Курьёз 24

"НЕВОЗМУТИМОСТИ ПОДВЛАСТНЫ"

Самые невозмутимые люди в милиции - это дежурные. Складывается такое ощущение - что они всегда готовы к совершенно любым, даже очень необычным ситуациям. Маленькие показательные истории на эту тему.

ИСТОРИЯ 1. Место действия - дежурка райотдела (помещение дежурной части). Действующие лица: дежурный (ДПНШ, как тогда расшифровывалось - дежурный помощник начальника штаба). Почему так - чёрт его знает? Тогда как такового и штаба-то не было, а дежурный подчинялся либо непосредственно начальнику райотдела, либо лицу, его заменяющему; и - посетительница. Время действия - глухая, безлюдная, непроглядная ночь.
До прихода посетительницы, дежурный, повидавший на своём веку всё, кроме снежного человека (а может видавший и его), мирно дремал в своём дежурном креслице, вытянув ноги на плоскость рабочего стола, аки заправский американский шериф. Он очень измотался за предшествующую часть смены. Устал, конечно. Его помощник "высыпАл" свои 4 "наркомовских" часа. Сводка в управление была уже передана, и стояло полнейшее затишье, если так можно выразиться. В дежурке было достаточно тепло, а от этого сильно клонило в сон.
Пришла тётушка. В дежурке её знали достаточно хорошо, так как она почти ежедневно приходила с жалобами и завлениями на своего мужа. Это было связано с тем, что муженёк 365 дней в году пил спиртные напитки и ему это нравилось. Но напитки выпивались быстро, а хотелось ещё и покуражиться. Куражиться было удобнее всего над женой, раз она всегда под рукой. Побивал он жену часто, но не слишком сильно. Ограничивался парой синяков. Жена мужа сдавала в милицию, как бельё в прачечную, только гораздо чаще. Жили они где-то неподалёку, и она прибывала в райотдел пешим порядком. Так же - пешком доставляли и "разбойника Стеньку Разина" (что машину попусту гонять).
Тётушка, видя, что дежурный дремлет, заявила о своём "плановом" визите, провозгласив приветствие: "Здравствуйте". Дежурный, сквозь полудрёму узнав знакомый голос, молвил: "Нн-у" (интонационно точнее - "нн-о"). Дальше произошёл следующий диалог:
- Мой муж опять нажрался!
- (дежурный, не открывая глаз) Нн-у.
- Как свинья, нажрался!
- (снова не открывая глаз; он их вообще не открывал) Нн-у.
- Что "нн-у"? Нажрался, я говорю, как свинья, говорю!
- Нн-у.
- "Нн-у" и избил меня!
- Нн-у.
- А я ему говорю - в милицию щас пойду!
- Нн-у.
- А он говорит - иди!
- Нн-у.
- Заявление на тебя напишу!
- Нн-у.
- Придут, заберут тебя!
- Нн-у.
- А он говорит - а я и милиционеров изобью!
- Нн-у.
- А ещё, говорит, трахну вас всех, и тебя, и милиционеров, впридачу!...
Реакция дежурного: немного приоткрыв глаз, ближний к тётке: "Н-да?".

