Всякие несуразицы

                ВСЯКИЕ   НЕСУРАЗИЦЫ

     Природа – это мудрая книга. Всему в ней своя страничка выделена, всё толково продумано и описано. Но в жизни нет-нет, да и перепутаются странички. Дивятся люди, похохатывают, затылки чешут. Интересно им: что же дальше будет? Иной раз и сами привносят в повседневную жизнь сущую нелепицу. Взять хотя бы курицу, высидевшую утят. Такая история приключилась и в нашем дворе. Всё ладом шло, но только до тех пор, пока курица не вывела утяток за ворота к тихому ручью. Ручеёк меленький. Среди высокой череды и не видать его, пока не добежит водичка до копанки – ежегодно очищаемого прудика.
     Хоть и есть во дворе в корытце вода, а куры поднырнут под ворота и гуськом, вслед за петухом, побегут к ручью. У них и место излюбленное есть. Это где вода между камушков протекает. Захватят в клюв каплю студёной водицы и вверх головку запрокинут. Со стороны кажется, будто кланяются куры ручью.
     Два года курица так-то ходила на водопой, а на третий оказия приключилась. Терпеливо высидела малышей, дождалась того дня, когда бабушка не стала её привязывать за ногу к вбитому в землю колышку возле курятника и, как каждая любящая мать, повела знакомить выводок по своим излюбленным местам. Поднырнула под воротину, стоит, квохчет, всех деток к себе подзывает. А утята учуяли воду и все, как один, неслухами стали. Нет, чтоб с бережка попить водички и, вслед за наседкой во двор воротится, так они прямо в ручей забрели. Квохчет курица, стыдит малышей, дескать, не дело носами в грязь тыкать. А они будто не слышат, вовсе по зарослям череды разбрелись. Шаг за шагом дошли до копанки и веселой стайкою на голубое блюдце выплыли. Испугалась курица. Бегает вокруг ставочка, такой крик подняла, что даже петух взлетел на ворота и крыльями захлопал. Возмущается обманутый муженёк. Детишки невесть в кого пошли. Мыслимое дело для птичьего рода по воде пешком ходить, нырять и над водой ногами дрыгать.
     Выглянул за калитку Николка, и самому страшно стало.
     - Бабушка! Бабушка! Наша пеструшка с ума сошла!
     Старушка, вытирая руки о фартук, вышла за ворота.
     - Э-э-э, касаточка, кончилась твоя власть. Иди-кось, выкупаю я тебя, чтоб больше не тянуло к воде и гуляй родимая. А будешь упрямиться – топор к тебе посватается. Ну, давай, охолонись, заботница ты наша!
А то ты завтра утят на насест позовёшь…
     Бабушка Марья взяла курицу за крылья и несколько раз курнула прямо таки с головой, в копанку. Ошалевшая, мокрая курица, смешно растопырив крылья, что есть духу, помчалась к воротам. Поднырнула под воротину и предстала перед строгие очи петуха. Не терпящий вольностей муженёк отлучек не прощал. Но, разве ж объяснишь ему, что материнское сердце выше всяческих запретов. Не раз ещё видел Николка пёструю курицу сидящей на плетне и тоскливо поглядывающей на копошащихся в ручье утят. Вечером блудливые пасынки, по старой привычке норовили залезть ей под крыло. Но, уже через неделю у пеструшки пропал к ним интерес.
     - Видать нестись скоро будет, - объяснила бабушка.
     А утятки сами по себе росли, сторонясь кур и всячески избегая встречи с петухом.

