Клавиши

Сигаретный дым оседал на барной стойке и проваливался в стаканы. Добрый шотландский виски каплями проникал в клетки тела и  межклеточное пространство и наполнял пустующий желудок осторожными горячими прикосновениями качественного спирта.
Стив не курил. Он почти не пил. Атмосфера паба наводила на него странное состояние забвения. Казалось, что сизый дым переносит его куда-то в неведомое прошлое, и если дым рассеется, то всё будет совсем другим – и Лондон, и люди, и он сам – да и будет ли он сам в этом новом мире, без дыма и виски?
-Ты не знаешь, что делаешь, - выпростал наконец из себя заведомо длинное, но оказавшееся привычно коротким полотенце доводов Крис. Он уже немного покачивался, и голос его звучал не так ровно – они сидели в пабе уже несколько часов, и сигаретный дым переполнял некурящего Стива изнутри, доводя его неокрепший к никотину мозг до состояния прострации.
Теперь он и сам готов был поверить в то, что он хочет делать что-то не то.
-Всё было решено заранее. Ты знаешь, - Крис всё ещё целовал край стакана с виски, хотя было понятно – виски уже целовал его изнутри, и Крис ли это сидел перед Стивом, неловко скрутив ноги на высоком стуле – было неясно.
-Рок-твоя жизнь. Ты выходишь с гитарой, и Англия падает ниц перед тобой. Твоя музыка расходится горячим хлебом на радио. Ревут стадионы. Ты сам – ты похож на властелина колец, того долбаного парня, который знает всё и владеет всем. Стив, ты Бог. Ты выше Бога. Ты почти Люцифер. Не порть, а? Это так красиво!
Стив молчал. Давно пустой стакан эля перед ним заполнялся дымом. Дым – как символ призрачности и непонятности. Наверно, он действительно зря задумал записать альбом, который публика не примет. Им нужен сексуальный Стив в кожаных брюках и нарочито порванной майке, чтобы стенать, кричать, звать. Музыка – как отголосок инстинктов. Музыка – как ничто.
-Крис, я просто хочу попробовать, - наконец выдохнул Стив сквозь дым чужих сигарет.
Он повторял это уже десятый раз за вечер. Эти слова успели ему наскучить и превратиться в дым – такой же дым, который падал на стол перед его смиренно сложенными, как в молитве, ладонями.
-Нет, нет, нет, - покачал донышком стакана с плещущимся на нём виски Крис. Его глаза совсем затекли.
-Ты волен пробовать. Но уволь от этого меня. Я наперёд знаю то, что будет. Твоё пианино… Найди себе толковую девушку и играй на нём ей. Женщинам нравятся ноктюрны. Моей публике нравится рок. Даже если ты задумаешь выпустить сольный альбом со всеми этими клавишными примочками – уволь меня, уволь от этого. Это моё последнее слово.
Стив едва заметно качнул головой. Он нее смотрел на часы, но организм говорил о том, что уже за полночь, и эмоциям пора уступить место красивым снам.
Красивые сны?
Стив давно не видел их.
-Что бы ты не говорил – я попробую. У меня есть все наработки. Если ты не хочешь, я не стану их тебе показывать.
Крис улыбнулся улыбкой разморенного кота. Виски полностью заместил клетки его мозга своим спиртовым экстазом.
-Можешь показать – если хочешь. Моё слово не будет значить ничего. Если юнга хочет отправиться в море на баркасе – это его личное дело. Если тебе повезёт, и ты пересечёшь Атлантику – я первый приду принести тебе цветы. Водки! Водки!
Стив отставил стакан и слез со стула. Паб ровно гудел лондонскими голосами, и теперь он был волен вернуться домой, оставив Криса с его собственными пристрастиями.
…Прежде, чем лечь спать, Стив присел за пианино. Его всегда охватывала лёгкая дрожь, когда он поднимал крышку и снимал с клавишей бархатное полотнище, словно прикасался к любимой женщине. Он положил пальцы на белое и чёрное, ощущая кончиками холодок давно нетронутого инструмента, и, тронув их, вызволил на свет мелодию.
Стив играл, нежно прикасаясь к клавишам, словно лаская их своими пальцами, он уходил в звук, извлекаемый ими, и душа его словно заново училась радоваться и любить. Все написанные им за последний год мелодии, все неспетые слова – кому он подарит эту музыку, кто её возьмёт?
…Осенний Лондон не похож на остальные города. Газоны не пугают погибшей травой, и всё ещё символизируют собой бодрость и свежесть, несмотря на то, что эта потусторонняя зелень создаёт странный контраст между собой и голыми ветвями деревьев. Очертания домов плавятся в сыром и неприятном на ощупь тумане. У собора Святого Петра и Павла не рассмотреть купол. Так и стоит он, одинокий и без того, что так привыкло касаться небес.