ИСТОРИЯ 2. В одном отделе (отдел - это громко сказано, это было городское отделение милиции, что-то типа небольшого отдела) собрались ночной порой разгульные опера. Как все молодые мужики, они любили и выпить, и закусить. Если закусить было нечем - могли просто выпить и занюхать. Это на Руси не редкое явление. Работа у оперов - волчья, кабинетов психологической разгрузки не было, а релаксация нужна. Дома выпивать не очень удобно. Это может мешать домочадцам, или соседям (у кого они есть). А кому может помешать тихое кабинетное пьянство, когда в отделе кроме дежурного - только привидения. Но не тут-то было. Одно привидение "материализовалось" и явилось в облике запоздавшего зам. начальника ГОМа. Тот, проходя по коридору второго этажа, услышал из кабинета оперов неясный шум (из-за двойных дверей). Он сразу предположил самое нехорошее. Ибо, если в кабинете ночью находятся опера "вне службы", то вряд ли они собрались почитать "Капитал" Карла Маркса. Зам постучал в кабинетную дверь, но ему (ясное дело) никто не ответил. Опера были "хомо сапиенсами", то есть человечками разумными; а неразумных в уголовку не берут. Они точно знали, что призраки в дверь не стучат, а единственное существо, способное ночью стучать в дверь - это "барабашка", то есть - Зам. После общения с "зелёным змием", желания общаться с "нечистой силой" у них не было, и они затихарились до поры. Зам был карьеристом, то есть работником очень настойчивым. И он сообщил о своей страшной догадке дежурному. Тот, в свою очередь, поспешил уведомить Зама, что никого из "посторонних" в отделе нет и быть не может. Зам настаивал на обратном. Он утверждал, что даже видел, якобы, пробивающийся в дверные щёлочки свет. Вдвоём с дежурным они поднялись на второй этаж и постучали в дверь оперского кабинета. Ответом снова была тишина. На это дежурный сказал лишь одно: "Ну вот, видите - там никого нет, вам показалось". С этими словами он ушёл вниз, обратно в дежурку. А коварный Зам решил предпринять "хитрый обходной маневр". Желая доказать свою правоту и вывести всех на чистую воду, он, сделал вид, что пошёл домой, и попрощался с дежурным. Помощник дежурного запер за ним входную дверь. Сам же Зам, выйдя из отдела, полез на второй этаж по водосточной трубе. Оттуда он хотел заглянуть в кабинет. Подогревало его и то, что свет из окошка зловредного кабинета вроде как немного пробивался. Ни для кого не секрет, что многие наши строительные конструкции - ветхие, если не сказать покрепче. И вот, добравшись почти до вожделенного подоконника, Зам почувствовал, что его опора, в виде водосточной трубы, отошла как "мачта" при запуске космической ракеты, и он брякнулся на спину с высоты очень высокого второго этажа. При падении он так расшиб себе всю спину, что на ноги встать не смог, а смог только ползти на четвереньках. В таком положении он и дополз до крылечка "родного" здания. Но любимая родная Работа встретила Зама, вопреки ожиданиям, не как заботливая мать, а скорее - как равнодушная мачеха. Так как Зам (из-за сильной боли в спине) забраться на "непомерно" высокое (на этот раз) крылечко не смог (хотя и пытался), единственное, что ему оставалось - это постучать в нижнюю часть двери сбоку крыльца какой-то веточкой. Говорить Зам тоже не мог, так как при падении сильно прикусил язык, и он распух. Орать - почему-то не выходило. Дежурный, который вроде как услыхал какой-то стук, сгонял помощника посмотреть - кого чёрт принёс. Тот открыл дверь, но на крылечке никого не обнаружил. Он снова закрыл её, и сообщил дежурному, что никого там нет. Так как в дежурке было немного шумно (был включён переносной телевизор), а сама дежурка была от входного коридора отделена непроницаемой перегородкой - не все стуки в дверь доходили до сведения дежурного персонала. Неизвестно - сколько бы ещё расшибленный Зам пытался достучаться до нечутких к чужой беде дежурных, но к отделу приехала патрульная машина. Находившиеся в ней работники спасли незадачливого верхолаза, которого тут же увезли в больницу. Дежурный же - клялся на распятии, что с Замом у самого здания отделения ничего противоестественного произойти не могло, так как он лично проводил его в совершенном здравии в путь до дому. Он, как и все дежурные, был человеком хладнокровным и невозмутимым.    

