Её глаза были цвета умирающей Осени

Её глаза были цвета умирающей осени. Они пленили меня и заставляли смотреть в них до тех пор, пока меня не начинала бить дрожь от холода града, выбивающего дробь в моей груди. В них отражалось треснувшее время печали, громко хохочущее горькими слезами. Я не смел шевелиться, пока меня душили её путы, которые отпускали лишь тогда, когда в лёгких оставался последний глоток воздуха. Я смотрел в её зеркало и был очарован им. Стоило к нему раз прикоснуться, и меня моментально засасывало в бездонную пучину, кончавшуюся зыбучими песками отчаяния. Говорят, что глаза – это врата в душу, но я видел лишь смену времён года. Лотос больше не цвёл.
Её голос был похож на шуршание опадающих листьев сакуры в зиму. Когда она начинала говорить, то её глаза окрашивались в бесконечные цвета грусти, топя меня в них. Я редко слышал её голос и не мог вспомнить, какого цвета ветер в её голове. Я знал только три запаха безнадёжности, прижимая её остывающее тело к себе. Она никогда не обнимала меня в ответ, касаясь моего плеча до пронизывающей боли во сне. И тогда я плакал, закрывая и закрывая её глаза, чтобы не слышать звук разбивающейся боли. Я чувствовал это глубже, чем смерть. Я шептал ей слова надежды, роняя слёзы на хрупкие плечи горя и сжимая её медленно бьющееся сердце в Божьих желаниях. И тогда она закрывала глаза, сжигая падающий снег.