Стив вышел из дома ранним утром, когда улицы ещё были практически благословенно пусты, и автомобильный джем не создавал апокалиптического настроения. Ему нравилось ходить пешком ранним утром и поздней ночью, когда его никто не узнавал. Мельком он высмотрел плакат своего завтрашнего концерта и отвернулся от него, как от неприятного человека.
«Стив Сэндлер с новой программой!»
Этой новой программе уже полтора года – столько прошло со дня выпуска диска «Из Тьмы», а по-настоящему новые идеи томятся, заключённые в клавишах его пианино и компьютере домашней студии – многие ещё без названий, без тела и почти без голоса. Но они живы, они уже дышат и хотят жизни.
Стив вспомнил разговор с Крисом. Ему не стало неприятно или горько. Отчего-то после этого напряжённого сидения в пабе Стив почувствовал себя ещё более свободным, чем когда-либо. Он уяснил для себя всё. Он всё разложил по хрупким стеклянным полочкам. Слово, которое билось в его голове, должно быть освобождено – «Освобождение». Вот название для всех его безымянных детей-мелодий.
Стив шёл на студию, где ещё какое-то время назад записывался вместе с товарищами по группе. Теперь там писалась ОНА.
ОНА должна была выпустить альбом к концу года, и теперь ЕЙ фактически принадлежала вся эта студия, где он рождал рок-музыку туманного Лондона, которая выросла и стала слишком нелюбимым сыном.
Зайдя на студию, он сразу же увидел ЕЁ, сидящую на стульчике перед режиссёрским пультом с пластиковой тарелочкой лёгкого салата в руках. Джинсы, белая кофточка, две заплетённые косички по-девчачьи спадают на едва очерченную грудь. Услышав его шаги, ОНА обернулась.
-Стив, привет! – одной рукой всё ещё придерживая тарелочку с салатом, сказала ОНА добродушно и приветливо.
-Привет, Сара.
Он привык обращаться к ней по имени, хотя она была старше его на пятнадцать лет и остальные называли её не иначе, как мисс Брайтман.
Вечная мисс.
Никогда не ближе к нему, чем на несколько шагов.
-А мы тут сводим кое-какие дорожки, - объяснила Сара, показывая пластмассовой вилочкой на хмурого звукорежиссёра, даже не обернувшегося к нему.
-Ага, - как-то по-детски сказал Стив, - А я вот просто гуляю.
-Осенью Лондон не слишком приветлив, - улыбнулась Сара. Её улыбка осветила Стива. И когда же он перестанет думать о ТОЙ, кто всегда будет воспринимать его, как рок-мальчика совсем из другой жизненной эпохи?
-Ну, я пойду, - Стиву внезапно стало так горько, что захотелось поскорее попасть домой, лечь на диван, прикрыться флисовым пледом и уснуть-умереть, перенесясь в мир своих подвижных, искрящихся мелодий, напетых клавишами.
Сара сделала искренне расстроенное лицо. Она даже встала, поставив пустую тарелочку на край звукорежиссёрского пульта.
-Я думала, мы поболтаем, - произнесла она своим хрустальным голосом, - Давно ведь не виделись. Кстати, хотела купить билет на твоё заключительное шоу в Лондоне, но мне сказали, что все билеты раскуплены месяц назад. Жалко.
-Если хочешь, я выпишу тебе приглашение, - сказал Стив, глядя с тоской на скромно улыбающееся лицо Сары.
-Это было бы здорово, Стив!
-Хорошо, передам его тебе через Криса.
-Отлично. Спасибо ещё раз! И Крису большой привет!
-Да, конечно.
Стив вышел из студии в липкую прохладу Лондона с каким-то странным воодушевлением, словно получил какую-то индульгенцию. Вероятно, дело было всё-таки не в Саре, захотевшей посетить его концерт. Наверно, пока он говорил, двигался, что-то думал, в его мозгу синтезировался сумасшедший план. Его песни будут изданы! Он потратит на это месяц, два, три, он ничем больше не станет заниматься, но выпустит наружу своих слишком долго томившихся птиц – и будь что будет!
Проглянуло солнышко, и Стив улыбнулся небу. Почти летний запах. И туман рассеялся. Жизнь бывает хорошей, смотря как на неё посмотреть.
…Звонок Крису вернул Стива в предыдущее состояние желания замотаться в плед. Продюсер разговаривал вяло, неприветливо, и, едва-едва дав согласие передать мисс Брайтман приглашение, сразу же предупредил, что продюсировать новый проект Стива не станет.
-Это слишком большой риск, на который я никогда не пойду. И я уже говорил тебе это. Охота совать башку в печь – твоё дело. Мисс Брайтман тоже привет. Счастливо.
