хроника бунтующих автоматов

     Пирамидон  Калистратыч Куролесов, далеко немолодой мужчина, обладал   художественным восприятием мира и буйной фантазией. Последние пять лет, оставшиеся до пенсии, он  работал наладчиком на небольшом  заводе  по  производству  масла  и  творожных  сырков.


        Его худощавую фигуру, круглую, как блюдо лысину, острую клинышком бородку, тонкие  стёклышки очков знали все сотрудники вышеупомянутого предприятия.


       Ничто  не  могло  ускользнуть  от  его  дерзкого и любознательного  взгляда. Отдел Главного механика, Технический и Производственный  отделы завода, были буквально  завалены  его  рационализаторскими  предложениями, направленными на  резкое  повышение  производительности  труда, улучшение охраны  окружающей  среды  и рачительное  использование  производственных  отходов. Некоторые из его замыслов успешно претворялись в жизнь. Порой  он даже опережал  техническую  мысль  своего  времени.


       Он преуспел и в  усовершенствовании, и в  модернизации  новой  финской  линии по изготовлению сладких творожных сырков. Никто  кроме  него уже не мог  разобраться  в  хитросплетениях  проводков, комбинациях различных  датчиков  и  прочей  контролирующей  аппаратуры. Изнемогая под бременем новаторских идей, он  буквально  горел  на  работе. Увлечённость идеями доходила до того, что он забывал про обед, окончание смены и путал рабочие дни с выходными.


       Администрация завода справедливо ставила ему бесконечные прогулы, объявляла выговоры и лишала премии.


         Но всему приходит конец. Однажды директор, после очередного скандала, связанного с вопиющим нарушением трудовой дисциплины, лично распорядился уволить Калистратыча  по  тридцать третьей “горбатой“ статье.


         Забирая  документы  из  отдела  кадров, Калистратыч мстительно заявил:


         –  Вы  у  меня  ещё  попляшете.


         А  на  следующий  день  финская  линия  начала  вытворять  бог  знает  что. Вроде бы  все её циклы работали  безупречно. Исправно  приготовлялась  творожная  масса, засыпался  и  перемешивался изюм, формировались  порции сырков, которые затем аккуратно обёртывались в упаковочную  бумагу. Однако, на финишной  операции, ладошка упаковочного манипулятора, вместо  того,  чтобы  укладывать сырки  в  картонную тару, делала всем ручкой.


         С завидной целеустремлённостью, как пущенные  из  пращи, сырки шрапнелью врезались в противоположную стену  и  грязными  серыми  хлопьями  сползали на  пол. Казалось, автомат соревнуется с кем-то в  точности попадания в  неведомую мишень.


      Наладки и  регулировки усугубляли и без того катастрофичное положение и не поддавались какому бы то ни было осмыслению. Суточный  график  по  реализации  готовой  продукции  был  сорван. Пятьсот  килограмм высококачественной сырковой массы превратились в банальные пищевые отходы. Завод  терпел убытки.


      Под  председательством  главного  инженера  был  создан  штаб  по  ликвидации  создавшейся  аварийной  ситуации. Привлеченные к проблеме ведущие  специалисты  из  отделов  Главного  механика, Главного энергетика, Главного технолога, Производственного  отдела, а также работники  Технического  отдела  и  ОТК дали все необходимые рекомендации по устранению причин, вызвавших аварию.


       На  стену, о  которую  плющились  сырки, укрепили трехметровую  клеёнку, а  внизу установили  нержавеющую ёмкость  для  сбора  испорченного продукта.  По   стенам  производственного  помещения, на  столах  и  даже  на  полу были развешены, расстелены и разложены   обширные  простыни  чертежно-технической  документации. Штаб приступал к экспериментам.


      Четверо  суток продолжался  мозговой  штурм  ведущих  специалистов  завода. Четверо суток, днём и ночью не сдаваясь, автомат расстреливал сырками рыжие цветочки на клеёнке, укреплённой на стене, а заодно и сотрудников подвернувшихся под руку.


        До обслуживающего персонала под роспись  довели  приказ  о конкурсе на лучшее рационализаторское  предложение,  устраняющее  аварию, подкреплённое солидным материальным поощрением.


       Завод гудел как улей. Приказ обсуждался на всех уровнях. В коридорах, служебных помещениях и на улице можно было видеть людей, о чём-то спорящих, жестикулирующих, чертящих замысловатые траектории и конструкции. На рационализаторские предложения не хватало бумаги.


