Ист. 59 До какой же степени должна...

     До какой же степени была деформирована фантазия архитектора, что бы заплести дом косичкой? Обыкновенный дом на две семьи с двумя подъездами, в котором  окна одной квартиры соседствуют с подъездом другой?
     Само собой Бум промахнулся! Они очень удивились, Бум и хозяин квартиры – одутловатый  отечный мужчина лет ста сорока.
-Чего надо? - негостеприимно поинтересовался хозяин, выразительно помахивая бичом, - Товара пока нет.
-Нет, так нет, - покладисто согласился Бум и уже развернулся уходить, когда из-за плеча хозяина выглянула серая тощая женщина.
-Ой, - просипела она, - Служка. Вовремя-то как! Проходите. Чего ж ты божиих людей на пороге-то держишь?
      Её заблуждение можно понять, ведь после того, как компания встретилась с Корчем и уложила его на травку, разговорчивый настоял на облачении Бума в церковный балахон.
-Мы люди в здешних краях известные. К нам не пристанут. А тебя первый раз видят, вот и арестовывают почем зря.
    Аргумент был весомый, и Бум натянул на себя хламиду.
-И капюшон накинь. Нечего тут отсвечивать.
     Если б разговорчивый знал, сколько досады он доставил своими словами Буму. Волосы и так не росли, а предыдущие приключения извели их почти под ноль. Лишь легкая щетинка украшала черепушку – это ли не горе. За это Бум рекомендовал разговорчивому последить за Корчем.
- Ему сейчас нужны покой, часов  шесть полной изоляции, что б ещё какую заразу не подхватить. Это ж как открытая рана. Кто-нибудь косо посмотрит – и хана нашим трудам, - смиренно врал Бум.
     Отлеживаться Корчу следовало недели две, не меньше, но Бум понимал, что отправить на двадцать дней в бездействие боевого офицера СПаМа невозможно. Так пусть хоть шесть часов послужит на благо человечества – займёт делом «дружбана». А молчун-патриот и Бум отправились на поиски «нужного человечка».
     Так как не знали ни адреса ни имени, вел Бум компанию по сложной спирали, пока поиск не сузился до этого дома. А тут такой обломище.
-Да вы в дверях не стойте, - настаивала хозяйка, - У меня и кексы есть и печенье…И зверей можете с собой прихватить.
-Ещё придумала, продуктами раскидываться, - сипел хозяин, но послушно посторонился.
    В гостиную поднимались винтом, так как на первом этаже традиционно располагались мастерские.
-Муж – лучший мастер по работе с серебряной нитью. А я вышивальщица. Дочку хотела к своему ремеслу приставить, так она не захотела. Помогает отцу… - тарахтела женщина.
    В миленькой гостиной чуть разместились, а когда пришла дочка, столь же габаритная, как и папа, места не осталось совсем.
-Так что вы от нас хотели? – чуть ли не грубо спросил патриот. Бум обратил внимание, что он со стола ничего не взял.
-Понимаете, - сразу понизила голос мамаша, - Мы бы хотели уехать, но из города без спецсправки никого не выпускают. А дочка совсем больная, её бы к морю, на солнышко…
   Бум посмотрел в уголок, где полностью заняв объем кресла, сидела дочка и сосредоточенно точила что-то съестное. Ловец и БЕСС неотрывно смотрели ей в рот, но девица их вроде как не замечала.
-Врачу показывать не пробовали? - сердобольно полюбопытствовал Бум.
    Но мамаша заохала, что какие тут врачи, остались, мол, одни «отерёбки», но даже с предписанием врача, необходимо пройти проверку на порчу, а это долго и с неизвестным результатом. А тут церковь собирает паломников для похода по святым местам. Вот бы совместили полезное с приятным: отдохнули-развеялись и помолились о здоровье. Но есть одна препона. Разные халявщики и подлипалы места разобрали, а простым людям прямо хоть пропадай в этом проклятом месте. А она (мамаша) чувствует, что на дочку порча наведена – венец безбрачия. И мать семейства от людской зависти страдает. Прямо чует, как из неё соки тянут – первейший признак сглаза. 