Стив повесил трубку и кинул телефон на соседнюю тахту. Ему надо отлежаться. Завтра новое измаывающее рок-шоу, и нет сил сесть за пианино и снова послушать полёт мелодий, ждущих жизни от прикосновения его пальцев…
…Перед концертом Стив понял, что его больше не трясёт перед выходом на сцену. Он перестал мечтать о том, чтобы почувствовать вибрацию толпы, энергию публики, стройно подпевающей его новым и старым хитам, слышать слева от себя пение соло-гитары, а позади – потусторонний грохот барабанной установки. Петь, петь, скользя пальцами по ритму грифа гитары, - петь, петь, - и делать жизнь ярче и бескомпромиссней.
Сейчас его старые мелодии казались ему немощными стариками, а новые, не рождённые до конца, так и томились в пианино, - брошенные, холодные и одинокие. Стив играл, Стив пел, но душа его была всё там же – под белизной клавиш, где жило его туманное будущее – такое же неясное и размытое, как и огни Тауэра на фоне осенней Темзы.
Нет тепла.
Нет страсти.
Больше нет и никогда не будет радости.
Словно умирает океан, объятый холодом. Стив знал, что это – позывные его души. И даже осознание того, что Вечная Мисс где-то рядом и слушает его, не давало ему прежней сладости рождать музыку, которой он больше не принадлежал.
…Стив вернулся домой не просто разбитым – разломанным. Каждая часть его тела и души саднила, словно он упал и содрал кожу от коленок до лодыжек. Его болящие от струн электрогитары  пальцы мечтали воссоединиться с холодом клавиш, спящих под бархатным покрывалом, - воссоединиться и снова выплеснуть в осеннюю лондонскую ночь всё то, что болело, горело, терзало и было разорвано много лет назад осенним ветром и сырыми снегами лондонской зимы.
Стив сел за пианино, словно обнял любимую, и играл, чувствуя, как на сердце пробиваются тёплые ростки, и где-то там, среди вырастающих среди осени весенних садов, идёт по тропинкам его сада Вечная Мисс с косичками на покатых плечах…
Идиллию перебил звонок в дверь.
Стив не сразу смог идентифицировать в своей голове такое странное совпадение. Ночь – звонок. Соседи не имели привычки общаться с известным рок-музыкантом. Их что-то смущало. А вот гостей Стив не ждал.
Он решил открыть, предварительно посмотрев в глазок. Подобная шпионская информация не дала ему ничего особенного. Всё, что он смог увидеть, это лицо мужчины средних лет, покрытое печатью то ли усталости, то ли модного ныне готического сплина. В любом случае, Стив не знал человека, стоящего аккурат под его дверью и томно обмахивающегося ладонью.
Зачем открывать? Кто это может быть, да ещё и в такой час? Какая-то ошибка.
Стив отошёл от двери и устало двинулся в гостиную, к своему одинокому пианино. Однако ему пришлось вскрикнуть от неприятно-зловещего удивления и почти шока, увидев того же самого человека, который секунду назад стоял у двери, у себя на диване. Пока в его голове шло переваривание информации и попытка уяснить то, что могло произойти с его рассудком, мужчина повернул голову к Стиву и доброжелательно кивнул. В его кивке было что-то высокомерное и довольно надменное, но не лишённое приятности и любезности.
-Как!... Что!...
Стив почувствовал, что ему трудно говорить, а двигаться ещё труднее. Мужчина, слегка наклонив голову, смотрел на него с долей симпатии, какой-то надменной жалости и лёгкого, почти невесомого сарказма.
-«Как, что», - передразнил он Стива, - Вот так люди всегда. Абсолютно невозможно заглянуть к ним на огонёк. Они даже двери не трудятся открыть, приходится пользоваться старыми уловками.
-Ты кто? – изумление Стива начало понемногу перерастать в ужас – не двинулся ли он умом? А, может, он просто умудрился заснуть – на диване или прямо за пианино, ведь концерт был долгим и изматывающим.
-Ты не спишь, - с какой-то поволокой жалости произнёс гость, - Пожалуй, я должен попросить у тебя прощения за то, что отвлёк от такого священного действа, как музыка. Тем не менее, позволю представиться – Дьявол – к вашим услугам, или Сатана, это как больше нравится, хотя я предпочитаю, когда меня называют Адриан – это имя я выбрал сам, перешерудив миллионы человеческих имён… оно звучит как-то более изящно и естественно.
Стив обомлел. Если он и вправду не спит, то сейчас в его жизни наступил просто-таки фаустовский момент – к нему пришёл чёрт, и подумать страшно, что он начнёт требовать.
