От начала и до конца бесконечности. глава 10

ОТ НАЧАЛА И ДО КОНЦА БЕСКОНЕЧНОСТИ
INFINITY: BEGINNING TO END

КНИГА ПЕРВАЯ

СОТВОРЕНИЕ МИРА
Глава 10. Земля.  Первый научный семинар

Для первого научного семинара выбираем крохотный островок зеленой травы с еще не сорванными одуванчиками, защищенный от окружающего мира кустами боярышника, сплошь покрытого белоснежными цветами. Мы с сыном очень любим боярышник. Тонкий аромат его цветов весной привлекает к себе множество пчел. Трудолюбывые жужалки собирают нектар и опыляют цветы, закладывая основу будущего урожая. Поэтому к осени кусты сплошь покрыты мелкими темнокрасными терпкими ягодами, которыми очень любят лакомиться всякие пичуги. Особенно вкусны эти ягодки после первых заморозков. Тогда пропадает терпкость, и детвора со всей округи тоже не брезгует этим нехитрым лакомством. Правда, иногда за свою доброту кустам приходится горько расплачиваться. По весне парни часто безжалостно ломают осыпанные цветами ветки на букеты для своих любимых, а осенью пацаны, чтобы не очень колоться о жесткие колючки и легче обирать ягоды, тоже не церемонятся и без сожаления ломают хрупкие ветки. Но так как наш первый семинар должен состояться в середине весны, когда цветы только-только начинают распускаться, то кусты еще стоят нетронутыми и надежно защищают нас от внешнего мира. Если, конечно, не брать в расчет достаточно отдаленный шум автомобилей и трамваев, а также грохот проносящихся по идущей вдоль западного края сада железнодорожной ветке грузовых и пассажирских поездов.  А так как ничего лучшего все равно нет, то условия для семинара можно считать вполне приличными.

Присев на предусмотрительно захваченный плащ, я предлагаю сыну последовать моему примеру. Сесть на траву и посадить на нее сына я не решаюсь. Все таки земля еще не совсем прогрелась. А если сын, не дай бог, простудится, не видать нам больше прогулок в сад как своих ушей.

- Итак, сынок, начинаем наш первый семинар, - торжественным голосом начинаю я. Мне хочется, чтобы мой сын–оппонент проникся важностью момента и перестал вертеться. – А чтобы все тебе было бы понятно, я должен тебе рассказать с чего все начинается с самого начала правильно, по взрослому, по научному.

- Я согласен, пап. Но чтобы все было по заправдашнему, не так, как с маной кашей. – Мальчик никак не может забыть Канталапласа.
- Конечно, сынок! Я же понимаю, что ты уже большой, - искренне обещаю сыну не врать, и начинаю рассказывать о хрононах, о том, как они себя ведут, и почему начинает течь время. Как и почему происходит Большой Взрыв, и как после него появляются звезды, планеты и вообще все сущее.

Сын внимательно меня слушает, и вдруг задает организационный вопрос: - папа, а если я хочу что нибудь спросить, я должен поднять руку и встать, да? Как в детском саду, да?

- Конечно, - соглашаюсь я. – Вот только вставать, я думаю, не обязательно.

Он тут же поднимает руку и задает первый вопрос: - Пап, ты вот только что рассказал, как получается время, как я сейчас маленький, а стану большим, как ты сейчас большой, потом станешь стареньким. А вот можно перескочить туда, где время течет наоборот, чтобы ты сейчас большой, а потом чтобы стал маленьким, а я чтобы снова стал эльфиком и меня аист снова отнес в Африку? А потом и тебя. Чтобы мы там снова встретились. А кто там буде старше – я или ты?

Про аистов, эльфиков и Африку можно было опустить. Так мама, чтобы не травмировать ребенка акушерскими подробностями, объяснила, откуда берутся дети. Для нас это сейчас не имело особенного значения, а в недалеком будущем, как я искренне надеялся, он сам доберется до истины. Но вопрос застает меня врасплох - надо же, кто буде старше? Я вот так сразу и не соображу.

