Нарисованный мир. пишем для женщин...

«0»

Ярослав по-прежнему ничего не мог поделать со своими видениями. Руки Галло еще скользили по его телу. Нежно ласкали.
Прикосновения проявлялись сразу, стоило ему только перестать контролировать собственное сознание.
Такой страсти он не испытывал ни к одной женщине. Как правило, после расставания ему хватало пары недель и только в редких случаях требовалось около года, чтобы полностью избавиться от воспоминаний…
Сейчас все оказалось по-другому.
У Галло был секрет.
На самом деле ее звали Галя, но Ярослав по своей привычке, заведенной еще со студенчества, давал прозвища почти всем своим подружкам. Так Галина и стала Галло.
Тайна этой молодой женщины оказалась настолько странной, что поделиться ею нельзя было ни с кем. Ярослав попытался один раз переговорить с матерью, но та, обеспокоенная состоянием сына, чуть не потащила его к психиатру.
Осознавая, что это теперь его персональный ад, Ярослав принялся бороться с наваждением сам.
Контроля над сознанием ему помог достичь гуру, практикующий учение «Дао».
Стало легче, но как только мужчина забывался и мысли начинали свой беспорядочный полет, «сладкий яд» Галло медленно появлялся из ниоткуда и проникал ему в мозг.
Ярослав ничего не мог с этим поделать.
Она по-прежнему его рисовала…
Оставался только один выход…



«1»

Перед началом всей этой истории Ярославу исполнилось тридцать пять. Это был моложавый и уверенный в собственных силах холостяк. Такое положение дел его полностью устраивало.
Дочка, получившаяся в результате первого и единственного эксперимента с семейной жизнью, подрастала. Ей уже исполнилось пятнадцать лет.
Можно сказать, что с бывшей женой Ярославу повезло. Семья создавалась по любви. Теща и тесть были людьми интеллигентными: профессура родом из сороковых. Всего добивались сами и единственную дочку с громким именем Юлиана воспитали в лучших семейных традициях.
Жить бы да жить, но Ярослав всегда был бабником. Нет, не из той сумасшедшей породы, которая вылавливает и тащит в постель всех мало-мальски привлекательных женщин, а эстетом.
Мама сказала ему как-то раз, что эта отцовская черта.
Папу он не знал. Мимолетный контакт матери с обольстительным брюнетом, откомандированным в их город, продолжался всего месяц. В результате на свет появился Ярослав.
Воспитывала его родительница одна. На вопросы мальчика она сначала отмалчивалась, а когда тот повзрослел, сказала, что отец был настоящий мужчина и совсем неплохо, если бы что-то от него досталось и Ярославу.
И ему досталось. В стройного парня с шикарной черной шевелюрой было влюблено большинство одноклассниц. Его внимания всегда искали девчонки со двора и из старших классов.
Педагоги в нем души не чаяли, т.к., невзирая на жизненную активность, Ярослав был примерным учеником. Он любил точные науки и особенно химию. Его всегда привлекали невидимые процессы при ощутимом результате…
Ярослав был парнем обстоятельным и, прочитав однажды в книге про самураев о принципе «естественного роста дерева», он старался события в своей жизни не торопить.
«Все всегда происходит в свою очередь», — рассуждал он, — «А смоделированные ситуации, как правило, нежизнеспособны».
Но, несмотря на это, первый опыт общения с противоположным полом состоялся у него уже в четырнадцать лет.
Краткосрочный роман с практиканткой по химии Юлией Васильевной, помимо первого опыта принес и некоторое разочарование. На фоне эмоций после общения со взрослой женщиной, последующие эксперименты с ровесницами и старшеклассницами выглядели пресно.
Это немного волновало Ярослава и заставляло переживать, но будучи от природы парнем рассудительным, он решил пока не размениваться и подождать случая, когда рядом появится женщина постарше…




«2»



Просторы Интернета раздвинули в третьем тысячелетии привычные рамки сознания обывателя. Основная масса человечества пользуется на сегодня этой паутиной ежедневно.
Правда, здесь у каждого свои занятия:
Кто-то творит и делится созданным с миром.
Кто-то занимается бизнесом или пытается его начать.
Есть виртуальные болтуны и эротоманы. Падонки. Блоггеры. Группы по интересам. Виртуальные дуэлянты, любители форумов и многие-многие другие
Большинство пользователей раскидано в Интернете по углам, а людей, свободно парящих на виртуальных просторах, мало… Но даже они прочно привязаны хотя бы несколькими ниточками, глубоко уходящими во всемирную сеть.

Ярослав не был исключением из правил и компьютер осваивал еще в девяностых годах прошлого столетия.
Первый громоздкий 586–й почти «Пентиум» с набором старых игрушек доживал теперь свой век на даче, используясь в основном в качестве пишущей машинки.
Подарен он был мамой в 1996 году на окончание вуза. Парень переболел стандартным набором игр и после приобретения модема впервые погрузился в просторы Интернета…
Последующие «машины» покупались уже самостоятельно. Сеть росла, и ее возможности расширялись.
Всего десятилетие спустя это было уже целое государство… со своим руководством в отдельных «княжествах»… с преступниками, полицией, бизнесменами и необъятными просторами.
Ярослав всегда был реалистом и прагматиком. Всемирную паутину он использовал для получения дополнительных возможностей в реальном мире: сбор информации по работе, форумы и, конечно же… сайты знакомств…
Сеть открывала очень широкие возможности для ускоренного изучения объекта. Не выходя из дома и не тратя лишнего времени, Ярослав определялся, интересна ему дама или нет.
Собираясь в командировки или на отдых в другие регионы, он всегда готовил себе объект для адюльтера загодя…
Многолетняя «практика» позволяла Ярославу по минимальным признакам выявлять и отсеивать следующие натуры:
Меркантильные.
Истеричные.
Готовые выйти замуж любой ценой.
Те, кому секс не очень важен, и многие-многие других…
Оставшиеся после виртуального отсева «объекты» брались мужчиной в «разработку».
Женщины всегда оставались верны себе. Они постоянно расставляли на тропинке их взаимоотношений капканчики, пытаясь удержать молодого красавца. Но он был настолько хорош в постели, что они, в конце концов, махали рукой на свои женские инстинкты и просто поддерживали с ним отношения ради тех минут наслаждения, которые дарил им Ярослав.
Он всегда и добивался именно этого…
Тех, кто оставался рядом с ним, Ярослав берег как мог. По сути дела, они и были его многоликой семьей и… по-прежнему расставляли свои женские ловушки. Только делали они это теперь, наверное, ради искусства… или по привычке…
Ну какая тут семейная жизнь? Все и без этого смешалось, скомкалось и перепуталось…
Иногда обессиленному Ярославу приходилось просто не брать трубку телефона или уворачиваться от всевозможных контактов с помощью отработанных легенд — командировка, болезни, якобы приехавшие гости и т.д.
В общем: запущенный единожды конвейер «сладкой сказки» на поверку оказался всего лишь тяжелой и рутинной работой…






«3»



До начала событий, перевернувших представления Ярослава об истинном мироустройстве, он решил всего лишь подготовиться к командировке, намечавшейся в одну из сибирских столиц.
За окном начинал желтеть и разворачивался осенний пейзаж.
Набрав на сайте знакомств необходимую формулу: …девушки… возраст от и до… город Кемерово, мужчина шлепнул пальцем по клавише «Enter».
Помаргивающий экран компьютера «выплюнул» на поверхность весь набор дам, проживающих в столице Кузбасса и разместивших свои анкеты на виртуальных просторах.
Интересных персонажей оказалось немало. Прошло почти полчаса, пока Ярослав остановился на трех отобранных претендентках и перешел к их детальному изучению.
Девушка с именем Галя неожиданно показалась ему неуловимо знакомой. Выглядела она на просмотренных фотографиях лет на двадцать пять-тридцать. В основной части так и было написано — 28 лет, а вот сама анкета начиналась фразой: «На самом деле мне пятьдесят семь…»
«Что это? Очередная шутка?» — задумался Ярослав.
В его практике бывали такие случаи, когда девушки писали и восемьдесят при своих двадцати, и это кокетство всегда имело потаенный смысл.
Еще он никак не мог сообразить, кого ему напоминает Галина. Ее взгляд, улыбка и манера наклонять голову перед объективом. Все это было так знакомо, но осталось где-то в полумраке прожитой жизни…
Может, она напоминает ему кого-нибудь из школьных преподавателей?
Полистав свою жизнь в обратную сторону, он в этот день до разгадки так и не добрался.

Вечером, ложась в постель, Ярослав привычно отбился по телефону от двух подружек, желающих сегодня его посетить. Ему сильно хотелось спать, а еще нужно было сосредоточиться на странно-знакомом образе Галины из Кемерово…
«Как же ее можно назвать?» — раздумывал мужчина, — «Пожалуй, есть в ней что-то нечеловеческое. Например, глаза с легкой проседью…» — по-другому обозначить их было невозможно… 
Эдакие остановившиеся на фотографии искорки, выскочившие из лукавого взгляда… Сама она тоже походила на сгусток застывшей энергии… Хотя на всех снимках была заметна легкая усталость…
Или даже не усталость, а обреченность…
Или ожидание… Многолетнее…
Ярослав перевернулся на другой бок. За стенкой зашумела вода. Дом привычно готовился ко сну. В голове лежащего в холостяцкой квартире мужчины в ускоренном темпе прокручивались образы его женщин.
Неожиданно всплыла самая первая… практикантка по химии… Юлия Васильевна…
Она грустно смотрела на него.
Повзрослевшая и строгая Юля напомнила ему сегодня не сексуальную студентку пединститута, а превратившуюся в повседневных заботах мумию завуча или директора школы.
Бывшая практикантка молчала и не шевелилась…
«Да уж…» — подумал в затухающем сознании Ярослав, — а как они, интересно, выглядят на сегодня, все мои старшие подруги?
И тут неожиданно все части этой головоломки соединились в его голове.
Он вспомнил, кто она, эта Галя из города Кемерово. Скорее всего, мозг Ярослава никак не мог смириться, что спустя двадцать лет можно остаться такой же или стать еще моложе.

Это оказалась его вторая взрослая женщина.
Тогда ему было пятнадцать. Мама получила путевку на курорт в городе Геленджике и взяла с собой возмужавшего за последний год сына.
Происходило все в августе месяце в санатории «Сосновый Бор». Жили отдыхающие не в корпусах, а в деревянных домишках на несколько койко-мест. В соседнем как раз и поселилась та самая тетя Галя, которая смотрела на него сейчас улыбаясь с экрана и сверкая застывшими искорками лукавых глаз…
Правда выглядела она тогда чуть постарше, чем на фотографии с сайта знакомств… Но это была она!
Вместе с нею отдыхала еще и дочка одиннадцати лет. Получилась интересная компания. Они по-соседски готовили вместе салаты из помидоров со сметаной, мыли и ели фрукты, ходили на море, на рынок и экскурсии.
С первых же минут знакомства с соседями Ярослав ощутил легкое волнение и приятную теплую волну, исходящую от женщины, представившейся Галей. Когда она протянула ему для пожатия руку, юноше стало не совсем по себе, но он все-таки взял своей уже немаленькой ладонью ее длинные и трепетные пальцы.
То чувство, которое пронзило подростка при рукопожатии, заставило вздрогнуть и ее тоже. Было похоже, что тетя Галя даже чуть не сказала «Ого…», но вместо этого она, не отпуская руки Ярослава, внимательно посмотрела ему в глаза и произнесла: — Да ты уже совсем взрослый…
Он улыбнулся этим словам и сильно встряхнул ее теплую ладонь, как бы пытаясь освободиться от накатившего сладкого чувства. Женщина взъерошила ему волосы, и на тот день все закончилось.

Еще Ярослав любил гулять по вечерам один.
Усаживаясь в городском парке лицом к набережной, он глядел на уходящий день, закатывающееся солнце и засыпающее море.
У него была любимая лавочка, стоявшая на отшибе около заброшенного пивного павильона. Своими забитыми пыльными окнами и покосившимися дверями с ржавым амбарным замком павильон немного напоминал задворки овощного магазина около дома, откуда они с соседскими пацанами таскали и ели каждое лето отбракованные арбузы.
Обычно, разглядывая засыпающее море, он засиживался до темноты. Мама за его поздние походы не переживала. У них в городе вся улица, двор и школа уважали Ярослава за умение обходить острые углы и постоять за себя, когда это было необходимо.
В тот первый вечер Ярослав решил попробовать нарисовать заброшенный пивной ларек на фоне разросшихся кустов. Было в нем что-то таинственное. Очень ему хотелось тогда увезти с собою это чувство...
Рисовать он пытался и раньше. Получалось всегда неплохо, но времени для серьезных занятий не было, а жертвовать учебой и боксом парню не хотелось.
Альбом, захваченный с собой, уже был почти заполнен набросками железнодорожных станций, бабушек торгующих картошкой с укропом, видами Геленджика и возвышающихся над этим курортным городком зеленых гор.
Еще была пара рисунков, сделанных на деревянном помосте, уходящем в море и заменяющем пляж.
Увлекшись работой, он не заметил, что за ним уже несколько минут наблюдают. Продолжаться это могло, наверное, долго, но тут юноша услышал голос:
— Здорово, вот только с тенями тебе еще придется поработать, а так все очень хорошо… Ты где-то раньше учился рисованию?
Ярослав, вырванный из своего иллюзорного мира, обернулся…
За его спиной пристроилась соседка по отдыху — тетя Галя.
Распущенные волосы спадали на ее плечи плотным потоком, подобранные поверху белым широким ободком. Глаза матово светились, поблескивая озорными искрами. Крепкие загорелые колени выглядывали из-под короткой юбки. Пуговицы на кофте не были застегнуты до конца, и из импровизированного декольте соблазнительно выглядывала темная полоска, разделяющая ее грудь…
— Не помешала? Я могу уйти… — произнесла женщина, чуть наклонившись к нему, — Но только утром на море мне показалось, что ты не будешь против, если я останусь и мы немного поболтаем…
Действительно, именно сегодня Ярослав рассматривал ее на импровизированном пляже из-под прищуренных век. Еще было похоже, что она специально легла так, чтобы он мог видеть все, что обтягивает купальник…
Полагаясь на свой предыдущий опыт, парень знал, что невзирая на спокойствие и хладнокровие он может потерять голову, и поэтому упорно заставлял себя отводить взгляд… Но некоторое время спустя Ярослав снова оказывался в позиции наблюдателя…
Один раз он почувствовал, что на него внимательно смотрят. Открыл глаза. Так и оказалось. Встретившись взглядом с пареньком, Галина ободряюще ему улыбнулась и поднявшись прошла по дощатому помосту в море…
— Нет, я очень хотел, чтобы вы пришли, — выдохнул Ярослав, — Вы очень приятная женщина, и мне с вами хорошо…
— Молодец… — жарко проговорила она, придвигаясь, — Я с первого рукопожатия поняла, что у тебя уже были женщины,  — ее лицо было уже совсем рядом, — И не только ровесницы, — закончила она, скользя губами по его щеке…
— Да, — шепнул он, — Первой была учительница, а вы… вы вторая.
Галина издала сладкий стон и губами нежно прихватила его рот.
— От тебя исходит нечто, — простонала она после поцелуя, — Я просто с ума схожу...
После этих слов он оказался на опасной грани. Путались мысли. Галина тоже вся пылала. Казалось, еще немного и сгустившаяся темнота высветит их общее напряжение.
Плюнув на все условности, они срывали друг с друга одежду и осыпали поцелуями пропахшие ароматом южных цветов и фруктов тела.
Это было безумие. Пристанище из заброшенной лавочки на краю санатория стало теперь плывущим над миром островом, на котором любовники остались одни.
Молчал заброшенный пивной ларек, бессловесно взирая на них, сплетающихся и почти порхающих.
Слушали стоны и не вмешивались кусты.
Огромная мягкая постель, в которую превратилась ободранная и видавшая виды лавочка, убаюкивала их прохладой воображаемого белья, остужая разгоряченные тела…
Когда все закончилось, у них не оказалось сил даже пошевелиться и они уснули в объятиях друг друга… На какие-то пять минут, показавшиеся им вечностью и продолжением полета…

Тогда, в Геленджике, Ярослав окончательно осознал, что ровесницы ему теперь неинтересны…






 «4»


В каком-то зарубежном боевике Ярослав однажды услышал фразу: «У мужчин брак – это плата за секс, а у женщин секс – это плата за брак…»
Обдумывая позже это утверждение, он понял, что свою первую и единственную семью он создавал именно в самый период своих бурных и чувственных поисков.
Развода он не хотел никогда.
Жену и дочку Ярослав любил (если можно так назвать то ровное чувство, которое присуще парам с большим стажем). Причем свою вторую половинку он постоянно убеждал, что  никогда не будет больше  ей изменять, а себя проклинал за неосторожность.
Ничего не получалось…
Утверждение, что «женщина должна семью выстрадать», оказалось слабее накопившихся эмоций…

Наверняка никто из исследователей мира не смог бы бросить тему своих изысканий ради семьи.
Так и Ярослав… Когда все произошло, его доставшаяся от отца свободолюбивая частичка вздохнула облегченно, а вот другой своей половиной он по-прежнему был вместе с женщиной, с которой расстался…
Позже все выровнялось.
Бывшая жена Юлиана побывала замужем еще раз, приобретя чудесного кудрявого мальчика от скромного кандидата биологических наук, и окончательно осознала, что в постели ей никто не нужен кроме Ярослава…
Теперь они иногда встречались, и мужчина все чаще ловил себя на мысли о воссоздании семьи…
Искать больше было нечего. Ну, или почти нечего.
В его исследованиях давно уже начались повторы женских типажей.
Вот только теперь Юлиана не хотела восстанавливать отношения полностью. Женщину все устраивало. Все-таки пословица про «два сапога — пара» не врет. Ей теперь и одной было неплохо.

«Значит Галя», — раздумывал Ярослав, выбираясь из нагретой телом постели…
Все-таки в холостяцкой жизни бывали чудесные моменты… Минимум обязательств и принадлежность только себе самому он не променял бы сейчас ни какой семейный очаг…
Утро начиналось грустно. Погода за окном была отвратительной. Ветер жестко трепал курчавые космы тополей, видимо, пытаясь вырвать их с корнем.
Деревья немало повидали на своем веку, но, как и большинство жителей, выросших на территории России — стоически сопротивлялись.
Жестко упершись корнями в грунт, они покачивали своими головами в такт вдохам и выдохам ветра, уверенные, что и эта жизненная невзгода рано или поздно пройдет…
«Не поспоришь…» — согласился мелькнувшей аналогии Ярослав, — «Так или иначе все заканчивается…» Вслух же он пропел песню из какого-то советского водевиля:
— Ты все поймешь и все увидишь сам… Ты все поймешь и все увидишь сам…
Эту фразу он повторил еще дважды, пока босые ноги не принесли его к ноутбуку, стоящему на столе в ждущем режиме…
Электронная почта показала, что у него несколько сообщений на сайте знакомств. 
Неудивительно. Он вчера побывал почти на трех десятках страниц, выясняя нужды и чаяния будущих претенденток на свое внимание в областном центре — Кемерово. Почти каждая из «просмотренных» дам обычно интересуется, кто же заходил к ней в гости, а позже пытается выяснить, с какой целью…
— Неудивительно… — пробормотал себе под нос Ярослав, напевая, — Сейчас поймешь и все увидишь сам…
Сообщений было три. Два оказались спамом… и еще одно… от Гали…
— Ой-ёёё…— протянул Ярослав вслух, — А я уж подумал, что мне приснилось…
Значит, все так. Жизнь снова стала приобретать забавные краски и оттенки…
По своей многолетней привычке торопиться медленно, мужчина решил сначала привести себя в порядок, а потом посмотреть, что же там лежит у него на почте.
Многолетнее чутье подсказывало Ярославу, что он на пороге разгадки чего-то важного, хотя легкое беспокойство никак не исчезало…
Утренняя зарядка, пара горстей воды на лицо и борьба с зубной щеткой не заняли много времени. Они только освежили парня, привели в порядок его мысли и слегка смазали воображаемую картинку.
«А что собственно случилось?» — спросил себя Ярослав, — «И с чего я взял, что это именно она? Времени-то прошло без малого двадцать лет… а сколько в мире похожих людей или двойников?»
Однако успокоения это не принесло и, закончив обязательную утреннюю программу, Ярослав подсел к столу с ноутбуком…



«5»


Большинство людей смотрят на загорающийся экран компьютера и сменяющиеся надписи с серьезной долей нетерпения.
Ярослав не был исключением из общих правил, и ожидание появления информации показалось ему бесконечным.
Потом появилось чувство, что наступил обед…
Мужчина даже на часы посмотрел… Но все оказалось в порядке. Спешить ему сегодня было некуда. Свободная профессия позволяла планировать свой день самому и даже влиять на планы других…
Ярослав был шефом… Межрегиональным…
Лет восемь назад он начал свою деятельность в одной из американских компаний по распространению определенной группы лекарств. Для этого необходимо было иметь  медицинское образование, проводить встречи и семинары в различных организациях и научиться работать с аптеками.
Несложно предположить, что обаятельный и работоспособный парень быстро продвинулся вверх и теперь организовывал других сам. К его услугам была служебная машина и командировки по регионам.
Еще за счет компании немаленький коллектив регулярно вывозился на семинары за рубеж… Например, в Турцию или Египет…
Нынешняя поездка в Кемерово была необходима для оказания практической помощи одному из филиалов организации. Москве не откажешь…
На сайте знакомств его ждала страничка сообщений, Галина фотография и цифра «1» в разделе полученных от женщины писем.
Выдохнув воздух, Ярослав навел «мышкой» стрелочку и осторожно надавил на клавишу…
Письмо не было обычным. Как правило, женское большинство двигается эдакой лисьей поступью, стараясь не спугнуть жертву неосторожным движением…
Здесь все оказалось наоборот.
Письмо было коротким, наступательным и немного забегало вперед:
«Привет! Хочешь встретиться, когда приедешь в Кемерово?»
Странно…
Неприятный холодок пробежал у Ярослава между лопаток и, тем не менее, он был заинтригован. Решение о поездке он принял только вчера и никому еще об этом не говорил…
«Может быть, она тоже сотрудница компании?» — задумался мужчина.
Но эту мысль он отбросил сразу, потому что тогда не возникало нужды в письме… Да и субординацию никто не отменял, как-никак он для них проверяющий.
Интрига…
Но до отъезда был еще один день, и мужчина решил пообщаться с Галей накоротке в «аське» .
Оставив свои координаты и подключив колонки к ноутбуку для «опознания» приходящих сообщений, Ярослав занялся домашними делами.
Вообще он был аккуратистом и старался порядок в квартире не запускать. Однако каждый раз, выгребая по углам накопленное за какую-то пару-тройку дней — он был всегда удивлен.
Пыль распределялась по квартире в какой-то неясной ему зависимости… Больше всего ее оказывалось около книжного шкафа …
«Наверное, какие-то энергетические поля…» — думал Ярослав, терпеливо сметая на совок серые клочья, которые кто-то невидимый заботливо конструировал из отдельных частиц и старательно скручивал по ночам… Этот образ маленького человечка, собирающего пыльные комочки, Ярослав вынес из детства.
Брякнула «аська». Не выпуская из рук веника с совком, мужчина подошел к мерцающему экрану ноутбука.
Прочитав:
— «Привет! Можешь общаться?» — он прибросил разницу во времени. Получалось, что у объекта сейчас 9-30 утра.
Переложив инструмент в левую руку, пальцами правой он набил ответ:
— «Через пять минут… Доброе утро…»
Варка кофе и приготовление бутербродов больше не заняло. Пристроив чашечку на угол стола, Ярослав азартно потер ладони…
Надпись, появившаяся перед глазами, немного его удивила:
— «Сварил кофе?» — спрашивала невидимая собеседница.
— «Ну да…» — изобразил растерянность мужчина и добавил, — «Ты что за мной следишь?»
— «В некотором роде…» — высветилась на экране загадочная надпись, — «Ты меня узнал?» — спросила собеседница следом.
— «Да… вот только не думал, что можно так чудесно выглядеть…»
— «Ждала тебя… Мне за все это время никто по душе так и не пришелся. Как видишь, я неплохо сохранилась…»
— «Вы стали еще моложе…»
— «Ты… Только на ты… я же тебя просила, когда мы расставались…»
Действительно, то южное приключение так и заканчивалось… В гостинице Геленджика, которую оплатила Галина…
Ярославу вспомнился сквозняк, который они тогда устроили в номере, и ветерок, обдувающий их разгоряченные тела на двуспальной кровати…
— «Прости…» — он снова был в ее власти …
— «Ничего… ты, наверное, уже посматриваешь на девушек помоложе? Правильно. Самый возраст… Но я тебя не разочарую… Я сейчас выгляжу лет на двадцать пять-тридцать, и это при моем жизненном опыте…Ты же помнишь, как все было… и как я тебя тогда ласкала О-О-О-О…» — добавила она виртуального стона…
— «Мммммм… Целую тебя….» — ответил он, включаясь в игру.

Время и технологии изменили многое…
Виртуальный секс стал неотъемлемой частью в жизни определенного круга пользователей… По крайней мере для тех, кому важны постельные отношения…
Безопасно… Ново… При известной доле фантазии у себя и у собеседника — результат гарантирован всегда и нет необходимости заморачиваться на внешнем виде партнера, запахах и месте для встреч.
Явление виртуальности вошло в жизнь человечества настолько, что даже иные семьи распадались, когда супруги ревновали свои вторые половинки к невидимым любовникам…
Безликий и безопасный, но в то же время такой реальный он поглотил без остатка еще одну часть человечества, накрыв ее темным покрывалом и оставив их ласкать себя перед мерцающим экраном, параллельно прописывая свободной рукой приятные фразы и охи для партнера с другой стороны экрана…
Сейчас череда придуманных фантазий вперемешку со стонами превратилась на компьютере Ярослава в настоящее поле битвы. Фразы были все короче, виртуальные возгласы все длиннее… В конце концов контакт поддерживался, только чтобы ощущать друг друга…
Высшего пика наслаждения они достигли вместе.
Экраны затихли.
— «Ты чувствуешь меня?» — моргнула Галина фраза.
— «Чувствовал всегда...» — отстучался Ярослав и добавил еще — «Целую тебя… Раздвигаю твои губы и нежно ласкаю языком… Ты почти не отвечаешь мне … вся полностью расслабленна и лишь чуть-чуть размыкаешь зубы, чтобы кончиком языка двигаться навстречу… Мммммм».
— «Когда мы встречаемся языками, дрожь проходит по нашим телам, сопровождая все тайные пути только что произошедшего оргазма… Оооооо… Еще и еще…» — набила ответ Галина…
Она осталась все той же. На грани нимфоманства…
В детстве он этого не понимал. Но, перелистывая сейчас свои контакты с женщинами, мужчина четко осознавал, что именно тогда в далеком южном городе Геленджике его сегодняшняя виртуальная партнерша и сформировала его отношение к женщинам.