Тем временем Дьявол, назвавшийся Адрианом, встал, чтобы отвесить лёгкий и почти насмешливый поклон Стиву, и тот смог разглядеть, как выглядит пресловутый и многими описываемый Князь Тьмы. Одетый в чёрное подобие длинного полуплаща-полупальто с широкими рукавами и красной оторочкой, чёрные бархатные перчатки с надетыми поверх них резными серебряными кольцами, Дьявол имел неожиданно для своего титула светлые волосы, модно поставленные «ёжиком», и вполне миловидное, даже красивое лицо, украшенное, как брошь – бриллиантом, пронзительными серо-голубыми глазами.
В общем, у полночного гостя было слишком мало общего с традиционным образом чёрта, поэтому Стив на какое-то время заколебался – уж не шутка ли это его друзей или поклонников?
-Шутить не люблю, - снова прочитал мысли Стива Дьявол-Адриан, - У меня серьёзное дело.
Стив потянул носом – вместо ожидаемого запаха серы его комнату заполнил аромат стильного мужского парфюма с коньячно-травяными нотами в духе Кензо.
-Какого чёрта…, - вырвалось у Стива, и Адриан поморщился.
-Послушай, дорогой, не люблю, когда меня называют чёртом. Это как-то вульгарно. Я уже представился.
И он положил ногу на ногу по-американски, так, что Стив сумел рассмотреть его стильные остроносые полутуфли-полуботинки с острыми носами и на довольно высоком каблуке.
-Я бы хотел, что бы ты сейчас убрал свою демоническую задницу с моего дивана и проваливал прочь со всеми своими предложениями, - наконец сумел совладать со своими эмоциями Стив.
Адриан покачал головой, кривя в улыбке бледные губы. Он хлопнул в ладоши и в его левой руке моментально появился бокал с красным вином.
-За тебя, - Дьявол кивнул Стиву и качнул в его сторону бокалом, - Триста лет выдержки. Захочешь сам – только попроси.
-Ты не слышал, что я тебе сказал? – Стив попробовал двинуться к гостю из глубин планеты, но острый серо-голубой взгляд Князя Тьмы удержал его, сделав воздух вокруг точно резиновым.
-А ты ещё не слышал того, что собираюсь сказать я, - надменно, но не без доли любезности проговорил Адриан, - Люди такие нетерпеливые. У них какое-то странное ко мне отношение. Уж сколько глупостей я прочитал о себе за всё время существования земной литературы! Больше всего разозлил парень Гёте. Он реально не знал, что делает и о чём пишет. А вот русский Булгаков почти заставил меня прослезиться. Я даже лично благодарил его за это.
-Послушай, мне совсем не интересны твои литературные пристрастия, - начал было Стив, но Адриан остановил его властным и очень изящным движением руки.
-А музыкальные интересны? – Дьявол выпил до дна бокал своего вина, и тот час же наполнился снова, - Я забыл, ты же музыкант. Кстати, мне нередко предписывают особую тягу к рок-музыке, но это не так, спешу всех разочаровать. Не люблю лязганье и грохот – уж чего-чего, а хорошего вкуса я поднабрался за три тысячи лет. Мне нравится что-то более лёгкое.
Он сделал изящное мановение ладонью в сторону музыкального центра Стива, и оттуда зазвенели голоса Арабесок, при этом лицо Дьявола стало похожим на кошачью морду после сытной трапезы.
-Баллады Скорпионс делают меня сентиментальным…, - продолжил он, щёлкая пальцами. Чёрные колонки взвыли голосом немецкого вокалиста.
-А вот работа, которая мне нравится больше всего – недаром я лично помогал автору в написании.
Загремело вступление к заглавной песне Призрака Оперы, и Стив буквально покрылся изморозью, заслышав голос Вечной Мисс. Цепкий взгляд Дьявола выхватил его смущение, и гость расхохотался, закинув голову.
-Она не в моём вкусе, хоть и красива как Дева Мария, - снисходительно и утешающе проговорил Адриан, - А вот бывший её муж мне понравился. Ну, разумеется, в том смысле, что его тщеславие само позвало меня к нему на выручку.
-Ты приходил к Эндрю? – Стив почувствовал необоримое желание присесть в стоящее напротив дивана кресло – то ли его перестали держать ноги, то ли это было естественным желанием после такой новости. Уж не за этим ли пришёл Сатана – помочь ему так же, как помог бедняге Эндрю?
-Эндрю – не бедняга, - подхватил Дьявол, потирая затянутые в бархат ладони – бокал с неисчерпаемым вином послушно висел в воздухе, - Тщеславие – моя любимая человеческая червоточина. Тщеславие, гордыня, страстное желание чего-то. Иногда – зависть. Иногда – карьеризм. У меня действительно много работы. Но к тебе я пришёл совсем не по какой-то из вышеперечисленных причин, Стив, ты чист. Ты почти непорочен. И именно это мне нравится!
Он поймал бокал и качнул им в сторону Стива.
-За тебя ещё раз. И за твою музыку.