Наученный недавним горьким опытом, я решаю ответы на все вопросы тщательно обдумывать, и поэтому задаю встречный оргвопрос: - Можно на некоторые вопросы я буду отвечать не сразу? Может, мне надо будет подумать или где-то прочитать? – Я рассчитываю, что мы с ним будем этим заниматься несколько лет, и поэтому откладывать ответы было очень неплохой находкой.

- Ладно, - соглашается сын, - только лучше сразу.

- Ну, мужики, вы даете! – из-за куста появляется давешний физик. - Такого мы еще не слышали!

Молча смотрим на неожиданного вторженца. Конечно, выглядит физик очень живописно, я бы сказал, по пляжному. Он почти гол, если не считать длинных семейных, в крупный синий на красном фоне цветочек, трусов, бежевых, на подтяжках, носков и серых ботинок. Связанный по углам носовой платок прикрывает голову. В давно не чесаных и нестриженных патлах застряло все, что только может застрять в волосах человека, только что продравшегося через густые кусты: веточки, листики и даже кое-где кокетливо выглядывающие цветочки боярышника.   Через тощую бороденку, тоже давно нестриженную и нечесанную, и тоже не без мусора, просвечивает тонкая шея и узкая белоснежная грудь, покрытая редкими рыжими волосами. Ноги, напротив, покрыты густой рыжей порослью, и имеют ярко выраженный розовый цвет. Видимо, физик опрометчиво держал их на солнце, и оно сделало свое коварное дело. Лицо его скорее красного цвета, чем розового, что говорит о иной, чем солнце, природе этого явления. Похоже, что  за кустом имело место быть очередное сборище пифагорейцев, так как физик был заядлым завсегдатаем этих ученых посиделок.

- Старик, ты где защищал докторскую? – уважительно обращается он к сыну. – Ты, случайно, не в теоротделе работаешь?

- Не, - солидно отвечает сын, - я еще в детском саду.  А папа вот недавно защищался, правда, не в теоротделе, а в ресторане. Ничего интересного. Было сто человек, и все взрослые. Детей совсем не было. Было очень скучно, все только пили водку и коньяк, и хлопали папу по плечу. Даже никто не танцевал. А я проспал почти все время, пока папа защищался.

Ну ничего, скоро сам защитишься, - успокаивает его физик. - А этот мужичок кто – твой папка? – он небрежно тычет в мою сторону пальцем. - Это он, который защищался в ресторане? Ну и ну. Ни за что бы не подумал. Ничего особенного. Такие только в забегаловках защищаются. Но ты ему хороший вопросец подкинул! Неужели сам додумался?– мерзавец делает вид, что не узнает меня, хотя мы с ним учились в одной группе, и он был на банкете в том самом ресторане, и напился как свинья. - Действительно, какая симметрия!  В одном мире папка старше тебя, а в другом ты старше его. И еще увидишь, как аист летит задом наперед и тащит папку в клюве. И прямиком в Африку. Супер.  Блокбастер. Таких, как твой папка только аисты и приносят. – Рот его растягивается в гаденькой ухмылке.  Я готов его разорвать на куски. - Можно, мы к вам перейдем? А то у нас уже сплошная тень и холодновато, – без всякой связи с предыдущим текстом спрашивает он и, не дожидаясь ответа, исчезает в кустах.

Спустя несколько минут наш первый семинар значительно расширяется. Вместе с физиком к нам присоединяются два его друга математика, тоже раздетые до трусов и тоже с рожами красного цвета. Видно, дискуссия у них была серьезная и продолжительная. С их появлением резко уменьшается количество пчел, трудолюбиво опылявших боярышник. Видно, запах дешевого  вина, густо окутавший новоприбывших, что-то нарушает в механизме ориентации пчел, и они перестают находить дорогу к нашим кустам. Небрежно бросив на траву свои одежды, незванные гости рассаживаются полукругом в позе пирующих римлян, причем физик взгромождает грязные ботинки прямо на надпись «АББА», что никак не обижает владельца куртки. Как бы это в порядке вещей.

- Старик, не мог бы ты снова повторить всю эту телегу, а то мы поздно подошли и не все слышали, поэтому не очень врубились в тему, - с уважением обращается физик к сыну. -  Ты там объяснял что то папке про хрононы и антихрононы. Очень было интересно.

