышками, пуговки от немецкого солдатского мундира.
   Итак, пружина у меня была. Для корпуса я отрезал кусок трубки от спинки  железной кровати. Были тогда такие, решеточка в которых  была из трубок с заглушками и шариками на концах. Трубку нашел в металлоломе. Шарик я отпилил, а в трубке сделал  фигурный вырез для затвора. А по диаметру трубка была точно под пружину, как  специально сделана. Следующим был ударник. От толстого арматурного прута я отпилил цилиндрик, и на его торце, с краю окружности, спиливая все лишнее, сформировал выступ, высотой в миллиметр. Это выступ должен был наносить удар по капсюлю патрона. В цилиндрике высверлил отверстие и вставил туда опиленный кусочек тонкого прута. Это был рычаг затвора, который скользил по фигурному вырезу при сжимании пружины и опускался в выемку во взведенном положении.
    Следующим этапом было закрепить в корпусе ствол. Для ствола у меня (а точнее, в «заначках» у отца) нашлась латунная трубка, с внутренним диаметром как раз под малокалиберный патрон, длиной около двадцати сантиметров. Обрезать ее было жалко, да и знал я уже, что чем длиннее ствол, тем точнее  бой. Но вот как ее закрепить в  корпусе?
    После долгих раздумий я нашел простое, на мой взгляд, решение. В гильзе  винтовочного патрона от винтовки Мосина ( а такие  стрелянные гильзы мы часто находили, даже в огородах) я высверлил капсюль и вставил в гильзу ствол. Опять все точно получилось. Ведь я уже умел пользоваться  штангельциркулем и подобрал соответствующее по диаметру сверло.
   При помощи шайбы, надетой на ствол,  я отцентровал ствол относительно корпуса. Гильза тыльной частью плотно заходила в корпус, оттуда закладывался патрон, а передняя, тонкая  часть  гильзы центровалась шайбой. После сборки всей конструкции, все места наружных  соединений  я хорошо пропаял.
   Теперь надо было сделать ручку. С этим проблем не было, дерева во дворе было с избытком. Когда ручка была готова, заднюю часть корпуса  я к ней прикрутил длинным шурупом, через поперечное отверстие в заглушке. А  переднюю часть закрепил кольцевым  хомутиком  из полоски  меди. Осталось сделать спусковой крючок. В ручке я просверлил отверстие, в которое вставил кусок толстой алюминиевой проволоки. Один конец изгибался и выводился  под палец, а второй конец был подведен под рычаг затвора. При нажатии рычаг затвора выталкивался из выемки в корпусе и под действием пружины ударял по капсюлю.  За счет отдачи гильза толкала затвор назад, и он становился на взвод. Вот и вся механика!
    Надо ли говорить о том, что все это было сделано не за день?  Возился я со своим оружием  тогда, когда никто не мог меня видеть, урывками, недели две. И сколько стоило мне трудов все это подогнать по размерам, выпилить и обработать напильником. Но старания мои, мозоли от напильника, сбитые и обожженные пальцы были  с избытком вознаграждены восхищением и удивлением  мальчишек с улицы, которым я принес показать свое оружие. Покрашенный черным лаком, с длинным стволом, он производил впечатление. Это был не просто пистолет, это был ПАРАБЕЛЛУМ.
  Для пробы мы пришли на двор Потребсоюза,  в котором стояла бывшая  конюшня. Двор был просторный, от улицы его надежно закрывали высокие заросли амброзии, а внутренняя часть, с садовыми деревьями, граничила со складами  и огородами.. Место пустынное, куда из взрослых никогда не заглядывал.
     На стенку  сарая прицепили  листок-мишень. Патронов  было несколько штук. По одному на каждого  «испытателя-стрелка». Надо сказать, что я особо и не рассчитывал, что из и этого  «маузера» можно будет точно попадать во что-то, но результат оказался неожиданно хорошим. Метров с 25-30 мы все попадали в тетрадный листок. Сейчас я понимаю, что вероятней всего, случайно угол уклона ствола при креплении в корпусе, оказался именно таким, какой нужен был при той длине ствола.