ИСТОРИЯ 3. Это был редкий случай. В смысле того, что не территориальный орган помог линейному, а наоборот. Бравые коллеги из линейного отдела милиции одной из железнодорожных станций, прямо не переходном мостике через железнодорожные пути (а это, ясно, была их территория обслуживания) "споймали" троих малолетних уркаганов с очень дурными наклонностями. Эти самые наклонности выражались в огромной настойчивости в достижении поставленной себе дурной цели. А так как основной задачей они себе поставили совершение краж, настойчивость приобретала вдвойне дурной окрас. В частности, эта самая настойчивость подвигала мелких паразитов к совершению краж с использованием нечасто встречающегося способа - а именно подкопа. При помощи этого зловещего способа, непоседливые искатели чужого добра и совершили хорошо замаскированную (самой судьбой) гадкую кражу различных химреактивов из выносного уличного склада (оборудованного в обычном металлическом гараже) с хоть и закрытой, но неохраняемой территории одного из институтов. О "недетской" подготовленности детишек-воришек свидетельствовал не только творческий подход к выбору способа кражи, но и осмысленное совершение кражи на территории другого административного района. Знали мерзавчики, что после обнаружения кражи будут "шерстить" своих, доморощеных. Но ещё более дурные наклонности детишки намеревались реализовать позже, по доставлении "ценного" груза ближе к родным пенатам. А именно, они намеревались посмотреть - как будут реагировать разноцветные жидкости из разных бутылей между собой, если их начать сливать. При этом "беспризорники" совершенно не озадачивались чтением предупредительных этикеток на бутылях. А эти этикетки присутствовали. И из них даже несведущий человек мог понять - почему работники института не очень хотят держать эти вещества непосредственно у себя на работе, предпочитая хранить их максимально далеко от людей, в закрытом на несколько замков металлическом гараже, на свежем, так сказать, воздухе. Мелкие паршивцы, побывав в "пещере Алладина" в первый раз (как только прокопались), поняли, что гаражик лучше "вытряхнуть" основательно, перетаскав по своим родным подвалам нежданно обретённое наследство. Но как это сделать, ведь юные тельца так тщедушны, а коробки и ящики с "золотом" так тяжелы? Всё же решение было найдено. Не поленились смотаться за парой детских санок. На одни санки водрузили сразу два ящика, на другие - один. Первые сани пришлось немного подстраховывать, чтобы верхний ящик не сверзился при транспортировке. Бутылей в ящики набрали самых разнообразных, стараясь не повторяться. Кому нужны бутыли с одинаковым содержимым? Их, сколько вместе не сливай - ничего не взорвётся. Только ассорти! С этим скарбом жуки-навозники пустились в обратный путь. Тут-то их линейная милиция и встретила со всем радушием. Время было позднее. Дежурный райотдела "угнал" за пакостниками опера по малолеткам. Тот выяснил на месте данные детишек, побеседовал с ними. Дети оказались смышлёные (хоть и немного придурковатые) и не скрытные. Они толково изложили все обстоятельства кражи и были сданы с рук на руки родственникам. "Химию" пришлось везти в отдел, для последующего возвращения её "на родину". Куда было девать весь этот разнообразный "химзаряд"? От одного наименования реактивов у опера сделалось нехорошо в животе, как только он представил себе результаты возможного "сливания" вместе всего этого химического ужаса полоумной детворой. Некоторые бутыли были снабжены, видимо, не вполне притёртыми крышками. Не спасали даже фольговые обклейки-обмотки, парафиновые, сургучные и какие-то ещё облития горловин. У многих бутылей вообще никаких укрытий горловин не было, и они давали хоть и не сильный, но очень чувствительный и неприятный "фон". До утра решено было оставить "трофей" в загадочном пространстве - "за картой" (в дежурке). Но "за картой" иногда происходят разные чудеса, как у Алисы в