- Это не я папке, а он мне, - восстанавливает справедливость сын. Хороший у он меня! Очень честный и справедливый. И папку в обиду не дает. Жду не дождусь, когда он подрастет. Уверен, многим умникам утрет нос!- И если по правде, то я еще не все понял. Так что пусть папка снова все расскажет.

- Хвалю, старик, за скромность. Ты настоящий ученый. Талантливый, но скромный. Навернка будешь великим. – Математики дружно подтверждают прогноз. Наконец физик соизволивает обратить на меня свое внимание. – Ну что, мужик, давай колись!

Пришлось колоться, хотя, честно говоря это совсем не входило в мои планы.  Я-то собирался поиграться с сыном, а не с этими оболдуями, готовыми в любой момент все превратить в шутку и осмеять кого угодно. Но, к моему огромному удивлению, троица слушает мой рассказ со все возрастающим интересом.

- Слушай, ты это сейчас придумал? - как то странно смотрит на меня владелец «АББЫ». – Как-то все очень складно у тебя получается.

- Твой папка всегда так хорошо учился, что я был уверен, что из него ничего путного не выйдет. Мы с ним сидели за одной партой, - наконец физик раскрывает свое инкогнито. – Но видно бывают исключения, - с неохотой признается он.

- Ты что, - заступается за меня толстый математик, - он же классно играл в футбол. И в покер тоже.  Мы же ни разу у него ни во что не выиграли, даже в шахматы. Может разве что пару раз в поддавки.

Лицо моего пацана краснеет от удовольствия: – А папка мне никогда об этом не рассказывал! Наверное ему было стыдно. – От бабушки он знал, что картежники самые пропащие люди.

- Было дело, - смущаюсь я.

- Ему мамка не велела тебе об этом рассказывать, чтобы ты тоже не стал картежником.- Вносит свои пять копеек бывший однокурсник. – А то будешь как эти. – Презрительно кивает на собутыльников. - Тоже в детстве подавали большие надежды! Эх, если бы не вино и карты... – сокрушенно вздыхает он и мечтательно закатывает глаза. Математики дружно поддакивают и тоже мечтательно закатывают глаза.

К этому времени солнце совсем скрылось за деревьями и похолодало. Тело физика покрывается пупырышками. Он развязывает платок и накидывает его на плечи, а колени пытается спрятать в трусы. Ничего не получается. Оголяется тощий зад, тоже весь в пупырышках. Он натягивает трусы, но спадает платок. - Совсем нервы ни к черту! - огорченно произносит он и начинает быстро одеваться. Математики следуют его примеру.

- Слушай, а почему твои хрононы излучают мысли? У них что, есть мозги? – Стуча зубами и никак не попадая в штанину, спрашивает физик.

- Да потому что они еще и кванты разума, я просто не успел расказать вам про дуализм хрононов. – очень скромно, без излишней аффектации, выдаю я очередную заготовку.

- Что ты сказал? – физик окончательно путается в штанах и падает прямо в куст. На сына это производит огромное впечатление. Он счастливо смеется и говорит - Это потому что вы моего папку все время дразните, - и показывает ему язык.

- Замолкни, академик! –грозится коллега. – Язык вырву! А ты давай, колись до конца! – прикрикывает он на меня. – Тихоню, понимаешь, из себя строит!

В общем то рассказывать больше было не о чем. Разве что сон. Да я лучше проглочу свой язык! Не оберешься потом. К счастью, начинает темнеть, и я предлагаю на сегодня с наукой закончить. Сын затеялся играть со мной в прятки, физик с математиками о чем то тихонько переговариваются. До меня только долетают отдельные слова вроде хрононов, Разума, симметрии и антисимметрии, антимира и энтропии, что меня особенно удивяет. Я ведь даже не заикался о втором законе термодинамики. Я не был уверен, что ребенок сможет воспринять понятие энтропии.

- Старик, заходи еще к нам в Сад, -  заискивающе обращается толстый математик к сыну, - нам с вами очень понравилось заседать.

- Ладно, мы с папкой теперь каждый день будем играть здесь в семинары, можете играть с нами. – милостиво разрешает сын.

На том и расстаемся.