…они назначили встречу в «аське» перед сном…
Ярослав теперь знал наверняка, что ни одна дама до отъезда не появится в его квартире. В тот же день он дал ей прозвище — ГаллО.






«6»


Жители Кемерово оказались радушными и широко улыбались Ярославу всем городом.
Конечно, может быть, это ему только показалось, но сегодняшнее состояние  мужчины было именно таким…
Встречал его будущий заместитель филиала, молодой парень по имени Юрий на новенькой «Тойота Камри».
Остановиться Ярослав решил в гостинице «Томь». Располагалась она на берегу одноименной реки и находилась в двух кварталах от небольшого офиса компании, состоящего из двух комнат.
Это был центр города, и все находилось рядом.
Еще мужчину поразили чистенькие улицы и телефонные автоматы с неразбитыми трубками…
Решив проверить работоспособность, Ярослав даже остановился около одного из них на набережной и набрал 02… После пары коротких гудков он услышал ответ: — «Дежурная часть ноль два…»

Большинство дел закончили быстро. Пообедали в ресторане, и Ярослав попросил Юрия отвезти его в гостиницу.
Сидя в кресле номера люкс, он смотрел на реку Томь, любовался облаками и разглядывал деревья на противоположном берегу.
Что-то останавливало мужчину от звонка Гале… Нет, он, конечно, хотел ее увидеть. Вся его мужская часть просто стонала от нетерпения встречи, а вот выработанная с годами осторожность охотника все еще не давала ему набрать на сотовом телефоне заветный номер.
Неожиданно тот зазвонил сам. Ярослав вздрогнул.
Это была именно Галло.
Перед отъездом мужчина специально настроил для нее индивидуальный звонок. Для этого он скачал из Интернета таинственные звуки нью-эйдж в исполнении «Энигмы».
Бархатная мелодия звучала из телефона, валяющегося на другом краю постели, а Ярослав все никак не мог решиться взять трубку. Звонок прекратился, и через несколько минут бибикнула пришедшая СМС…
Взяв аппарат в руку, он прочел: «Ну и что, ты так и будешь сидеть рядом с телефоном?»
Черт! Она его что видит? Хотя оттого, что происходило в последние дни, можно было и призадуматься…
Перезванивать сразу Ярослав не стал, это означало подтвердить ее предположения.
Он решил просто принять душ и успокоиться.
Встав в пластиковой кабинке под упругие струи, мужчина с удовольствием погрузился в скользящий по коже поток воды. Пробегая по телу, многочисленные и бесконечные его составляющие меняли направления, сопровождая все движения Ярослава.
Мужчина закрыл глаза – и неожиданно изливающиеся и щекочущие струйки превратились в руки, ласкающие его тело…
Причем он сразу узнал, кто это: Галя — Галло…
Руки скользили все быстрее, их уже было не две, а три… пять. Ярослав, не открывая глаз, попытался отодвинуться от душа, но объятия воды оказались крепкими, а может быть, это ему просто показалось, ведь ласки, которые он сейчас получал, оказались слишком проникновенными.
Тогда он решил приоткрыть глаза… но струйки воды мягко надавили на веки. Приятная истома охватила все его существо, и мужчина передумал что-либо менять.
Неожиданно в водопроводе произошел сбой…, вода стала холодной, и… Ярослав пришел в себя.
Открыв глаза, он обнаружил себя стоящим в душевой стойке до крайности возбужденным и обтекающим многочисленными каплями…
Завернувшись в щекочущее махровое полотенце, мужчина вышел обратно в комнату.
На телефоне за это время появилась еще одна СМС:
— «Примешь душ, набери меня… Галя».
— «Просто наваждение какое-то…» — подумал, нажимая кнопку вызова, Ярослав …

Галло ответила сразу…
Ничего необычного в ее приветствиях и первых вопросах он не заметил и понемногу успокоился. Беседа получилась краткой, но содержательной. После наваждения под струями воды ему необходима была женщина…
Что уж там происходило с ним в душевой стойке, он решил обдумать после, а сейчас все его существо сходило с ума от нереализованного желания.
Галло пообещала быть через десять минут…

Десять минут… это всего лишь шестьсот секунд, и в обычной жизни такой краткий отрезок времени просто незаметен…
Но только не в сегодняшнем положении Ярослава…
Ожидая ее, он даже успел разобрать начинающийся в номере бардак.
Навел порядок в ванной комнате. Аккуратно перевесил чистое полотенце и белый махровый халат.
Подозрительно оглядел душевую стойку. Сунул внутрь руку и включил воду. Перевернул кисть ладонью вверх и, ощутив щекочущие струйки, закрыл глаза…
Ничего…
Убрал ладонь и засунул руку в воду  по локоть… Ничего…
— «Наваждение…» — появилась одинокая мысль…
— Просто показалось, — добавил он вслух, успокаивая себя, и, открыв глаза, вышел в холл…



…легкий стук…
За дверями номера в полумраке гостиничного коридора стояла Галло…
Странно, но она оказалась немного ниже Ярослава.
— Вырос… — произнесла женщина, делая первый шаг.
Протянув руку ладонью вперед, Галя жестко и в то же время нежно подтолкнула мужчину в глубину холла, переступая порог номера…
— Пошли, а то я могу уронить тебя прямо в коридоре… — взволнованным голосом произнесла она…
Ярослав уперся в стену… У него вдруг ослабели колени и подогнулись ноги. Он почти перестал соображать, что происходит. Нежные руки Галло развязали ему халат, и она опустилась перед ним на колени.
Ярослав почувствовал, что все это время он жаждал и искал именно ее. Показалось, что необыкновенное чувство наслаждения, испытанное двадцать лет назад в маленьком южном городке, преследовало его все это время.
Теплые волны, сопровождающие движения ее губ, прорвались через все барьеры сознания, которые только и отличают людей от братьев меньших.
Все стерлось…
Ярослав стал первобытным и неуправляемым.
Впрочем, не совсем так. Он подчинялся теперь Галло…
Она вела его по узкой тропинке наслаждений.
Собой он становился всего лишь несколько раз, вспоминая второй половинкой сознания о необходимости своего участия…
Но Галя каждый раз прерывала его попытки… Наслаждение этой встречи принадлежало именно ему…
Женщина все делала сама, а ему оставалось только идти как ребенку «за ручку» по этой огромной планете, неожиданно вспыхнувшей и открывающейся в его сознании.
Ярослав стал приходить в себя, когда Галло стояла на коленях в кресле спиной к нему... Его напряженные руки поддерживали ее за бедра… Картина мира плыла у мужчины перед глазами… Пальцами он ощущал ее спортивное молодое тело, но это больше не вызывало у него удивления, а только все больше поднимало волны, которые и так уже скрыли Ярослава почти с головой…
— «Какая у нее молодая кожа…» — успел подумать мужчина, погружаясь в этот поток.
Жаркие волны, поднимающиеся снизу вверх, перехлестывали через край и постепенно оттесняли течение, движущееся по кругу.
Два «урагана», направленных по разным траекториям, смешались…
Объединились…
В мозгу у Ярослава успело мелькнуть черно-белое изображение медленного поднимающегося ядерного гриба, когда вся окружающая картина заполнилась необычайно сильными и острыми импульсами…
Мир для него перестал существовать…


«7»


…долго лежали на постели, поглаживая друг друга кончиками пальцев…
Тела еще вздрагивали, вспоминая и сопровождая этот необычайный поток чувств, который уже остался во времени…
У Ярослава появилось тревожное чувство нереальности происходящего.
Наяву так оно и было: рядом с ним на постели лежала великолепная женщина до тридцати лет с идеальной спортивной фигурой.
Галло оказалась чуть ниже среднего роста. Она была из той породы женщин не модельной внешности, которая тем не менее гиперсексуальна…Такая женщина, «поставленная» на высокий каблук, настолько будоражит сознание  мужчин, что места  в нем для изящных и неестественно высоких — просто не остается.
Высокая налитая грудь с торчащими вверх темно коричневыми сосками…
Нежная кожа, такая бархатистая, что при соприкосновении с ней появлялось ощущение нереальности.
Крепкие белые зубы, проглядывающие между яркими, чувственными и жестко очерченными губами.
Длинные опущенные ресницы…
Казалось, что Галя сейчас спала. Ее присутствие выдавали только ласкающие движения пальцев по телу Ярослава.
Он же, приподнявшись на локте,  продолжал рассматривать ее всю.
Тонкая полоска темных вьющихся волос внизу живота терялась в слегка скрещенных ногах.
Видимо, понемногу остывая от залетающего в окно сквозняка, кожа женщины чуть-чуть покрылась мелкими пупырышками. Эта картина настолько раздразнила Ярослава, что он еле-еле себя сдерживал.
Сильно ему не хотелось расплескать то, что он сегодня получил…
Неожиданно Галя вздрогнула, почувствовав его состояние.
— Подожди, не спеши… — предупредила она затаенную мысль мужчины, — У нас с тобой еще все впереди.
Повернувшись лицом к Ярославу, она спрятала лицо у него на руке и кончиками пальцев потянула на себя простыню…
Он ей помог. Их тела снова слились, но это был только момент покоя и минутка отдыха под прохладной простыней.

Провалялись они в постели до вечера. Не сговариваясь, ограничились только поцелуями и нежными прикосновениями. Больше общались.
Ужин заказали к себе в номер и, завернувшись в простыни как римляне в тоги, поедали принесенные горничной деликатесы.
Шампанское приятно холодило.
Алкоголь приносил в мозг дополнительную волну спокойствия и полного овладения вселенной.
Мир спал или просто отсутствовал.
Они снова оказались на старой планете около заброшенного пивного павильона в маленьком курортном городке…


«8»

Все последующие дела по реорганизации представительства уложились в один день. Обратный билет был куплен на завтра, и Галя позвала его к себе на ужин.
Сказка продолжалась.
Стол был великолепен. Галло жила в четырехкомнатной «сталинской» квартире вместе с дочерью. В застолье они были втроем.
Худенькой девочке от матери мало что передалось и она превратились за двадцать лет в роскошную женщину с модельной утонченностью, нескладностью и подростковой сексуальностью.
Имя ее Ярослав помнил с детства. В период восьмидесятых была даже такая песня, и ее с удовольствием распевали советские граждане…
Симона…
Стол был сервирован на белой скатерти в давно забытом стиле, пронесенном Галей через года. Появилось какое-то чувство нереальности и ощущение съемок фильма про период нэпа или продолжения «Собачьего сердца».
Когда Симона внесла в комнату графин, закупоренный рифленой пробкой, Ярославу даже вспомнилось Шариковское: «Я водочки выпью…»
Обстановка в квартире была необычной. Старинная мебель несла на себе и своих формах печать времени. Хотя все выглядело очень свежо и будто только вчера вышло из-под рук реставратора.
Мужчина подумал, что здесь не хватает только лакея в парике…
Еще были картины. Много. Коридор после прихожей начинался с антикварных миниатюр размером с чайное блюдце, развешанных в странном беспорядке, но создающих впечатление целостности.
В гостиной посреди комнаты стоял обеденный стол, скрывая под нависающей белой скатертью свои резные ноги причудливой формы.
Огромный буфет матово поблескивал потускневшим от времени стеклом.
Старинное трюмо в углу показалось Ярославу сказочным персонажем из зазеркалья.
Пара резных кресел по углам с обитыми кожей сиденьями и ряд старинных стульев вдоль стены. Три из них сейчас стояли около накрытого стола.
Картины были и здесь.
В старинных рамах и на подрамниках… Явно не копии, а если и копии, то тоже с солидным возрастом, о чем свидетельствовал ярко выраженный кракилюр
Было несколько портретов современного письма: сама Галина со своей неизменной улыбкой и застывшими серыми искорками в глазах. Симона возраста лет двадцати и несколько миниатюр, одна из которых показалась Ярославу неуловимо знакомой.
Подойдя поближе, он вздрогнул.
С портрета на него смотрел он сам, сидящий на лавочке в Геленджике.
Прочие мужчины, запечатленные в галерее, не были ему знакомы.
— Нашел себя? — прозвучал бархатный голос Галло, — Я тебя нарисовала в тот же год после курорта…
Ярослав промолчал. Он рассматривал прочие портреты. В основном там присутствовали молодые мужчины.
Еще были изображения нескольких женщин с шальным взглядом, напоминающим Галин.
«Галерея любовников», — оценил подборку Ярослав.
— Мама сейчас совсем мало картин пишет, — неожиданно заговорила молчаливая Симона, — Все больше в фотошопе работает, но в мастерскую все равно никого не пускает...
— Ну, раз уж ты об этом заговорила, тогда объясни почему… — улыбаясь, сказала Галя.
— Она считает, что недоделанную работу нельзя показывать, — засмеялась нежным и серебристым смехом дочь…
— Да! — отрезала хозяйка таинственных территорий, — Еще твой прадед учил меня, что не родившиеся дети уродливы… А уж он-то в этом кое-что понимал…
— Прадед? — перепросил Ярослав.
— Пойдем, покажу, — взяла его за руку Галло и потянула в сторону закрытой массивной двери.
Там была спальня. Все ее убранство оказалось исполнено в том же емком старом стиле.
Двуспальная кровать и пуфики. Огромное зеркало, бесстрастно отражающее обстановку комнаты…
На стене висел портрет мужчины, одетого по моде века девятнадцатого.
— Это мой дед, — сказала Галя, — он голландец родом из Соединенных штатов. Влюбился в русскую и переехал в Россию сразу после революции. Долго работал художником-оформителем, хотя сам портретист.
В начале тридцатых, опасаясь репрессий, переехал из Москвы в глубинку и здесь преподавал в пролетарском училище искусств до самой смерти. Перед тем как уйти, сильно ностальгировал по своей Калифорнии… Это один из его последних портретов.
— А где у тебя мастерская? — поинтересовался Ярослав.
— Тебе все равно там не побывать, так что и знать незачем, — в голосе у Галло вместе с игривостью прозвучала недовольная нотка, — Пойдем дальше, я покажу тебе квартиру полностью, — закончила она.
Кухня и спальня Симоны ничем по стилю и обстановке не отличались от общего интерьера. Все было так же гармонично
— Просто раньше люди умели правильно жить, — продолжила Галина, когда они уселись за стол, — Смысл имели и форма предмета, и расстановка мебели. Потом все  об этом позабыли, но зато приобрели стрессы и массу болезней вместе с советскими полированными стенками и прочей клееной мебелью. Симона как на показы в Москву уезжает, так целую неделю после болеет…
— Я даже дважды замуж не вышла только из-за этого недопонимания, — проговорила склонившаяся над тарелкой дочь, — Денег у них много, а со вкусом — полный ноль.
— А я, может быть, так хорошо и выгляжу, что основную массу времени провожу в своей квартире, — продолжая улыбаться, подхватила хозяйка, — Сам видишь, время здесь остановилось.
После этих слов мать с дочерью неуловимо переглянулись, сверкнули глазами и выплеснули в окружающий эфир очередную порцию серых искр.
— Я многое унаследовала от дедушки Майкла, — продолжила Галина после паузы, — Когда мы с тобой познакомились на курорте, я преподавала у нас на архитектурном. Потом еще немного поработала в училище искусств, а теперь я дизайнер по интерьерам.
— Мамины заказчики почти все в Москве, — подхватила Симона, — Ее сегодняшние клиенты — бонзы с Рублевки и артисты. Публика небедная. Уже много лет тайна о влиянии ежедневной обстановки в квартире или доме, где ты живешь — раскрыта, и мы с мамой яркий тому пример.
— У нас с Симоной здесь лежбище, — задумчиво проговорила Галло, — Бункер с застывшим временем… Я как можно реже стараюсь отсюда выходить и просто чувствую, как за этими стенами увядаю.
— Да уж… — задумчиво протянула Симона и продолжила, — Когда клиенты узнают про мамин возраст, то они всегда шокированы… Поэтому, сам понимаешь, что за работу по обстановке своего жилья они выкладывают довольно круглые суммы.
— Интересный бизнес, — продолжила хозяйка, — Я когда начинала, даже и не думала… А потом еще добавилась работа с антикварами и краснодеревщиками…
— Это на случай, если кому-то вдруг захочется мебели в старом стиле… — закончила фразу дочь.
— Да уж… — повторил за Симоной Ярослав, — Вот, оказывается, в чем секрет… А я уж голову сломал и гадаю все: что это за колдовство.
— Да нет здесь никакого колдовства… Всего лишь утерянные знания человечества… Мы же из породы долгожителей. Дедушка Майкл умер, когда ему было сто два года. Причем с женщинами общался почти до девяноста пяти, а потом, с его слов — просто устал, да и надоело все это пустое щебетанье.
— Дедушка веселый был, — засмеялась Симона, — Все меня вырисовывал, старался красоту навести…
С грохотом упавшая на пол вилка Галло прервала ее детские воспоминания.
— Подавай горячее, Симона, — слегка раздраженным тоном сказала Галя.
Когда они остались одни, женщина взяла Ярослава за руку и утвердительно спросила:
— Ты, наверное, как и я, не хочешь смазывать вчерашние впечатления?
— Смазывать нет, а вот повторить — да…
— Еще успеем, — нежно проговорила Галя, — Теперь я все время буду с тобой. Вот увидишь… Тем более, у тебя еще будут дела в Кемерово… — добавила она утвердительно, — Ты согласишься, наверное, со мной, что нельзя так часто и помногу пить подобное вино, чтобы не испортить предыдущих впечатлений?
— Наверное, ты права, — задумчиво проговорил Ярослав, — Теперь все пойдет по-другому, — высказал вслух он свое сегодняшнее состояние.
— Молодец… — подтвердила она, — Сейчас тебе не захочется и грамма отношений со старыми подружками… Ты уловил, насколько будешь разочарован?
— Ну ладно я, а вот, например, Симона? — и мужчина кивнул в сторону кухни, откуда наплывал пьянящий аромат жаркого.
— Что поделать… это ее выбор, и она слишком сильно чувствует пресность повседневной жизни… Ты сам понимаешь, что я и Симона можем позволить себе очень многое, но в этом мире мало что может нас серьезно заинтересовать. Ты, по-моему, тоже завершил определенный круг в осознании действительности. Иначе то, что мы тебе сегодня рассказали, не увлекло бы тебя своей новизной...
После секундной паузы женщина продолжила:
— Ты не замечал аналогий между современным искусством и величиной штрихов, которыми прописана реальная действительность там? — с этими словами Галло ткнула пальцем куда-то в сторону прикрытого шторами окна, — А грохот современной музыки и полное отсутствие утонченности в отношениях мужчин и женщин? Ты, наверное, думаешь, что раньше на дуэлях стрелялись за современную любовь?! — почти уже выкрикнула она…
— Я понял… — тихо произнес Ярослав, — Это, видимо, просто незнание лучшего…
— А кто его может сегодня преподать? — свистящим шепотом заговорила Галло, — Тех, кто хоть что-то знал и умел создавать это вокруг себя, сегодня уже нет… Иногда генетически проявляются типажи, подобные тебе, но это огромная редкость… Они никак не могут найти себе здесь духовной опоры лишь потому, что она просто отсутствует! Европа и Америка деградируют, сделав ставку на деньги и демократию… Что такое сексуальное домогательство, возведенное в разряд преступления? Бред! А вот знакомиться на дискотеках и в барах и валиться поттм пьяными в постель, чтобы с утра унести с собою только разочарование и перекошенность сегодняшнего мира, это что?
— Я такого не люблю, — начал было Ярослав.
— Правильно, — перебила его Галя, — Ты строишь собственную реальность и заполняешь ее себе подобными… Ну и многим из твоих подружек понравилась твоя наука?
— Кому-то понравилось, а большинство предпочитает тот мир, — грустно закончил мужчина.
— Вот видишь…
Пока вчерашние любовники беседовали, Симона поменяла приборы, и посреди стола теперь возвышалась тарелка с дымящимся жарким.
— Вот видишь, — повторила Галина, — Наш мир умирает, а тот неумелый набросок всего лишь слабенько заштрихован. Единственное, что его пока спасает, так это то, что он черно-белый и все живущие в нем еще вынуждены напрягать свои извилины, чтобы придумать в нем цветовые гаммы для того или иного предмета. Но ничего, его скоро раскрасят для всех, и большинство вообще перестанет что-либо соображать…


«9»


… закончили ужин на веселой нотке, рассказывая друг другу забавные истории и наслаждаясь полным взаимопониманием…

Как ни выдумывал Ярослав предлога, чтобы остаться, но ничего ему на ум так и не пришло.
Тогда он решил, что Галя без сомнения права и нет резона смазывать картину случившегося в гостинице. Попрощавшись, он ушел в ночное Кемерово, чтобы прогуляться пешком несколько кварталов.
Путь к набережной пролегал мимо театра с фонтаном. Чистый и прибранный город с заботливо выметенной дворниками брусчаткой был неуловимо похож на рафинированную квартиру Галло.
Все, что мужчина услышал за сегодняшний вечер, с трудом складывалось в цельную картинку. Поворачивая и меняя местами отдельные обрывки, он все еще пытался, как в головоломке, угадать совпадающие линии и выстроить полотно целиком.
Ноги несли мужчину к гостинице, а Ярослав все еще силился разгадать то, чего ему никак не хватало для полноты картины.
Неуловимые кусочки, из которых он силился сложить этот рисунок, никак не находили себе соседей и не вставали на место.
Появилось неуютное ощущение разрозненности.
Теперь мужчина был уверен: мама с дочерью не сказали всей правды.
Нет, все, что они рассказывали о «смазанности» современного мира, совпадало с мнением Ярослава.
Не совсем новой была и откровенность о примитивности чувств.
История про черно-белую картинку бытия вообще попала на подготовленную почву… И аналогия о злобном художнике, раскрашивающем мир, осознавалась Ярославом целостно — каждому из нас ежедневно пытаются преподать с телеэкрана то одно, то другое дикторы и политики.
Все это единые звенья: сидит себе вдалеке эдакий злобный и уродливый колдун и организует процесс для всеобщего «блага».
Но не это сегодня беспокоило Ярослава. В беседе за ужином было сказано нечто, чего он никак не мог вспомнить. У него в руках теперь был ключ, потому что женщины проговорились о чем-то важном…
Именно этого обрывка ему не хватало для получения всей картины. Найди он его — и многое сразу стало бы понятно.
— Парень, дай закурить, — прозвучал вдруг хриплый голос.
Ярослав вздрогнул, вырванный из своего иллюзорного мира.
Паззл, который он собирал на обратной дороге в гостиницу, рассыпался на отдельные кусочки, которые теперь безвозвратно перемешались и спутались…
Оглядевшись, он увидел, что просьба исходит от неряшливо одетого мужчины лет пятидесяти. Тот сидел на скамейке, закинув ногу на ногу, и вопросительно смотрел на парня, ожидая ответа.
— Я не курю… — опешив от неожиданности, ответил Ярослав.
Цветные обрывки все еще вращались у него перед глазами, пытаясь найти свое место.
— Ну, может, тогда хоть денег дашь на пачку сигарет и банку пива? — продолжил мужчина.
Голос у него был просительный и как-то не соответствовал вольной позе хозяина.
Ярослав невольно оглянулся, но они были по-прежнему одни.
Неожиданный собеседник угрюмо молчал, откинувшись на спинку скамьи и положив на нее руки.
— Стольника хватит? — спросил Ярослав, решив хоть как-то разрешить ситуацию.
Мужчина не отвечал.
Он не изменил позы. Выражение его лица казалось неизменным. Тени от деревьев скрывали его почти полностью, но Ярослав был уверен, что его сейчас внимательно изучают.
Неожиданно мужчина на лавочке оживился…
— Слушай, парень… С тобой не все в порядке… По-моему, кто-то очень серьезно тобой занимается…
Голос был с хрипотцой. В нем чувствовалось напряжение и сквозило беспокойство.
Ярослав замер и не мог сказать ни слова.
Мужчина тем временем продолжил:
— Ты не думай, я не сумасшедший. Просто иногда, когда свет падает определенным образом, а тени кажутся реальными, я кое-что вижу…
Фраза оборвалась, и в воздухе снова повисла неловкая пауза.
— Ты выглядишь слишком неестественно, — продолжил странный персонаж, — Как будто нарисован… Да, да, точно… похоже тебя слегка отретушировали… Ну-ка, повернись… — вдруг жестко приказал сидящий.
Растерявшийся Ярослав подчинился.
— Нет… — прозвучал голос за его спиной, — Показалось… Это все хитрости ночи… и водка… Ну так как насчет стольничка?
— А хватит? — машинально спросил парень.
— Ну давай два, если не жалко. Будет на что утром распохмелиться.
Достав из кармана брюк смятые деньги, Ярослав выбрал пару бумаженций и протянул их мужчине.
— Благодарю тебя, — произнес тот устало.
Повернувшись к нему спиной, парень пошел по аллее, как вдруг сзади раздался хриплый смех и зазвучал голос оставленного собеседника:
— Нет… Мне не показалось… Совсем не показалось… Тебя рисуют… Рисуююююют…
Раздался кашель, и голос оборвался, запутавшись в хриплом бульканьи.
Ярослав обернулся и увидел, как мужчина вздрагивает при каждом спазме.
Пока он не вышел на набережную, в голове у него так и тюкала последняя фраза ночного собеседника: «…Тебя рисуют…»

…он уступил место на нижней полке соседке с ребенком и теперь рассматривал из окна пролетающие за окном пейзажи.
Верхняя полка хороша тем, что у тебя заранее определено, чем ты будешь заниматься. Набор невелик:
Валяться, рассматривая открывающиеся просторы или летящие перед твоим окном стены тоннелей и виадуков.
Любоваться неторопливо поворачивающимися холмами на горизонте или ощущать себя гонщиком, глядя на несущуюся с бешенной скоростью железнодорожную насыпь, сливающуюся в сплошную темную полосу…
Читать.
Спать.
Слушать, о чем говорят попутчики.
Все решено за тебя — выбирай!
«Вот так же и раскрашивают для нас остальной мир», — всплыли у Ярослава эмоции от рассказов Галло, — «…немного переставить стены, занизить потолки, и глядишь — круг занятий и интересов человечества уменьшится до нужных пределов».
За окном пролетал какой-то «хуторок», состоящий из нескольких домиков под единой оградой. Около насыпи стоял мужчина в темной одежде и задумчиво смотрел на поезд. Рядом с ним валялась жердь, вырубленная в подлеске около насыпи.
— «Живут же люди в такой глухомани», — задумался Ярослав, — «Что они тут делают?»