В этот момент из динамиков музыкального центра послышались тонкие звоночки клавиш, перерастающие в подобные водопаду переливы, и голос – этого голоса Стив не узнать не мог.
Это пел он сам!
-Послушай, погоди-погоди!... – Стив чуть не задохнулся, - Но это же мои песни!
-Твои, - одобряюще кивнул Адриан.
-Но они ещё не записаны! Они не сведены, они… Как это…
-Не нервничай так, выпей, - в руках Стива оказался красивый бокал с вином. Не успел Стив поколебаться на тему того, стоит ли ему пить дьявольский напиток, как его рука, не без мысленного участия гостя, сама поднесла бокал к губам. Через мгновение терпкая жидкость уже катилась по его венам, посылая в мозг тонкие, деликатные пары сладостного опьянения.
Стив выпил, и бокал растворился в воздухе сам, словно рассыпался на мелкую золотисто-алмазную труху. Страх пропал. Исчезло и ощущение нереальности происходящего, словно сидящий напротив него Дьявол в своём вычурном наряде был всего лишь его припозднившимся другом.
-Вот, теперь ты, вроде бы, не так накручен, - удовлетворённо заметил Адриан, - Вино безобидно, если ты думаешь об этом. Всего лишь бордо урожая тысяча восьмисот двенадцатого года – ах, какая тогда стояла чудесная пора! – обожаю вино того разлива.
-При чём тут моя музыка? – спросил Стив уже спокойней, - Вероятно, ты сейчас будешь уговаривать меня продать тебе душу за то, чтобы эти песни в том виде, в котором я их только что услышал, завоевали такую же популярность, как Призрак Оперы, который ты помогал ваять Эндрю?
Адриан лукаво наклонил голову и посмотрел на Стива как на маленького школьника.
-Начитался ты глупостей про покупку душ, - сказал он, умильно складывая блестящие серебряными кольцами руки на затянутых в модные черные брюки коленях, - Зачем мне чья-то душа, когда с интервалом в пять секунд люди по всей земле грешат, доставляя тем самым удовольствие мне и неудовольствие Ему, - Адриан не произнёс слова, а только поднял указательный палец к потолку, подразумевая небо.
-Что толку с человеческой души? – продолжил он, театрально разводя руками, - Это всё равно, что коллекционировать тряпки. Я помогаю этому миру быть чуточку не таким совершенным, каким его создал Он, - снова палец к небу, - И зарабатывать на этом кое-какие очки. Лет пятьсот назад я пришёл на эту землю, чтобы лучше понять людей и их повадки. И через четыреста девяносто девять лет я встретил свою любовь.
Стив закашлялся. Демоническое вино, собственные песни в готовом виде – это он ещё мог перенести, но любовь Дьявола? – к кому, зачем и возможно ли это?
-Её зовут Шеннон. Она ирландка.
Дьявол начал медленно водить в пустоте своими серо-голубыми глазами, словно замечтавшись.
-Не очень хороша по вашим, людским, канонам. Не очень стройна, уже не невинна, если ты считаешь, что факт невинности волнует меня в первую очередь, и работает офисным планктоном в какой-то конторе. Я люблю её.
Он посмотрел на Стива направленным, точечным, как удар ракеты, взглядом, и повторил:
-Я люблю её. Я. Её. Люблю.
Стив снова с трудом удержался от кашля.
-Ты? Любишь?
-Тебе сложно в это поверить? По-твоему, такое чистое и ангельски белое чувство, как любовь, присуще только добрым увальням? Ты ошибаешься. Когда я смотрю на неё, я чувствую себя человеком. Порой у меня даже рождаются хорошие мысли о хороших поступках. Иногда – к счастью, не всё время.
-Так чего ты хочешь от меня? – развёл руками Стив, хотя, похоже, он начал понимать задумку Дьявола.
Адриан улыбнулся настолько умильно, что его лицо стало добрым и светлым, как у посланников небес.
-Я предлагаю тебе сделать твой будущий, нерождённый ещё, неизданный альбом самым популярным в твоём творчестве, взамен всего на одну песню, которую ты подаришь мне, чтобы посвятить Шеннон.
Стив поднял брови.
-Одна песня? Для твоей Шеннон? А ты не пробовал другие методы расположения к себе девицы?
-Побольше уважения к Шеннон, - довольно строго сказал Дьявол с нотками грусти и раздражения, - Я приходил к ней в офис, разговаривал как клиент. Она обошлась парой ничего не значащих фраз.
Стиву внезапно стало не к месту смешно. Он уже потерял ощущение  нереальности всего происходящего и готов был в открытую осмеять самого дьявола.
-Если ты пришёл к ней в том же самом наряде, что и сейчас, то она вполне могла принять тебя за гомика из дешёвого театра.
Дьявол вальяжно махнул рукой – этот жест в обрамлении широкого раструба рукава его пальто смотрелся особенно эффектно.
