Вьетнамский синдром

Я втиснулся в вагон метро и оказался на две головы выше толпы. В вагоне шелестело людское море ниже среднего российского роста. Все вагонное пространство было забито вьетнамцами. Все сидевшие пассажиры – были нашего - российского племени. Посреди щебечущего на непонятном языке вагонного простора высился, как вековой дуб-исполин посреди паводкового мелководья российский человек – огромный, грузный, с мясистым крупным лицом. Он держался обеими руками за поручень, протянутый под потолком, склонив голову и насупив кустистые русые брови, взирал на братьев по разуму. Было заметно, что время от времени он начинает проявлять признаки беспокойства, морщит лоб, напрягает слух, нервно перекатывает свои полтора центнера с ноги на ногу, доставляя при этом заметный дискомфорт подвернувшимся под маневры его корпуса, вьетнамцам. Состав ворвался в черноту очередного перегона и наш вагон сотряс басистый рык: «Воробьи, цыц!» Повисла мертвая тишина. Вьетнамцы не просто притихли, а будто стали еже ниже ростом. Исполин, выдержав достойную паузу, оглядел мутным хмельным взором вагон и изрек: «Россияне, братья, скажите, какая станция следующая? Мне Новослободская нужна.»
- Новослободская – почему-то почти хором ответили сидящие пассажиры.
-Моя! – сказал большой человек и, разгребая перед собой вьетнамцев, пробрался к дверям.
Он вышел на Новослободской. Весь следующий свой путь вьетнамцы молчали.