— «Едут же люди куда-то по своим делам», — рассуждал стоящий около насыпи мужчина с жердью.



«10»


…он вынужден был на второй день после приезда уступить домогательствам приятельницы, обрывающей телефон.
Пока он был в командировке, «кони и люди» смешались. Все подружки истосковались настолько, что готовы были прибыть к нему разом…
Подобные перспективы не обрадовали Ярослава. Представив себе эдакий «прием» с длиннющей очередью из пациенток, он неожиданно ощутил себя участковым врачом…
То, чем он был вынужден заниматься на основной работе сегодня, его тоже не вдохновляло.
После общения с Галло окружающий мир показался ему пресным и слабо заштрихованным. Парню пришла мысль, что не стоило пробовать лучшего, но он понял, что уже поздно.
— «Вот и выискал», — рассуждал Ярослав, вспоминая свои постельные эксперименты с приятельницами… — «Достиг вертикальной отметки. И как теперь с этим жить?»
Была еще надежда, что все забудется и уйдут с тела ощущения рук и объятий Галло… Затрутся понемногу воспоминания.
Погрузившись в повседневность, Ярослав смог отвлечься… Но это помогало ему, пока он был на людях.
Стоило ему остаться одному, как в открытые шлюзы врывалось все безумство, посеянное впервые в далеком южном городке.
Она преследовала его повсюду. В струях воды, когда он принимал душ… В постели. На простынях или в одеяле…
Мужчина везде улавливал нескончаемые Галины прикосновения.
Все это было настолько явно, что он просыпался ночами невероятно возбужденным.
Пытаясь избавиться от наваждения, он устроил себе настоящий постельный марафон, но ничего не помогало.
Все, что он делал, только лишний раз оттеняло слабость впечатлений реального мира.
Ярослав стал читать. Причем не современную литературу, а классиков. Легче не становилось, а вот заглядывая между строк, он теперь видел, что в том или ином случае хотел сказать автор.
Галло была права. В те годы мир не был настолько упрощенным. Еще оставалось место для опознания себя. Люди, не попавшие на ежедневный конвейер, жили полноценной жизнью, даже не имея дорогостоящих игрушек современного человечества.
Зато все было настоящим…
Чувства.
Эмоции.
Отношения.
Они умели ценить красоту мира и старались ее дополнять, а не разрушать.
Он неожиданно понял Доктора Брауна , который стремился на своей машине времени попасть на «Дикий запад», уверяя, что только там имеет место настоящая жизнь.
Галло открыла ему глаза на реальную действительность.
Только что ему теперь было делать со всем этим?

Кроме того, у Ярослава никак не шел из головы разговор со странным мужчиной в парке.
Какие там тени он увидел в ночи?
А что означает его фраза — «…тебя отретушировали…»?
Мужчина никак не мог выяснить, где он слышал нечто подобное. Эмоции и сознание уже реагировали когда-то на похожее утверждение… Но вот когда и где, Ярослав сообразить не мог.
Как только он приближался к разгадке, на его теле появлялись руки Галло.
Работа. Мама. Подружки. Дни рожденья. Ночи с незримо присутствующей рядом Галей… Последнее время она уже появлялась и днем, лаская его одеждой и дуновениями ветра…
Так могло продолжаться, наверное, долго, если бы не неожиданный визит…

Произошло это спустя почти месяц после приезда Ярослава из Кемерово. Началось все с телефонного звонка.
Звонила Симона.
Она ехала с группой московских моделей в Иркутск на показ мод московского магазина «Снежная королева». Вроде как в городе готовился к открытию одноименный филиал. 
Теперь моделям предстояла неделя репетиций и два показа в лучших ночных клубах…



«11»


… ужинали они вдвоем в ресторане «Кабуки».
Ярослав много раз, встречая гостей и бывая в командировках, убеждался, что с традициями приготовления пищи его городу повезло…
Видимо, не прервалась здесь цепочка понятия вкусно и передавалось оно обывателями друг другу из уст в уста…
Наверняка именно так и добрался город Иркутск до двадцать первого века, осознавая разницу между действительно вкусной едой и попыткой нарисовать или привить ее упрощенное понимание…
Осознав нарисованность мира, Ярослав стал пытаться отыскать еще не затронутые злобным художником направления.
Реальность была удручающей: действительность с поразительной скоростью превращалась в черно-белый комикс.
Когда же мужчина получил на электронную почту письмо о приезде Симоны, то очень обрадовался.
Наконец-то! В город едет собеседник, способный понять его сегодняшнего. Можно будет обсуждать что угодно, не переживая за косые взгляды и последующие шепотки за спиной…

Симона прибыла самолетом. В аэропорту он ее узнал только по фигуре и росту.
Почти без макияжа, в джинсах и простенькой кофте, она своей холщовой сумкой через плечо сильно напоминала студентку.
Великолепные грустные глаза были закрыты темной оправой очков. Взгляду было просто не за что зацепиться, но, от нее, тем не менее, исходило нечто… Волей неволей она ярко выделялась в толпе, и Ярослав с удивлением узнал Симону в молодой женщине, которую сначала просто выделил из группы других пассажиров.
Сопровождали модель к выходу пара молодых мужчин, пытавшихся познакомиться.
Кроме Ярослава ее встречал гламурно одетый персонаж, оказавшийся менеджером мероприятия. Он ревниво посмотрел на их скромный поцелуй, напомнил о режиме работы и настойчиво усадил девушку в свой микроавтобус.
Ужин в японском ресторане состоялся на следующий день.
Симона была одета по-прежнему скромно, но с таким вкусом, что Ярослав невольно ощутил себя оборванцем.
Он увез ее в «Кабуки». В этой сети японских ресторанов всегда присутствовали изысканность и шарм. Прочие заведения тоже были неплохи, но там отсутствовало то самое нечто, что переводило просто еду в разряд произведений искусства…
Симона от ужина пришла в восторг: Ярослав тоже, но по-своему…
Оказалось, что все время после расставания с Галло и дочерью у него не было настоящих собеседников.
Те проблески сознания, которые иногда мелькали в окружающих, не шли ни в какое сравнение с их сегодняшним взаимопониманием.
Японская кухня ей понравилась. Утонченность поваров ресторана «Кабуки» была оценена девушкой по высшему разряду.
Все было прекрасно, вот только у Симоны никак не получалось управиться с деревянными палочками. Они все время разъезжались в ее тонких длинных пальцах, выпуская роллы, которые, разваливаясь, падали в соус, на тарелку или на стол…
После нескольких попыток официантка предложила девушке принести приборы — вилку с ножом.
Дело сразу пошло уверенней, и скоро насытившаяся пара беседовала, попивая свежезаваренный зеленый чай.
Наслаждаясь беседой с девушкой, мужчина не заметил, как погрузился в определенный транс, когда весь мир представляется тебе уютной колыбелью и нет ни малейшего желания прерывать происходящее…
Однако это случилось…
Официантка, убирая стол, неловко повернулась и вилка Симоны упала на пол. В памяти у Ярослава сразу всплыла картина их семейного обеда в Кемерово. Галло тогда роняла вилку со стола…
Тогда мужчина об этом и думать забыл, увлеченный беседой. А вот сейчас вдруг вспомнил.
… и внутренне вздрогнул… В тот вечер Симона что-то говорила, а Галло ее прервала.
Может быть, в этом и таился обрывок загадки, все время ускользающий при малейшем воспоминании.
Симона не заметила произошедшей в Ярославе перемены. Сегодня у нее был свободный вечер, и мужчина предложил ей прогулку по городу.
Они прошлись пешком, а потом устав забрались во внедорожник и стали кататься по вечерним улицам, уже расцвеченным желтыми фонарями.
Расставаться не хотелось. Ярослав уловил, что и Симону преследует чувство неизбежного окончания сегодняшней сказки. Завтра утром у нее начинался плотный график работы на подиуме… репетиции и последующие выступления…
Мужчина наслаждался ее обществом, беседой и тем духовным единением, которого он был лишен после отъезда из Кемерово…

Когда есть родство душ, о земном как-то и не задумываешься…
Это утверждение Симона с Ярославом оговорили уже на пороге гостиницы, когда он подвез ее к ярко освещенному крыльцу.
Сотрудник службы безопасности на стоянке оценивающе осмотрел подъехавшую машину и, сунув рацию в карман, подошел, чтобы отогнать вынырнувшего из жирного сумрака ночи попрошайку…
— Парень, дай закурить, — попросил оборванец у вышедшего Ярослава.
— Я не курю, — машинально ответил мужчина, — сваливаясь от хриплого голоса бездомного в дежавю Кемеровского парка.
«Сейчас еще денег попросит, как в Кемерово, на пиво и сигареты», — подумалось ему, но ничего не произошло.
Сотрудник охраны, извинившись, отогнал попрошайку обратно в темноту, а вот эффект дежавю у Ярослава остался…
Прощаясь с Симоной, он что-то еще говорил… улыбался…
Все его существо пребывало в эйфории от сегодняшнего вечера. А из глубины сознания уже поднимался темный айсберг нехорошего предчувствия…
Что-то должно было скоро произойти, а вот что, он еще никак не мог понять.
Эффект нарисованности окружающего мира уже не казался Ярославу таким давящим.
Все его чувства подсказывали ему, что он на пороге разгадки чего-то более странного и страшного. Он почувствовал, что находится в самом центре процесса, который даже еще не начал опознавать…

 «12»

 

… не мог сообразить. У Ярослава никак не получалось собрать воедино снова появившиеся на поверхности обрывки мучающей его головоломки.
Ночь после расставания с Симоной он проспал тревожно.
Ему снился ночной парк в Кемерово. Он искал бездомного с лавочки и хотел спросить его, что тот имел в виду под полутонами, которые увидел тогда на Ярославе в темноте…
Деревья раскачивались под напором ветра. Летела листва. Легкая жуть и полная неизвестность терзали мужчину.
— ЮУУУУ…— взывали в макушках особо сильные порывы, — ЮЮЮУУУУУ…
Никого. Абсолютно пустой парк и кружащиеся в водовороте листья.
— ЮЮЮУУУУУУ… — взвыл еще раз ветер.
— Тебя рисууууююют… — вдруг вспомнил Ярослав последние слова бездомного, произнесенные ему в спину.
«Тебя рисуют…» — повторил мужчина про себя в полусне, —  «Рисуют… Что бы это означало?»
Неожиданно что-то защелкало у него в голове, но только-только мозг стал отстраивать логическую цепочку, как он снова ощутил на своем теле руки Галло.
Их были сотни.
Они ласкали его, пробираясь в самые дальние и чувственные уголки его тела и сознания, не давая сосредоточиться.
«Сладкий яд», — впервые сформулировал он тогда свое состояние, — Сладкий яд… — прошептал мужчина, убаюканный ласками. Повернувшись немного на бок и закрыв глаза, он отдался этому неистово-сладкому вихрю, который поднимал его и опускал.
Вихрь нес Ярослава сразу в нескольких плоскостях. Он нарушал все его представления о трехмерности мира, разрывая последние связи с рассудком.
Перед неимоверно острым финалом он еще раз попытался собрать все мысли и чувства вместе, но происходящее оказалось намного сильнее. У Ярослава неожиданно мелькнула мысль о том, что он явился заложником какого-то многовекового секрета или технологии, но тут же все было стерто яркой вспышкой чувств, пронизавших его существо…
Мир перестал существовать…

…оказалось, что в ближайшие дни он Симону не увидит. Это было одно из условий контракта, по которому до окончания показа модели не должны были общаться ни с кем посторонним, кроме организаторов, участников и обслуживающего персонала.
Девушка сказала, что перезвонит ему сама.
Ярослав помнил, что накануне вечером он почти ухватил за ниточку, ведущую к решению головоломки. Но о чем он догадался?
На этом месте в сознании Ярослава зияла черная дыра… Остались только волны ласкающих объятий от невидимых рук и ничего больше…
Но ведь он что-то вспомнил…
«Щелк-Щелк…» — пытался мысленно перестроиться Ярослав, поворачивая в голове воображаемый тумблер — ничего…
«Щелк-Щелк…» — черная дыра…
«Щелк-Щелк…» — ужин в Японском ресторане…
«Щелк-Щелк…» — рассыпанный на бамбуковой подстилке рис и разъезжающиеся в ее длинных пальцах деревянные палочки…
«Щелк-Щелк…» — время было обеденное, и мужчина уловил, что движется по кругу в своих рассуждениях и попытках уловить разгадку.
«Щелк-Щелк…» — не мог остановиться Ярослав, — «Щелк-Щелк…»
Пустота…

…звонок на сотовый… Звонила Галло…
— Ты еще меня не забыл? — прозвучал первый вопрос…
— Скажи мне, что происходит? — вместо приветствия и стараясь быть твердым, спросил ее Ярослав.
— Тебе что, не понравилось? — подтвердила его сомнения Галло …
— Как ты это делаешь? — настойчиво поинтересовался мужчина.
— Эффект обратной связи… Ты замечал, что иногда беспричинно начинаешь злиться на кого-либо из знакомых? Причем сердишься по-настоящему и даже испытываешь чувство неподдельного раздражения?
— Ну да… — после секундной паузы сказал Ярослав, — А при чем здесь это?
— Не торопись… — продолжила Галло, — Так вот, если ты уловишь эту волну и сразу позвонишь человеку, на которого сердишься, то окажется, что на той стороне обсуждают твою персону либо просто плохо о тебе думают. Я проверяла этот эффект: в восьми случаях из десяти собеседники спросили меня, откуда я об этом знаю, а остальные, я уверена, просто соврали, мол, ничего не было…
— Ну и… — поторопил Ярослав Галю…
— Вот я и подумала, что можно использовать этот эффект для контактов, назовем их «контакты третьего уровня», в реальной жизни.
— ??
— Я стала развивать эту технику… Сначала использовала по мелочам… Например, потеряла номер телефона, а человек крайне нужен… Раньше ждала, пока просто случайно встречу его на улице… ты, наверное, знаешь о таком эффекте, а после просто стала через «тонкий мир» пытаться достучаться до нужного объекта…
— Получилось?
— Ты знаешь, даже с избытком… После я развила эту технику для того, чтобы можно было пользоваться ею не только в быту… Так тебе понравилось? — еще раз игриво поинтересовалась Галло…

…они еще немного поболтали, и Ярослав окончательно успокоился, разобравшись в сути ночного происшествия…
Под конец разговора Галина спросила, встречался ли он с Симоной. Получив утвердительный ответ, она попросила обязательно проводить ее на самолет.
Явно обрадовалась тому, что мужчине тоже хочется пообщаться с дочерью.
Вроде все было понятно… Галло на прощание сообщила, что если ему захочется увидеться, то она возьмет малобюджетный проект одного из интерьеров у него в пригороде. Мол, люди богатые и просят поработать уже полгода, да вот никак не могут или не хотят понять, почему это стоит таких денег…
Ярослав чуть трубку не уронил, услышав о подобных перспективах,  и сказал, что, конечно же — Да! Да, да и да!
— Брошу все и не отойду от тебя ни на шаг… — добавил мужчина напоследок…
После он ответил на несколько вопросов: про размер своей квартиры и возможности оборудовать походную мастерскую в одной из комнат.
Похоже, что все Галю устроило. Судя по ее словам, им предстояло провести вместе как минимум неделю …
Еще женщина поинтересовалась знакомством Ярослава с местными антикварами, кровельщиками и реставраторами мебели…








«13»


… рассуждать о происходящем почему-то больше не хотелось.
После разговора все мысли Ярослава занял возможный приезд Галло. Женщина обещала ему перезвонить, когда окончательно определится с заказом…
На прощание она попросила мужчину не скромничать и если вдруг ему захочется повторить ночное шоу, то нужно просто настойчиво подумать о ней некоторое время.
Буквально минут пять или десять…
Еще он получил от нее смс, где Галя напоминала, что все удовольствия имеют свойство приедаться, и советовала беречь то, что он уже получил…
«Смазывать» картинку ему действительно не хотелось. Все контакты со старыми подружками снова показались ему до невозможности пресными. Ощущения сотен рук, ласкающих его тело, были еще настолько сильны в памяти Ярослава, что ему не нужен был никто кроме Галло с ее «сладким ядом».
Формулировка, пришедшая ему однажды в голову, напоминала ему теперь про этот сводящий с ума эффект.
На  сегодня Ярославу хотелось подольше сохранить всю полученную свежесть и остроту ощущений.  Но он все-таки решил пообщаться с другой женщиной… С бывшей женой…
Разочарование было полным.  Видимо, «сладкий яд» Галло слишком глубоко проник во все его существо. Как он ни пытался уловить в постели былую остроту и глубину отношений, это ни к чему его не привело.
Женщина тоже почувствовала его разочарование.
Вся картинка жизни, существовавшая до встречи с Галло, — смазалась… Ярослав понял, что процесс необратим и утверждение «лучшее — враг хорошего» все- таки существует.
Ночевать Юлиана не осталась, хотя это планировалось.
Когда за нею захлопнулась дверь, и мужчина остался один, то он уже не скрывал своего разочарования .
Достав из холодильника наполовину полную бутылку коньяка, Ярослав налил себе сразу целый стакан и выпил обжигающую жидкость, давясь и морщась. Теплая волна ударила ему в мозг спустя несколько минут.
Заварил себе кофе.
Удобно устроился в том самом кресле, в котором закончил свою прошлую ночь и стал слушать засыпающий город. За стенами дома жизнь мира готовилась к полному затишью…
Неторопливо шуршали шины проезжающих по проспекту автомобилей. Полуночники не спешили домой…
С противоположной стороны реки доносился приглушенный и смазанный голос диктора железнодорожного вокзала.
Город все глубже погружался в тишину ночи…

…решили поужинать. Показ был закончен и все условия контракта соблюдены полностью. Сегодняшний вечер был у Симоны свободен.
Она оказалась не одна. С ней были еще две девушки с мужчинами, оказавшимися организаторами показа из Иркутска.
Компания была раскованной. Одна из моделей по имени Юля с неподдельным интересом разглядывала Ярослава. Уловив его удивление, она пояснила, что впервые видит Симону в компании мужчины.
— Такие люди ей интересовались, вы и не представляете… — щебетала она, томно прикрывая огромные оленьи глаза, — А ей все Кемерово родное — свет в окошке… Хоть посмотреть, какие мужчинки ей по душе… Ну… и чем берете? — промурчала она еще раз, улучив момент, когда Симона отвлеклась. При этом Юля довольно многозначительно прижалась к нему ногою под столом.
Ярослав не отодвигался, происходящее его забавляло не меньше, чем её.
Неожиданно он обнаружил, что нежные пальчики девушки вложили ему в руку что-то похожее на визитку…
— Позвоните мне обязательно, — улыбаясь шепнула она, — Есть разговор… И не обязательно для этого ехать в Москву. Хотя мне хочется увидеть вас еще раз. Но только одного, — добавила многозначительно Юля и переключилась на мужчину, с которым пришла в застолье…

Ресторан был сделан по принципу концертного зала. В выходные дни и на праздники хозяева приглашали сюда московских звезд. Сегодня был концерт Бориса Моисеева.
Необычайно напомаженный, напудренный и блистающий прической, которой позавидовала бы любая блондинка, он шутил, пел и танцевал. Принципиально все действие отличалось от телеэкранного только его непосредственным присутствием в зале.
В очередном антракте он подошел к столику, за которым сидела Симонина компания. Позвал его один из организаторов, знакомый с ним лично.
Эпатажность Бори оказалась не вымыслом…
— Ты симпатичный, — сказал он при знакомстве, пожимая руку Ярославу.
— Ты тоже, — ответил тот, не выпуская из рук влажной ладони Моисеева, — Только я ничего не понимаю в мужской красоте, а так ты вроде ничего.
— Ничего, — возмущенно фыркнул тот, с усилием отбирая у него запястье, — Ты знаешь, сколько стоит мой стилист?
— Стилист? — деланно удивленно протянул Ярослав, — Я думал, на тебе все твое…
Компания засмеялась, и, надо отдать должное, Борис тоже громко захохотал
— Шутник, — деланно манерно сказал он, махнув рукой, и уселся на заботливо поданный официантом стул.
— Увези меня отсюда, — шепнула ему вдруг Симона, — Тошнит меня от них. Все нарисовано и придумано от чувств до мыслей.
— Бизнесу не помешает? — шепнул ей обеспокоенный Ярослав.
— Ну ладно, давай минут через тридцать-сорок и «по-английски», — подытожила девушка.
— Симона, — поднял свой бокал, налитый шампанским, Моисеев, — Я хочу выпить за тебя! Мы, знакомы…, сама знаешь, сколько и ты не меняешься ни внешне, ни внутренне… Я знаю точно, что если я назову вдруг сейчас в тосте твой возраст, то ты не будешь на меня сердиться. Потому что ты живешь по каким-то непонятным мне и всем нам принципам. Ты и твоя мама показали нам, как нужно правильно относиться к себе. И жаль, что дальше создаваемых Галей интерьеров лично у меня это дело не пошло. Встречая тебя, я всегда вспоминаю истории твоей мамы о нарисованности и надуманности этого мира и, черт побери, она права! Но я люблю его таким, какой он есть… жаль, что только он слишком сильно влияет на меня и я не могу последовать вашим советам… За тебя, дорогая, и за твою маму… Здоровья вам и долголетия… Хотя этого можно было вам и не желать… у вас всего в избытке…
— За Симону! — азартно крикнула Юля…
— За Симону и Галю, — поддержал один из организаторов, — Тем более что Галя дала сегодня согласие на работу с интерьером в моем загородном доме.
«Вот значит кто ты… заказчик малобюджетного проекта…» — с интересом посмотрел на него Ярослав и тоже сказал, азартно подняв бокал, — За Симону!
Все выпили.
— Твой парень москвич? Или из Кемерово? — поинтересовался у нее, поедая яблоко, Моисеев.
— Нет… — грустно произнесла она, — Он местный… — и, помолчав, добавила — Это мамин друг.
— А с какого года вы друзья? — заинтересованно пододвинулся поближе к столу Борис, — Они что ровесники с мамой? — спросил он Симону.
— С восемьдесят седьмого, — ответил Ярослав и решил подлить масла в огонь, — Но я немного постарше.
— Секрет тот же? — уточнила звезда.
— Конечно, лучшего никто еще не придумал.
Застолье примолкло.
— Ладно, — грустно сказал Моисеев, — Пойду работать. У меня сейчас выход…
Только после его слов Ярослав заметил арт-директора ресторана, не знавшего, с какого бока подойти к звезде, и маячившего поодаль.
— Будешь в столице, позвони… — добавил он, обращаясь к Ярославу, — Галочка тебе телефон даст. Буду рад пообщаться.
Звезда еще раз придирчиво осмотрела мужчину и ушла.
После этого вечер как-то сам собою перешел в разряд простого застолья с тостами, беспричинным смехом и шутками, которые наутро уже никого не забавляют.
Выходя из ресторана, они снова столкнулись на площадке для автотранспорта с Моисеевым, который беседовал с группой молодых парней. Он был уже достаточно навеселе, но, увидев Ярослава, как-то сразу напрягся и двинулся в их сторону.
— Симоночка, ласточка, можно твоего парня на пять минут? — умоляюще простонала звезда.
— Две, — отрезала она.
— Жестокая… — оттаскивая Ярослава за локоть, пробурчал Моисеев.
— Дорогой мой, — забормотал он скороговоркой, — Ну скажи, как вы это делаете? Ты старше меня, а выглядишь как тридцатилетний парень, Галя тоже и Симона… Тот совет, который она мне однажды дала, не работает… Ты что тоже себя рисуешь…? Или это Галя делает…? А Симона? Ей уже тридцать с лишним, а она все как девочка. Подтяжки эти, мать их, надоели.
— В смысле… рисуешь… — внутренне взволновался знакомой фразе Ярослав.
— Ну, — начал было Моисеев…
— Боря… — капризно проговорила Симона, — Я обижусь… А ты знаешь, чем это чревато.
— Иди, иди, — как-то испуганно выпустил локоть Ярослава звездный король, — Иди, а то достанется мне сейчас…
Странная фраза только добавила неясности в душе у мужчины. Стараясь не подавать вида, он подошел к Симоне.
В лучах мерцающего неона ее лицо казалось ему необыкновенным... Легкий ветерок теребил выбившуюся из прически прядку волос, и вообще она была сегодня родом не из двадцать первого века, а откуда-то из далекого семнадцатого.
Они пошли рядом по улице, решив не брать такси около ресторана и пешком пройтись до гостиницы.
Молчание затягивалось. Ярослав перебирал в голове опять проскользнувшее слово: рисуешь.
Картинка, мелькавшая до этого неясными образами в его голове, собралась целиком.
Мужчину так и подмывало задать вопросы Симоне, но он никак не решался и медлил.
А та явно была довольна всем происходящим и любовалась засыпающим городом.
Проанализировав сегодняшний вечер, Ярослав заговорил:
— Послушай, а почему тебя Моисеев так боится? — задал он вопрос.
— Он просто одно время был очень дружен с мамой, она ему делала интерьер. Потом Боря кое-чем помогал мне по продвижению в модельном бизнесе. Теперь все пытается выведать секрет, которого нет. Ты же понимаешь, — продолжила она, повернувшись к Ярославу и заглядывая ему в глаза, — Что все происходящее с окружающими – это эффект той волны, которую они разгоняют сами… А ты ловко его поддел насчет того, что даже постарше мамы. Теперь ему покоя не будет.
— Послушай, он задавал мне вопрос, рисую ли я себя? — решился использовать ситуацию Ярослав.
— А… это…, — засмеялась девушка… — Это мама однажды рассказала ему о старинном поверье. Есть вроде как возможность менять внешность в лучшую сторону, просто рисуя себя каким захочешь… Чего только Борис ни делал — ничего не вышло… Наверное, воздух в Москве не тот, — со смехом закончила девушка…


… попросила ее поцеловать…
Они стояли обнявшись в холле гостиницы и прижавшись друг к другу. Становились единым целым, переливаясь в иные миры сквозь  затянувшийся поцелуй.
«Сладкий яд…» — снова вспомнилось Ярославу, — «Снова сладкий яд»…
В поцелуе Симоны он неожиданно почувствовал вкус всего мира. Прервать его никак не получалось, да и зачем? Нежнейшие оттенки и чувства… Образы, знакомые с детства и нечто  с легким оттенком дежавю.
За время поцелуя Ярослав пережил не одну сотню жизней в несколько тысяч лет… Если до его начала мужчина принадлежал настоящему времени, то сейчас в холле гостиницы стоял совсем другой человек. И он держал в своих объятиях загадочную девушку, имеющую не менее загадочную мать.
Ярослав знал одно: ему нельзя вести наступательной политики с этими женщинами. Все должно происходить так, как нужно им… И неожиданно ему стало страшно потерять ту сладкую сказку, в которую он погружался сейчас без остатка.
Симона ограничилась в этот вечер лишь одним поцелуем. Она ничего не дала ему сказать, а только закрыла Ярославу ладошкой рот и прошептала, глубоко дыша:
— Ничего не говори… привыкай… я сама тебе потом все расскажу, когда будет можно…
После девушка  быстрым шагом пошла к лифту.
Повернувшись, она еще раз приложила пальчик к губам.
Мол, молчи.