….Тем испытанием стрельба из моего оружия и закончилась. Больше мы патронов не нашли. А вскоре отец  нашел его  дома (уж не  знаю, как он смог, на то и отец) и  устроил мне хорошую  взбучку.
    Вечером, когда я прибежал с улицы, он позвал меня в мастерскую. По его голосу я уже понял, что будет разговор серьезный. Он достал мой пистолет из инструментального ящика и спросил:
- Ты делал?
Отпираться не было смысла.
     -    Я.
     -    Зачем?
     -    У пацана увидел и  себе захотелось сделать.
     -    А ты понимаешь, что за это бывает, за изготовление и хранение оружия?
Я молчал. Сказать мне было нечего. Все мы понимали, что это дело преступное, но жили  в нас тогда мальчишеское безрассудство, надежда на «авось не узнают», и конечно стремление к утверждению. Я в компании других был тогда невзрачный, слабый, часто становился объектом насмешек. И то, что я смог изготовить такую вещь, значительно повысило мой авторитет. Но как было объяснить это отцу?
      Но  он по-видимому,  как-то понял  меня. Ведь я никогда не числился в хулиганах и разгильдяях, был послушным мальчишкой. И он, неожиданно для меня, закончил  этот разговор словами:
   - То,  что ты  СУМЕЛ СДЕЛАТЬ такую вещь, это хорошо, не  белоручкой вырастешь. А   плохо то, что делаешь, не думая о последствиях. Дай слово, что ты никогда не будешь делать оружие.
    
      И я дал такое слово. Я уважал отца, и понял, что он за меня очень переживал в ту пору.
На том наш разговор и закончился. Он даже не тронул меня. Интереса  к пистолету у меня уже не было. Главное, что я для себя уяснил –« Я МОГУ сделать такое». Меня удовлетворяло мое тщеславие,  и  этого мне было достаточно.
      Через несколько дней я спросил у отца, куда он дел пистолет.
-  В канаву выбросил.
(Возле  того двора, где мы проводили «испытания»  протекала канава с мазутом с мойки паровозного депо).
   Нашел я свой пистолет в спальне родителей за большущим фанерным ящиком через год  после описываемых событий. Но он мне был абсолютно не интересен. К тому времени я начал ходить в школьные кружки, а  там были другие интересы.

   А когда я стал курсантом  военного училища, это оружие набивало нам синяки на спинах во время строевой подготовки и совсем не хотелось его носить.  Но я тогда убедился, что с боевым оружием шутки плохи.
    На втором  курсе, перед занятиями по тактике, на полевом выходе в летних лагерях, нам  выдавали холостые патроны. По 15 штук. Десять в магазин карабина, а пять в подсумок. Так положено. Но вот мой однокашник, Витя Зеленый, десять патронов снарядил в магазин, а одиннадцатый загнал в патронник и поставил карабин на предохранитель. Это значило, что можно было произвести выстрел, только сняв карабин с предохранителя. У нас ведь впереди был учебный бой!
   Я, глядя на него, сделал то же самое – дослал затвором одиннадцатый патрон в патронник,  и…..
СДЕЛАЛ  КОНТРОЛЬНЫЙ СПУСК,   машинально, как всегда.
Выстрел грохнул так неожиданно, что все вокруг присели. Прибежал командир роты. Приказал сдать патроны, отстранил от боя, и отправил во внеочередной наряд на кухню. Правда  на этом все и кончилось.
    А будучи уже  офицером, стал свидетелем случайного выстрела из пистолета ПМ боевым патроном при заступлении в наряд другого офицера. Причина – нарушение правил обращения с оружием  оружия. Никто не пострадал по чистой случайности, пуля ушла в угол.

     …  К чему я так подробно вспомнил о своем  опасном «творчестве»?  Наверное, все мы проходим через такой детский период жизни, когда хочется выглядеть самостоятельным, взрослым, «крутым», как сейчас принято говорить. Но, почему-то, у нас всегда хватало здравого смысла понимать границу дозволенного, за которую нельзя переступать. Хотя и подходили к этой границе очень  близко. Но в наших мыслях  никогда не было желания таскать с собой везде ножи, обрезы, «поджиги»  и прочие запретные предметы. А уж применить их против кого-то!
            
            Может,  у того школьника, который ударил свою учительницу  ножом, не нашлось ТАКОГО  ОТЦА, как у меня?
   

Декабрь 2010 г.