-Есть на них сглаз?
-На тетках что-ли? – уточнил Бум, - На них нет…. На нем – есть. Три штуки сидят.
   Серебряных дел мастер, до этого с ехидцей поглядывающий то на жену, то на гостей, сразу очнулся.
-Почему три? Как три?
     Что бы утешить, Бум сказал, что ерунда на нем одна. И эта ерунда его как бы защищала, поглощая другие гадости. А что касается количества, так это потому что она отпочковалась:
-Это хорошо, что она меня защищает? – уточнил заметно успокоившийся хозяин.
   Бум ответил, что «наверно, хорошо», но, похоже, у мужчины рак. Он, конечно, не онколог, но провериться  не помешало бы.
-Где-то в этом районе, - путаясь в рукавах балахона, постарался показать места скопления гадости на ауре, - Сомневаюсь, что паломничество тебя спасет. Я бы рекомендовал комплексное лечение: химия и чистка….
-Чего, - негромко, но так, что сразу засобирались, переспросила женщина.
     Повезло, что у хозяина то ли нервы были крепкими, то ли реакция заторможенная. Он ещё раздумывал, как принять известие, хотя с лица и сошел, а жена уже выдергивала себя из кресла. От некрасивой, но доброжелательной женщины ничего не осталось.
-Шарлатаны! Убийцы!... Это всё сосед – айгадыш колдует. Спалю берлогу нахрен.
-Мы пойдем, пожалуй, - пятились к дверям гости.
-Натащили целый дом зверья, пожрали всё и гадостей говорите? Ах, ты, змеёныш…
    По лестнице скатились почти кубарем, подбадриваемые оскорблениями.
- Что они могут понимать в онкологии? - бросилась жена к супругу, как только враг был изгнан с территории дома.
 -Заткнись, дура, - процедил серебряных дел мастер. Может, он и не знал, как реагировать на известие, но обращаться с домашними он умел: -Хрен вам, а не отдых. Мне лечиться надо…
     В следующий подъезд стучаться не пришлось - дверь болталась свободно, приглашая любого в дом.
-Ты уверен, что мы сейчас попали куда надо? – спросил молчун.
    Бум величественно поманил рукой:
-Естественно.
    Уже в бывшей мастерской, а ныне лаборатории  за уголок шкафа пряталась тень некого молодого человека. Был призрак бледен и прозрачен. Наметанный глаз Бума заприметил ещё двух за криво висящим портретом некого благообразного старца и зеркалом.
-Жуткое место, - озирался молчун, - Мне показалось, там что-то мелькнуло.
    Что-то было старушкой. Она ходила со спицей по пятам, но внутренний голос подсказал Буму, что молчуну знать об этом не положено.
     Ловец радостно мявкнул. Но ошейник Бум снял только перед дверью спальни и, наказав подопечным:
-Приберитесь тут, - втолкнул молчуна в комнату.
    Помещение нагоняло тоску: мрачные обои, наглухо задернутые шторы, скрипящие полы, покрытые затоптанным ковром. На кровати лицом к стене, свернувшись калачиком, лежал человек, закутавшийся в простыню. Точнее укрыта была одна голова, а на обозрение были выставлены жилистые ноги в дырявых носках.
-Здрасте, - бодро поприветствовал хозяина Бум, - Ты меня, наверное, не помнишь, но мы встречались в Орлее.
    Человек дернулся, но не повернулся:
-Я ничего не хочу помнить про Орлей.
-Это было как раз перед судом. Я ещё случайно у тебя чего-то взорвал, - старательно напоминал Бум, хотя было очевидным, что хозяин не желал ни с кем общаться, лишь поплотнее голову укутал. Но и они по делу пришли, так что пришлось быть настойчивым. Бум предложил молчуну располагаться и сам устроил себя с максимальным комфортом. Судя по шуму снизу, охота была в самом разгаре, так что носа из комнаты лучше было не высовывать.
