Козыри у меня. Глава 1

                Готтзаат Нина.    
 
                Я Вам скажу без сомнения:
                "Сильная женщина - символ
                России"!
   
                Ольга Шубина.


Память, память всему виной! Она не ёмкость или резервуар, она обладает жизнью и к тому же самостоятельностью,она деятельное и сатанинское явление, также обладает вероломным терпением, потому что деятельная сторона времени в её власти. Память способна так перемешивать чувства, что невозможно разъять. Впрочем-предательница, память-дьявол, память-сердцеедка. Она не принадлежит человеку, а значит человечеству, память выворачивает всех вовне, растворяет одних в других.
Стыд, которым завладела память, отныне не может быть единоличным чувством. В стыд погружаются сообща и выбираются только сообща. Происходят такие явления в различных жизненных ситуациях и не только в военных. События такого трагического явления не возвышают друг над другом ни одну из сторон. Двигатель их на ином топливе. Это неприятное открытие, но это так.
Каждый человек имеет свою жизнь. Чем лучше он подготовлен к жизни в детстве, тем легче ему в дальнейшем  будущем решать его судьбоносные проблемы.
Так кажется мне по крайней мере теперь в столь немолодом уставшем возрасте. Эта история началась во время войны. Семья натерпелась страху в Москве.
Первые бомбы летели на « Площадь Восстания и Зоопарк». Объявлялась воздушная тревога и люди бежали в бомбоубежище, которое находилось в метро «Маяковская» и других местах . Как то после очередного налёта, семья Гариных вернулась к руинам своего дома. Так семья оказалась на улице- бездомной. Всех пострадавших поселили в школу, находившуюся во дворе Московского Планетария. Затем  началась  эвакуация людей  из города. В списке оказалась и семья врача, воевавшего со скальпелем в руках и с эпидемиями болезней, которыми могли бы страдать солдаты и офицерский состав. Он был назначен  начальником Эвакуационного Госпиталя Генштаба, где концентрировались раненные в первые дни войны. Позднее был направлен начальником свердловского госпиталя тяжело раненных больных . Согласитесь, не менее ответственная миссия  у врачей, чем у людей воевавших с оружием в руках.
   Жену врача Гарина с детьми отправляли на Урал  вглубь страны в незнакомую и холодную землю. Пришлось  матери не согласиться с таким подходом к их военной судьбе и она подала документы о изменении их места пребывания во время войны. Поход по чиновникам, чтобы изменить место эвакуации и поехать на юг страны, где были рядом мать и отец Раисы Митрофановны в городе Ейске, и в станице Камышеватской недалеко от Ейска прабабушка и прадедушка и другие родственники.
Тогда было очень важно получить документы от чиновников в виду того, что по предъявлению бумаг семьи ставили на учёт по оказанию им помощи по продовольственным  карточкам, а так же иногда можно было получить одежду. Наступило время ожидания. Наконец, с бумагами всё улажено. Небольшие сборы, вокзал и прощай город. Тогда ещё никто не знал насколько их семья не будет вместе.
Чем дальше отъезжали от Москвы, тем больше попахивало войной. Мы ехали  в товарном вагоне с круглой пузатой печкой и трубой, выходившей прямо в крышу. В нём ехало несколько семей с детьми. В вагоне всё время что-то варили, жарили;  печка была маленькой с ладошку, на ней едва умещалась кастрюлька и чайник. К тому же женщины стирали и тут же, в вагоне, натянув верёвки, сушили бельё. Следует отметить, что езды сутки, а учитывая военное положение плюс железнодорожную бюрократию, поезда с гражданскими тащились неделями, а то и больше, пропуская военные поезда.
Поезд то мчался, останавливаясь только на больших станциях, и то на такой короткий срок, что еле успевали набрать кипятку; то вдруг застревали на полустанке, вагон отцепляли, загоняли на запасной путь, пропуская военные поезда, а то и на долго забывали о нашем вагоне. Тогда кто-нибудь посолидней бежал к железнодорожным властям. Посолидней имеется в виду, кто имел  удостоверение великой важности. Вагон снова прицепляли к первому отходящему составу и все мчались вперёд. Случалось,
что никакие уговоры, убеждения и удостоверения не помогали, тогда собирали трофеи - банки консервов, ругаясь бежал к начальству,  вскоре наш вагон содрогался от сильного удара в буфера, с печки на пол летели чайник и кастрюля, дети по началу  пугались, плакали, а затем привыкли- это означало, что вагон прицепили, мы снова ехали дальше.
Однажды, когда мы стояли в тупике, двери вагона часто открывались, чтобы не было нам сильно душно; к нам забрела худая, грязная с повисшей шерстью лохмотьями- кошка, с мягкими  лапами заканчивающимися такими же мягкими подушечками, которые иногда выпуская острые коготки, когда дети надоедали ей их тисканьем, царапала и было до слёз больно. Приходилось отпускать. Она садилась у двери и начинала умываться, тем самым дразнила ребят.
Все дети, сколько их было в вагоне, возились с ней, гоняли по полкам, ловили её. Это животное развлекало детей, давала им возможность отвлечься от грустных мыслей и однообразного серого окружения вокруг.  Мы, каждый что-то экономил из съестного и кормил её. Муся, как её назвали ребята, через некоторое времени окрепла, постепенно стала приходить в надлежащий вид её шёрстный покров начал  понемногу искриться, настроение стало бодрее и веселее. Всё больше резвилась, играя с нами, отвлекая нас от скучного однообразия дороги. Спала она здесь же в вагоне на полу у дверей, свернувшись в маленький серый клубочек. В один из таких игр кошка, удирая от нас, заигравшись, выскочила из вагона, пружиня о сухую землю, вскочила, но не побежала за вагоном, а осталась прижавшись к земле крутила головой во все стороны, испугавшись грохота поезда; одна в неоглядной пустой бескрайней степи. Дети стояли растерявшись, смотрели, с замиранием и болью в сердце, бессильные, думая о том,  как бы ей оказать помощь и забрать обратно. А поезд, как по закону подлости, развил приличную скорость и мчался всё дальше, унося нас от нашего маленького существа, нам полюбившейся кошки. Через некоторое мгновенья она исчезнет совсем из их вида. Ребятам стало очень грустно, что всё так получилось быстро неожидано и нелепо. Но никто из ребят не решился спрыгнуть и забрать кошку, боясь отстать от поезда.
 На какой-то из  станций мы увидели яблоки, огромные ароматные, красные с желтизной. Они лежали на белой тряпице, на этом фоне яблоки так были прекрасны привлекательны и аппетитны, что дети смотрели жадно на её товар, и никаких сил не было в это время оттащить их. Они тосковали порой по прошлой жизни, о их маленьких радостях и гостинцах, которыми их баловали родители. 
Торговка взяла и протянула одно мне. Мама!-закричала я.Тётя даёт яблоки. Настоящие! Как будто они были муляжи. Мать с укором сказала ей: « Чего дразнишь  детей?  Нет у нас ничего.»  «А мне много и не надо, даёшь свой шарф и ладно» -ответила женщина, протягивая ещё яблок. Мать сняла с шеи шарф и протянула торговке. 
Поезд мчался снова, унося нас дальше от столицы. В двери теплушки виден необъятный мир с речками, степями, с перелеском и, с деревнями, с шумным городом.