зазеркалье. Так было и на этот раз. Опер, прибыв утром на работу, уже с порога райотдела почувствовал в воздухе запах какой-то отвратительной кислятины, явно не органического (во всяком случае - не биологического) происхождения. Бормотнув про себя: "Тьфу, какая гадость", но ещё не догадываясь о её причинах, он зашёл в дежурку за своей поклажей. Однако и одного беглого взгляда на первый же ящик было довольно, чтобы уяснить - "кладенец" потерпел убыток. Не хватало нескольких бутылей, и опер даже примерно вспомнил - каких. В частности, одна из этих бутылей носила на своём боку достаточно тревожное обращение (с обилием восклицательных знаков) на русском языке. Обнаружив в общей сложности 5 пустых гнезд в ячейках ящиков, опер задал вопрос на эту тему дежурному. Тот вспомнил, что к нему при пересменке обратился старшина (аналог завхоза), который обнаружил в подведомственом ему "закартье" ящики с бутылочками. Приняв их за привезённые чистящие средства с повышенной "чистимостью", он испросил разрешения у нового дежурного испробовать их на мытье самых неподдающихся участков загрязнений райотдела, во главе с туалетом "у камер" КПЗ. Новый дежурный, ничего не зная о "химической опасности", хранившейся "за картой" (старый дежурный на эту тему не распространялся), дал добро. Он вообще был добрый малый. Научный эксперимент, осуществлённый лично старшиной, дал удивительные по эффективности результаты. Облитый из первой же бутыли напольный "толчок" прикамерного туалета заблестел вместе со всем окружающим его пространством таким блеском, какого никогда не видели даже его изготовители. Был, конечно, некий не очень приятный побочный эффект - паскудный запах. Но чем не пожертвуешь для пользы дела. Хлорка тоже ведь не розами пахнет. Возликовавший старшина пригласил выделенного ему на некий период "указника-суточника" (для уборки некоторых помещений райотдела и нехитрых хозработ), и вручил ему наиболее перспективные (на взгляд старшины) бутыли. Жидкость из них он влил в вёдра с водой, которой "указнику" предстояло помыть тяжёлые (кое-где - вековые) загрязнения. Чтением устрашающих этикеток старшина себя не утруждал, уподобившись в этом помянутым малым детям. Кто знает - умел ли он читать вообще? Действенность химических средств он определял исключительно на глаз. Хоть он и был слаб на мозг, у него хватило ума не отведать содержимого флакончиков на вкус. Работа закипела. Через полчаса "указник" так всё отмыл, что старшина был просто в восхищении (как от возможностей новейших чистящих средств, так и от результатов работы с их применением). Собой он не восхищался, скромно отметив лишь свою сообразительность. Распространившийся по первому этажу омерзительный запах отметили все пришедшие на работу сотрудники отдела. Но, будучи людьми служивыми, лишних вопросов они не задавали - воняет, значит так надо.
Дежурный же, вникнув в суть дела, и прочитав содержание ряда этикеток на бутылях, показанных ему опером, хладнокровно велел старшине ещё раз вымыть всё уже вымытое, только на этот раз - с мылом. Открыли закрытые по зиме форточки, чтоб побыстрее выветрилась вонь. После этого самого дежурного уже ничего не волновало. Он, будучи дежурным, конечно же был невозмутимым.

ИСТОРИЯ 4. В своём кабинете сидели два опера. Время было уже нерабочее (для обычных милиционеров), то есть достаточно поздний вечер. ОперА занимались обычной "текучкой", которой было всегда в изобилии. Говорить о "нормированности" их рабочего дня было бы просто смешно. Также смешно было говорить о "нормированноси" их рабочих недель или месяцев. Если бы всё отработнное ими сверхурочное время оплачивалось, как в принципе (очень теоретически) предусматривалось - они спокойно могли бы свой ежегодный отпуск проводить на Канарах, Багамах, Сейшелах - да где угодно, и при этом - могли даже не брать компенсаций проезда к месту отдыха и обратно (всё равно оплачивают только до границы своей страны).