-Что ж квартирку-то запустил? Внизу сейчас ловец с твоим мусором разбирается. Слышишь?
    Этого сложно было не услышать, разве что уйти за два квартала от дома. Стены вполне ощутимо вибрировали, призраки - молодые, не матерые - издавали звуки в низкочастотном диапазоне. И это не считая звуков ломающейся мебели, звона разбитого стекла и фарфора и ещё какой-то грохот, который Буму лень было идентифицировать.
-Неужели нельзя оставить меня в покое, - очнулся хозяин, - В Орлее квартиру разнесли, здесь погром устроили. Жизнь сломали. Что ещё надо? Зачем вы меня преследуете?
-Нам что? Уходить? – уточнил молчун, - Зря искали?
    Он к хозяину сразу проникся подозрениями. Но и хозяин не испытывал теплых чувств к пришельцам:
-И чем быстрей, тем лучше.
-Не можем. Помощь твоя нужна, - признался Бум, - Позарез…. Но сначала расскажи, как ты оказался в этих краях? Вот уж не ожидал.
       Молодой, и некогда наглый фиолетовый маг из Орлея для приличия покочевряжился, но потом поведал, что после приступа совести и суда, практиковать так, как он это делал, уже не смог. Его разъедало изнутри угрызениями. Тогда он решил искупить плохие поступки добрыми делами и для начала отменил предварительные заказы. Но этого показалось мало, и он пошел к прежним клиентам с покаяниями. Коллеги по цеху пробовали взывать к разуму, к расчету и под конец к совести. И как только они эту чувство упомянули, несколько размякший от избытка внимания маг окончательно «слетел с катушек». Он не только сам собрался пройтись с обличительным походом по клиентуре, но и пообещал выступить с покаянной речью на местном телевидении или радио – куда пустят. Маги пытались применить свои умения в деле уничтожения собрата по цеху, но молодой был слишком талантлив для их жалких нападок. Тогда проблему скинули на старейшину. И тот пришел благообразным старцем: «Нельзя в таком сложном вопросе, как добро и зло думать только о себе. Ты считаешь, что ты прав, но подумай, так ли это? Предположим, ты пошел гулять и встретил змею. Будешь ли ты её убивать, только потому, что она, возможно, кого-то в будущем укусит? А вдруг яд, который она дает наоборот, спасет чью-то жизнь, и ты, убив именно эту змею, убьешь заодно и его? Твои личные мнения по поводу добра и зла – это очень субъективные мнения. Возможно, не всегда правильные», и посоветовал ехать в  проклятый город, если уж приспичило юнцу творить добрые дела.   Вот и отправился фиолетовый волонтером снимать порчу и сглаз. То есть делать то, что фиолетовые умели лучше всего: насылать и снимать. В искренность его поступка никто из знакомых не верил, думали, деньжат по легкому срубить хочет.  Так бы и было, если бы не свербение совести.
     Но благородная миссия с треском провалилась. Основной принцип снятия сглаза – перегонка его сущности по каналам к заказчику. Но связи были очень нечеткими и отслеживались плохо. Часто он сталкивался не с непосредственно порчей, а с её некорректным переводом. Криворукие маги-шарлатаны сбрасывали негатив куда придется по чуть ли не географическим направлениям. И под раздачу попадали совершенно посторонние люди.
   Тогда фиолетовый устроил у себя в лаборатории резервацию, но сил не рассчитал. Одно было хорошо – к резервации, как мухи на мед, или на другой продукт, потянулись местные призраки,  не пришлось собирать по городу. Плохо, что  природа призраков несколько отличалась от привычной. Мысль, что привидения появились не из-за естественной мутации, а заражены искусственно, не позволяла вести с ними полноценную борьбу.
-А вдруг я уничтожу заклятием хорошего человека? Или запечатаю святую душу? - жаловался фиолетовый, - Но самое ужасное, что гнили так много, а меня так мало. Я не справлюсь. Я уже не справился.