«14»


Ярослав сразу заметил Галю. Она шла по летному полю к выходу от автобуса, царственно паря в утренней прохладе… Идти ей было метров десять, и мужчина невольно замер, настолько она отличалась от прочих пассажиров.
— Ух, какая… — пробасил кто-то справа от Ярослава.
Обернувшись, он увидел мужчину из породы явных охотников за постельными приключениями.
 — Ну вон та, в красной юбке, — «охотник», заметив реакцию на свое высказывание, ткнул рукой в направлении пассажиров.
— Да…, впечатляет… — поддержал его Ярослав, — Пойду встречу ее, — закончил он короткую беседу.
— Ее не Галя зовут? — неожиданно поинтересовался мужчина.
— Что? — приостановился Ярослав, — Откуда вы…?
— Не переживайте, — рассмеялся собеседник, — Просто я тренируюсь угадывать по внешнему виду имена. Сильно помогает, знаете ли… Уже попадаю пятьдесят на пятьдесят, — похвастался он напоследок.
Ярослав внимательно всмотрелся в собеседника, но мужчина стоял, освещенный солнцем, и улыбался широко и открыто.
— Ладно… Пошел я… — махнул рукой Ярослав. День, похоже, снова обещал быть загадочным.

Кроме него Галю встречал заказчик проекта, с которым они ужинали накануне. Он сразу же хотел повезти ее на объект, но Галло отвергла все его притязания на свое сегодняшнее время.
Они получили в багаже две увесистые сумки, одну из которых женщина погрузила к Ярославу, а другая перекочевала в машину Вадима Вадимовича – так звали заказчика.
Мужчины на прощание еще раз обменялись рукопожатием. Ладонь Вадима оказалась жесткой и твердой. Пожал он руку Ярославу несколько сильнее, чем надо было, а может быть, это только показалось.
— Вы уж сильно Галочку не задерживайте, — попросил он, — И так еле-еле удалось ее уговорить к нам приехать.
— Благодарите Ярика, — резко ответила женщина, — Если бы не он, я бы ни в жизнь за такие крохи работу не взяла.
— Здесь же не Москва, Галочка… — ничуть не смутившись, ответил тот, — А вам, Ярослав, конечно — большое спасибо…
Расставание наконец-то состоялось, и парочка осталась одна.
Они неторопливо перемещались в городском потоке.
— Хорошо, что у меня здесь есть мужчина, — проворковала Галя, гладя его по плечу,  — Иначе был бы сто процентный конфликт с Вадиком. Он ни одной юбки не пропускает и считает себя неотразимым мачо.
— Приставал? — не отрываясь от дороги, поинтересовался Ярослав. Вчерашний поцелуй Симоны еще действовал и мужчина боялся, как бы этого не заметила Галя.
— Несколько раз, — засмеялась она, — Вадик и сейчас предлагал мне поселиться у него в доме, — Умник… Проводил Симону? — поинтересовалась собеседница в свою очередь.
— Нет, самолет был рано, а потом у них и автобус, и сопровождение. Просто накануне поужинали.
— Молодцы, — проворковала Галло, ведя по его обтянутой джинсовой тканью ноге пальцами с красными ногтями.
От ее руки Ярослав ощутил вдруг нарастающий жар. Пальцы двигались вверх… Приближались… Все его существо внутренне напряглось… Он уже желал только ее… Симона с прощальным поцелуем отодвинулась куда-то на задний план, и ее образ становился все прозрачнее и прозрачнее…
Рука Галло наконец-то добралась до своей цели, и Ярослав повернул автомобиль на асфальтированную пешеходную дорожку, теряющуюся в начинающем желтеть старом городском парке…

…раньше здесь было кладбище, а потом решением городских властей сделали ЦПКиО (центральный парк культуры и отдыха). Площадь его была немаленькой. Металлическая решетка когда-то окольцовывала его по всему периметру. Теперь же в нескольких местах ограждение отсутствовало, и представлялась реальная возможность заехать в парк на машине, чем и воспользовался Ярослав…
Здесь было немноголюдно даже летом … Жители города, на тонком уровне чувствовали погост и для отдыха избирали себе другие места.
Асфальтовая дорожка закончилась, и мужчина, почти совсем потерявший ориентацию в пространстве, заехал по наитию в самую гущу кустов подальше от возможных свидетелей.
Оценивая после свое состояние, Ярослав решил, что это какой-то транс.
То, что Галло сделала с ним в парке, совсем не напоминало ему произошедшее в последней командировке. Поистине не было предела возможностям этой женщины, которая с самого начала перевела мужчину совсем в иную плоскость бытия.
Сегодня все поддавалось единому ритму, задаваемому Галей… Вдох…  ее губы и руки скользят по телу Ярослава, обнимая и лаская его… Выдох, и есть маленькая пауза для осознания всей остроты чувств… Снова вдох, и полураздетая Галло, уже расположившись на мужчине сверху, становится с ним единым целым.
Все происходило очень ровно и без каких-либо неловкостей и ошибок… Только яркие краски чувственности от соприкосновений и слияния тел напоминали, что ты все-таки еще где-то здесь… в этом мире…
Все закончилось на заднем сиденье, куда любовники перебрались через опущенные спинки. Ноги Галло, опирающиеся на плечи Ярослава, трепетали в последнем приступе оргазма… Все ее тело, полностью открытое и доступное, двигалось в ритме, задаваемым теперь мужчиной.
Неудобства по-прежнему не было, и все происходило в едином порыве… Происходящее уже не казалось бесконечным… Недалек был тот миг, когда весь окружающий мир должен был взорваться для Ярослава яркими красками вечности и перейти в состояние, напоминающее ему на мгновение обморок... Мужчину тогда оставляли все силы и чувства и с окружающим миром связывала только какая-то одинокая  нота, звенящая на неимоверно высоко натянутой струне…

… добравшись до квартиры Ярослава, они приняли душ и свалились в постель.
Галло обвила его под прохладной простыней, и они уснули…
Наверняка всем любовникам мира известно это состояние необычайного полета в объятиях друг друга.
Ты становишься частью мира, а он становится частью тебя.
Множественные энергетики и волнующие дрожащие потоки перетекают через сплетенные тела, объединяясь и наполняя новыми красками все последующее существование.

… дальняя комната вполне подошла под мастерскую…
Галло напомнила Ярославу условие: не заходить внутрь без нее ни под каким предлогом – и с удовольствием взяла ключ от замка, который Ярослав врезал в свое время, сдавая квартиру внаем при очередной попытке воссоздания семьи…

Оказалось, что в Галиной походной студии были только карандаши и бумага.
Сама она восседала сейчас на кухне и делала набросок засохшего букета, стоящего на окошке…
— В цветах прекрасна даже смерть, — сказала женщина, увидев стоящего в проеме двери Ярослава, одетого в одни шорты.
— Я сейчас тоже как умирающий цветок, — пожаловался тот, — Нет ни малейшего желания что-либо делать. Есть только состояние опустошения и в то же время наполненности чем-то необычным.
— А ты думал, что вкуснее, чем в Кемерово не будет? — засмеялась Галло, — Предела совершенству нет. Теперь мы будем с тобой в чувственности только расти, а позже навсегда станем единым целым. Даже расстояния не будут нам мешать.
Ярослав молчал.
— Ну и как Симона? — неожиданно сменила тему Галло; — Тебе нравится моя девочка?
— Она необычна, — задумчиво ответил Ярослав.
— Что? Неужели вы уже опередили все события? — женщина подняла голову и внимательно поглядела на мужчину, — Нет, не похоже, — подытожила она после секундного разглядывания.
— Какие события? — удивился он ее фразе, — А как все должно было произойти?
— Сначала, — заговорила Галло, не отрываясь теперь от рисунка, — Она должна была тебя поцеловать… Причем так, как умеет делать это только она. Ты не представляешь, сколько мужчин буквально помешалось после этого. Я так не умею… Зато у нее почти не получается работать на расстоянии. Хотя она и пыталась освоить это не раз.
— А ты что же… не поделилась с ней? — поинтересовался мужчина.
— Нет… И не поделюсь, пока она мне про свой коронный номер с поцелуем не расскажет, — отрезала женщина и помолчав добавила, — Хотя, возможно, она и на самом деле не может объяснить, как это у нее происходит. Я пробовала понять, но человеческий язык слишком беден, чтобы описать всю тонкость и глубину чувственности. Так что для меня это пока секрет.
— А твоими технологиями она пыталась овладеть?
— Да, но когда я уловила, что тут не все чисто, то рассказывать все полностью не стала… Ты, не представляешь, как Симона может вить веревки из окружающих, — немного сердито продолжила Галя, — Она и слушается только меня, да и то не всегда.
— Послушай, когда мы ужинали в ресторане в последний вечер, там пел Боря Моисеев, и мне показалось, что он Симоны побаивается, — вспомнил вдруг…
— Еще бы… Она его приятелю так головенку свернула, что он потом в психиатрической лечебнице курсы проходил.
— А что там за ситуация?
— Да так, мелочь… Но Симона  была вне себя. Она посчитала, что ее пытаются под продюсера подложить, ну и выдала им по первое число.
— И что выдала-то? — заинтересовался Ярослав.
— А я знаю? — как-то жалобно ответила Галя, — Я видела только последствия. Бесновался тот друг по-настоящему… Моисеев после с сердечным приступом в Склиф уехал. Началось это у них это в постели. Ночью. Борин друг вообразил себя оборотнем и укусил его за ягодицу, а потом стал по полу кататься и кричать, что на нем шерсть растет… Выл… Орал…
Галя засмеялась и, склонив голову, стала рассматривать эскиз.
— Похоже, работа сегодня пойдет… Принеси мне, пожалуйста, сотовый. Теперь можно и к Вадику съездить… Поглядеть на его гнездо…


«15»


Работать после всего произошедшего Ярославу не хотелось. Он позвонил в офис и на правах шефа перепоручил всю работу своему заму.
Пока Галя собирала материалы из студии и накладывала макияж, Ярослав решил еще немного вздремнуть.
Яичница с беконом бодрости ему не добавила. Минут через десять после еды у него стали слипаться глаза, и как только он прилег на постель… веки сомкнулись и сон навалился на мужчину тяжелым пуховым одеялом…

…поразило, что солнце светило в окно совсем с другой стороны. Ярославу показалось, что проспал он максимум час или полтора, но светило за окном уже уверенно перевалилось на вторую половину дня.
Так и оказалось. По настенным часам мужчина увидел, что спал он долго… Списав это на ситуацию в городском парке, Ярослав решил освежиться под душем…
Эффект дежавю при шуршании колючих струй пришел сразу… Мужчине опять почудились женские руки в покалывающей прохладой воде, но потом он сообразил, что специально выискивает все это сам…
Окончательно проснувшись, он вспомнил про эффект обратной связи, о котором рассказывала Галло, и сосредоточился на ее образе. Сначала он представил ее обнаженную в постели, но все время для полноценной картинки чего-то не хватало. Тогда он переключился на ее работу дизайнера. Здесь тоже ничего не получилось…
Мужчина настойчиво закрыл глаза и представил себе Галю, плывущую обнаженной в чистой воде… Картинка, настолько отчетливо проявилась в его воображении, что Ярослав сначала даже вздрогнул.
Через несколько мгновений он ощутил, как текущие по нему струйки воды уплотнились, немного изменили направление и на его теле появились женские руки, но они не ласкали его, а как будто останавливали…
Все было настолько явно, что ему даже почудился шепот:
— Не торопись… У нас теперь уйма времени…
После все ощущения прекратились так же неожиданно, как и начались. А в воображении Ярослава женщина все еще плыла в чистейшей и прозрачной воде, но картинка уже не была такой ясной. 


… он сидел, бесцельно переключая каналы, и машинально просматривал мелькающие на экране телевизора картинки.
Все рассуждения Ярослава были сейчас подчинены оценке происходящего с ним. До последней ситуации в дУше он еще сомневался насчет процессов, про которые рассказывала Галло. Теперь он понимал, что история про забытые технологии не вымысел…
На экране дикторы сменялись мелькающей рекламой памперсов и радостно хихикающими детьми с «Растишкой» в руках, а в воображении Ярослава разрастался спрут с неимоверным количеством каналов, который оплел земной шар своими невидимыми щупальцами.
«Сто двадцать каналов кабельного ТВ… — рассуждал он, — «В жизни не просмотреть и не воспринять всю эту цветную мешанину личностей, образов и событий. Информационная катастрофа. С ума не сойдет только среднестатистический житель, которому как об «стенку горох». Впечатлительным лучше не смотреть…»
Все эти образы неторопливо сменялись в голове Ярослава, создавая свой собственный островок безопасности. Оказалось, что с него можно спокойно рассматривать несущееся мимо со скоростью локомотива разноцветное действие на телеэкране…
«Прошло каких-то двадцать лет, и вместо двух каналов от СССР теперь уже больше сотни…» — мелькнула в голове у Ярослава мысль перед очередным щелчком пульта.
На экране замелькала кинохроника, и голос за кадром произнес:
— Иные особо одаренные экстрасенсы способны на расстоянии навязать свою волю почти любому человеку, что всегда применялось и применяется во внешних разведках многих стран. Существуют целые отделы, имеющие как наступательные, так и оборонительные направления…
Передача шла еще минут пятнадцать и закончилась. Полученная информация позволила мужчине продолжить рассуждения о сверхспособностях
«Вполне вероятно, что и в постели вся чувственность создается непосредственно самим объектом…» — раздумывал он, — «Если объект среднестатистический, то и эффект от контакта соответственный».
Многие вещи теперь становились на свои места.
Эффект постельного безумства с Галло полностью открылся для понимания: она просто лучшая из всех женщин, которые ему встречались за прожитый кусочек жизни. К тому же она еще имела дочь, которая, похоже, обладала не меньшими способностями, выданными ей от природы…
«Плюс еще какие-то технологии из прошлого…» — домыслил Ярослав и задумчиво посмотрел на запертую дверь комнаты, из которой Галя собиралась сделать мастерскую.
— «Надо же, как я заспался…» — лениво провернулось у него в голове.
Прохлада душа уступила место уюту кресла, и веки снова стали тяжелыми.
— Что за наваждение? — сказал себе вслух мужчина и, резко поднявшись, прошел на кухню, чтобы приготовить себе кофе.
В голове после этого почему-то закрутилась песенка из далекого российского прошлого.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» — насвистывал Ярослав, доставая из настенного шкафа турку и насыпая в нее коричневый и остро пахнущий молотый кофе.
На глаза ему попался засохший букет, и он сразу вспомнил про карандашный набросок, который Галло делала перед уходом. Вроде она оставляла его на кухонном столе, но сейчас его здесь не оказалось.
Закончив с приготовлением кофе, Ярослав вернулся в комнату с дымящейся кружечкой на блюдце и осмотрелся.
Ватмана с наброском не было нигде.
Мужчина задумчиво глянул на запертые двери. Запасной ключ у него, конечно, был, но вот слово, данное Галло, и ее способности улавливать на расстоянии его мысли и действия слегка беспокоили Ярослава.
Подойдя к двери, он внимательно оглядел ее периметр, пытаясь найти какую-либо отметку, по которой Галло могла бы понять, что он туда заходил. Вспоминая свои познания в буддизме, он старался не думать о том, что сейчас делает.
В голове у него была мешанина из революционного «Мы рождены…», сопровождающегося грохочущей медью оркестра и парадным грохотом шагов идущей воинской колонны.
— «Шак…Шак…»
Свои истинные замыслы он спрятал где-то за этим торжественным шумом.
— «Какой же дурак на Плюке правду думает?» — вспомнилась ему фраза из советского фильма «Кин–дза–дза»…
 — «Надо же, до чего я дошел с ее эффектами обратной связи…» — закончил свою мысль мужчина, и тут его взгляд наткнулся на почти незаметный обломок зубочистки, торчащий между косяком и дверью комнаты.
— «Есть!» — хищно щелкнуло у него в голове, — «Что там у нее за секреты? Прямо шпионские страсти…»
Не было бы этого обломка, Ярослав наверняка не стал бы ничего делать, а теперь, когда так неожиданно наступило время секретов, остановиться уже не мог.
За последующие пятнадцать минут мужчина старался не упустить поток своего сознания и грохотал в голове оркестром с удвоенной силой. Под этот аккомпанемент он и обследовал весь периметр двери.
Больше закладок не оказалось…
Достав запасной ключ из трюмо, он подошел к двери, ставшей теперь хранилищем секретов, и вставил его в замочную скважину. Провернул дважды. Оказалось, что Галло закрыла комнату на четыре оборота.
— «Надо не забыть, когда соберусь уходить…» — машинально отметил про себя Ярослав и открыл дверь.
В обстановке комнаты ничего не изменилось: стояла еще не разобранная сумка Галло и посреди стола белел листок с изображением засохшего букета…
Впрочем, подойдя ближе, мужчина увидел, что на нем кроме букета есть еще изображения и даже какая-то надпись…
 





«16»

… заказчик был просто вне себя…
Когда Вадиму Вадимовичу впервые представили Галину в Москве как одного из лучших российских дизайнеров по интерьерам, то он сразу «сделал на нее стойку»…
Реакции не оказалось никакой.
Он попробовал приударить за ней с расчетом на длительный роман, но тут же получил полновесный отказ без каких-либо возможных перспектив.
К такому обращению он не привык ни с чьей стороны.
Переживая смутные девяностые года, он имел очень сильные позиции в преступной и предпринимательской среде. Порукой тому была его природная дерзость и очень аккуратное рассмотрение большинства финансовых вопросов через призму собственных желаний.
Во всех взаимоотношениях и вариантах партнерства он вел себя так, что окружающие не понимали, что он потихоньку «тянет одеяло» на себя. Общая картина прояснялась только в самом конце сделки или мероприятия, причем ухватить его за руку и обвинить в нечистоплотности до сих пор не удавалось никому.
Очень харизматичный, он просто очаровывал и убаюкивал своих будущих и возможных оппонентов.
После того, когда все происходило не в их пользу, большинство долго пребывало в смутных сомнениях: а может, этот приятный парень, который тоже «пострадал», вовсе и ни при чем?
Мало кто знал о его скрытых природных талантах, проявившихся еще в молодости… В период обучения в Иркутском политехническом институте у них в общежитии появился кореец среднего роста, студент двадцати четырех лет.
Звали его Пак, и он был родом с Сахалина
Однажды зимой на каникулах в далеком 1979 году, когда в общежитии было мало народа, Пак предложил собравшейся компании  попробовать свои силы в запоминании карт. Нужно было, перелистав колоду по одной, повторить их последовательность «и в рост и в масть».
Получилось это всего у двоих. Одним из них и оказался Вадим, в ту пору студент третьего курса.
Сейчас-то он прекрасно понимал, что та игра просто выявила природные особенности работы его головного мозга, что и нужно было Паку.
Таким образом он попал в еще один… «университет»
Через пару лет они с Паком успешно катались по необъятной территории СССР, где и «колпашили» лохов. Терц, деберц, очко, бура, преферанс, храп или просто подкидной дурачок — годилась любая игра …
В поездах и аэропортах, на катранах и в пляжных зонах. В парках, общежитиях, гостиницах. В автомобилях и на съемных квартирах.
Старое правило: «Клиент должен быть всегда доволен» — соблюдалось всегда. Вообще свод неписаных законов был хоть и небольшим, но достаточно жестким. Сахалинская картежная школа всегда была высокоинтеллигентной, хотя и по-азиатски коварной.
Персональные данные, полученные от рождения, не помешали ему и в дальнейшей жизни. Каждую операцию он всегда готовил терпеливо, тщательно и мог ждать результата годами.
Его девиз на все времена: «Чем дольше ты работаешь с людьми честно, тем на большую сумму ты сможешь их «обуть» при достижении их полного доверия».
Комбинации в его арсенале присутствовали самые разнообразные. Бывало, что иногда появлялся игрок поопытнее и тогда все заготовки шли прахом. Здесь угадать что-либо заранее было почти невозможно.
Даже в картежной игре бывает сложно просчитать, на чем тебя «делают» залетные каталы, а уж в игре под названием БИЗНЕС с его растянутостью по некоторым операциям на несколько лет – и подавно.
Это была хорошая школа, но, научившись терять, он был теперь способен и приобретать.
Правда, некоторые затеянные им самим же дела немного поддавливали Вадима. Последняя операция по приобретению небольшого промышленного предприятия в области вместе с сырьевой базой растянулась более чем на десять лет.
Много не выгадал, а проблемы получил немаленькие. Государство по-прежнему не жаловало своих сограждан, и с появлением ОАО «Российские железные дороги» продукцию, которую он производил, теперь брали у московских предприятий.
Пришлось для поддержания предприятия лезть «в кубышку» и искать новые варианты работы. Да еще и бывшие партнеры немного напрягали.
В свое время они дружно проголосовали за то, чтобы он на правах старшего стал распоряжаться всеми финансами и имуществом.
Следом при оформлении предприятия никто из них среди текущих дел и не догадался, что у него оказался весь пакет акций.
Теперь парни всеми силами старались продать фабрику, а Вадим, посмеиваясь, только перемещал фишки и смешивал им все карты.
Один из них правда его немного беспокоил… Эта мутная рыба так и не была понята Вадимом до конца… Похоже, что на основной интерес всего человечества — деньги, ему было наплевать…
А еще было чувство, что с каждой копейкой, выуженной из кармана этого парня, у него самого из жизни что-то утекает… Тот же только смотрел сквозь Вадима, чему-то усмехаясь, и ничем не выдавал своих тайных знаний…

Когда он познакомился с Галей почти восемь лет назад, то она ему кого-то напомнила… Да-да… Именно этого самого продуманного партнера из подхваченной им еще в девяностых годах троицы.
Правда, тот был посуетливей. Все время спорил, отстаивая свою точку зрения и понятие «правильно», а вот Галя, похоже, просчитала его сразу…
Узнав про ее настоящий возраст, Вадим понял, что такая «рысь» ему еще не встречалась… Был правда один, которого они с Паком «разули» в конце восьмидесятых, но и ту «рыбу» партнеры все-таки укатали, правда для этого пришлось имитировать убийство, после которого клиент надолго ушел в бега.
А здесь баба…
На первую мужскую «стойку» Вадима реакции оказалось ноль. На повторные заезды — соответственно.
Как и в случае с последним обманутым компаньоном появилось ощущение, что про тебя знают все секреты.
Но игру Вадим продолжал всегда и в любых ситуациях…
Иногда уже только для того, чтобы окончательно не проколоться и не выказать свое затаенное нутро…
Случались варианты, когда даже в случае выигрыша ощущения победы не приходило… Например: обманутый бывший партнер (из последнего коллектива) с легкостью создал еще несколько небольших проектов, приносящих ему доход. Теперь Вадиму казалось, что его вопросы о продаже предприятия звучат издевательски. Иногда появлялось чувство, что он все знает, и по-прежнему с каждой беседой что-то убывало из жизни каталы.
У бывшего компаньона и старшая дочка первой вышла замуж. В тот раз Вадим по-настоящему с ним прокололся. В сиюминутном амбициозе он сам не пошел к нему на свадьбу и удачно сплел интригу среди его окружения.
А тому все было безразлично. Он своей ровности отношений ни к кому не поменял и на свадьбу дочери Вадима спустя два года… пришел.
И опять появилось это состояние: потери части собственной жизни и будущего своих близких с каждой каплей обмана.
В ситуации с Галей все было похоже.
Она видела его насквозь.
Вадиму никак не удавалось отстроить схему, в которой он бы имел на руках «свою раздачу…»
Вот и сегодня, после просмотра объема работы, она сразу накинула на оговоренную стоимость процентов тридцать и загадала стопроцентную предоплату.
Разговор вышел длинным и жестким.
Вадим настаивал на половине суммы, потом на семидесяти процентах, следом на девяноста, но все оказалось бесполезно.
Как же ему хотелось размазать ее по стене одним выверенным ударом, который он пронес через все эти лихие года… Сколько раз он его выручал в жизненных переделках, вынося противника за пределы сознания. Любой игровой обладает чем-то подобным, чтобы не создавать прецедентов проигрыша и последующими за этим огласки и позора.
Но здесь была не картежная игра, и Вадим сдался. Договорились, что деньги он переведет на ее карточку и только после их получения она приступит к работе.
Гали он подсознательно побаивался. Скорее не совсем ее, а той непроизвольной атмосферы таинственности, создаваемой этой женщиной вокруг себя.
Ну, кто же тебе поверит, что за восемь лет знакомства женщина не только не повзрослела, а стала еще моложе. Пятьдесят семь, а выглядит на тридцать… и дочка под стать…
Теперь еще этот землячок, у которого она остановилась.
Тогда в застолье он уловил в разговоре с Борей Моисеевым, что этот экземпляр даже постарше Гали…
— Сууука. В чем секрет? — застонал в сердцах Вадим Вадимович.
Неистребимое течение времени он ощутил в полной мере. Уже за пятьдесят… Жизнь утекает как песок между пальцами. Вроде все есть, а самого главного нет…
— «Чего главного-то?» — обреченно думал он, — «Денег вагон…»
Хотя, конечно, вагон этот был уже не такой полный, как раньше, но все равно перспектива спокойной старости была налицо.
Так что же все время давит и не дает ему спокойно спать? Какие злые пульсы…?
 Или это осознание неизбежности расплаты за все содеянное в жизни? А может быть, расплата уже идет полным ходом и отбираются по капле его природные данные?
— Где же я ошибся, где??? — иногда кричал он в окружающую его пустоту.
Но разве пустота может говорить…