Кабинет оперов был недалеко от лестничных маршей отдела. И оба парня достаточно отчётливо расслышали, как кто-то необычно шумно протопал по лестнице на верхний этаж отдела. Следом - ещё. Звуки шагов явственно были различимы в тишине "засыпающего" до утра здания. Отметив для себя сей факт, и не придавая ему особого значения, оперА молча переглянулись, выразив своё отношение к происшествию лишь лёгким движением плеч. Это означало - "кто-то уж больно шумно протопал... наверх (где вряд ли кто есть)... ну и хрен ли с того?...". Они продолжали сосредоточенно заниматься каждый своей работой. Прошло с полчаса, после чего послышались более шумные и какие-то более дробные шаги сверху вниз, в сторону первого этажа. "Протопотали" опять двое. Затем, через пяток минут, топот вновь раздался по направлению вверх, но "топочущий" забежал на этаж оперов. В коридоре раздался сильный хлопок (похожий на выстел из пистолета на открытом воздухе) и характерный звон разбиваемого стекла. Парни снова переглянулись, теперь уже с немым вопросом в глазах: "А это ещё что за херня?". Докапываться до причин странного явления им было не столько лень (хотя безусловно и лень: надо вставать, отпирать дверь, выходить в коридор - а стоит ли это того?), сколько требовалось неоправданно отвлечься от работы. Но раздался лихорадочный стук в дверь и открыть всё же пришлось. В кабинет заскочил их коллега, который молча запер кабинет изнутри (поворачивающимся пластмассовым "барашком") и уселся на свободный "посетительский" стул, стоявший у торца одного из столов. Голову он склонил так, что лица его не было видно. Парни не успели получить ответа на свой вопрос: "Вова - что с тобой?", как в дверь снова постучали, причём - весьма требовательно. Повторное открытие дверей добавило к декорации входной двери кабинета четыре "бестелесных" головы. Это были головы начальника райотдела, двух его замов, а также начальника уголовки. Пятая голова протиснуться сквозь вертикальную "гирлянду" остальных не посмела, ибо принадлежала всего лишь оперативному дежурному, который при наличии в отделе начальника, превращался из "проходной" (то есть - весьма значимой) пешки - в совершенно обычную. Опер, открывший дверь, вернулся за свой стол, давая дорогу сановным визитёрам. Но те в кабинет входить не спешили. Сгрудившись у одного косяка двери (заглядывать со стороны другого не давала открывавшаяся наружу дверь), начальники напоминали внушительного четырёхглавого дракона, расположившего свои головы одну над другой. При этом, этот дракон не стоял прямо напротив дверного проёма, а заглядывал в кабинет сбоку, словно опасаясь, что навстречу ему полетит другой - летающий дракон. С минуту стороны молча взирали друг на друга. Молчание нарушил (как ему и полагалось по статусу) начальник: "Опять пьёте?". Опер, отпиравший дверь, находясь в смятении от такого дерзкого и необоснованного предположения, совершенно трезвым (на неприятное удивление начальника) голосом спросил: "С чего вы взяли?". Начальник, не желая попадать впросак (с необоснованной претензией), продолжил натиск: "А кто сейчас грохнул в коридоре?". Опера (теперь уже оба) только плечами пожали - мол, откуда нам знать? Тогда начальник, начиная "заводиться" от бесплодных поисков чужой вины, язвительно поинтересовался: "Может вы вообще ничего не слышали?". ОперА признались, что слышали какой-то топот вверх-вниз, ну так и что с того? Целыми днями топочут туда-сюда. ХлопОк какой-то был, и стеклышки посыпались - так то, вероятно, лопнула лампа дневного света. Начальник продолжал неумолимо затягивать петлю: "Почему у вас в кабинете шторы грязные?". И не давая операм вставить слово оправдания (что им, вообще-то не за это деньги платят), задал новый, совершенно дурацкий, но неожиданно выручивший его вопрос: "И почему в ваш кабинет всё время приходят бухАть?". Дурацким вопрос был именно потому, что именно в этом кабинете никто никогда не бухал вовсе (хотя в других случалось; даже САМ начальник мог запросто бухнуть у себя в кабинете, не чувствуя особых угрызений совести). А помог ему наглый вопрос вот чем. Заскочивший в кабинет, как испуганная мышь, третий опер - сидел к начальству почти спиной, с опущенной головой. Внезапно он распрямился, обернулся к руководящим головам и выпалил заплетающимся языком, гордо, как революционер перед расстрелом: "Адуичё-ё...