-За пятьсот лет прогулок по земле так и не привык к тому, что ваша мода постоянно меняется. За ней не угонишься, ношу, что нравится. Впрочем, не станем отвлекаться от общей темы нашего разговора. Ты согласен принять моё предложение?
Стив нервно провёл рукой по волосам. После беседы с Крисом, который заранее поставил крест на его будущем альбоме, и собственных сомнений, он абсолютно не был уверен в том, что практически акустический альбом с клавишными балладами будет популярен хоть сколько-нибудь. Он начал колебаться. Что стоит отдать дьяволу всего лишь одну песню для его земной пассии?
-Какую песню ты хочешь? – практически выдавил из себя Стив, ибо вторая половина его души продолжала упираться и отчаянно отрицать саму возможность подобной сделки.
Адриан улыбнулся улыбкой победителя многодневного ралли. Он молча встал и прошёл к пианино – чёрно-красный «хвост» его пальто эффектно полз за его уверенными шагами, которые он делал по квартире Стива так, словно это была и его комната, и его пианино.
-Я неважный пианист, - полуобернулся он к Стиву, присаживаясь перед послушно выстроившимися перед ним клавишами, - Фредерик Шопен в своё время напрочь отказался учить меня этому искусству. Пришлось пользоваться услугами менее принципиальных и куда как менее талантливых товарищей, но песня твоя меня зацепила. Мне будет невероятно сладостно её сыграть.
Он опустил пальцы на клавиатуру, и Стив услышал мелодию – никогда ещё она не казалась ему такой прекрасной, чистой и искренней, как сейчас, когда её, по невразумительной иронии судьбы, играл сам дьявол. Однако, по той же иронии судьбы, мелодия эта, названная «Верю в любовь», была написана для будущего альбома самой первой и с самого начала посвящалась ЕЙ – Вечной Мисс. Стив знал – о, он отлично понимал, что Вечная Мисс Брайтман никогда не подаст ему руку в ответ на предложение его сердца, но эту песню он хотел сохранить для неё, а не для мифической, непонятной Шеннон, в которую угораздило влюбиться Князю Тьмы.
Стив встал, подошёл к играющему Дьяволу и категорично положил руку на клавиши. Звук погас. Адриан поднял на него глаза, а потом и вовсе встал – Стив отметил, что он был выше ростом и ладней фигурой – полная противоположность тем уродливым христианским картинкам, которые печатались в Библиях для детей в качестве страшилок. Почему бы Шеннон не влюбиться в него просто так, без его песни? Дьявол не привык стараться? Дьявол всё привык делать за чужой счёт?
-Ты веришь в любовь, - красавец-Адриан деликатно ткнул своим спрятанным в бархат пальцем в грудь Стива, - Я верю в любовь, - он положил руку на грудь, - Ты отдаёшь мне эту песню?
-Нет, - отрезал Стив, сам испугавшись и своей категоричности, и собственного голоса. Сейчас он противостоял Дьяволу… Боже Праведный, Мадонна Мия, - совсем как Христос отказал нечистому, когда тот предлагал ему все блага земли.
Адриан нисколько не изменился в лице – он выглядел всё так же самоуверенно и самовлюблённо.
-Ага, - сказал он, - Я это предвидел. Думаешь, мне не известно, кому ты посвятил своё музыкальное признание в любви?
Он отошёл на пару шагов, взмахнул полой пальто, и в воздухе высветился похожий на мираж образ мисс Сары. Стив похолодел от ужаса.
-Вечная Мисс. Прекрасная дева твоих грёз, - Адриан улыбнулся и щёлкнул пальцами – картинка рассыпалась на молекулы.
-Не трогай мою Сару, - срывающимся голосом проговорил Стив.
-Мне не нужна «твоя Сара», - передразнил его Адриан, - Мне нужна моя Шеннон. Но если ты не хочешь отдать мне песню, даже в обмен на то, что я тебе пообещал, я не буду настаивать. Пройдёт совсем немного времени, и ты убедишься в том, в чём я убедился три тысячи лет назад, когда ещё Христос не сходил на Землю – люди неблагодарны. Люди жестоки. Я предупреждал об этом и Христа, но он предпочёл распятие, к которому его привели те самые люди, ради которых он принял смерть.
-Мне всё равно, - бросил Стив, скрещивая перед собой руки, - Я попробую добиться всего сам, и даже если у меня ничего не получится – я не стану заключать с тобой никаких сделок. Это не вопрос принципа. Это вопрос чести.
Адриан удовлетворённо кивнул.
-Ты мне нравишься – определённо нравишься, - проговорил он вполне дружелюбно, - В тебе есть сила. С такой силой ты смог бы творить великие дела. Ты не жертвуешь собственной любовью – это редкий случай. И я уверен, что твой новый альбом смог бы стать столь же великим, как и твоя душа, если бы не люди. Ах, эти люди – а ведь меня всегда обвиняют в ненависти к ним! Но порой их есть за что ненавидеть!