«17»


… они почти не выбирались из постели уже третьи сутки…
Иногда Галло делала несколько звонков в Кемерово или по Интернету пыталась выяснить наличие денег на карточке, но там все время было пусто.
В повседневных делах у Ярослава все шло хорошо, так что можно было посвятить себя общению с этой необычной женщиной.
После беседы с Вадимом Галя буквально его насиловала. Делала она это с необычайным исступлением, полностью взяв на себя активную роль.
Мужчина в последние три дня пребывал в такой эйфории, что даже самые сильные впечатления предыдущей жизни смазались и теперь напоминали найденную на помойке книгу с покоробившимися от влаги листами.
Сначала, после посещения импровизированной мастерской Галло, он хотел задать женщине ряд вопросов, когда она придет, но все пошло по-другому.
Галя ворвалась к нему в квартиру как вихрь и овладела им буквально в первые же минуты после прихода.
Когда после этой бури он собрался остыть, ополоснувшись в душе, ему пришлось буквально пробираться по сброшенным и сорванным с себя вещам, которые лежали ровным слоем по всей комнате и коридору…
Только ощутив на себе щекочущие струйки воды, Ярослав стал освобождаться из-под груды страстных эмоций.  Но тут пришла Галя и забралась к нему в душевую стойку.
Когда миниатюрная нога шагнула под бегущую воду, сразу покрывшись стекающими по смуглой коже каплями, то все рассуждения и сомнения Ярослав оставил на потом.
Она прижалась к нему грудью с набухшими коричневыми сосками. Обняла руками за талию и губами нежно дотронулась до шеи… Ее руки опустились к нему на ягодицы и подтянули к себе.
Все желания разобраться в ситуации и увиденном в мастерской окончательно скомкались, смылись и утекли вместе с уходящей из душевой стойки водой… Остались лишь журчание струй и страстные объятия.
То, что началось после душа, длилось целую вечность. Скорее всего, Галя так и задумывала, потому что, возвращаясь домой, она накупила целую кучу деликатесов, и любовники теперь не испытывали недостатка ни в чем…
Фрукты и кофе в постель, блюда из морепродуктов и нежные овощные салаты – все это сменялось, затаскивалось прямо в кровать или выставлялось в полумраке свечей на столе…
Заканчивалось все бурными сценами, во время которых Ярослав проживал целые жизни и улавливал в этом нескончаемом потоке свежие утонченные оттенки сочетаний вкусов, чувств и желаний…
— Ты никогда больше не сможешь по-другому общаться с женщинами, — шептала ему в полусне Галло, а может быть, это только ему казалось. Несколько раз просыпаясь, он не находил ее рядом, но какая-то сила не давала ему встать и найти ее.
Один раз он увидел в полудреме, что комната в мастерскую приоткрыта, и даже собрался встать и зайти туда, как она выпорхнула сама, одетая только в халатик, выдающий все движения ее молодого и сильного тела.
Галя была в бешенстве. Глаза женщины сверкали злобным бесовским огнем и выражение  ее лица совсем не напоминало Ярославу его нежную и страстную любовницу.
Глянув на лежащего в постели мужчину, она несколько смягчилась, а потом взгляд ее стал испытующим…
— Ярик… Ярославик… — позвала она.
Мужчина решил не показывать, что проснулся, и продолжил лежать в расслабленной позе под простыней.
Видимо, удовлетворившись осмотром, Галло снова развернулась и зашла в мастерскую. Теперь она плотно прикрыла за собою дверь, и Ярослав услышал, как в замке провернулся ключ.
«Что она там делает?» — размышлял окончательно проснувшийся мужчина.
Из обрывков телефонных звонков он понимал, что денег от Вадима по-прежнему нет и тот «кормит» Галю одними обещаниями.
Еще было похоже, что у нее активизировалась вся клиентура. Звонки на ее сотовый и письма на электронную почту сыпались непрерывно.
Вся непонятная Ярославу заварушка на второй день стала влиять и на  постельные отношения. Было ощущение, что Галя все время что-то обдумывает…
Наверное, именно поэтому петля чувственного колдовства немного ослабла и в конце концов у Ярослава появилась минутка порассуждать о том, что он увидел в мастерской у Галло двумя днями раньше.
 
«Просто Мата Хари какая-то…» — пришло тогда мужчине в голову, когда он обнаружил в дверном косяке кусок зубочистки. Обломок оказался самым обыкновенным. Он даже не выпал, а так и остался висеть, вмятый в верхнюю часть косяка, когда Ярослав открыл дверь
«Славно, славно…» — мысленно потер руки мужчина, заходя в комнату.
Появилось ощущение, что Галло, заскочив на секунду в мастерскую, торопливо  бросила рисунок букета на стол и развернувшись ушла.
Графика была шикарная… Ярослава всегда удивляла возможность художника одним-двумя штрихами передавать настроение, эмоции и содержание. Колдовство переноса на бумагу объемного изображения поражало его с детства, почему он в свое время и взялся самостоятельно осваивать технику письма.
При взгляде на букет сразу появлялся эффект его присутствия в реальном мире, или окна из этого мира в тот — нарисованный.
Рядом с букетом расположился он собственной персоной. Сладко спал, уложив руки под голову. Под рисунком мелким подчерком было написано:
— «Спи, малыш, набирайся сил. Проснешься ты неутомимым любовником, способным поделиться со мной своей молодостью и красотой. Взамен я отдам тебе всю сладость мира, и ты будешь готов ее принять, вопросов не задавать, все мои желания выполнять и с полуслова меня понимать…
Тебе никто не нужен больше… Я и только я веду тебя, и принадлежишь ты только мне. Прочий мир пуст, и он не для нас».
Ниже просматривался еще один рисунок, но он оказался недоделанным. На нем изображалось начало наброска душевой стойки. 
Изображения напомнили мужчине комикс… Чувствовалось, что у автора имеется сюжетная линия, которую он еще будет развивать. Завершенным был только букет…
Прокручивая теперь в голове события последних дней, Ярослав очень хотел узнать, во что же вылилось продолжение того сюжета, но возможности сделать это у него не было.
За все три дня у него только сейчас появилась первая возможность осознать себя во времени и пространстве.
Воспоминания о рисунках Галло потащили на поверхность, как связку сосисок, все сомнения и предыдущие рассуждения мужчины. Лежа в постели под простыней, он прокручивал ситуацию появления Гали, Симоны и все разговоры.
Кемеровский бомж в ночном парке был не так уж неправ, хотя поверить в происходящее здравомыслящему человеку оказалось сложно.
«Просто культ Вуду какой-то… и иголки в куклах…» — пришло на ум Ярославу, когда он перевернулся на другой бок.
Перед глазами мужчины замелькали несвязные картинки. Навалилась усталость…
Ему неожиданно почудилось, что он постарел лет на десять, но осознать эту мысль Ярослав уже не смог. Проваливаясь в черный водоворот видений, он желал только одного — поскорее уснуть.

…оказалось, что он проспал почти сутки...
Застывшее за многочасовую неподвижность тело мужчины подрагивало болезненными импульсами и само не знало, чего ему надо.
Гали в постели не оказалось, равно как и в квартире. Все «декорации» прошедшего шоу поблекли и осыпались. Осталась только не застеленная постель, невымытая посуда и разбросанная одежда Ярослава.
Да, и дальняя комната была по-прежнему заперта.
Кусочек зубочистки был на месте, только ему сейчас показалось, что он воткнут немного по-другому.
Двойная порция кофе сделала свое дело, и сонный морок понемногу отступил от Ярослава. Только сейчас он сообразил, что на осмотр комнаты Гали ему отпущено, не так уж много времени.
Нужно было действовать.
Для начала мужчина попытался установить местонахождение «объекта», позвонив ей на сотовый, но электронная «операторша» сообщила, что «…телефон отключен или находится вне зоны действия сети…»
Тогда Ярослав решил провести осмотр, невзирая на риск появления Галло в любую минуту. Правда, перед этим он попытался еще несколько минут подумать о ней в разных вариантах, надеясь на эффект «обратной связи», но все попытки оказались безрезультатными…
«Видимо, тоже вне «зоны действия»…», — усмехнулся своей мысли мужчина и решительно достал спрятанный от комнаты ключ.
Он уже почти вставил его в замочную скважину, как вдруг понял, что не видит на кухне коробочки с зубочистками… Можно было плюнуть на осторожность, но это было не в его правилах.
Пятиминутные поиски не привели ни к чему. Зубочисток не было. Ярослав почти отчаялся, как ему пришла светлая мысль поискать их среди грязной посуды. Ничего!
Создавалось впечатление, будто их специально убрали.
Но мужчина точно помнил, что пользовался ими вчера.
Обдумывая свои бесплодные поиски, он потрогал языком саднящую десну. Ну, точно, вот и ссадина. Получил он ее прямо перед сном в туалете, подойдя к зеркалу. Зубочистку кидал в унитаз… и не попал.
«Лениво было поднимать тебе. Ай, молодец…» — похвалил себя Ярослав, а ноги уже сами азартно понесли его на место…
Она лежала там же.
Белая деревянная полоска, выдающая индульгенцию на просмотр тайного творчества Галло…


«18»


… он не собирался идти «на поводу» у этой сучки…
Когда за Галей залопнулась дверь, Вадим дал волю кипящим внутри чувствам:
— Болт тебе, а не бабки, — проорал он после того, как дружелюбно помахал ей из окна рукой и убедился, что машина, на которой она приехала, пришла в движение. — Пошла ты… сучка полустершаяся…
Моментальный всплеск негатива от своего нового клиента Галя уловила, но  все тут же улеглось и она успокоилась.
«Попробуй только поиграться со мной…» — выдала она ему мысленную тираду по невидимому «телеграфу». После чего полностью выровняла сознание, но не уловила там ничего…
Переключилась на Ярославушку. Там была она и только она. Мальчик спал и набирался сил. Все правильно. Полный контроль.
Теперь надо было обдумать меню и закупить продуктов, чтобы не выбираться из постели еще несколько дней…

Утро для Вадима пришло вместе с непреодолимым желанием оплатить все счета по Галиной работе. Такого предательства от самого себя он никак не ожидал. Еще в утреннем полусне он с удивлением заметил, что прибрасывает, из каких ресурсов нужно будет перечислить заявленную ею сумму.
Проснувшись, мужчина сразу остановил себя.
Никаких платежей! Тянуть время, и пошла она со всеми своими колдовскими делами. Что-то подсказывало Вадиму, что он проиграл в любом случае, но «раздача» теперь была его, и он останавливаться не собирался.
Оказалось, что не все так просто…
До самого обеда, стоило ему только забыть о контроле над сознанием, как туда предательски заползало четкое понимание необходимости проплат по указанным Галей счетам.
Это не могло не беспокоить. Происходило что-то непонятное. К вечеру мир вообще разделился на две четкие половины. Одна половинка вопила о срочности платежей и рисовала картины несчастной, скучной и серой жизни. Другой половиной Вадим четко осознавал, что все происходящее настолько нереально, что не должно иметь право на существование.
Заснуть он умудрился, только выпив почти литр виски. Пьяное забытье не принесло ему облегчения, и утром следующего дня он получил в придачу к раздвоенности сознания еще и похмелье.
— Сучка… ведьма поганая, — скрипел зубами Вадим, не вставая с дивана в гостиной. На нем он вчера и уснул, пытаясь отвлечься от преследующих его навязчивых мыслей.
Домашний кинотеатр грохотал вестерном. По экрану мелькал, постреливая то там то сям, молодой Клинт Иствуд, а Вадиму все казалось, что сейчас кто-то из персонажей повернется на экране и объявит ему ультиматум о необходимости срочной оплаты денег за интерьер.
Ему даже вспомнился фильм «Игра» с Майклом Дугласом, в котором с главным героем  разговаривал телевизионный диктор, но там все могло быть объяснено с точки зрения науки. А здесь?
— Вот ведьма… — пробормотал еще раз Вадим и покосился на часы. Ему как человеку активному было очень сложно находиться в бездействии, но вчера мужчине показалось, что в доме наваждение ослабевает.
Приняв на грудь еще вискаря, он обследовал свою территорию, и на диване ему оказалось спокойнее всего. Теперь он старался с него не вставать, потому что на кухне, в туалете и в коридоре синдром навязанного желания явно усиливался.
Не говоря уже про улицу.
Отогнав очередное настойчивое видение, он принялся обдумывать свое осадное положение:
«Звонить этой гниде глупо, будешь выглядеть идиотом, а она только посмеется», — раздумывал он. На экране телевизора как раз злобно и мерзко хохотал один из плохих героев и оппонентов Клинта Иствуда. — «Сто процентов будет так же ржать, да еще и среди общих знакомых ославит… Мол, погнал что-то наш Вадик. Нет, звонить никак нельзя…»
Платить он тоже не собирался. Природное упрямство мужчины не раз выручало его и в более щекотливых ситуациях.
«Ни в коем случае, никогда и ни в чем не сознаваться», — этот свой девиз он пронес через большую часть своей непростой жизни и почти всегда побеждал. «Сделать неправильно, но правильно пояснить…» — это был еще один постулат, который он выхватил у одного сокамерника, когда почти год прокатался в Питерском следственном изоляторе по подозрению в убийстве.
Школа Пака: «…врать нужно, не отходя от истины, и лишь немного перекраивать события, изменяя оттенки и ориентиры…»
«Повезло мне с педагогами…» — рассуждал Вадим, ощущая, что очередной приступ раздвоенности начал спадать, — «Вот уже и полегче стало», — оценил он обстановку и решил сделать короткую перебежку в туалет.
Действительно, странное состояние проходило. Появилась уверенность, что опять пересидел, перележал и переиграл.
«Красавчик я», — тюкнулось у него в голове.
Вадим вышел на кухню и посмотрел в окно. Погода не радовала… Осенний пейзаж повествовал всему миру, что скоро всем придется кутаться в шубы, дубленки и получать в лицо добрые пригоршни колючего снега.
Высокий кирпичный забор надежно укрывал его дом от взглядов с проезжей части загородного коттеджного поселка. Со второго этажа можно было рассмотреть только верхушки кабин «Камазов» или чего-нибудь покрупнее…
Сейчас на той стороне забора, окружающего дом Вадима, происходило что-то странное. Судя по выглядывающим фрагментам, там стоял армейский камуфлированный автомобиль с будкой и… бронетранспортер…
Мужчина не поверил свом глазам и включил на видеокамерах общий обзор по периметру. То, что он увидел, шокировало и выбило его из колеи окончательно.
Набор техники он оценил правильно, и еще… под его забором стояли и готовились к штурму спецназовцы в темных масках с прорезями для глаз.



«19»

... никогда бы не смог подумать о таком размахе…
Теперь многое в их ситуации с Галей становилось на свои места, и Ярославу предстояло решить прямо сейчас: нужно ли ему продолжать их так необычно сложившиеся отношения.
Слишком глубоко он позволил себе нырнуть.
«Действительно, сладкий яд…» — обдумывал он единожды пришедшую ему на ум формулировку, — «Я теперь, пожалуй, другого уже и не захочу…»
Вся дальнейшая жизнь теперь не мыслилась ему без Галло.
Мужчина оценил возможную перспективу «серого» существования, и его настроение сразу стало портиться. Единственное, что еще помогало Ярославу сопротивляться, было понимание опасности расшифровки. В демонических способностях этой женщины он теперь не сомневался.
Когда мужчина аккуратно перелистывал в мастерской множественные листки с рисунками, то освободившимся на некоторое время сознанием он смог беспристрастно обдумать происходящее.
Вывод оказался неутешительным.
Все происходящие с ним события последних дней, включая неземные ощущения, вкус еды, множество рук под душем, убаюкивающую дремоту и необычно крепкий сон, все это было буквально нарисовано Галей…
Изображались сюжеты в виде комиксов, скорее всего рисунок делался очень быстро, но с проработкой тех или иных деталей, занимавших ключевые позиции…
Вот его открытый в сладком стоне рот, зажмуренные глаза и полная покорность на лице. Нарисованная Галло вроде бы его целует, но как-то при этом немного отстранена, и из его рта в ее губы перетекает какая-то субстанция в виде небольшого облачка или шара.
Прорисовано это облачко-шарик было намного отчетливее и четче, нежели прочие детали, которые выписались слегка схематично и, похоже, не являлись основными.
Перетекающие шарики были и в первом наброске с букетом. Там, на дорисованном сюжете в душевой стойке, она снимала их губами с тела Ярослава, и там, где прошелся ее нарисованный рот, тело мужчины имело неприятно темный оттенок.
Он даже невольно потрогал кожу на груди и оглядел себя. Ничего. Вот только неимоверная усталость все еще не отпускала, а лишь усиливалась с каждой минутой. Будто и не спал почти сутки до этого времени.
Такого изможденного состояния Ярослав еще не знал…
— Выпила из меня все соки, — оценил мужчина свое самочувствие вслух. Ему очень хотелось прилечь, но он все-таки продолжил просмотр рисунков.
Надпись на русском языке была только на первом листке, который он разглядывал еще в первый день. На прочих был виден лишь непонятный узор из незнакомых Ярославу букв
Рисунки с Вадимом он тоже изучил детально. На первом листочке, посвященном ему, мужчина со страдальческим и просительным выражением лица что-то говорил в трубку телефона. Облачко-шарик или субстанция, выходящая изо рта, тоже присутствовала в этой части «комикса». Она утекала в отверстия телефонной трубки, всасываясь туда с особенной силой. Именно этот сюжет был прорисован особенно четко.
На втором и третьем листке клиент Галло стоял около терминала в банке, вставив туда пластиковую карточку. Вездесущие шарики присутствовали и здесь, перетекая в щель терминала. Взгляд Вадима был радостным, а выражение лица абсолютно счастливым.
Последний листок был похож на первый, только персонаж выглядел страдальчески, и к нему с дальнего угла картинки шли фигуры, похожие на спецназовцев в масках с прорезями для глаз.
В этой же стопке оказался портрет действующего губернатора. Он с кем-то строго разговаривал по телефону, злобно выплевывая изо рта в трубку туманную субстанцию. На второй половинке рисунка был его собеседник. Начальник УВД области. Четкий профиль генерала нельзя было спутать ни с чьим другим… Лампасы. Звезды.
На всех рисунках снизу шло по одной-две строчки непонятного текста, исполненного странными буквами, напоминающими арабские.
Пересмотрев отдельно разложенные стопки изрисованных листков, Ярослав больше никого знакомого не нашел. Лица, люди, сюжеты, но почти на всех он обнаружил шарики, перетекающие изо рта нарисованных участников.
Стопка с Симоной оказалась толще всех. Там девушка была изображена в компаниях различных людей, и эти изображения определенно сопровождали ее модельный бизнес. Было несколько рисунков девушки перед зеркалом, где видимо, отрабатывалась ее фигура и внешность. Облачка-шарики на этой картинке выплывали со всех сторон и буквально облепляли открытые участки тела, растворяясь и исчезая.
С этим рисунком, похоже, работали ежедневно, постоянно улучшая картинку.
Еще на одном рисунке Симона целовалась с мужчиной. Это, видимо, была давняя работа, которая все время освежалась. Надпись внизу была по-русски:
«Никто не забудет твоих поцелуев и не станет свободным без твоего желания…»
Неожиданный всплеск и воспоминание о Гале вырвало Ярослава из неспешного просмотра рисунков. Чувство опасности захлестнуло его плотной волной. Вспомнив все, чему он успел научиться за этот краткий период, он отогнал все мысли о мастерской и увиденном.
Прибираясь на столе, мысленно запел первую пришедшую ему на ум песенку, исполняемую Гребенщиковым про «Огнегривого льва», и постарался уплыть в сладость воспоминаний о постельных сценах последних дней…
Похоже, ему все удалось. Скорее всего, это на самом деле была обратная связь с Галей. Она, видимо, закончила какие-то свои дела и вспомнила о Ярославе.
«Прочий мир пуст, и он не для нас…», — вспомнились слова из надписи на первом рисунке.
Что это? Просто констатация факта или методика, направленная на изменение его сознания и навязывание необходимых Галло истин?
«Щедро поделишься со мной своей молодостью…», — вроде все понятно, но перетекающие облачка сразу придавали фразе явную двусмысленность. — «А еще это дикое чувство усталости», — обдумывал ситуацию Ярослав.
Мужчина никогда такого не ощущал. Вспомнилась история, рассказанная еще в далеком детстве бабушкой. Когда они с внуком разговаривали о возрасте и самочувствии, она после минутного молчания засмеялась и сказала:
— Я вот иногда проснусь в постели, лежу и знаю, что молодая я. Вот, думаю, сейчас встану и побегу… Спрыгну, как в детстве, с постели на пол. Чуть шевельнешься, а тут как заболит то там то сям. Будто неделю кули таскала. Вот она, старость-то… А дух-то, он всегда молод…
«Вот она, старость…» — невольно оценил свое сегодняшнее состояние Ярослав, — «Выпила у меня лет десять…» — неожиданно тюкнулась мысль в голове, — «Ведьма…» — закончил он свои рассуждения.
Теперь нужно было что-то с этим делать. Ну, а для начала стоило изобразить необходимость поездки в командировку, а то, если Вадим все-таки оплатил ей работу, им предстояло жить совместно еще не меньше недели. В свете последних открытий мужчине совсем не хотелось продолжать эти отношения.
«Лучше уж в черно-белом мире, но по-настоящему…» — пришла запоздалая мысль.
За время этих размышлений Ярослав разложил рисунки в мастерской по своим местам, запер дверь и воткнул на место зубочистку. Обломил ее. Кончик надежно застрял  в щели, ничем не отличаясь от предшественника.
Памятуя об «обратной связи»,  он теперь думал и рассуждал какой-то своей второй половиной сознания, в то время как в первой у него звучал только «Огнегривый лев» «Аквариума».

… захлопнулась дверь подъезда, и Ярослав на заплетающихся ногах направился на стоянку за машиной…
По самым скромным приброскам  сладкоголосую песню он проворачивал в голове уже больше часа. Если раньше любая прицепившаяся мелодия всегда раздражала мужчину, то сегодня она была для него спасательным кругом.
На стоянке сторожа радостно поприветствовали  и напомнили ему о долге за неоплаченный простой.
Ярослава так и подмывало ответить им засевшими в голове словами: что-то вроде — «а в городе том сад, все травы и цветы…», — или, — «С ними золотой орел небесный… Чей так светел взор незабыва-е-мый!» — причем постараться сохранить всю Гребенщиковскую гнусавость и глубокомысленность. Однако, глянув на сторожей и напевая все-таки про себя, он выложил заявленную сумму за три смены и скачками понесся к машине.
Несколько раз он улавливал проникающие в мозг мысли о Галло, но давать им свободу сейчас было нельзя. В срочном порядке стояла задача найти укромное местечко и за пару часов постараться привести свои мысли в порядок.
Место, где он укроется и все спокойно обдумает, было выбрано Ярославом еще дома. Как только ему пришла на ум его покойная бабушка, так сразу появилось и решение.
В свое время, будучи женщиной набожной и крещеной, она втихаря от стоящих на жестких атеистических устоях родителей окрестила пятилетнего мальчишку и до самой смерти рассказывала ему о добром Боге и Спасителе Иисусе Христе. Читала ему молитвы и выдержки из Библии.
Теперь ему неожиданно понадобилась бабушкина наука.
— Преткнут свои ноги все твои враги, Ярославушка, даже не дойдя до порога храма, — часто говорила ему она. — В беде там спасение твое, в радости там благодарность твоя… Если найдешь в себе силы хотя бы раз в день минут на пять заходить в храм, то и совсем неприкасаем будешь для врагов. Моешься-то чай каждый день? Так и душе твоей омовение Христово требуется.
— Спасибо, бабуля, — закричал, пробираясь на автомобиле в городском потоке Ярослав, — Спасибо! — и тут совсем уже неожиданно у мужчины вырвалось давно забытое слово, — Аллилуйя…




«20»

… так и не понял, что произошло…
Когда через забор вдруг посыпались как горох спецназовцы в камуфляже и масках, то Вадим онемел и открыл рот, глядя на разворачивающуюся картину.
Бойцы красиво и бесшумно перескочили подворье и скрылись от  обзора в «мертвой зоне первого этажа».
«Надо было самому двери открывать», — пришла запоздалая мысль, когда внизу посыпались стекла и искаженный мегафоном голос со стороны забора произнес:
«Всем оставаться на своих местах! Сопротивление бесполезно! Работает специальный отряд быстрого реагирования!»
Сопровождая всю эту чушь, внизу раздался небольшой взрыв, чем-то завоняло и дом наполнился грохотом берцев.
«Ну все, пинцет», — пришла грустная мысль, — «Поправили «кони» мой интерьер…»
Топот ног переместился на лестницу, ведущую наверх,
— Лечь на пол, — скомандовала первая появившаяся темная и безликая фигура, — Медленно. И руки чтобы я видел…
Опускаясь, мужчина вспомнил, что неделю назад он перевез из старого отцовского гаража весь свой бандитский арсенал девяностых годов. Почистил, смазал и не успел увезти…
«Да, хорошо я «загрузился», — оценил мысленно Вадим создавшуюся ситуацию.
Спецы тем временем надели на него наручники и сковали руки за спиной.
— Есть кто еще из абреков в доме? — спросила, подойдя к нему, габаритная фигура
— Каких абреков? — изумленно ответил вопросом на вопрос Вадим.
— Ты говори давай, не в твоих интересах молчать… Оружие и взрывчатка где?
— Какое оружие? — решил до конца изображать недопонимание мужчина, — Какая взрывчатка? Вы не ошиблись часом? Вон на столе моя визитка, запросите у своих старших… Может, адресом ошиблись?
— Да нет, Вадим Вадимович, ты-то нам и нужен, — проговорил, входя в комнату, мужчина в штатском и без маски. Темный внимательный взгляд изучающе оценил обстановку. Левой рукой он достал из синенькой прозрачной мультифоры листок и сунул ему под нос, — Вот и постановление на обыск… Ничего не хотите выдать добровольно?
— А где понятые? — голос Вадима стал глухим и обреченным, — Если я что-то и буду выдавать, то только при них.
— Разумно, но вы сами понимаете, что обыск уже идет, вернее предварительный осмотр.
— Но это же незаконно без понятых, — громко произнес мужчина, вспомнив, что весь дом находится в режиме круглосуточной съемки с сохранением файлов на компьютере.
— Ну, кто же про это узнает, — усмехнулся мужчина, — А если и узнают, все равно найденное, я думаю, перетянет все ваши доказательства нашей беззаконности…
Тишина повисла в гостиной. Вадим после его слов окончательно решил ничего не выдавать. Оружие открыто не валялось.
Совсем не факт, что кто-то, заглянув под лестницу, ведущую вниз, обратит внимание на почти сливающуюся со стеной дощечку тайника.
Единственное, что его сейчас беспокоило, так это спортивные патроны калибра 7,62, открыто лежащие в гараже. Их подарил ему полгода назад один приятель, когда Вадим посетовал, что боеприпасы к нагану теперь все сложнее доставать.
Еще Вадим абсолютно не к месту вспомнил, что, получая две картонные упаковки, он узнал от товарища про то, какие ровные дырки в мишенях от них получаются.
…шел уже четвертый час, а к найденным в гараже патронам не добавилось ровным счетом ничего.
Понятыми взяли соседей по коттеджу. Брак у них был гражданский, и фамилии, соответственно, разные. Вадим с разрешения старшего, который писал протокол, пересел в кресло, и руки ему теперь перековали вперед. Через три часа наручники вообще сняли.
Когда обыск был закончен, в воздухе витало явное недоумение. Формально Вадима Вадимовича было за что задерживать. Статью с фабулой о хранении боеприпасов никто еще не отменял. Из сбивчивой и обрывочной информации мужчина понял, что здесь ожидалось найти гнездо террористов, а на поверку вышел форменный пшик.
Привлекать такие силы ради двух пачек патронов — «стрельба из пушки по воробьям».
Дом же был полностью расстеклен по первому этажу. От слезоточивого газа даже на втором еще пощипывало глаза, а уж как это стадо поправило ему своими берцами остановку в доме — оставалось только догадываться.
Хорошо, что не «повелся» и не отдал тайник. То, что там лежало, действительно «тянуло» не меньше, чем на террористическую группу. Даже если бы и сам сдал, то ареста не миновать.
В тайнике лежали и тротил, и новомодная взрывчатка с вариантами закладок на рулевые тяги автомобилей. Два АК, четыре ПМ, пистолет «Стечкина», россыпь гранат и патронов.
Но повезло. Мимо прогулялись.
— Ну что будем делать, Вадим Вадимович? — обратился к нему следователь, предварительно удалив из комнаты бойцов.
— Это вам решать, — покорно ответил мужчина, — Замнете с этим недоразумением, обязан буду, да и про этот бардак, естественно, промолчу. Начнете возню, так сами понимаете, что я человек непростой и кто кого переиграет — неизвестно.
— Интересное предложение, — улыбнулся собеседник, — Ну вы, я надеюсь, понимаете, что в любом случае нам придется проехать сейчас вместе.
— Я готов… Конечно, — привстал с кресла Вадим Вадимович, — Оденусь только по-быстрому.
Официальный гость промолчал.
Мужчина поднялся и прошел в свою спальню.