-Это как кормить кота креветками, - обрадовался возможности ввернуть поговорку Гида Бум, но так как она звучала по-другому, поправился,- Нет. Кита – креветками. По другому. Кита – мокрицами. Не так. Мотыльками. Точно. Кормить кита мотыльками. Или костылями?
    Он запутался окончательно и, что бы выкрутиться, начал рассуждать вслух,  в надежде, что другие поймут его лучше, чем он себя. О том, что человечество начиналось с тысяч и дошло до миллионов, а дойдет до миллиардов, так что в каждом есть по чуть-чуть от праотцев и праматерей. Что когда самый умный человек теряет разум, то бесполезно надеяться на будущие открытия. А гангрену у спортсмена, скорее всего, будут лечить ампутацией, а не анальгином.
     Фиолетовый скорбно покачал головой и сказал, что он понимает, но всё равно всех жалеет. Поэтому однажды предпринял поход к недобросовестным колдунам с просьбой не плодить и не умножать проклятия.
-И сильно били? – вдруг проявил глубинные знания человеческой натуры молчун.
      Но маг отмахнулся, мол, побои ерунда по сравнению с отсутствием результата.
    Охотники внизу уронили на пол, судя по треску, комод, не меньше. И вдруг прорезался тоненький визг.
-Стараются, - пояснил Бум, испытывая законную гордость за подопечных.
-И откуда только такая страсть берется, - перекрывая грохот криком, поддержал разговор молчун.
     У Бума было предположение на этот счет. Он коротко рассказал про теорию следов, стараясь не слишком перевирать объяснения Гида. О том, что человек, совершая даже незначительные поступки, оставляет след на эмоциональном фоне. Это объясняет, почему люди, жизнь которых трудна и полна лишений, предпочитают грубые и тупые комедии, а людям с сытым, благополучным прошлым и настоящим нравятся вдумчивые изящные трагедии. Любое внешнее воздействие на эмоциональный фон должно приводить к его нейтрализации. Механизм такой же, когда щелочь нейтрализует кислоту, кислота- жир, жир - … ну и так далее. В любом случае, эмоциональный фон стремиться к балансу. Это работает, как для одного человека, так и для группы. Если след не нейтрализуется сразу, то он постепенно истаивает. При наложении проклятия, начинают работать другие механизмы. Обряд находит ближайший след и задает ему некую программу для определенного акцептора. След-паразит, кроме решения поставленной задачи, начинает активно вампирить носителя, вплоть до его полного уничтожения. Не исключено, что это как-то связано с перерождением следов в  сущности, которые имеют возможность размножаться. Со смертью своего носителя некоторые сущности переходят в режим ожидания до появления нового акцептора. Но самые сильные особи воздействe.n на ментал человека, используя его слабости и пробои, побуждая решать межвидовые конфликты при помощи порчи или проклятья. Таким образом можно считать, что они манипулируют неуравновешенными личностями в личных целях. 
-Как - то тихо у нас стало, - перебил вдохновенную лекцию молчун. Он уже давно выпал из узкого круга посвященных и ему было скучно:
-Посмотреть что-ли?
     И Бум шмыгнул посмотреть.
     У ловца и БЕССа, что называется, «срослось». Они умудрились подчистить не только квартиру, но и резервацию. И тут, как сообразил Бум, без сублиматора не обошлось. Уж кто-кто, а этот зверек замечательно умел….
-Я вообще-то хотел предложить совместную охоту, но есть идея получше, - прискакал довольный Бум, - Нужно сделать пентакль, как в Орлее. Если вычистить речку и устроить обряд очищения огнем, тогда выскребем сразу весь город, и незачем возиться с каждым отдельно! Но нам нужны люди. Сколько наберется таких же волнотеров, как ты?
-Волонтеров? – уточнил фиолетовый, - Человек пять. Двое красных, голубой, зеленый, золотой. Я – шестой – фиолетовый. Для круга не хватает серебряного и розового… Но если бы и были, как заставить работать пентакль в нужном направлении?