ибеюправо...позерабоды...". Это указывало на то, что гадёныш Вова находился не просто в "укушанном", а просто в "газообразно-безобразном" агрегатном состоянии. Укушался он (как выяснилось позже) со своим хорошим другом (тоже опером, и тоже Вовой, который бросил друга в беде, когда на них началась "королевская охота"). Вова был принят под руки начальником уголовки и замполитом, временно покинувшими место действия. Чуть позже они вернулись. Начальник же, получив веский довод своей наглой правоты, стал "бичевать" им все мыслимые (а больше - немыслимые) пороки, приписанные им доселе неповинным операм. Он пригласил их в коридор и продемонстрировал на бетонном полу отвратительное пятно растекшегося алкоголя и приличную груду осколков бутылки "Советского шампанского". От здоровой лужи вина, на удивление, тянуло почему-то не лёгким игристым напитком, а паскудной дешёвой "бормотухой" с "нотками" прокисшего пива. Начальник произнёс риторический вопрос: "Что с этим делать?". Вопрос был риторическим только для него. Для всех остальных это было руководством к действию. Невозмутимый дежурный (а другими они и не бывают) притащил из трезвака деревянную снегоуборочную лопату, а также пару рабочих варежек из грубого холста (больше во всём райотделе ничего "тряпичного" не нашлось; не шторы же снимать). На лопату собрали осколки. А варежки разодрали по швам и полученными четырьмя лоскутами стали гонять пахучую жижу по полу. Она почему-то никак не пропитывала холстины. И получалось, что каждый обладатель полуварежки бессмысленным образом елозит ногой по полу, как будто натирая паркет воском. За этим занятием всю компанию, включая руководство (уже в полном составе), застала дежурная ИДНщица, приехавшая с ужина и шедшая в свой кабинет. Она, двусмысленно хихикнув, уже миновав "винное заграждение", весело и злорадно пообещала: "Я завтра всем расскажу - ЧТО вы тут делали!". От этих слов начальника аж перекосило. Тихо пробормотав в спину ИДНщицы некое "имя существительное", повернувшись к дежурному, начальник обратил своё негодование уже к нему: "А вы куда смотрели? У вас пьяные сотрудники по отделу шарашатся! Или вы тоже их не видели? Вон какой срач устроили!".
Дежурный, не смущаясь таким натиском, весело парировал: "Да этим гордиться можно. Ни в одном другом райотделе начальство пол не моет, тем более - шампанским!".

ИСТОРИЯ 5, последняя (в этом произведении). Невозмутимость дежурных бывает разной природы. Это может быть следствием опыта, сообразительности, хватки, замешанных на хладнокровии, и помноженных на него же,..., а также - ещё кучи разных причин. Но также может быть, что в её основе лежит банальная тупость.
Декорация: дежурка; в ней только старый умный опер и дежурный за пультом оператора (это не его основное место, просто он сейчас един в трёх или даже четырёх лицах - помощники поразбрелись). Держа в руке телефонную трубку главного пульта, трубку рации и ручку, дежурный что-то корябает в рабочем журнале, параллельно пытаясь общаться по трубкам. Городской оператор телефона "02" переводит на него звонок. А это - самостоятельная, третья трубка. В ней мужик пьяным голосом пытается выяснить: "Аз гагого хрена минты задижали Лёву Задова?". Дежурный, только что общавшийся с патрульным экипажем по рации, смешал у себя в голове вообще всё. Но оно как-то не складывается. Он оборачивается к стоящему рядом умнейшему, имевшему широчайший кругозор оперу, и спрашивает: "Вадик, а кто вообще такой, этот Лёва Задов?". Вадик, прекрасно знавший, что "Лёва Задов" - в данном случае лишь кличка задержанного ППСниками известного в районе оболдуя, который сидит в камере (буквально в пяти метрах от дежурного), посмотрев на обратившегося к нему дежурного с тихой скорбью, как на безнадёжно больное дитя, ответил: "Вообще-то, Миша, Лёва Задов - был начальником контрразведки у Батьки Махно". Новый вопрос дежурного вогнал бедного Вадика в ступор: "А батька Махно - это кто?". Не получив на этот раз вообще никакого ответа, дежурный Миша прокричал в рацию: "И "Лёву Задова" там задержите, а то какой-то Махнов звонит!".

о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о о

На фото - наиневозмутимейший дежурный Василий Петрович.