2. Игрушки для взрослых

ПОД ПЕРЕСТУК КОЛЕС.   
Уже после того, как  в купе Егор уложил Скрипача  спать, он вышел покурить в тамбур. Под перестук колес назад убегали осенние полумертвые деревья. От сигарет во рту остался неприятный привкус. Он почистил зубы, вернулся и лег на полку, накрывшись темным  тяжелым одеялом. К счастью, кроме них со Скрипачом в купе никого не было. Поезд нес его опять к тому, от чего он уехал.  И Егор снова думал об Арсене. Смутное чувство вины перед ним, не давало ему покоя. Но в чем состояла эта вина, Егор никак не мог понять. Он старался, как мог помочь Арсену. Он, действительно, пытался найти женщину.

Улицы, распластавшись серыми безликими телами под бетонными коробками домов вызывали к свету разных женщин. Стук каблучков, улыбка, прищур, яркие глаза, стройные ноги, блестки, походка. Они выходили из ниоткуда и пропадали в никуда стремительными цветными штрихами. Егор не успевал даже мысленно примерить им серебряный обруч, а ведь надо было еще их остановить, разговорить, убедить.
- А ты говорил, что тебе легко общаться с женщинами, - подтрунивал над ним Арсен.
- Раньше я их так пристально не разглядывал, теперь вот убедился, как много женщин с  изъянами, они не годятся на роль принцессы. Поверь, мне даже не хочется с ними заводить разговор, не говоря уж о большем.
- Неужели, в столице не найдется ни одной?
- Я найду ее, надо только определиться с тактикой.
- Представься гениальным кинорежиссером, пригласи их якобы на кинопробы. Или лучше нет, закоси под  исследователя. Мол, девушка так и так, была ли у Вас любовь с большой буквы. Если была, то чем закончилась? Браком? Ах, ох, тогда Вы нам не подходите. Нет? О, это более интересно, надо бы с вами поговорить, примерить на вас одну интересную вещичку. Нет, нет, не беспокойтесь, она из чистого серебра, ну может быть, немного примесей, но стоит Вам только примерить... Ничего у тебя не выйдет! Ты не найдешь ее, - восклицал  Арсен в сердцах.
- Не торопи меня, - отзывался Егор. - Ты никого не хочешь знать и видеть кроме своей мартышки. Забудь о ней, успокойся, и все твои проблемы разрешатся сами собой. Не надо будет тогда искать мифическую женщину для твоего обруча. Твоя любимая мартышка  попискивает сейчас в чужих объятиях, а ты мучаешься.
- Прекрати, - морщился Арсен.
- Ну, ты же никого не знал кроме нее!
- Опыт не заменяет интуиции.
- Ну и чего же ты добился своей интуицией! Ты зациклился на ней. Посмотри на себя со стороны. -Ты ведь высох, мучаешься как ненормальный.
- Я устал, Егор, устал. Мне нет места в этом мире.
Да, именно так он сказал, была эта фраза,  осталась, зацепилась за воздух, зависла, материализовалась.
 Через несколько дней Арсен исчез. Исчез, не предупредив его ни о чем. Исчез, как - будто бы и не выходя из дома. В коридоре остались его тяжелые темнобокие финские ботинки, фетровые тапочки, куртка, зонт. В ванной висели смятые полотенца. Зубная щетка, паста - все было на месте, как и при Арсене.
Егор проходил на кухню, хранящую прошлый, въедливый сигаретный дым, курил, не открывая холодного окна с рассохшейся треснутой рамой, стряхивал пепел в  большую бронзовую вазу на крохотном кухонном столе. Кухня перетекала в  комнату с задернутыми темно-вишневыми , бархатными портьерами. Комната была перегорожена на две части тонкой фанерной стеной. В дальней темной ее половине валялись в углу спутанные  причудливыми клубками провода, картонные рассыпающиеся коробки полные микросхем и всякой металлической ерунды, названия которой Егор не знал. Листы писчей бумаги, старые пластиковые пакеты из под кефира, бульварные журналы, наспех сложенные в шаткие стопки. Этакое слабое подобие порядка, наведенное торопливой рукой. Только стол был идеально чист, ящики его пусты. На полированной без пылинки поверхности лежал проклятый обруч, отсвечивающий серебром, тоже нисколько не запылившийся, в идеальной отрешенности от всеобщей путаницы вещей. Обруч казался неожиданно теплым на ощупь и больше всего походил на серебряную свившуюся в кольцо змею. Егор уходил  снова на кухню, курил, маясь от непонятного беспокойства.