     Специальная комиссия рассматривала даже, совершенно  экзотические версии. Одно из предложений, подхватывать сырки  на лету, отдельно созданной и обученной для этих целей бригадой, сочли провокационным.


       Замысел другого автора, создать у стены воздушную завесу, препятствующую дроблению продукции, распознающую конфигурацию и ориентирующую её с последующей укладкой в тару, признали фантастической.


       Один умник предложил порезать автоматическую линию на металлолом, приложив бухгалтерские выкладки получения прибыли от утилизации, плюс экономия от месячной себестоимости испорченного сырья. Потратить  вырученные средства он предлагал в первую очередь на свой гонорар и на решение социальных нужд предприятия.


         Неоднократно и негласно засылались  ходоки  к  Пирамидону  Калистратычу со всё более  новыми заманчивыми и захватывающими   предложениями.


         Но все  переговоры  оказались  тщетными. Штурм  не  дал каких  бы то ни  было  ощутимых  результатов.


      В результате экспериментов списали две тонны испорченной сырковой массы на наладку и освоение новой техники. Обилие расквашенных сырков позволяло передвигаться по цеху разве что на четвереньках. Телефоны в отделе продаж  разрывались от трелей. Заказчики требовали компенсацию за срыв сроков несвоевременно отгруженной продукции. Отдел реализации был поставлен на уши. Завод лихорадило, ситуация грозила выйти из-под контроля, обрастая  слухами, как снежный ком.  Но, самое скверное, ; начали поступать звонки из вышестоящих инстанций.


      Скрепя  сердце,  директор  дал  согласие, на  то  чтобы  пригласить  Поликарпа Кастратыча, или Калистрата Панкратыча, или Прокопия Пирамидоныча, или как там ещё его, обратно  на  работу, вымарать  тридцать  третью  статью  из  трудовой  книжки  и  значительно  поднять  ему  заработную  плату.


       Это  была  победа  гения  новаторской  мысли  над  административным   ресурсом и техническим невежеством.


       На  работу  Пирамидон  явился  в  белой наглаженной рубашке, пёстром галстучке, и в отутюженных брюках. Изрядно потрёпанные, но зеркально  начищенные  его  ботинки  испускали  яркие солнечные  блики. Это был его триумф, звёздный час, признание и апогей, победа разума над косностью человеческого мышления.  Вся его фигурка, с гордо посаженой головой,  откинутой назад, осанка и походка излучали достоинство и величие. Он благосклонно воспринимал дружеские улыбки и рукопожатия товарищей по цеху.


       Четверо  сотрудников  из  "штаба  по  ликвидации", вооруженные  секундомерами, авторучками и блокнотами, ступали  след  в след, как привязанные, за  Калистратычем, записывая последовательно и фиксируя каждый  его вздох, взгляд, жест, шорох  и  прочее... Пришёптывая: «Думай голова, шляпу куплю!» - Пирамидон три  часа водил  их  вдоль  и  поперёк  по  автоматической  линии. Он заглядывал  в  самые  неожиданные  места и, как  факир  в  цирке,  постукивал и поглаживал там, прислушивался  здесь, где  вроде  бы  и  делать было нечего, вновь и вновь повторяя замысловатые зигзаги. Затем, с просветлённым выражением лица, нажал на  кнопку " пуск ", и  послушные механизмы покорно загрохотали, заурчали, заухали, укрощённые железной волей человека.
Причину  бунта  автоматов  выявить  не  удалось.


      Оставшиеся  три  года  до  пенсии Пирамидон благополучно  доработал  на  вверенном  ему трудовом участке, торжественно с почестями отправлен  на  заслуженный  отдых, обучив  и  оставив  после  себя  надёжную  смену.  Правда, к тому времени автоматическая линия, в связи с бесконечными модернизациями, окончательно захирела и выпускала уже туалетную бумагу.


         На вечере, посвящённом проводам заслуженного ветерана труда, он услышал достаточно лестных, проникновенных и тёплых слов от всех без исключения подразделений предприятия. Администрация завода, в знак благодарности за бескорыстный и честный труд, подарила Пирамидону Калистратычу персональный компьютер. Главный механик предприятия  выразил общую надежду, что он потратит своё драгоценное время на иные занятия, большего масштаба - на благо родного города и процветание отечества.


         Но и на пенсии в его голове зрели грандиозные планы по преобразованию и обновлению окружающего мира. Особенно после  того, как он переехал в новую квартиру.