…договорились, что Вадим Вадимович теперь должен следователю за услугу десять тысяч долларов, которые и передаст после прекращения дела по хранению боеприпасов…
Сидя на руинах, он решил позвонить Гале и напрямую отказаться от ее услуг, мотивируя последними событиями, но ее телефон неожиданно оказался вне зоны доступа.
Дикое желание о проплатах за ее работу, довлеющее последние дни — бесследно исчезло. Сначала, после выхода из кабинета следователя, Вадим совсем забыл про это наваждение, а вот разглядывая царящий дома бардак, увидел початую бутылку вискаря и сразу все вспомнил.
Ночевать уехал в город. Дом оставил на попечительство охранного агентства. Утром проснулся, осознавая, что забот у него теперь полон рот даже без этой сучки Гали.
На его телефонный звонок по Кемеровскому номеру она трубку взяла. Оказалось, что женщина уже дома. Не дождавшись от Вадима оплаты, Галя улетела обратно.
Рассказывая о своих злоключениях, Вадим сообщил, что работы теперь ей добавилось. Она посочувствовав ему, а после добавила, что в связи с просрочкой и холостой поездкой ценник для него теперь — московский. Да еще придется постоять в очереди не меньше месяца.
Чуть опять не сорвался и не наговорил того, чего не надо, но школа есть школа, и лица в этой игре он не потерял.
После разговора, по некоторым незаметным признакам он вдруг понял, что Галя без сомнения имела непосредственное отношение к событиям, случившимся в его доме.
Вот только каким образом?
Все, что окружало эту женщину, носило такой оттенок мистики, что в принципе Вадим не был бы сильно удивлен даже этому…
Сопоставив в хронологии свои приступы желания по оплате денег за работу, их силу, частоту, первые признаки облегчения и появление спецназовцев, он еще сильнее уверился в ее причастности к своей беде.
Следом он принялся анализировать беседу со следователем.
Там тоже было много непонятного. Оказалось, что никто не вел его разработки, а лишь сиюминутно все были сориентированы на информацию, поступившую с самого верха. От областного милицейского руководства.
Еще необычнее оказалась непонятная пока роль губернатора. Вроде как информацию в органы выдал непосредственно он и, не уточняя источника, жестко настоял на скорейшем выезде к Вадиму в особняк. Мол, нам теракты ни к чему, и нужно срочно перепроверить полученные данные о боевиках.
Да, задачка… Кто же организовал ему такой «веселый» водоворот, да еще с участием первых лиц региона?
Пока суть да дело, мысли потихоньку привели Вадим Вадимовича к ее дружку, Ярославу… Он-то, наверное, в курсе, как это она умудряется чудить, завязывая и развязывая одной ей понятные узлы.
Размышляя дальше, Вадим пришел к выводу, что в лоб и на «арапа» здесь действовать нельзя.
Паренька сто процентов придется воровать и вывозить в укромное местечко, чтобы там выуживать из него правду о происходящем…
Дальнейшая судьба его будет решена только при получении всей информации. Но до того еще придется обставиться и выяснить, что он за «рыба», а то так украдешь, что все «везенье» с патронами с овчинку покажется.
Действовать надо было наверняка, и привлекать к этой работе парней неместных.
У Вадика такие были. В свое время он оставил трем своим партнерам в Питере серьезный бизнес. Денег и своей доли у них обратно никогда не просил, а вот к решению своих вопросов подобного рода иногда привлекал. Нечасто. Примерно получалось пару раз года в три.
Команда была как на подбор. Не останавливалась ни перед чем. В свое время, обживаясь в Питере, много дел накрошили. Были и эпизодические посадки, и бега… Но все со временем устаканилось. Парни были своими в доску, но к нему обращались при всех только по имени-отчеству.
С этими можно было и про колдовство, и про ведьм порассуждать. Все бы поняли.
«Пожалуй, да!» — ответил своим мыслям Вадим и достал из портфеля извечный блокнот, в который писал все важные телефоны, по давней привычке не доверяя ненадежной современной технике.




«21»

…улетала уже сегодня вечером.
Узнал об этом Ярослав, как только вспомнил, что свой телефон он отключил, заходя в церковь.
Пробыл там мужчина не меньше двух часов. Сначала посидел на лавочке около стены, еще грохоча в голове «Аквариумом», потом попробовал мысленно осмотреться.
Никаких посторонних контактов и вмешательства в сознание мужчина теперь не наблюдал. Присутствовало только благодатное пространство, да и легкие мурашки бежали вниз по спине.
«Похоже, не добраться ей до меня здесь», — выдал первую прямую мысль в окружающее пространство Ярослав и пошел покупать свечи.
Посещение храма затянулось. Для начала мужчина вспомнил «Отче наш», а когда последние слова окончательно всплыли в голове, то, встав около иконы  Божьей матери, он стал молиться вполголоса…
Сначала было тяжело, но потом мысли и чувства стали легко превращаться в слова. Появилось ощущение, что, произнесенные, взлетают они малыми пташками и, вырываясь на простор сквозь окна под куполом, летят по прямому назначению.
За два часа он помянул всех покойников, пожелал здравия живым, а еще вспомнил, как учила бабушка молиться за своих врагов, получая тем самым полный оберег от их мыслей, слов и дел.
Молодые послушницы сначала искоса посматривали на странного парня, не выходящего из церкви уже больше часа, а потом рутинная работа по поддержанию порядка в храме все-таки отвлекла и их.
Да и что тут смотреть: церковь, она каждому свое: кому материнская колыбель, кому начальная школа, кому академия или университет, а кому и больница. Кто-то может ходить сюда только «в гости», а кому и выходить из нее в мир — великая опасность…
Когда включил телефон, то сразу набрал Галю. План действий уже созрел, и прятаться больше не имело смысла.
— Где ты, мой огнегривый лев? — это было первое, что спросила женщина.
— С золотым орлом небесным, — сообщил ей Ярослав и в дальнейшей беседе вывалил подготовленную версию о проблемах на работе и тому подобных вещах.
Поверила она или нет, он так и не понял. Похоже, что в период его нахождения в храме Галя упустила какую-то очень важную ниточку, за которую все время его держала и дергала, и теперь она казалась даже немного растерянной. Сейчас женщина, скорее всего, так и пыталась пробуравить его сознание, но, видимо, ничего не получалось…
Ярослав рассказал ей о своих выдуманных проблемах, и Галло, уловив, что он не собирается бурно прощаться, покорно попросила отвезти ее в аэропорт через несколько часов.
Мужчина сказал, что появится за час до выезда, и решил на сегодня съездить еще и к матери.
Прощание было не то чтобы холодным, а каким-то отстраненным. Пропал тот бесовский огонек, все время пылавший и искрящийся между ними.
Галя явно не могла разобраться в ситуации, а на Ярослава навалилась такая усталость, что он готов был уснуть прямо в аэропорту рядом с вповалку храпящими пассажирами с задержанного рейса.
Но все закончилось благополучно. Расстались без поцелуев. Серость жизни и окружающего мира теперь не пугали Ярослава. Ему даже хотелось быстрее погрузиться в тот настоящий мир, чтобы постараться найти в нем краски, поблекшие было в колдовском фейерверке Галло…

… слежку он неожиданно обнаружил на четвертый день… Помогла ему старая детская игра по изучению сочетаний цифр и букв на номерах автомобилей. Играть в нее по-настоящему Ярослав перестал давно, а вот его мозг автоматически разглядывал, перемножал и систематизировал увиденное.
У мужчины даже появилась новая игра: когда работающее подсознание улавливало систему в повторении номеров, то оно сигнализировало хозяину. Мол, вот повторилось интересное сочетание. В зависимости от результата Ярослав прибрасывал течение последующих событий. Он даже назвал это явление гаданием на номерах.
Сегодня к обеду его «счетчик» разродился легким удивлением. Несколько раз в поле зрения попалась одна и та же машина. Случайность? Ярослав пока отбросил решение этой загадки. Практики в подобных ситуациях у него не было никакой. Да и кому он мог понадобиться?
Продолжая обдумывать свои дела, заваленные за период марафона с Галло, он тем не менее осознанно стал посматривать в зеркало заднего вида. Через пару часов он убедился, что его скрытно преследует белая старенькая иномарка. Пассажиров в ней было двое.
Непонятное беспокойство охватило Ярослава. Что это? Опять происки Галло? В принципе это не имело ни малейшего смысла. Тогда кто? И зачем?
На следующий день все продолжилось. Мужчину так и подмывало подойти к наблюдающему экипажу и спросить, а в чем собственно дело. Но делать он этого не стал и решил немного поиграть и попытаться аккуратно оторваться от преследователей.
После пары финтов стало ясно, что преследователи иногородние. Один раз Ярослав даже специально дожидался, запутав их в хитросплетении проходного двора, и минут пять стоял, разглядывая газеты в ларьке на автобусной остановке.
Окончательно отрываться он не стал, а для себя решил, что если это продолжится и завтра, то он подключит своего дальнего родственника, работающего руководителем среднего звена в уголовном розыске.

Но завтрашний день для Ярослава не успел наступить.
Ночью в его квартиру позвонили. На вопрос — «Кто?» — хриплый женский голос ответил, что пришла срочная телеграмма. В глазок мужчине удалось только рассмотреть худощавую фигуру среднего роста в женском старушечьем платке. Удивленный и заспанный, он накинул халат и приоткрыл дверь.
В железную ее часть, открывающуюся наружу, снизу вцепилась пара рук, и сильно дернув, распахнула ее полностью.
Удивленный происходящим, Ярослав успел разглядеть низкорослого мужчину в женском платочке. Добродушно улыбнувшись, тот резво перешагнул порог, потеснив опешившего парня, и по-прежнему хриплым женским голосом произнес:
— Телеграмма… Распишитесь…
После этого он сунул невесть откуда взявшийся пистолет прямо в живот Ярославу, а второй рукой, в которой был зажат свернутый листок бумаги, показал знаком — мол, тихо.
Хозяин квартиры невольно шагнул назад и споткнулся об оставленный с вечера в коридоре портфель. Упав навзничь, он пребольно ударился затылком о стену.
В голове помутнело.
Последнее, что он отметил угасающим сознанием, так это склонившегося над ним мужчину, изображавшего почтальона.
Взгляд у него был обеспокоенным и напряженным. Лихое веселье, с которым он проник к нему в квартиру, словно испарилось.
Из-за его плеча выглянула еще одна фигура, но рассмотреть ее Ярославу не удалось. Картинка свернулась, подернулась туманом, и наступила полная темнота.




«22»

…знакомый голос звучал жестко и властно:
— Короче, сейчас его в порядок приводим, одеваем и вывозим. Если он не заговорит, его же валить придется, так что лучше на место его живым доставить. Вопросов будет меньше, если ГАИ остановит или еще кто. Как он вообще, что за пассажир-то?
— Да неловкий какой-то, когда ему «Телеграфист» ствол в пузо сунул, так он попятился и свалился башкой на стену. Провалялся минут пятнадцать, очухался. Мыться пошел… Я за ним, все глядел, ну и начал базар потихоньку за то, чего с ним будет, если он не заговорит, а тот еще раз неожиданно отъехал. Так-то пассажир видно, что спортивный, но че-то не везет ему сегодня по ходу.
— Ты давай-ка водой его полей, вон ведерко полное стоит.
Купаться Ярославу по-прежнему не хотелось, и он открыл глаза. Увиденное его сильно шокировало. Голос не зря показался ему знакомым. Тот, кого заочно называли «Барином» «Телеграфист» и «Коля Нагель», оказался заказчиком интерьера у Галло и его старым знакомым из ресторана — Вадимом Вадимовичем.
— С возвращением, — ехидно сказал он, встретившись взглядом с Ярославом.
— Может, здесь поговорим? — со слабой надеждой спросил тот.
— Начнем здесь… — задумчиво покачиваясь на носках спортивных кроссовок, проговорил Вадим. — Паспорт твой где? — задал он совсем уже неожиданный вопрос.
— Там, в секретере, — Ярослав ткнул пальцем в сторону стоящего около стены образчика современного мебельного дизайна.
— Ага, — удовлетворенно  пробурчал Вадим, проворачивая ключ в замке, — А че ты, парень, имеешь такую подругу – и при таком вялом интерьере? Или она и с тебя тоже хочет бабок срубить?
Ярослав растерянно молчал.
— Так, вот он… Ярослав, ага, ага… Год рождения, угу… Так ты че, Боре тогда про возраст промел что ли? — удивленно и как-то радостно спросил не оборачиваясь Вадим.
— Про какой возраст? — не понял мужчина.
— В кабаке Боря тебя спросил, с какого года ты у Гальки в друзьях, а ты подкинул ему задачку, что сам будешь постарше ее… У нее-то в паспорте все так и прописано. Сразу видно, что ей уже давно сдохнуть пора, ну или хоть сморщиться и начинать себе кожу на харе тянуть туда-сюда, как вся эта концертная братия, что у нее в клиентах…
Ярослав промолчал. Он никак не ожидал, что та невинная фраза, сказанная ради бравады, может так заинтересовать Вадима. Ко всему прочему его шокировал размах, с которым действовал мужчина.
Двое его подручных вели себя так, будто они с ним на равных, только сегодня они, видимо, работали по его просьбе… «Мы с Телеграфистом сегодня – для обеспечения твоего плена», — вдруг вспомнилось ему, — «и твоей же откровенности…» — мысленно закончил Ярослав фразу.
«Телеграфист» и «Нагель» в разговоре не участвовали, а ходили по квартире и прямо как в кино протирали носовыми платками все места, к которым они могли прикоснуться. Пользуясь их слабым вниманием к своей персоне, Ярослав несколько раз медленно сжал-разжал кулаки, глубоко вздохнул и вдруг ощутил необыкновенную ясность мыслей и легкость в теле.
— Ты сильно-то на свои познания в боксе не надейся, — проговорил с гаденькой усмешкой Вадим. — Тут такие пассажиры безоткатные, что сразу к праотцам отправишься, если будешь глупить. А то что в порядок себя приводишь, хвалю. Здоровье сейчас тебе понадобится, когда на место приедем.
— А если все-таки здесь поговорить? — со слабой надеждой спросил Ярослав…
— Да нет. Здесь ты хозяин, а дома и стены помогают. Мы же с тобой прокатимся в такое место, где, как правило, врать никому не охота… Лишь бы побыстрее все рассказать, да жизнь со здоровьем себе сохранить. У нас, кстати, такое правило: если заговорил под пытками, в живых не оставлять ни под каким предлогом. А если все как на тарелочке, то «гуляй Вася»… — и Вадим засмеялся довольным смехом человека с чистой совестью и похлопал Ярослава по плечу.


… звезды освещали гнущиеся под ветром деревья и кустарник…
Ночью были смещены все ориентиры, и в голову Ярославу абсолютно не к месту полезли анекдоты про покойников. Но как это истеричное и неожиданное веселье началось, так же быстро оно и закончилось.
— Выходи давай, — проговорил «Телеграфист», доставая из-за пояса пистолет, — Пошел… — махнул он оружием в сторону дверцы.
Только сейчас, выйдя из машины, Ярослав понял, чтО искали его ночные спутники, колеся по кладбищу.
В пучке света грязных фар старенькой иномарки виднелся бруствер земли, выброшенной из свежевыкопанной могилы.
— Давай туда на край, и без фокусов, — проговорил «Нагель», — «Барин», ну ты че, давай спрашивай его по существу, — обратился он довольно злобно к Вадиму, —  А то он сейчас опять под наркоз хлопнется.
— Не переживай, я в порядке, — ответил Ярослав и, подойдя к могиле, уселся прямо на кучу земли, — Спрашивай.
— Красавчик, — скрипнул «Нагель», — Убивать жалко будет, если что. Ты уж Вадима Вадимовича постарайся не обманывать. Все как на духу.
— Даже если тебе не нравятся мужчины, — ехидно скрипнул «Телеграфист», но осекся под взглядом резко повернувшегося к нему Вадима.
— Не обращай на них внимания, Ярослав, — вкрадчиво-доверительно начал беседу тот, — Это мои старые товарищи и партнеры. Жизнь наша шла по-разному. Мы хоть сейчас и вместе, но наши взгляды на жизнь тоже разнятся. «Телеграфист» всегда так шутит и погоняло свое получил именно за «телеграммы» и бабский платочек. Вот его на такие шуточки и несет. Ему даже один раз на тюрьме пытались подвести за эти фокусы, но сами и умылись. Так что компания тебе сегодня попалась надежная и крепкая. Теперь выбор за тобой… Я задам тебе несколько вопросов, а ты ответишь. От этого будет зависеть очень многое. Твоя жизнь в частности. Если нас устроит то, что ты нам расскажешь, то можешь даже перейти и в разряд наших товарищей, по крайней мере, по этой теме. А уж мы, будь уверен, своим помогаем всегда… Ты мне веришь?
Сейчас Вадиму было важно, чтобы Ярослав купился на его товарищеский тон.
— Хотелось бы, — грустно проговорил парень, — Вот только я в толк никак не возьму, чем я мог вас заинтересовать?
— Нас, Ярослав, сильно интересует твоя подруга… Галя, — ровным голосом проговорил Вадим, — Из нас четверых интересное о ней можешь знать только ты, так что давай выкладывай…
— С чего начинать? — спросил Ярослав.
— Давай с первой встречи…

… прошло не меньше двадцати минут. Говорил в основном Ярослав. Единственный раз в разговор попытался вмешаться «Телеграфист», но был сразу оборван Вадим Вадимовичем.
По окончании рассказа тот все-таки опять не удержался:
— Хрень все это, «Барин», рисует она, видите ли, давай я ему профилактику сделаю, посмотрим, как он запоет.
— Да погоди, — устало отозвался Вадим и обратился к Ярославу, — Ты хоть понимаешь, что все, что ты тут намел, сильно похоже на бред, которому я должен почему-то верить?
Единственное, о чем умолчал в рассказе Ярослав, так это о просмотре ее рисунков с присутствием Вадима. Теперь это могло стать дополнительной картой.
— Понимаю и теперь хочу задать вам пару вопросов для уточнения ситуации.
— Ни хрена себе, — взвился «Телеграфист», но Нагель придержал его за локоть, мол, подождем.
— Валяй, задавай, — все так же устало отозвался Вадим и добавил, обращаясь, к своим товарищам, — Волыны с виду уберите, не ровен час сатанисты какие-нибудь засекут и в легавые попрут. Сейчас у всех сотовые, даже у дворников. Не девяностые. Говори, говори, — обратился он к Ярославу.
— Ну вот, если вы мной заинтересовались, то значит, у вас были какие-то непонятные явления, которые вы объяснить не можете?
— Ну, — потребовал продолжения Вадим.
— Например, навязчивая идея обязательно оплатить ее счета.
— Откуда знаешь? — очень заинтересованно проговорил мужчина.
Ярослав тем временем продолжил:
— Еще должен был появиться какой-то спецназ, возможно, по указанию губернатора или начальника УВД.
— Ну, говори, давай, откуда ты все так в цвет базаришь, — окончательно потеряв налет интеллигентности, подался вперед Вадим.
Ответить подробно Ярослав не успел.
— На твоих рисунках все это было, — начал, было, он, но…
Несколько ярких фонарей высветили из-за кустов группу мужчин, и жесткий голос крикнул:
— Стоять, милиция!
— Атас! — взвыл «Телеграфист» и, резво перекатившись через багажник автомобиля, попытался скрыться в темноте.
Видимо, ему не повезло, т.к. через мгновение с той стороны раздался звук удара и сдавленный стон.
«Нагель» и Вадим отреагировали более спокойно, а Ярослав, сидя на куче земли, расслабился, осознав, что весь кошмар сегодняшней ночи для него закончился.


«23»


… его убеждали написать заявление всем отделом «По борьбе с бандитизмом и квалифицированным вымогательством»…
Оказалось, что задержанные, включая Вадима, являются участниками одной из самых жестких команд в Питере родом из девяностых годов.
Старшим в той бригаде был некий дядя Петя, после смерти которого за дело взялся новый знакомый Ярослава, открывшийся теперь для него совсем в новом свете — Вадим Вадимович по прозвищу Барин.
Общую деятельность группировки он тогда круто развернул в сторону бизнеса. Преступный опыт и все наработки, конечно, использовались, но теперь уже для устранения неполадок в легальных схемах.
Поскольку они оказались одними из первых, избравшими это направление, то дела сразу пошли вверх и империя Барина серьезно разрослась
Школа первого криминального педагога, сахалинского игрового Пака, и тут не прошла даром. Памятуя, что нет ничего вечного и уходить нужно вовремя, Вадим за пару лет отстроил себе межрегиональный бизнес и залег в глубинке на исторической родине. Здесь про его «подвиги» мало кто знал, на учете (даже оперативном) он не состоял и до последнего времени в криминальные ситуации не попадал.

Сегодня «Телеграфисту» и Коле «Нагелю» не повезло, при каждом из них было по пистолету, и вопрос с арестом был похоже предрешен. По Вадиму Вадимовичу ситуация была шаткой, а вернее совсем никакой без показаний Ярослава. Ну был на кладбище да был. Не запрещено же. Телеграфист с Нагелем в своих показаниях будут молчать, а оперативную работу и полученную из камер от агентуры информацию к делу не пришьешь.
Связующим звеном, способным теперь объединить это криминальное трио, был только Ярослав, вот над ним и трудились уже битый час оперативники, пытаясь склонить его к написанию заявления.
Картинка тогда получалась совсем неплохая: похищение человека, возможное вымогательство и покушение на убийство. Хорошее и громкое дело, есть с чем «наверх идти», а так только мелкий пшик с двумя пистолетами. Даже сопротивления «Телеграфисту» не пришьешь. Этого он уж точно не успел, напоровшись на бойца СОБР.
Ситуация с задержанием оказалась для гангстеров просто идиотским невезением.
Отряд быстрого реагирования участвовал в ночных стрельбах совместно с воинской частью, дислоцирующейся под городом. Отстрелявшись, они на бронетранспортере и двух автомашинах возвращались обратно, когда  заметили в лесу на сопке свет автомобиля.
Командир СОБРа начинал еще в девяностых. Много раз принимал участие в задержаниях лихих бритоголовых молодцев, которые тогда бредили воровской идеей и гордились жизнью вне закона и политики…
Несколько раз это происходило на кладбищах и ночью. Сейчас дорога в город как раз проходила мимо действующего погоста. Оперативное чутье просто подсказало командиру, что там сейчас происходит что-то интересное, и он экспромтом организовал операцию. Сначала по проверке, а следом уже по задержанию.
Боевой дух его подразделения оказался на высоте. Парни с удовольствием отработали поставленную задачу. Командир же в очередной раз ощутил надежность своего коллектива, что очень важно в смутные времена, когда большинство думает только об обогащении. Никто и не вякнул, что, мол, уже ночь и пора домой.
Все прошло гладко, и зря переживал командир за разлагающее влияние окружающей жизни. Не коснулась пока его отряда эта зараза. Хотя прочий милицейский мир совсем сошел с ума и окончательно жил по пословице, придуманной одним старым оперативником: «Уберите потерпевших, они мешают нам работать…»

Прошло уже два дня, а Ярослав никак не мог для себя оценить, опасен ли теперь для него Вадим Вадимович или нет.
Оперативники на каждой встрече в голос пытались его убедить, что да, опасен и даже очень. Что не станет он думать, даст Ярослав впоследствии показания или нет, а просто приберет его, как только выйдет из изолятора временного содержания.
Иными словами, ситуация для мужчины была двоякой, и он решил больше не слушать сотрудников, которые разглядывали его только как потерпевшего по красивому делу, а сочинить себе командировку. В Москву. И на подольше.

