Ипполит

Когда на борт садятся  голуби, мне понятно, устают. Они пересекают океан на попутных судах. Так перелетая, с судна на судно достигают берегов противоположных  материков. Гибнут, конечно, когда попадают в вихревые воздушные потоки.  А может у них чутьё на них, и они уклоняются от этой стихии. Все голуби, что садились к нам были окольцованы. Места кольцевания были разные, тут и Канада, и Норвегия, и Бразилия и Англия.  Не попадались только наши, из СССР. Я записывал номера и условные знаки, координаты, где их вылавливали, а по приходу домой, данные посылал в центр кольцевания им. Ферсмана в Москву. Ответа ни разу не приходило, да я и не огорчался. Просто считал, что так надо поступать. Адам Кравчук наш матрос отловил четырёх голубей, посадил в клетку и привёз в Балтийск. Недолго они у него жили. Может отъелись, отдохнули и смылись, не сказав на прощание «спасибо». В общем слиняли.
Однажды, утром выхожу на гидрологию, делать станцию термобатиграфа. Опускаю прибор за борт и вижу, на воде, распластав крылья, лежит птица. Окраской, похожа на сороку, только хвост короче и длинный оранжевый клюв. Она нахлебалась океанской горькой водицы и уже плюнула на свою жизнь. Благо под рукой оказался сачок, им  я её и поднял на борт. Вода  7-8 град.  Холодно. Хватаю птицу и бегом в гиропост, там тепло. Птица хоть и ослабла, но боится людей и шарахается в стороны. А тут вокруг электричество. С  Толиком Цепкало нашли два ящика  из - под картошки, соорудили хибару. Постелили туда ветоши, тряпок, чтобы влагу с неё собрать. Вонища в посту жуткая, дичь она так и пахнет, не «Шипром» же. У меня был определитель птиц, и там я нашёл эту птицу.  Зовётся она кулик-сорока, обитает па берегам рек, озёр, болот. Питается мелкими  лягушками, личинками, червями, ракушками.  Ну, где мы ей найдем,  лягушек. Вот занесла нелёгкая за 750 миль от берега. Мне приходила мысль в голову, а не села она на борт раньше и каталась, пока не свалилась от голода за борт. Так чем же кормить нашу горемыку? Побежал на камбуз, к девчатам. Выпросил кусочек говядины, всё - таки мясо. Начали насильно кормить.  Клюётся зараза, видишь ли, не то мясо. Разбирается, гурман. Голод не тётка, Начала хватать, сперва осторожно, а потом смелее. Мы с Толиком страстные почитатели  Ильфа и Петрова тут же окрестили птицу Ипполитом в честь Кисы Воробьянинова. На фанерке чёрте, где оторванной, фломастером написали, что это собственность навигаторов и руки не протягивать. Там же было написано всё, чем питается, где обитает, даже по латыни как зовётся. Моряки, они как дети, им скучно. Когда окреп, стал есть мясо, как все его родичи. Берёт в клюв, подбрасывает и ловит раскрытым клювом. Но это возможно, когда нет качки. А здесь она постоянная. Наблюдали с Толиком хохму. Лежим в койках, на столе переминается с ноги на ногу Ипполит. На столе дырка от шурупа для крепления вентилятора.  В эту дырку мы положили кусочек мяса.  Судно качает, причём качка бортовая.  Птица смотрит на мясо, наклонив голову то вправо, то влево. Потом прицеливается,  и клюв попадает в дырку. В это время судно резко кренится на  борт, клюв застревает.  Ипполит дёргает головой, машет крыльями, в это  время судно кренится в обратную сторону, клюв освобождается и птица шлёпается задницей на стол. Мы ржём. Птица потихоньку к нам уже стала привыкать. Не боится. Когда на палубе тихо, солнышко, выносим Ипполита в клетке, погреться. Фотографируемся с ним. В общем,  общаемся с природой.
   Прошло две недели, получили радио, следовать на юг. Касабланка – это не Росток, надоевший.  Каких - то 200 миль прошли, считай сутки хода, а тут тепло, солнце, тишина, ну просто рай. А главное штиль, мы уже забыли, что океан может быть гладким как стекло. Конечно, он дышит, то поднимая, то опуская судно.  Но это почти незаметно, особенно после того, что было в районе.  Юг. Все, кто после вахты, высыпали на палубу с одеялами, подушками. Заодно просушить и проветрить. Кто на сигнальном мостике, кто на палубе у крана,  кто на юте. Подставляют свои бледные телеса солнцу. Обгорают тут же, но все понимают, скоро заход, и там не поймут, откуда эти варяги. Надо подрумяниться.   
   Ипполит уже окреп, мы ему начали давать  ракушку,  Птице требуется камушки для работы зоба. Выловили потерянный кем - то плетёный кранец, он весь был в ракушках – уточках.  Голь на выдумку хитра, раздробили хитин и кормили птицу. Клевался уже без агрессии, показывал, скорее всего, свой  независимый характер. И всё-таки понимал, что мы его спасители. Была задумка, привезти его домой в Балтийск. Кстати эта птица у нас занесена в Красную Книгу.
 Господи, да что у нас только не занесено? Скоро и нас туда занесут. Но нам предстоял ещё вояж в «огород», там работа, и только через  1,5 месяца мы придём домой,  да и поздней осенью.  Погибнет, жаль птицу, и расставаться тоже жаль. Пока путь лежал к Гибралтару, мы решили дать Ипполиту размяться.  Это же кулик все- же, ему надо бегать. По правому борту, где меньше ходят, сделали тоннель между бортом и надстройкой, занавесив сеткой метра три. Закрыли все входы и выходы и выпустили Ипполита. Как он там носился, жаль мало места. Конечно, он у нас уже недели две просидел, нужна разминка.
Вот уже показались берега Пиренейского полуострова. Дождались, когда берега приблизятся, посовещались с Толиком и решили, что больше мучить птицу не следует. Решили дать Ипполиту свободу. Выпустили. Он на крыло, сделал круг над «Компасом» и …сел на сигнальный мостик. Видимо раздумывал, что  лучше, улететь в неизвестность, или остаться, тут всё-таки кормят. Хотя, что это за еда?  Надо было видеть, как два мужика, как заправские разведчики, ползли по трапу, один с кружкой воды, другой с куском мяса. Старались не спугнуть птицу. Хотелось попоить и покормить напоследок своего любимца. А он неблагодарный наклонил голову, посмотрел без интереса на нас и взлетел. И мы обиженные, один с кружкой, другой с мясом, смотрим, как Ипполит улетает. Понимаем, что видим его в последний раз. Долго мы смотрели, молили Бога, чтобы долетел до берега. Интересно, если долетел, как сложилась его жизнь?

                «Компас» 1975г.