Его патетическую тираду прервала странная трель. Адриан моментально щёлкнул пальцами, и в его правой руке очутился стильный и самый современный на данный момент смартфон.
-Алло. Да.
Лицо Адриана украсила почти ангельская улыбка. Он отключил телефон, и тот пропал в пространстве.
-Мадонна, - пояснил он, - Та самая, которая певица. Хочет о чём-то со мной посоветоваться. Прости меня Стив, да простит меня Шеннон, но такой женщине я не могу отказать в просьбе.
Он немного помолчал, вероятно, подбирая слова, но так и не нашёлся, что сказать на прощание.
-Мы ещё увидимся, - пообещал Адриан наконец, - А пока – спи.
Он властно махнул рукой, и Стив ощутил невероятную слабость в ногах и сполз на пол…
…Стив проснулся оттого, что деревянное тело пианино слишком жёстко впилось в его плечо. Осознав себя лежащим на полу, Стив вспомнил свой напряжённый диалог с дьяволом и подумал, что всё это был сон, а он просто заснул за пианино. Но в окно светило печальное лондонское утро, а в воздухе всё ещё витал запах незнакомых духов.
Стив вспомнил всё – он вспомнил, что не отдал песню, и какое-то странное тепло разлилось по его груди. Он победил. Да, он победил, не просто Криса, разуверившегося в его новой музыке, а самого дьявола. Возможно, это неплохой знак, и его новый альбом действительно будет не так плох, как все говорят. Его новый альбом будет частью его души. Души, которую он не уступил и не уступит никому.
…Долгие месяцы работы в домашней студии, самостоятельных переговоров с музыкальным лейблом и договор на несколько – всего несколько концертов – отняли у Стива силы к жизни – оставшееся высосал вечный осенний, а потом и зимний туман, обрушившийся на Англию как забвение. В этом тумане Стив чувствовал себя одиноко. Он понимал, что частичка его одиночества связана с отсутствием Вечной Мисс, отправившейся на первые гастроли по Америке. Тем не менее, она обещала прийти на один из его концертов. Обещала - Стив дорого ценил это обещание. Он знал – ничего не делается просто так, и если ему суждено свалиться в пропасть, он сделает это с высоко поднятой головой и с благословением Сары… его может оставить весь мир, но не она.
…Пластиковая обложка диска казалась особенно холодной из-за белых цветов в оформлении. Белая обложка, как белый снег, у которого нет конца, а есть только вечное продолжение, и зима – соучастница этого преступления, и его музыка словно вмёрзла в серый лёд. Вмёрзла – но она жива, дышит и готова подарить миру жар клавиш. Тот самый жар, который столько времени держал его живым, тот самый жар, к которому остался неравнодушен сам дьявол. «Я верю в любовь», - гласила простая надпись под его фотографией – дёшево, сердито, достаточно стильно и с запасом на надежду. Надежду, которая остаётся, даже когда всё уходит.
…Вечная Мисс приехала на концерт, объявленный перед самым новым годом. Стив хотел оформить его как рождественский, но низкие рейтинги альбома оставили его где-то за гранью старания. Стив понимал, что пророчество дьявола сбылось. Впрочем, он и без дьявольских умных мыслей о шоу-бизнесе знал все эти правила. Пока что ни одна газета не высказалась по-доброму о его фортепианных изысках, а прежние поклонники не скупились на изощрённые издевательства. Рок-музыкант, ушедший в классику, казался смешным и одиноким. Одиноким в толпе, которая готова была бросать в него камни, несмотря на то, что всего лишь несколько месяцев назад хотела носить на руках и стелить под его ноги пальмовые ветви.
Вечная Мисс пришла почти в полупустой зал. Все, кто был хоть немного заинтересован в том, что представляет из себя нынешнее творчество Стива, уже сходили и отметили ту самую разницу, которая большинству так не пришлась по душе. Не было смысла продолжать дальше. Но и возвращаться к старому Стиву до омерзения не хотелось. Гитару в руки, барабанную установку за спину и кучу возбуждённых фанатов перед уставшим от проявления человеческой низости лицом?
Нет.
Ему не суждено вернуться к этому. Так решил он сам. И что бы не говорили пустые газетные строчки – дома его всегда будут ждать клавиши.
-Великолепная музыка, - похвалила Стива за кулисами Вечная Мисс, одетая в стильный брючный костюм. Теперь её волосы двумя стремящимися в бесконечность потоками были раскиданы по плечам. Она была слишком красива, чтобы говорить людям неприятные вещи.
Стив верил ей. Если не верить Саре, то кому же верить тогда?
-Как видишь, не все разделяют твоё мнение.