…они встретились с Симоной в аэропорту Домодедово. Девушке еще предстояла неделя работы в столице. Начинался этот проект через день, и теперь появлялась возможность побыть вместе.
Ярослав настолько истосковался по общению, что с головой погрузился в нежный голос молодой женщины, стараясь забыть про кошмарные события последних дней.
Находясь дома, он каждый день посещал церковь. Заходил минут на пять, ставил свечу, молился и, ощутив вибрации и насыщенность энергетикой во всем теле, шел дальше по своим делам.
Разбираться в оттенках окружающего мира у него просто не оставалось времени. Водоворот последних событий настолько смешал ему все карты, что мужчина пронесся через этот период как на скором поезде со смазанной за окном картинкой.
Теперь он оказался в тихой гавани, где присутствовало только умиротворение и полный покой. Рядом была Симона. Она вся буквально светилась радостью от встречи и, взяв в машине Ярослава за руку, не выпускала ее до самой гостиницы. Он не противился. Все его существо уже привыкло к тому, что эти две женщины имеют над ним колдовскую власть.
Коварные замыслы Ярослава о возможной разведке и получении от Симоны дополнительной информации оказались скомканы и размазаны.
Он было подумал, что надо бы сходить сегодня в храм, но эти мысли показались мужчине далекими, ненужными и больше он к ним не возвращался.
«Зачем куда-то идти?» — сказал он себе, погружаясь, в очарование Симоны.
Единственное, что Ярослав все время нащупывал в своем сознании, это хоть малейшие признаки от Гали, но все было спокойно и «обратная связь» не работала.
Рядом с ним была одна из самых прекрасных женщин мира, так что же ему еще было нужно…
Остановиться Ярослав решил в той же гостинице «Волга», что и девушка. Располагалась она  в тихом переулке недалеко от метро «Сухаревская». Сочетание цены и качества приятно порадовало мужчину. Трехкомнатный двухместный номер предполагал даже наличие собственной кухни. Завтрак в варианте «Шведского стола» тоже входил в стоимость.
 Ярослав вышел на улицу и сразу был очарован уходом лета в обрамлении осенней желтизны. Ветерок гнал вдоль бордюров опавшие желтые заплатки. В воздухе стоял ни с чем не сравнимый сладковатый запах увядающей листвы.
Думать ни о чем не хотелось. Слишком туго затянулся этот узел, и слишком серьезными оказались его криминальные соперники. А еще ему предстояло разбираться в ситуации с Галло.
«Ну, допустим, Галя способна своим творчеством влиять не только на свой внешний вид и интерьеры клиентов», — рассуждал Ярослав, — «Но и  моделировать ситуации, похожие на произошедшую с Вадимом Вадимовичем. Чем это опасней колдующих бабок, шаманов и прочих адептов невидимого мира?»
 Правда, то, что произошло с ним после необыкновенных взаимоотношений с Галей, не могло его не обеспокоить.
«Все имеет свою цену…» — решил Ярослав, переступая порог супермаркета с надписью «24 часа».
Оказавшись один, он вспомнил, что приехал сюда не купаться в море удовольствия, а на разведку, к тому же неясно, как поведет себя Симона в свете последних событий. Единственное, что хотел обязательно повторить Ярослав, так это прощальный поцелуй, полученный им в холле гостиницы.

… рядом оказался пивной ресторан…
Симона про него не знала: она, похоже, вела затворнический образ жизни. Это не могло не порадовать Ярослава. Мужское самолюбие сразу услужливо подсказало, что ждала она именно его.
Невзирая на распирающее его во все стороны неизвестно откуда появившееся самомнение, Ярослав решил, что, как и в прошлый раз, инициатива каких-либо отношений должна принадлежать Симоне.

Поданные бараньи ребра своей длиной и конфигурацией напоминали пулеметную ленту. Белые косточки торчали из каждого кусочка как патроны.
Их аромат заполнял собой каждую свободную клеточку пространства.
Симона почти не уступала Ярославу в объеме съеденного. Уловив его недоуменный взгляд, она засмеялась и сказала, что еда ей — «не в коня овес». Многим моделям, чтобы держать себя в форме, необходимы диеты, а она лишь ходит в спортзал для поддержания упругости мышц.
Вечер проходил в болтовне о том о сем. Никаких мало-мальских признаков завязывающегося романа не наблюдалось. Симона болтала с мужчиной как с подружкой. Казалось, еще немного, и они перейдут к обсуждению косметики, нарядов и мужчин.
Ситуация не очень нравилась Ярославу. Его неудержимо влекло к этой девушке, но та на сегодня была полностью недоступна.
Все-таки один разок он решился и перевел разговор в плоскость взаимоотношений мужчин и женщин. Симона с удовольствием поддержала тему, и беседа наконец-то стала принимать ту самую направленность, которой он и желал.
Обсудили извечные взгляды на взаимоотношения между мужчинами и женщинами, причем Ярослав жестко обрисовал выведенную им точку зрения слабой половины человечества.
Со сносками, ремарками и без прикрас.
Начиная развивать эту тему, он сразу оговорился, что женщин, живущих выше этого, — сказанное не касается.
Формулу отношений в старом как мир споре он вывел давно. Началось все с извечного женского утверждения, мол, мужчинам только одно и надо.
«А сколько пунктов взаимоотношений нужно женщинам?» — задумался тогда донельзя задетый Ярослав. Подумав, вывел немного — два…
Если моногамным мужчинам необходимо просто и без затей размножаться где попало (чего они, кстати, и не скрывают), то расшифровка двух женских пунктиков приводила большинство собеседниц в неприкрытую ярость. Следом шли истории о любви, чувствах и мужской черствости.
После того как те успокаивались, мужчина предлагал им все-таки рассказать, что им надо на самом деле. Потом битый час выслушивал истории о чувствах, воздыханиях и т.д. и т.п. Здесь нужно, конечно, было иметь достаточный запас терпения, потому что все женские истории заканчивались в конечном итоге именно теми самыми двумя пунктиками.
1. Выйти замуж.
2. Использовать на всю катушку попавшийся в сети экземпляр, реализуя весь свой арсенал женских уловок.
— В этом, кстати, нет ничего плохого, — говорил всегда Ярослав, — Если бы не было женщин с их умением объяснить сильной половине, что создание семьи крайне необходимо ему же самому, то человечество давно перестало бы существовать.
Симона особенно смеялась сильно, когда он развил мысль о мужском типаже, который условно нужен женщинам.
В этом рассуждении он исходил из того, что женщине нужен, прежде всего, интересный мужчина как внутренне, так желательно и внешне, состоятельный настолько, чтоб хотя бы не просить у нее денег и обязательный герой в постели.
— Все остальное, — закончил Ярослав, — это лишь атрибутика и уловки для достижения желаемых двух пунктов.
— Ты сам это исследовал? — просмеявшись, спросила девушка, — Экспериментальным путем?
— И это тоже. Но в основном за чужой счет и читая между строк из мужских и женских историй.
— В общем, если подходить безэмоционально, то технически все грамотно, но как мне сейчас хочется заехать тебе, Ярославушка, по роже за такое препарирование.
— Мы же пострадавшая сторона, — грустно произнес мужчина, — А теперь еще мне и по роже…
— В чем это вы, дорогие мужчины, пострадали? — довольно резко поинтересовалась Симона…
— Вот в этом-то вся соль… — продолжил Ярослав, — Пролистав на досуге всю свою жизнь, я пришел к очень неутешительному выводу.
— Ну, — поторопила его Симона.
— Все, что  мы делаем в жизни, подчинено только вашим желаниям. И если вы в разрез с самими собой идете редко, то мы всегда вынуждены ждать, догонять или упрашивать. А вы лишь милостиво соглашаетесь. И то если на данный момент ваши желания совпадают с нашими.


«24»

… предстояло постараться вытащить «Телеграфиста» из тюряги, куда его увезли позавчера, получив санкцию на арест в районном суде. Коля «Нагель» еще содержался в ИВС, и вопрос с его задержанием пока решался.
Когда спустя семьдесят два часа Вадим вышел из изолятора временного содержания, то по отношению к Ярославу он испытывал двоякое чувство.
Оставлять его за спиной было слишком опасно. Это сейчас он не разговорился, а завтра? Тогда все сразу полетит в тартарары: и собственный бизнес, и освобождение питерских друзей.
В мальке , полученном от своего следователя, ведущего дело по патронам, «Телеграфист» писал, чтобы он не парился про их питерские дела и максимально быстро постарался вытащить их на волю…
Теперь, когда приоритеты были расставлены, Вадим решил заняться Ярославом. Оказалось, что парень свалил из города еще позавчера. Со слов его мамаши: «Устал от назойливости милиции».
«Ну что же, на сегодня совсем неплохо…» — решил мужчина, — «По крайней мере, мамуля сказала, что вернется он не раньше, чем через месяц. Очень хорошо!»
Все остальное выглядело не таким радужным. Куда-то запропастился зарубежный партнер, которому Вадим оплатил поставку товара в свой регион. Они работали с этим живущим в Китае русским парнем уже три года. Отношения сложились настолько доверительные, что какие-либо накладки просто исключались.
Получение товара в рамках контракта должно было состояться через шестьдесят дней после частичной оплаты. В случае, если до этого срока товар не пересекает границу и информация становится достоянием господ из таможни, то не миновать уголовного дела. Возбудят его за сутки. В свете сложившейся ситуации с этой сучкой Галей, обыском и патронами — упакуют как пить дать.
Сумма контракта – 100000 долларов, ушло на ту сторону — 60000, уголовное дело возбуждается, когда фигурирует всего 250000 рублей. Так что если «таможня не даст добро» и не объявится партнер — сливай воду.
На все про все оставалось десять дней. Ситуация хуже некуда. Пацаны на тюрьме, их тоже надо вытаскивать. Что с Китаем, непонятно.
Чутье подсказывало Вадиму, что беда не приходит одна…
«Значит нужно подготовиться», — решил он и взялся устраивать все свои прочие дела. Для начала завершил взаимоотношения с теми, кто брал у него деньги в долг и под проценты. Договоренности с ними были про отдачу в течение недели с момента требования. Это было реально.
Будучи человеком опытным, Вадим помногу в одни руки не отдавал. Не более двухсот тысяч рублей. Такие суммы даже самый жадный вернет. А с трех-четырех сотен уже может закрасться мыслишка: «А не заказать ли за полстоимости этого «щедрого» дядюшку…»
Нет, рисковать Вадим не хотел. Сумма набиралась изрядная. Свободные деньги — всегда хорошо, особенно когда у тебя неизвестное будущее. Обратил все в валюту и через приятеля банкира мелкими суммами переслал на зарубежные счета.
Известий из Китая не было. Все чаще Вадиму в голову приходили мысли о Гале, но даже исходя из того, что он узнал от Ярослава на кладбище, мужчина не верил, что она могла повлиять еще и на это.
«Ладно, фотографии губернатора и начальника УВД области можно легко найти в Интернете и использовать их для моделирования ситуации. А как быть с зарубежным партнером?» — раздумывал Вадим Вадимович, — «Нет, не могла она вмешаться, здесь что-то другое».
Лишь в последний день, отпущенный законом для решения вопроса, когда он попробовал «достучаться» до команды «Телеграфиста» в Питере, Вадим пришел в неописуемый ужас.
Он не мог дозвониться…
Тогда он сообразил, что все это время ему никто не звонил из других регионов.
Попытки связаться хоть с кем-нибудь из старых приятелей и партнеров: в Москве, Хабаровске, Южно-Сахалинске, в ближнем или дальнем зарубежье – к успеху не привели.
Непонятным образом Вадим оказался в информационной блокаде. Полной.
Сегодня истекал срок появления товара с российской стороны, и мужчина решился на отчаянный шаг — позвонить Гале.
Поговорить и убедить ее не мешать восстановлению шатающегося бизнеса.
Результат был нулевой… Те же короткие гудки…
Пришла запоздалая мысль о том, что звонок поставщику в Китай мог бы сделать кто-нибудь другой. Вот только кому объяснить всю ситуацию? Будущее не рисовало ничего радужного… Если Вадим до него не дозвонится, тот ничего не отправит. Такая у них была договоренность в самом начале деятельности. Только телефонный звонок! Причем лично…
«Надо же, как не повезло…» — раскачивался на кресле в офисе Вадим. Все для него сошлось в сегодняшней роковой точке… Сначала весь заявленный товар долго не мог быть собран по Китаю, потом вся эта возня со спецназом и странными обысками, а следом информационная блокада.
Единственное, чего сейчас ждала китайская сторона, так это его подтверждающего звонка.
— Катя, — нажав на кнопку громкой связи, позвал Вадим.
— Да, Вадим Вадимович, — промурлыкала в приемной его «тяжелая артиллерия», действующая на приходящих гостей не хуже виагры…
— Бутылку виски, кольт и колоду, — произнес в воздух мужчина фразу из вестерна, осознавая, что несет полную чушь.
— Не поняла… — муркнула Катя, — Кольт?
— Бутылку виски и сама давай быстрее заходи, — нетерпеливо закончил диалог со своей спасительной «ниточкой» Вадим.

… ровным счетом ничего…
Катя легко дозванивалась до китайского партнера. Общалась с ним, но стоило только Вадиму коснуться трубки, связь моментально обрывалась. Договоренности же у них были только на личный контакт. После первых попыток партнер окончательно «сел на измену» и требовал только Вадима. При включении факса на громкую связь, все прерывалось, и в трубке что-то бормотал автоматический голос китаянки.
Единственное, чего Вадим добился от него через секретаря, так это обещания о продлении контракта еще на шестьдесят дней. И то в обмен на обещание отправить завтра ему десять тысяч долларов службой «Вестерн Юнион» в качестве компенсации за неудобство.
Бред… Виски оказалось очень кстати. Опрокинув в себя первый стакан, Вадим даже не почувствовал в голове никаких признаков опьянения. Видимо, нервы были на пределе.
Открыв сейф, он выдал тугую пачку долларов Кате вместе четкими инструкциями, каким образом завтра с утра она перешлет эти деньги в Китай.
На ее вопросы о том, что происходит, мужчина только отмахнулся и сказал, чтобы она подъехала сразу, как отправит бабки партнеру. Система предполагала зачисление денег час в час, и сразу по их приходу можно было с ним переговорить, используя Катю как спасительный «мостик».
Но ничего не получилось… Сначала эта кукушка напугалась процента за отправку для быстрого зачисления и послала деньги так, что они должны были прибыть только послезавтра.
Последующие сутки прошли в ожидании, беседах с главным бухгалтером и расстановке сил в личной жизни.
А вот утром следующего дня — началось…
За ним прибыли на служебной «карете» спецы из оперативной таможни и отбуксировали его к следователю…
Оказалось, что дело уже возбуждено в связи с величиной невозвращенной суммы в 60000 долларов и сегодня будет приниматься решение о задержании Вадима Вадимовича и помещении его в изолятор временного содержания с формулировкой:
«Для пресечения возможных попыток помешать следствию».




«25»


… она поцеловала его только на прощание…
Водоворот необыкновенных ощущений сразу поглотил мужчину целиком. Все, что с ним происходило до этого, отодвинулось на задний план и приобрело оттенок рисованного мультфильма. Все герои и участники кошмарных событий последних дней размазались в воображении Ярослава и выглядели немного комично.
Прощальный поцелуй прекратился нежно и даже как-то лукаво. Мужчина испытующе посмотрел на спутницу и увидел в ее взгляде хитрые огоньки.
— Это тебе, чтобы ты о женщинах не думал, — чуть отстранившись, шепнула ему Симона, — Юля, которая тебе карточку в Иркутске сунула, всем подругам уши прожужжала, что ты ей звонишь и скоро приедешь.
— Какая Юля? — попытался недоумевать Ярослав, а сам мысленно провернул в голове пару строчек из ставшего уже привычным «огнегривого льва»…
— Совсем бардак у тебя в голове, — недовольно поморщилась Симона, — Ну моделька была на показе.  На том банкете, где Боря Моисеев подходил.
— Не давала она мне визитки. — твердо ответил мужчина.
— Ну, врет, значит… — уже спокойнее проговорила Симона и достала из сумочки сотовый телефон, издающий звуки стилизованного вальса Штрауса. Поглядев на дисплей, она сказала: — Мама, — и испытующе глянув на Ярослава, спросила: — Ты здесь?
— Конечно, — ответил он, возобновляя свои внутренние песнопения.
— Алло, привет! — начала Симона, но буквально после нескольких ничего не значащих фраз сказала, — Ну да, тут. Вот он, рядом сидит. Даю.
— Алло, — обреченно произнес в эфир Ярослав.
— У тебя совесть есть? — был первый вопрос Галло, — Я тебя ищу уже не знаю сколько… Ты куда пропал? У тебя все в порядке? С Вадимом не встречался? — засыпала она его потоком вопросов.
— Могу я к тебе приехать? — бухнул как в темный омут Ярослав, — Там и поговорим.
— Я тебя жду завтра же. И перестань от меня прятаться. Ты меня обижаешь. Я хочу побыть с тобой сегодня, хоть на расстоянии.
Что оставалось делать Ярославу. Все равно никто кроме Гали не смог бы понять происходящего. Он решил сдаться на ее милость.
Договаривая прощальные слова Симоне, мужчина уже опять был во власти Галло.
— Видишь, — шепнула ему напоследок девушка, — Мы у нее под полным контролем. Как-нибудь потом переговорим и обсудим, как нам быть… А завтра я тебя в аэропорт провожу, у меня день свободный.
И она зашла в лифт, оставив его в коридоре шестого этажа, на котором находился номер Ярослава.
Он про себя машинально отметил, что уходила Симона совсем как подросток, у которого хулиганы неожиданно отобрали что-то очень ценное.
Когда закрывались дверцы лифта, мужчине показалось, словно что-то блестело у нее на щеке. Но, скорее всего, ему это только привиделось.

… он абсолютно не пожалел…
Принимая вечерний душ и получая неимоверное удовольствие от оживающих, переплетающихся и ласкающих его тело струек воды, Ярослав уловил четкое внутреннее указание после моциона потушить во всем номере свет и плотно завязать глаза.
Предощущение чего-то неизведанного настолько захватило Ярослава, что он и не вспоминал о своих злоключениях, а только просил о том, чтобы это состояние блаженства и покоя продолжалось как можно дольше…
После прелюдии в душевой кабинке мужчина был крайне возбужден.
Испарина шла от его разгоряченного тела, когда он в состоянии какого-то транса выключал свет на всей своей сегодняшней территории.
Глаза решил завязать широким поясом халата. Еще ему хотелось включить музыку хотя бы на телевизоре. Но он не решился.
Когда Ярослав лег на прохладное белье, то никак не мог сообразить, нужно ему накрываться другой простыней или нет… Решил положить ее вдоль туловища, укрывшись наполовину. Возбуждение не спадало. Все тело пульсировало в нескольких ритмах и появилось четкое биение двух сердец.
— Тра – та – тум – та – ту – та, — пересекаясь и мешая друг другу, грохотали они, — Тра – та – тум – та – ту – та…
За окном и в окружающем Ярослава мире полностью отсутствовали звуки. Единственное, что он ощущал из внешнего пространства, были простыни, подушка и… руки…
Они появились из ниоткуда и скользили по телу со стороны, укрытой простыней. Обходя неровности и складки, «руки» создавали полную иллюзию присутствия в тех местах, где ткань плотно его облегала.
Осознав, что ему нужно сейчас сделать, Ярослав потянул на себя простынь, стараясь максимально ровно обернуться без лишних складок.
Руки двинулись следом.
Их уже было не две, а три или пять… Сверкающий водоворот ощущений, создаваемых их прикосновениями, поднял Ярослава с его ложа и понес куда-то вдаль. Понес туда, где разверзался розовый закат и все краски, открывающиеся у него перед глазами, имели неземные оттенки…
Он с самого начала был на грани взрыва, но невидимые руки, слившиеся с его телом, будто осознавали это и в необходимый момент перемещали ласки на другие участки тела.
Ярослав превратился в гудящий колокол, который готовился издать очень громкий и всепоглощающий звук. Звонарь просто пока раскачивал его язык, который никак не «доходил до стенок», и готовился к моменту первого удара… Вот он рядом…. Вот он…
Но руки на простыне никак не давали телу мужчины прорваться к пику наслаждения и только неустанно приносили все новые и новые оттенки.
Создавалось ощущение, что в финале должны быть задействованы буквально все участки тела Ярослава, и для этого нужно их собрать воедино…
В целостную картину.
Язык колокола, раскачиваемый невидимой рукой, все увеличивал амплитуду… Биение двух сердец нарастало.
— Тра – та – тум – та – ту – та… — звучали они, гармонично вплетаясь в необыкновенную картину цветных сполохов, проплывающих перед глазами мужчины.
— Тра – та – тум – та – ту – та…
— Тра – та – тум – та – ту – та…
— Бон, — прозвучал первый удар колокола, скрутив сладостной судорогой все тело Ярослава,
— Бон, — и цветные сполохи слились в едином взлетающем порыве.
— Бон, Бон, Бон, — ласкающих рук уже не было…
— Бон, — все тело пронзила финальная сладкая конвульсия, и мир для Ярослава погрузился в мягкий бархат темноты.

… Ярослав был очень удивлен…
За окном уже поспело утро, а в голове у мужчины по-прежнему звучало эхо колокола: Бон, Бон…
Тело снова принадлежало ему.
Осознав, что «черный бархат» плавно перешел в сон, мужчина решил ополоснуться под душем и попробовать заснуть еще раз.
В свете смены временных поясов последнее было почти невыполнимой задачей…
Разница в пять часов давала любому иркутянину, прилетевшему в Москву, способность стать настоящим жаворонком. Сейчас у Ярослава дома было одиннадцать утра. Здесь шесть.
За окном занимался жиденький рассвет, и утренние звуки высвечивали начинающуюся жизнь столицы совсем по-другому.
Шаркал веником дворник. Журчала в системе водоснабжения гостиницы вода. Иногда хлопали дверцы автомобилей, плотно припаркованных в тихом ночном переулке. Далекий сигнал большого автобуса напомнил гудок невидимого океанского парохода…
«Мы лежим неподвижно, но движемся», — вспомнил Ярослав изречение великого суфия Джалаладдина Руми .
Действительно, независимо от желания или нежелания мужчины река времени упорно несла его вперед вместе с огромным лайнером Вселенной, и какое место он здесь сегодня займет, и чем будет заниматься, зависело только от его выбора…



… все удалось решить до обеда…
Когда суета со служебными делами была завершена, Ярослав вернулся в гостиницу, скидал вещи в сумку и набрал Симону.
Девушка оказалась в номере…
— Билет брал? — как-то бесцветно спросила она.
— Пока нет, хотел пообедать вместе, а потом уже определяться с отъездом.
— Ты знаешь, — после достаточно длинной паузы проговорила Симона, — Мне все тяжелее общаться с тобой. Меня к тебе неудержимо тянет, а это, без всякого сомнения, сразу приведет к конфликту с мамой. Ты сам понимаешь, я бы этого не хотела. В моей сегодняшней жизни многое завязано именно на ней. Я вчера еле сдерживалась, чтобы себя не выдать, но сегодня могу не устоять. Со мной никогда такого не было. Я хочу быть только с тобой и ни о чем не думать, и это меня сильно пугает… При твоих взглядах на жизнь у наших отношений нет будущего. Ты еще сам не определился, нужна ли тебе одна женщина или как большинству мужчин — весь мир в виде гарема. А я так не могу. Ну, вот такие мы странные. У мамы до тебя не было мужчин несколько лет. Мы не можем как все. Иногда даже у меня создается впечатление, что мы совсем иные существа. Не говоря уже про мнение окружающих. Они нас даже побаиваются, но вынуждены считаться как с экземплярами иного и более тонкого плана. У нас нет подруг, нет друзей, единомышленников, и я уже думала, что нас таких только двое, а тут появляешься ты… — Симона замолчала, и в трубке раздалось приглушенное всхлипывание.
— Послушай, — воспользовавшись паузой, заговорил Ярослав, — Я сейчас поднимусь к тебе.
— Нет, — давясь слезами, закричала Симона, — Я не открою… Слушай так, или бросаю трубку… — завершила она свой ультиматум.
В ее голосе прозвучала необыкновенная твердость, сразу остановившая Ярослава.
«Еще бы», — подумал он, — «Столько времени один на один с целым миром. Железным станешь…»
— Симона, милая, — заговорил мужчина, — Я и сам не знаю, что делать… Все, что происходило со мною до вас, мне напоминает сейчас дешевый мультфильм с поблекшими красками. Попробовав иной жизни, я не знаю, захочу и смогу ли вернуться в тот мир, уже оставшийся в кильватере… Я думал, все здорово, у меня теперь есть вы с мамой, — он помолчал и, решившись, без оглядки «прыгнул в пропасть», — но я теперь знаю ваш секрет…
— Откуда? — испуганно спросила Симона изменившимся тоном.
— Я был у мамы в мастерской.
— Теперь ты убедился, что не всякое знание благо, — уставшим голосом проговорила женщина.
— Я просто не знаю, как теперь к этому относиться, — завершил свой безумный «прыжок» Ярослав.
— Относись как к данности… Не каждому дано понять это состояние, и раз уж ты не потерял, а приобрел, значит тебе это нужнО. Весь окружающий мир… он в кожуре, как апельсин… Большинство так его и употребляет, не очистив. Это не переделка реальности, это ее дополнение. Ну, сам подумай, что такого в тех вещах, которые мама ставит в интерьеры? Она просто помогает заказчикам своим умением и знанием увидеть его истинную красоту, энергетику и место… Причем все, что она делает, подчинено законам гармонии, персональным деталям и частным условиям. После она сопровождает каждого из них. Все мамины клиенты уже не мыслят себя без своих гнезд. Только там у них получается по-настоящему отдыхать, творить и прятаться от окружающего черно-белого мира. Это просто новый взгляд на вещи, другая идеология. Религия, если хочешь. Почему люди должны терять только оттого, что производителю выгодно, стремясь к удешевлению предмета, делать его негармоничным и даже опасным для восприятия? В принципе весь мир можно привести в подобное соответствие и не рисовать вручную. Современные технологии многое позволяют. Вот только кто поверит, что это возможно?
— Да и готовы ли они это принять? — завершил за нее фразу Ярослав, решив не говорить девушке, что осознал возможности Галло влиять не только на интерьеры… — Может быть, все-таки пообедаем? — просительно сказал он.
— Давай через час, мне нужно привести себя в порядок.
— Давай, — ответил Ярослав, решив приобрести пока билет до Кемерово.