     В другую весну уже краснопёрая курица сидела на яйцах. А как пришёл срок проклюнуться цыпляткам, полезла бабушка на печь, свернула рядно, а вместо него заслала газетами. Накрошила всмятку сваренное яйцо, насыпала пшена, налила в блюдце воды и, как только забеспокоится наседка, достанет из-под неё квёлого, мокрого цыплёнка и на печь несёт.
     Мурка, небольшая пушистая кошечка, с шубкой пепельного цвета, тоже вскарабкалась на печь и легла по самому краю, свесив переднюю лапку и беспокойный хвостик. Бабушка сперва хотела прогнать её, но вспомнила, что это излюбленное место и полагая на её покладистый характер, только потрепала за ухо и погрозила пальцем.  Кошка недовольно мотнула головой и прикрыла носик лапкой. Дескать – сама знаю, воровать цыплят не буду.
     Три дня ещё сидела курица на яйцах без зародышей, именуемых у нас болтунами. Возьмёшь такое яйцо, а в нём что-то болтается. Отец, потом, далеко закинул их в яр, иначе прохожие отворачивали бы носы. Ох, и глубокие яры в наших краях. Подойдёшь к краю, заглянешь, всё равно, что с крыши пятиэтажного дома. А всему виной ручьи и талые воды. Но об этом в другой раз расскажу.
     За три дня цыплятки обсохли. Похаживали себе по тёплой печи, учились клевать крупу. А надумают подремать, ложатся к кошке под бочок. Кошка тоже была в ожидании котят. Приоткроет глаза, глянет на приёмышей и подумает: «Глупенькие ещё. Но, коли хозяйка их любит, то и мне они не враги».
     Вот, в один такой погожий денёк, бабушка вынесла курицу во двор, привязала за лапу к колышку и, собрав цыплят в решето, вынесла к квохчущей мамаше. Как не странно, за цыплятами пошла и кошка. Свернулась калачиком в тенёчке, подрёмывает в своё удовольствие. Потихоньку к ней перекочевали цыплятки. Облепили со всех сторон.  Даже сверху уселись, и привычно уснули. Всё это происходило на глазах у курицы, которая порывалась отомстить мохнатой мачехе. Мол, готовых, высиженных деток себе присвоила, а меня, как преступницу, к колышку привязали.
     Долго металась курица. Наконец вырвала колышек и, с громким кудахтаньем, ринулась на соперницу. Только в последнюю секундочку встрепенулась Мурка и, в мгновение ока, оказалась на яблоне. Курица, волоча за собой колышек, похаживала под деревом, ругая кошку на своём курином языке. А когда гнев поутих, вернулась к цыпляткам. Долго втолковывала несмышлёнышам, как и что нужно делать по куриному обычаю. Цыплятки клевали крупу, пили воду, но лезть ей под крыло не решались. Только к вечеру удалось таки наседке уговорить малышей, а может сами, уже искали тёплое местечко, и нашли его в объятиях матушки.
     Куриную семейку бабушка препроводила в специально вымощенное соломой место под крыльцом. Подперла дверку камушком и, только уже в сумерках, внуки обнаружили Мурку лежащую на пологом шершавом стволе яблони, а на серой спинке её два жёлтеньких комочка. Долго потом гадали, как маленькие цыплятки сумели добраться на такую высоту.
      Бабушка побоялась тревожить курицу под крыльцом, как бы та, с испугу не передавила цыпляток. А кошку с цыплятами опять отправили на печь. Днем цыплятки гуляли во дворе, а вечером находили их на яблоне рядом с кошкой. И только через две недели, когда кошка в том же гнезде, где курица сидела на яйцах, родила котят, двое цыплят оказались ничейными. Ни кошка, ни наседка подросших цыплят к себе не подпускали. Каким бы строгим не казался петух, но именно он взял сирот под свою опеку. Вслед за старыми курицами ночевать они пошли в курятник. К концу лета наседка тоже повела оперившихся цыплят в курятник и обида сама собой сгладилась.

     Уже когда я ходила в соседнее село с подругами в девятый класс, мимо двора Тодоски, по уличному прозвищу «Высокой», в одиночку ходить боялись, А всё потому, что на обочину дороги и на ближайший пригорок выходили поклевать травки индюки. С ними ходила чёрная курица. Видимо она высидела и выходила индюшат. Моей бабушки, Марии, сестра жила по соседству с Тодоской. Будучи у нас в гостях, рассказала.
     - Этим индюкам уже третий годок, а мамка всё квохчет и, на правах старшей, выводит гулять. Тодоска опять хотела ту курицу на индюшачьи яйца посадить. Только она сбежала к своим подросшим детям. Пришлось на гнездо другую курицу «садить». А так, ничего. Несётся «мамочка» в том же гнезде, что и индюшки. Вот, только сердитый индюк петуха к ней не подпускает. Так сказать, курица в другую веру перешла.  Тодоска хотела её зарубить, но соседки отсоветовали. Индюшки заскучают и перестанут нестись. А эта курица до того привыкла, что даже разговаривает по индюшиному. Попробуй, подступись к ней. Индюк заклюёт. Такие, вот, несуразицы случаются иногда.
                30 октября 04 г.