Сара по-матерински погладила Стива по щеке – она часто делала это с теми, кого любила и уважала, и сейчас, как и всякая мать, выражала сочувствие и поддержку.
Стив улыбнулся. Хотя бы ради этого ему стоило дать воздух своим клавишам.
-Мне больше всего понравилась песня «Верю в любовь», - проговорила Сара, и сердце Стива заскочило. Она догадалась? Он бы хотел, но она не должна, не должна…
-Я чувствую, ты написал её с великим чувством, - продолжила Сара, - Она полна эмоций и настоящей любви. Любви, которую мало где сейчас встретишь. Стив, ты прекрасный композитор. И твои песни – победа добра над невежественностью.
-Спасибо, - Стив осмелился взять Сару за руку и подержать её в своих ладонях несколько секунд.
Это всё, что он мог сделать. Всё, что могла сделать Сара, она уже сделала – её тепло наполнило пустоту зрительного зала.
…Стив возвращался домой пешком. В отличие от прочих концертов, когда сразу за дверьми его ждала армада фанатов, на этот раз ночной промозглый зимний Лондон встретил Стива пустотой и ветром. Не пришёл никто. Стив быстро шагал по набережной Темзы, чтобы поскорей попасть домой, где его всё ещё ждут и всегда ждали клавиши с музыкой его сердца.
Наверно, он слишком гордый – не послушал ни Криса, ни даже дьявола.
Наверно, он слишком глупый – живёт обманами.
Наверно…
-Я говорил, что мы встретимся.
Стив вздрогнул и оглянулся на стоящую к нему спиной фигуру, облокотившуюся о парапет. Ну да – это опять он. Длинное пальто с огненной оторочкой, модная причёска, серебряные кольца поверх бархатных перчаток и какой-то невообразимо грустный голос.
-Ты? – немного неприязненно проговорил Стив, - Пришёл посмеяться надо мной?
-Я смеюсь только над тем, что сделал сам, - отрезал дьявол по имени Адриан, поворачиваясь к Стиву и изящным мановением руки приглашая к парапету, - Подойди, посмотри на эту прекрасную и практически вечную реку, в которой так красиво отражается ночная подсветка Вестминистра. Ах, я бы любил этот город ещё больше, если бы не его климат. Мне по душе что-то более тёплое.
Стив молча подошёл и встал рядом. Теперь ему всё было безразлично – дьявол или нет решили его судьбу. А Темза действительно красива. Зима ей к лицу.
-Я смеюсь только над тем, что подстроил сам, - повторил Адриан, - То, что случилось с тобой лежит корнями в человеческой натуре. Неблагодарность, глупость, нечувствительность к красоте – всё это черты человеческой натуры, а человека создавал не я. К счастью!, - он сдержанно рассмеялся.
Стив посмотрел на его лицо – оно не отражало ничего, разве что в голубых глазах, казавшихся тёмными в вечернем сплине, мелькали какие-то влажные капли.
-У тебя ничего не получилось – у меня пока тоже. Пока! – он поднял вверх указательный палец, - Я так быстро не сдаюсь. И точно знаю, что и ты не сдашься. И ты ни у кого ничего не станешь просить. И у Него тоже, - Дьявол едва заметно кивнул на тёмное небо, - Потому что ты сделаешь всё сам.
-Откуда тебе знать? – довольно хмуро спросил Стив.
Адриан пожал плечами.
-Ну это же так очевидно. Если не для тебя самого, то для меня точно. Ты упорный, сильный, талантливый. Таких остальные не любят. В таких людях есть немного от меня – то самое умение протестовать и бунтовать. Но над тобой не властны ни я, ни твой создатель. Ты пошёл своей дорогой. Ты – Мастер. Ты заслужил Свет. И ты будешь идти вперёд своей дорогой.
Стив повёл плечами и усмехнулся.
-Слишком много патетики, мистер Дьявол.
-Можешь не верить мне – поверь себе. Поверь своей музыке. Своим клавишам, которые давно уже тебя заждались. Ступай, - он властно махнул рукой, - Не стану надоедать своим присутствием. Я знаю, что ты не жалеешь о том, что не принял моё предложение. Возможно, тогда бы ты многого не понял. Ступай, ступай. А я ещё немного посмотрю на эту красивую реку.
Стив на какое-то время замешкался, всё ещё глядя на Адриана, но тот больше не оборачивался. Он словно застыл, приворожённый огнями на тёмной глади Темзы.
Стив зашагал прочь, с каждым шагом чувствуя необъяснимую, необоримую свободу в каждом движении. Сверху накрапывал отвратительный зимний дождик. Стив шёл и улыбался сам себе в темноту – он верит в любовь. Он верит, верит в любовь. А это уже половина дела.
Остальное ему подскажут клавиши.


15.10.2009 12:02:05