-Если красный согласиться поработать за серебряного, а розовым буду я, то всё в ажуре! – обрадовался Бум, - Есть у меня специалист по пентаклям.
       Но фиолетовый маялся и в результат не верил. И кто будет чистить реку, скажите вы ему?
      Тогда слово взял молчун. Если дело доходило до конкретно поставленных задач, тут он был на высоте. Это вам не про следы непонятные рассуждать.
-Когда надо её вычистить, - спросил он у собственного живота.
-В идеале – к следующей ночи. 
-Сделаем, - согласился молчун, - Но уж и вы расстарайтесь.
      Почему то именно готовность молчуна вселила в фиолетового веру:
-Поставить бы ещё какое-нибудь табу на магию. Щит, что бы рикошетил заклятья. Или хотя бы временный, карантинный…
-Думай, - пожал плечами Бум, - Порча и сглаз – это ж твоя специализация.
      Задумался. Слово «специализация» напомнило о другом мире и должно было означать нечто важное, но… Бум наскоро распрощался:
-А мне место выбрать надо  и подготовить. Ты уж как-нибудь сам приберись.
-А это, - беспечно пожал плечами фиолетовый, оглядывая остатки лаборатории через дыры в перегородках, - Ерунда. Не в первой. Меня Ваокрий зовут. Можно просто – Вак.
     Искать и готовиться в ближайший час Бум не собирался - место он уже прикинул. А сбежал, потому что пожелал предаться воспоминаниям в уединении. Но закон подлости не подкачал. Его вынесло через два квартала как раз в объятия говоруна.
-Почему ты оставил Корча, - с болью в голосе спросил Бум.
-Я и не собирался ему колыбельные петь. Приволок в госпиталь, вытребовал  витаминно-снотворную капельницу. Главный врач – свой человек, даже не спросил ничего. Так что теперь город на двадцать часов в полном нашем распоряжении. Чем займемся?
      Болтун был изрядно «под шафе»:
- Надо было хряпнуть за встречу, а у Тики (главврач?) был только спирт! Поэтому я бодр и  готов прямо сейчас начать борьбу за всеобщее здоровье.
     Он снизил громкость до пианиссимо и поминутно озираясь сообщил, что уже успел кое с кем словом перемолвиться. Народ согласен снимать сглаз и порчу нетрадиционными методами.
-За совершенно символическую плату, право слово, практически даром. 
-И сколько я буду должен тебе за услугу?
     Бум уже сообразил, кто занимался финансовой стороной в этой разбойничьей шайке. Умение других людей организовывать сборы и извлекать выгоду, так как сам он подобным даром не обладал, всегда вызывали уважение. А разговорчивый извлекал прибыль из всего к чему прикасался. Он, наверно, мог бы извлечь её из собственных похорон. И что стоило разочарование Бума по поводу одиночества по сравнению с утратой болтуном выгоды? Да ничего. Деликатно обрисовал ситуацию разговорчивому. Тот предложил пока о всеобщем спасении официально не объявлено, воспользоваться ситуацией с выгодой. А когда Бум отказался, потому что не привык делать одно и то же дважды без веских причин, разразился гневной речью, в которой основной упор сделал на Арти:
-Если уж мать всего сущего не могла разобраться с проклятым городом, чего, спрашивается, вы суётесь? Только жизнь начала устаканиваться, и тут ты со звериной армией спасения. Не вам решать, что будет с городом. На это есть небесная канцелярия. 
    Бум не согласился:
-Вовсе наоборот. Все эти порчи и сглазы – дело рук человеков, поэтому высший суд не будет вмешиваться. Вот ты наклюкался, может даже получил удовольствие. А я знаю, что это не такое уж богоугодное дело. Так что, теперь за это на тебя кару небесную насылать? Много чести.
-Я, между прочим, печенью своей рискую.
      Но таратора был парнем отходчивым и через пять минут смотрел на мир другими глазами. Верно, нашел, как повыгодней использовать новую информацию.