 
В  некоторой мере  Егор  гордился собой и тем, что он живет правильно и продуманно рационально. Все в его жизни предусмотрено и подстраховано. Но здесь, в комнате Арсена , он чувствовал себя неуютно. Все, что происходило за стенами комнаты, отсюда казалось пустой напыщенной подражательной суетой, лишенной смысла. Окно комнаты, закрытое вишневыми портьерами едва- едва пропускало солнечный свет, сдавленный, неяркий и нереальный. Странно , что лезли ему в голову воспоминания никак не связанные с тем, что его окружало. Он вспоминал одну девочку из его далекого детства,  ее блестящие насмешливые глаза из под челки, ноги  в белых носочках, исцарапанные до колен травой. Она была его старше и потому смотрела на него насмешливо, так, что по спине пробегал холодок. То сухое горячее лето  с нереальным аритмичным бегом времени, с днями длительно и дремотно растягивающимися или наоборот с короткими, пульсирующими, свернутыми в несколько ярких мгновений. Что-то было тогда, вроде бы как ощущение счастья или предчувствие перемен или замирающий медленный восторг  в  груди. Что-то такое чему он никак не мог дать точное название, и тем самым отвязаться от раздражающей неопределенности. Чем были вызваны эти чувства и почему он никогда не испытывал их  после, во взрослой жизни, он никак не мог себе объяснить. Казалось, здесь, в комнате Арсена, в тишине, не обозначенной даже тиканьем часов, он найдет ответ, но ответ ускользал от него, мысли сбивались на привычный  ритм и  потом, уходя из квартиры Арсена, закрывая за собой тщедушную дерматиновую дверь, Егор словно бы стряхивал с себя наваждение.
 Но через некоторое время что-то влекло его сюда снова и снова. Может быть, забытое ожидание счастья?
Но какого счастья, какого еще сверхсчастья ему захотелось? У него и так было все в порядке. По сравнению с другими он был счастлив, причем безмерно. Он вращался в довольно высоких кругах, ему  не надо было думать, о хлебе насущном. Их ИГРОТЕКС- специализированный магазин игрушек и развлечений процветал, как хорошо отлаженный многофункциональный организм.  Здесь находился товар для покупателя с любым достатком. У Егора было все, о чем  средний трудоголик - работяга мог только мечтать. Уже где-то через два года работы Егор купил приличную квартиру в центре. Лили помогла ему подобрать мебель, обои. Потом они провели вместе несколько славных вечеров. Он, глядя в ее блестящие глаза, пил вместе с ней горьковатый кофе с бальзамом на просторной кухне. Из больших деревянных часов на стене выскакивала кукушка, Лили прятала ноги в плюшевые тапочки, подходила к окну, потягиваясь и улыбаясь ему. Для Лили Егор был романтической частью ее серой жизни, заполненной работой и заботами о муже и ребенке. И когда Егор провожал ее до машины, она уезжала в начинающуюся ночь все с той же легкой улыбкой, приклеенной к лицу. Он, возвращаясь в свою квартиру, курил  у открытого окна, принимал душ, ложился в постель, хранящую горьковатый запах ее духов, которые не нравились ему. Иногда он даже проветривал комнату. Засыпал он один и нисколько не сожалел об этом. Ему нравилась Лили, так же как нравились женщины бывшие до нее. Обладание ими не доставляло ему тайной гордости, слишком легко бежали они на его мысленный, осторожный зов с оттенком вопроса. Не было игры, не было тайны. Была только скука и раздражающая излишняя женская привязанность.
Может быть, потому, что Лили была замужем,  она не особенно докучала ему, и ему достаточно было редких встреч и осознания того, что о такой красивой ухоженной женщине мечтают многие.  У нее была идеальная фигура, длинные ноги, вьющиеся волосы с оттенком черного винограда, кожа теплого персикового оттенка. И он не торопился выискивать в ней изъяны, но он и не стремился как-то увеличить свое время общения с ней.
По утрам , когда после бритья  он освежался дорогим  дезодорантом, ему нравилось смотреть на свое отражение в зеркале. Жизнь спокойно и размеренно текла по гладкому прямому руслу. Но память слабым тревожным всплеском возвращала ему взгляд той темноглазой девочки из детства. Особенно там, в комнате Арсена.
- Счастье – это не то, что я имею, - должен был сознаться он сам себе.
- Счастье- это не то, что ты имеешь, - сказал ему как-то Скрипач.
- А ты знаешь, какое оно?
- Я умею его находить ,- отозвался старик.
- Так помоги мне.
- Ты должен найти его сам.
- И я сделаю это! - паясничал Егор.
Старик не реагировал на его кривляния, сохраняя свой статус мудрости.
Странное дело, поиски счастья  незримо упирались в поиски женщины нужной Арсену.  Почему-то она, неизвестная Егору, уже тревожила его, волновала, хотя он и не решался сознаться себе в этом. Может быть, она была похожа на ту его давнюю влюбленность с загорелыми расцарапанными коленками?

Поезд стучал на стыках, плавно покачиваясь. Ночь плотно и густо заполнившая все вокруг , расцвечивалась мертвым  электрическим светом  убегающих в никуда редких фонарей. Ложечка жалобно и настойчиво позвякивала в стакане. Егор протянул руку, и звяканье исчезло. Скрипач, кряхтя, перевернулся на другой бок, натягивая на себя шерстяную оболочку одеяла. Егор попытался окунуться в прошлое.
Восхитительные темные глаза с пушистыми ресницами. Нет, он не смел  в них заглядывать. Он помнил только биение своего сердца в предчувствии праздника. Легкий неуловимый запах, колебание воздуха вокруг нее, ощущаемое на уровне подкорки. Он мог успокоить себя тем, что она, наверняка ,изменилась и сейчас бы не понравилась ему. Скорее всего, она стала положительной матерью своего семейства, и от былого очарования у нее ничего не осталось. У жизни свои железные законы. Все течет, все изменяется. Поставь сейчас ту девочку рядом с Лили и он выберет  Лили. Прошлое дразнит своими призраками и только мешает жить в настоящем. Тысячу раз это верно, но все-таки перед отъездом он сказал Лили, что будет занят. Лили согласилась с деланным спокойствием. И он уже ощутил впереди свежий терпкий вкус одиночества. Он должен был, он просто обязан был выполнить просьбу Арсена - найти ту будущую, неизвестную ему женщину, которая согласится надеть обруч.          
- Я становлюсь таким же дураком как Арсен, я ищу ту женщину, которую он потерял, - мысленно сам себе сказал Егор, подытожив свои воспоминания.
 Арсен сошел с ума от бездарной рыжеволосой певички из ресторана. Она провела с ним несколько ночей, как, впрочем, ,проводила их и с другими. Конечно, Егор не мог отрицать , того, что была в ней особенная скрытая хваткость, которую непосвященные вроде Арсена принимали за особый гибельный шарм , а ее врожденная природная , почти звериная осторожность казалась им особым умом, способным на утонченные изыски страсти. Но Егор то все ее женские  штучки видел насквозь, и оттого испытывал к ней открытую неприязнь. Арсен сам пошел в ее расставленные сети, которые она совершенно инстинктивно и бездумно раскидывала вокруг, подпитываясь чужой любовью, страстью, восхищением. В одном ей можно было отдать должное- она предупредила Арсена о своем отъезде в другую страну, а то ведь могла бы таинственно и эффектно исчезнуть. Нет, она даже успела поплакаться ему в жилетку, насчет того, что делает это сугубо из меркантильных соображений, что ей надо делать карьеру, а значит, и жертвовать собой. И  Арсен впитал в себя всю эту словесную чушь с восторженной печалью. Она оставляла его в светлой грусти, наверное,  даже поклялась в любви, выпустив несколько слезинок  из своих нарисованных тушью глаз.. Егор не видел сцены прощания, но и без того было понятно, что ей ни к чему долговязый рассеянный, влюбленный очкарик. Она была счастлива оттого, что заполучила денежного пузатого продюсера  из-за границы.
- Ты не представляешь насколько она необыкновенная!
- Представляю…
- Егор, прекрати!
- Прекращаю..      
- Я люблю ее.
- И я люблю. Ее все любят, и она любит всех.
Арсен злился:
- Она особенная, она не такая как все. В ней живет музыка, она ходит так, как будто танцует, за ней шлейф красоты. Она праздник, она сама жизнь и сама красота…

 Поезд стучал чугунными колесами. Егор засыпал… Рыжеволосая певичка извивалась у микрофона на маленькой ресторанной эстраде. Зеленой радужкой горели ее глаза. Открытые округлые плечи, посыпанные блестками, высокий разрез красного бархатного платья, кровавая пухлость губ – все за гранью пошлости. Но для пьяных глаз – это дьявольская утонченная пикантность. Она глупо, по детски радуясь, срывала потные, дешевые пьяные аплодисменты. Арсен почти не пил, и непонятно было, чего уж такого особенного он нашел в ней. Егор видел ее всего лишь раз, когда Арсен попросил его довезти их до дома. Она, жеманно щурясь, кутаясь в шелковый длинный плащ, садилась в машину, небрежно бросип на спинку сиденья розы, подаренные ей Арсеном. В машине, на заднем сиденье она несколько раз пыталась закинуть ногу на ногу, что ей с трудом ненадолго удавалось, все-таки у Егора был не лимузин. И в этот день, в этот вечер, она уже знала, что уезжает, она уже оформляла визу, и все ей было мало, ей надо было оставить горевать здесь нескладного нерасторопного романтического очкарика.
- Она не виновата ни в чем, я сам влюбился в нее до умопомрачения, - пытался оправдать ее Арсен. - И я благодарен ей за то, что она подарила мне дни счастья.
- Не дни, а ночи. Ночи страсти она подарила тебе. Поверь мне, в мире много женщин не хуже ее.
- Она первая… Единственная…
- Но не последняя…
- Егор, прошу тебя, не надо меня утешать .
Когда она уехала,  Арсен не вставал  с постели недели две. Потом, когда Егор привел его в чувство, Арсен сделался молчаливым. Потом появился этот обруч, как следствие безумной идеи.
- Егор, найди мне женщину, пережившую  любовь, она вернет мне все.
- Арсен, какую чушь ты молотишь. Разве есть такие женщины, которые хотя бы раз не влюблялись? Бери любую.
- Мне не годится любая, мне нужна та, которая умеет создавать красоту.
-Тебе нужна пустоголовая мечтательница-истеричка. Твой обруч из разряда гипнотических штучек, ты хочешь вымышленного, а не реального.
- Егор, я хочу уйти за сумерки чувств, помоги мне.
- Зачем тебе вымышленный мир, давай развеемся, поедем за город, я найду каких-нибудь веселых девчонок… - Егор замолкал на полуслове, потому что натыкался на холодный немигающий взгляд Арсена:
- Егор, если меня не будет, то и не ищи. Может быть, я уеду надолго, может быть.
- Ты что, хочешь отправиться вдогонку за своей рыжей? Она уже и знать о тебе не хочет, поверь мне. Ты спятил!
- Егор, обещай мне, что не будешь искать меня.
- Хорошо, я не буду тебя искать, я буду искать женщину
- Ищи женщину, я серьезно.
- Бред какой-то. Ты всерьез думаешь, что этот кусок металла стоит того?
- Он ждет свою хозяйку, - Арсен любовно поглаживал обруч указательным пальцем.
- Хорошо, я помогу тебе, только не исчезай.
Егор все-таки надеялся, что угрозы Арсена пусты и бесперспективны. Но случилось так, что он действительно исчез. Ушел, уехал, растворился в тяжелом воздухе городских улиц. Босиком, без верхней одежды – куда и зачем? Егор обзвонил все больницы.  Подавать заявление в милицию он не решился, но переговорил со знакомым следователем. Следователь согласился в частном порядке помочь ему в поисках. Он добросовестно проверил всех знакомых Арсена.  Он даже связался с певичкой. Но следов Арсена нигде не находилось. Время шло, от  него не было никаких вестей.
Как-то через месяц  бесплодных поисков, роясь в газетах, Егор нашел  объявление, обведенное карандашом, и с этого момента в его жизнь вошел  Скрипач.  Скрипач ничего не знал об Арсене, но Егор хотелось верить в то, что от Скрипача к Арсену тянется тоненькая невидимая ниточка, которая  связывает их , может быть,  и потому , что  старик как и Арсен, вдохновенно и со вкусом играл в этой жизни роль чудака. Впрочем, все подобные рассуждения Егора не выдерживали его внутренней критики и больше походили на самоуспокоение.

Поезд вздрагивал, замедлялся, по коротким шелковым занавескам пробегали огни маленьких , затерянных в пути, станций. Старик тихонько посапывал во сне. Егор в который раз пытался заснуть и в который раз перед ним на крохотной сцене извивалась рыжеволосая певичка,   блестя открытыми плечами, усыпанными  разноцветным искусственным инеем.