«26»

…арестовать!
Еще когда утром его выдернули из камеры изолятора временного содержания «с вещами», Вадим почувствовал, что у него начался какой-то новый жизненный этап… Причем не совсем хороший…
«Предчувствия его не обманули!» — мысленно пропел мужчина фразу из совдеповского мультфильма после решения судьи об аресте.
— Руки назад, — бесцветно проговорил конвойный.
Началась давно забытая процедура.

Днем раньше, после бесполезных попыток дозвониться в Китай, Вадим уловил, что скорее всего неприятных перемен в жизни ему не избежать. Переговорил с главным бухгалтером, которая была в курсе всех его дел, и определил с ней стратегию по всем направлениям в бизнесе.
Теперь предстояло обзавестись верной и преданной дорожкой на волю.
Женой.
Кандидатуру секретаря Екатерины на эту должность он рассматривал давно. Поднатаскать девчонку, и она порвет за свое счастье любого… а то, что в финансовых делах пока мало чего смыслит, так это дело наживное… Освоилась же она на месте референта, хотя изначально Вадим ее брал только для внешнего антуража и приведения в шок партнеров. Девчонка в принципе со всей бумажной суетой почти справлялась. «Тупила» она только при появлении новых задач, но, видимо, неторопливо перемолов их в своей симпатичной голове, отстраивала нужную схему и больше не ошибалась.
Когда утром за ним прибыли спецы, Катя была у него… Вечером они съездили и посмотрели разрушения в загородном доме. Вадим никак не мог начать с ней разговор о создании семьи. С предыдущей женой он был в разводе. Кто же выдержит такой режим жизни и будет терпеть жесткость и полную неуправляемость?
«Только боевая подруга», — усмехнулся в душе Вадим Вадимович, — «Катя», — подумал он, с удовольствием разглядывая поднимающуюся по лестнице на второй этаж молодую женщину.
Спортивная фигура ее говорила о том, что, родив ребенка, она быстро восстановится и не будет донимать мужа вечными стонами и проблемами насчет собственной внешности… А потом имя Екатерина Вадим всегда ценил за мужскую жесткость в характере, преданность, душевность и отходчивость. Лучшего и пожелать было нельзя.
Ночью он решился…
— Катя, — шепнул он ей на ухо, приютившейся у него на плече, — Ты хочешь ребенка?
— От тебя да… — отозвалась эхом девушка, — Ты настоящий и крепкий… Почти как я. Ты не думай, я сильная. Я все могу. Мне жалость и сюсюканье не нужны. Вот только таких жестких мужчин, как ты, мало.
Он лишь молча застонал после этих слов. Не ожидал Вадим от нее такой мудрости и понимания себя самого.
Решили подать заявление прямо с утра. А получилось все не так.
Когда утром внизу раздались шаги, Вадим сказал Кате:
— Похоже, что не успели… Теперь все на тебе… Наш главбух в курсе, где и что по работе. В ее дела не лезь, а вот плечо подставь. Я ей отпишу про то, кто ты теперь для меня… Все указания получишь через адвоката. Теперь все мои домашние дела на тебе. Сделаешь здесь косметический ремонт. Все дальнейшее по ситуации.
Шаги уже переместились на лестницу, ведущую на второй этаж.
— Как думаешь, забеременела уже? — шутя, спросил Вадим, обнимая ее за живот и прижимая к себе.
— Да… — чуть шепнула, пряча лицо у него на плече, Катерина… — Он уже там…

Тот, кому не приходилось попадать в лапы правосудия и ощущать останавливающееся течение времени, даже не осознает, какой душевный стон звучит в груди у новоиспеченного арестанта.

В изоляторе временного содержания (ИВС) сокамерники Вадима «под шкуру» к нему с вопросами не лезли.
Транзит задержанных в камере был обычным для ИВС. Ничего не менялось. Вот только похоже было, что рассказы старых приятелей о «падении нравов» и превращении воровской идеологии в пустышку — не вымысел.
Когда утром второго дня очередная смена решила поднять с утра их камеру дубинками, Вадим вспылил и у него получился серьезный конфликт после того, как он слегка проверил печень одного зарвавшегося сержанта.
Ему повезло. В это время в изоляторе оказался оперативник, который, заглянув на шум, быстро «разрулил» ситуацию и спустя четверть часа дернул Вадима Вадимовича к себе.
Говорили долго. «Кум»  оказался по-настоящему прошаренным пассажиром. Долгое время он работал в Тулунской тюрьме СТ-2, как раз в тот период, когда там «наворачивали» двенадцать воров в законе. Он был свидетелем их взлетов и падений, коронаций и остановок  и – самое главное – готовности жертвовать собой ради общего дела и сторонников «воровской идеи».
В поступке Вадима он углядел нечто большее, чем простое желание поскандалить, и с первого взгляда понял, что «рыба» сегодня заплыла к нему интересная.
Как и все работники, хлебанувшие воровской идеологии в полной мере, нынешняя преступная братия, пытающаяся спекулировать чем-то из прошлых понятий, у него кроме брезгливости ничего не вызывала.
Налив собеседнику чайку, «кум» не торопясь, и в нарушение всех инструкций провел в беседе с Вадимом почти два часа.
На прощание он ему сказал, что начальник оперчасти следственного изолятора СИЗО-1 — его старинный приятель, и если Вадим не против, то он может их свести в случае необходимости.
— Ты только, начальник, пойми меня правильно, — прощаясь, сообщил ему задержанный, — Ни о какой оперативной работе на тюрьме с моим участием и речи быть не может. Если только финансово отблагодарить, то я с дорогим удовольствием.
— А что такое эта оперативная работа? Просто для поддержания порядка нужно немного подруливать в камерах. А про финансы… Конечно, все решаемо, и никому они никогда не мешали. Я думаю, будет день, будет и пища… Может, вас и не арестуют вовсе.

Однако позже все-таки прозвучало:
— Арестовать…

Несостоявшаяся пока жена Вадима, пришедшая с вещами по списку в изолятор, держалась молодцом. Правда немного красными были глаза, а так она виду не подавала.
— Может, в душ сгоняете? — преданно заглянул ему в глаза кум, получивший за эту свиданку неплохую прибавку к жалованию, — Минут двадцать я смогу вам выделить.
— Нет, Сергеевич, благодарю. Нас же, когда задерживали, из постельки дернули, так что не будем портить впечатлений.
— А зачем в душ? — удивленно шепнула ему на ухо Катя, когда оперативник занялся своими делами, а они принялись складывать сидор на тюрьму.
Вадим удивленно на нее поглядел. Катя недоуменно хлопала своими чуть навыкате глазами в обрамлении густых ресниц.
— Тюремный медовый месяц, — ответил он ей тогда, — Только там душ одно название. Гадюжник. Тебе лучше не смотреть. И ему тоже, — добавил мужчина, погладив ее по животу.

Иркутская тюрьма, она с историей… Главный корпус вроде как плавающий… Говорят, что если по всему коридору арестованные начнут одновременно стучать сапогами в двери, то корпус будет немного гулять и пошатываться. Вроде как там под фундаментом лежат лиственничные стволы.
Короче говоря, при землетрясении здание рухнуть не должно. Иными словами, и не убьет никого, и арестанты не разбегутся.
В новом тысячелетии тюрьма получила еще один корпус. По современному проекту.
Лиственничными стволами под фундаментом там и не пахло, но решил-таки весельчак архитектор, проектировавший здание, потешить публику и предусмотрел в районе чердака… круглые большие часы…
Вадима, как и прочих, наверное, мог бы повеселить радостный голос диктора, сообщивший однажды в утренних новостях о том: «что наконец-то и наш город приобрел свои часы», но место расположения сразу напомнило ему о неуловимости понятия свобода.
Как и большинство попробовавших заключения хотя бы по минимуму, он не любил даже проезжать мимо тюрем и лагерей, не говоря о том, чтобы разделить юношескую радость диктора от появления в таком экзотическом месте городских часов…

Ворота тюрьмы угрюмо лязгнули и заскрипели. Сидящие в автозаке  могли догадываться о происходящем только по звукам.
— Приехали, — скрипнул сидящий слева от Вадима явный сиделец со стажем лет пятидесяти, — Сейчас примут дела, шмонанут и по хатам…
Он испытующе оглядел своего соседа и продолжил:
— Ты сюда в первый раз?
— В этот централ — да, — тихо проговорил Вадим.
— А где бывал? — участливо продолжил беседу сиделец.
— Питер, Кресты, — односложно ответил ему мужчина, давая понять, что больше говорить не хочет.
Собеседник все уловил и с интересом оглядел сидор, который Вадиму принесла в изолятор временного содержания Катя.
Чувствовался явный интерес…
В старые времена частенько подобной разодетой публике навязывали «за поделись». Еще раз, разочарованно глянув на «гуся» в спортивном костюме, не желающего разговаривать, сиделец, видимо, определился для себя окончательно, что здесь «не проканает» и успокоился.

— На выход! По одному! По команде! — прозвучал голос начальника конвоя, окончательно отрезая связь Вадима с внешним миром.
— Первый пошел…



«27»


В Кемерово все с самого начала пошло не так.
Одетому почти по-летнему, Ярославу пришлось сначала промерзнуть в потоках ледяного ветра.
В  аэропорту шел ремонт, и автобус не смог доехать до самого выхода.
Следом в толпе встречающих Гали не оказалось, и ее сотовый теперь угрюмо отвечал только электронными голосами, как на русском, так и на английском языках.
Таксист, в машину которого замерзший мужчина залез только чтобы согреться, оказался огромным кавказцем. Он высокомерно, как и большинство горцев, рассматривал модно одетого молодого мужчину и, видимо, в глубине души прибрасывал: стоит или нет обратить этого юного модника в рабство, увезя его в багажнике куда-нибудь в район Чечни или Ингушетии…
Глубокомысленная пауза и кавказская важность как всегда сыграли не на руку водителю. Ярослав только собрался поговорить о маршруте и о цене, как на экране сотового телефона высветился номер Галло.
— Ты где? — спросила она. Голос показался Ярославу несколько напряженным.
— В такси, — замерзшим голосом проговорил мужчина.
— Уже едешь?
— Нет, только сел…
— Давай выбирайся, я на крыльце стою.
Отогревшийся Ярослав пригляделся и увидел знакомую фигурку в ярко красном пальто.
— Куда едэм? — теряя свою важность, беспокойно спросил абрек.
— Да уже никуда, — улыбнулся ему Ярослав, выбираясь из машины.
Обернувшись и глянув на молчащего водителя, он увидел отнюдь не самодовольного, как показалось ему в начале, мужчину.
Перед ним сидел человек, явно уставший от постоянных жизненных перипетий. На Ярослава он глядел грустными глазами. Хотя, может, и на самом деле переживал, что не смог увезти его к себе в зиндан .
На лице Галло сквозь выражение искренней радости проглядывала озабоченность. Ярослава она схватила за руку, прижала к своей груди, а потом прильнула к нему сама…
— Наконец-то, — прошептала она.
Неимоверно сладкое чувство захлестнуло мужчину, и ему вдруг стало все равно и глубоко безразлично то, что предшествовало этой их встрече на крыльце аэропорта…
«Наконец-то», — мысленно отозвался он на слова Гали и повторил вслух, — Наконец-то…


… они ужинали при свечах…
В гостиницу Галя его не отпустила, а он сильно и не настаивал. Весь день она была где-то в разъездах, а к вечеру завалилась домой, вся сверкающая и искрящаяся, загруженная пакетами с покупками.
Иногда Ярослав все-таки ловил на себе ее испытующий взгляд. Женщина будто приглядывалась к нему, пытаясь выведать что-то скрытое и ей пока неизвестное.
Памятуя о ее паранормальных способностях, Ярослав всецело отдался состоянию счастья и полного покоя.
Оставшись один, он было стал подумывать о поиске скрытой двери в мастерскую, но решил не портить сам себе вечер, который, судя по плохо скрываемому волнению и страстности Галло, обещал принести ему немало впечатлений.
Так и вышло.
На ужин Галя и Ярослав разместились в креслах, но не напротив, как в прошлый раз, а рядом. Женщина надела на ужин кокетливую мини-юбку и игривую кофточку с декольте.
— Я сегодня хочу сделать тебе сюрприз, — секретно шепнула она мужчине на ухо, чуть коснувшись его при этом пухлыми губами.
Прикосновение было совсем незначительным, но отозвалось сильнейшей волной возбуждения, моментально пробежавшей по самым отдаленным и затаенным уголкам.
Будто уловив его состояние, Галло провела рукой по ноге мужчины и, не убирая ладонь, шепнула ему.
— Сначала мы будем ужинать, — после, чуть сжав пальцы, женщина прошептала, — Давай успокаивайся.
Ярослав с удивлением осознал, что его естество вдруг подчинилось Гале, как кобра дудочке факира.
— Ну вот и молодец, — прошептала ему женщина, убирая ладонь, — Мой сюрприз для тебя заключается в необычности вот этого блюда. — Проговорив, женщина взяла в руки небольшую креманку с зелено-красным соусом. — Это что-то вроде приправы, и сделана она по рецепту, который использовался во времена древнего Египта. Использовать это средство тогда могли только люди из высшего эшелона власти. Прочим было запрещено под страхом смерти.
— Природный стимулятор? — поинтересовался Ярослав, накладывая себе салат.
— Не совсем, скорее катализатор ощущений. Все прикосновения и ласки после него становятся в десятки раз сильнее. Эдакий фейерверк наслаждения. У нас сегодня все должно получиться. Я, общаясь с тобой, всегда наблюдала, как трепетно ты относишься к чувствам партнерши и к своим собственным… Я такая же… По мне лучше ничего не делать, чем хоть как-то испортить происходящее. С этим зельем нужно быть особенно осторожным. Любое неприятное ощущение так же усилится в десятки раз.
Ярослав после своей одномоментной вспышки возбуждения вдруг ощутил необыкновенный голод и, слушая Галю, поглощал еду… Последние ее слова все-таки оторвали мужчину от застолья, и он поинтересовался:
— Почему важно?
— Побочный эффект. Неприятные ощущения оно так же многократно усиливает. Не побоишься попробовать?
— Ты знаешь, — засмеялся Ярослав, — Я после нашего второго с тобой знакомства и последних событий уже мало чего боюсь…
С этими словами он подхватил «колдовской» соус вилкой из креманки, которую Галло по-прежнему держала в руках.
Вкус его напоминал восточные специи и был в меру острым.
— Пожалуй, можно даже есть с хлебом, — улыбаясь, проговорил Ярослав.
— Старое правило, которым проверяются все подливки и соусы: если гости подбирают ее с тарелки хлебом, то все удалось. — заулыбалась Галло и продолжила, — Ты сразу эффекта не жди, нужно чтобы все усвоилось и улеглось, так что у нас с тобою есть еще часа два на разговоры.
С этими словами, хитро улыбнувшись, Галя подчерпнула чайной ложечкой соус из креманки и отправила его к себе в рот.

Все началось с появления необычайных вкусовых ощущений.
Ярослав решил доесть свой десерт и зачерпнул остатки желейной массы чайной ложечкой. Неожиданно он ощутил во всех деталях, как желе приятно холодит полость рта и расходится вкусом. Неимоверно усиленная волна наслаждения вдруг вторглась в существо мужчины, заставив затрепетать самые отдаленные уголки его вселенной.
Вкуса такой силы он не ощущал никогда. Действительно, если бы сейчас разжевал случайно горошину черного перца, то корчиться бы ему в адовых муках еще при жизни.
Нокаутирующая волна накатилась с остатками десерта еще раз, и Ярослав уловил невероятное возбуждение.
Он вдруг ощутил краем глаза тень, потянувшуюся к нему, и рука Галло моментально переключила мужчину на самого себя.
— Ты уже уловил начало, я гляжу, — проворковала она, — Дальше будет идти по нарастающей, потом пиковая точка и спад… Желательно, — продолжала зомбировать она Ярослава, — Желательно все закончить на самой вершине, а расслабляться на спаде…
С последними словами она закончила расстегивать на мужчине брюки, и яркость первых прикосновений, усиленная колдовским зельем ворвалась в его тонкий мир…
Галя оказалась права. Ощущения нарастали.
Казалось, не могло быть предела тому, как с каждым движением ее губ Ярослав все глубже погружался и взлетал на гребень наслаждения. Его нес уже не поток горной реки, а мощнейшее океанское течение, вращающее парня как песчинку. Каждое прикосновение и каждая ласка отзывалась тысячекратно усиленным чувством.
Осознавая своей второй половинкой, что время наверняка ограничено и необходимо сделать удовольствие окончательно обоюдным, мужчина ласково прервал Галло и, подхватив ее на руки, перенес в комнату.
— Умница, — шепнула ему она, — Ты все понял… Я не ошиблась…
Оказалось, что когда ласкаешь партнера, то неуловимо получаешь удовольствие и сам. Состояние сильно напоминало движение откатывающегося прибоя.
Ярослав понял, почему ему всегда так нравилось доставлять наслаждение своим подругам. Откат волн от их наслаждения оказался не менее приятным, просто в обычном состоянии он был почти неуловим, а сейчас, под воздействием неизведанного до сей поры зелья, теплые его волны накрывали Ярослава с головой. Чем сильнее получала удовольствие партнерша, тем глубже в свои чувства погружался и мужчина
Галя изменила позу так, что ласки стали теперь обоюдными. Ярослав вдруг ощутил сладость прямого удара «волн», перемешанного с ее чувствами… Вся картина постепенно усиливалась и с каждой ступенькой вверх казалось, что предел вот-вот наступит… но потом был еще подъем и еще…
Ласки уже давно перешли в жесткий контакт, и тело Гали сотрясалось от оргазмов, накрывая обратными волнами мужчину с головой и не давая ему опомниться и опознать хотя бы что-то.
Они вместе поднимались в своем мироощущении все выше и выше.
Начались видения.
Все их действо переносилось с место на место и из времени во время.
Это был сменяющийся калейдоскоп побережий, дворцов, колдовского полета, мрачных хижин и великолепных постелей. Единственное, что объединяло все увиденное, так это неубываемая страсть, которая переполняла все существо мужчины и плескалось через край.
Чувства вдруг стали замедляться и пульсировали, взрывая окружающее пространство ярким всполохом искр…
Именно в это время мужчина с партнершей находился на песчаном пляже около горящего костра. Пламя трепетало в такт его неистовым движениям, а Галло явно улавливала все его состояние и двигалась именно так, как было нужно для достижения наибольшего удовольствия.
Ярослав трепетал. Все возможные и невозможные органы чувств были задействованы настолько, что картина мира ощущалась им теперь как единое целое… И этот ветер, несущий с моря живительную прохладу… жар от костра… потрескивание дерева в огне и искры, улетающие в глубокую тишину ночи… Стоны женщины, составляющей с ним единое целое, и внутренний пожар, поднимающийся по телу снизу вверх, заставляющий его буквально парить над пляжем…
Необыкновенно яркий финал опалил Ярослава волнами такого сладкого и еле переносимого пожара…



«28»


… он осознавал, что «сладкий яд» уже почти стал частью его существа…
Их необычный полет еще продолжался в ниспадающих волнах ощущений…
Каждое прикосновение добавляло дополнительные краски к колдовской палитре и заставляло весь организм заново сопереживать ощущения, полученные при подъеме…
Это оказалось кино наоборот. Видения тоже оставались, но они шли теперь будто на экране, а Ярослав с Галей находились на невидимом ложе среди мириад разбросанных звезд…
Нереальность происходящего совсем не пугала мужчину. Просматривая эту вывернутую наизнанку картинку со своим участием, он мысленно гладил партнершу, так как ни себя, ни ее он видеть не мог, но лишь ощущал в такой странной форме, получая от этого не меньшее удовольствие.
Их чувства сплетались и перетекали в невидимые нити.
Не нужно было слов. Они ощущали необычные соприкосновения мыслей и ощущений. У Ярослава появилось нежелание возвращаться обратно.
«Ни к чему…» — подумал он, но был тут же вытолкнут из небытия обратно на широченную постель Галло….
— Аккуратнее… — проговорила склонившаяся над ним женщина и добавила чуть тише — Осторожно — Нирвана!
— Что? — попытался спросить Ярослав, — а в реальности у него чуть шевельнулись губы…
— Нир-ва-на… — повторила Галло, склонившись над мужчиной… — Это такое состояние отсутствия всего. Достигается при полном отказе от земных страстей. Под воздействием «Ар-укн-фа» это вполне возможно, как и побочный эффект .
— ?
— Полное нежелание возвращаться в реальный мир.
— Арукнфа? — голос Ярослава звучал несколько тверже.
— Ар-Укн-Фа — поправила его Галя, произнеся название по слогам, — Не одно слово, а три. Египетское зелье. Заметил, какие видения выдает? И ведь ни грамма наркотиков. Все продукты натуральные, хоть сейчас иди и покупай в магазине. Основная задача все правильно соединить. А то что обратно возвращаться неохота, так это главная опасность… Потому путешествовать может только подготовленный, а еще лучше это делать вдвоем…
— Путешествовать? — попытался присесть Ярослав.
— Да, — ответила Галя, — Ты лежи, лежи, а я буду рассказывать… Основное его действие – это высвобождение нашей способности чувствовать несколько измерений сразу и присутствовать в них как осязательно, так и зрительно. Эти миры вполне реальны, и мы можем там жить или путешествовать. Естественно, нашей второй половине, в первый раз побывав там, хочется остаться навсегда. Фактически это уже кома. Летаргический сон. Могут даже заживо похоронить…
— А как не попасться?
— Очень просто. Третьим звонком к побегу оттуда является нежелание возвращаться. Когда ты об этом знаешь, то прекратить полет легко. Завтра потренируемся.
«Странно, почему завтра?» — подумал, проваливаясь в нереальность Ярослав.
Утеряв ощущение времени, он заснул вместе с городом…

 
 «Ар-Укн-Фа», — стучалось в голове у мужчины, лежащего обнаженным на смятых шёлковых простынях, —  «Ар-Укн-Фа… Путешествие…Нирвана…». Осознав, что разбросанные по всей вселенной чувства собираются воедино, мужчина рывком сел на постели и осмотрелся.
Настенные часы в спальне Галло показывали, что время приближается к отметке одиннадцати часов утра. Приходя понемногу в себя, Ярослав стал любоваться спальной обстановкой.
Вспомнились слова Вадима Вадимовича: «Что же ты при такой подруге и без интерьера?»
Здесь действительно было на что посмотреть. Увидев впервые, зритель наверняка попадал в колдовское хитросплетение форм, расцветок и… звука…
В воздухе действительно присутствовало нечто, слегка напоминающее нежную мелодию, звучащую из ниоткуда.
Все происходило прямо у слушателя в голове.
Бесконечная симфония звучала широко и оркестрово, но разобрать играющие инструменты не было возможности.
Теперь нужно было вставать и хоть что-то сделать по работе.
Ярослав на два часа дня назначил своему кемеровскому филиалу совещание. После его прихода на эту территорию ситуация по продажам распространяемой продукции улучшилась, но не настолько, как хотелось бы руководству.
Немудрено. Чем он последнее время занимался? Ни тактики, ни стратегии…
«Да уж,» — рассуждал Ярослав, — «В таком лабиринте происшествий не до продаж…»
Прокручивая в голове все события, случившиеся с ним после назначения на этот филиал, он понял, что за это время прожил очень яркую и красочную, хотя и маленькую жизнь. Причем этот «аттракцион» еще не закончился и находится в стадии постоянного развития событий и появления новых персонажей со сменой декораций.
Возврат в Кемерово тоже оказался более высоком витке спирали.
  «Ар-Укн-Фа», — постучалось в голове у Ярослава и вспомнилось: — «Завтра потренируемся…»
— Завтра — значит сегодня, — вслух сказал Ярослав, спрыгивая с постели к нервно звучащему телефону.
— С добрым утром… — промурлыкала в трубку Галло, — Я буду только к вечеру, так что ты, к сожалению, предоставлен самому себе.
— Почему, к сожалению? — удивился Ярослав.
— Потому что если я соберусь ознакомить тебя со всем, что я знаю, нам с тобою придется общаться, не расставаясь, несколько лет. И то навряд ли получится познать это полностью. Я же все время расту и совершенствуюсь. Ищу новые технологии. Средства… Как тебе кстати Ар-Укн-Фа?
— Если честно, Галя, я в шоке, — задумчиво проговорил в трубку Ярослав, — Просто Кастаньеда какой-то…
— Кастаньеда отдыхает, милый… — засмеялась женщина, — Хотя высший пилотаж в его технологиях есть, но использовались все его грибные дела только для осознания наличия прочих миров. Потом он уже ими, конечно, не пользовался.
— Я отдохнул будто проспал тысячу лет, есть даже ощущение, что спать я больше в жизни не захочу.
— Ладно… Не зарекайся, — засмеялась Галло, — После сегодняшней прогулки уснешь как миленький. Мы с тобой сегодня опять оседлаем  Ар-Укн-Фа, только без постельных баталий. Просто попутешествуем… Ну до вечера, милый, — проворковала она и телефон пикнул разъединенившись

Освободившись от наваждения Ар-Укн-Фа, Ярослав решил серьезно поговорить с женщиной.
Галя, залетевшая с улицы как вихрь, необычайно раскраснелась. Своей свежестью и яркостью она неожиданно напомнила Ярославу витрину с разложенными на ней фруктами. В детстве он обожал смотреть в маминой кулинарной книге на необычайность красок прохладных и сочных тропических гостей…
Все его решения о необходимости серьезного разговора с женщиной стали не спеша улетучиваться, но, воодушевленный разгромом, учиненным в филиале, мужчина остановил себя и сказал, что пора и здесь брать ситуацию в свои руки.
Это было роковой ошибкой.
Никогда он не ожидал от Галло такой негативной реакции на свои жалкие попытки объясниться.
— Тебе что-то помешало? — кричала она, — Тебе было плохо? У тебя где-то убыло? Вот у меня несколько лет не было мужчин! А почему? Почему я, одна из немногих, использую технологии, придуманные еще нашими предками, которые были умнее нас в тысячи раз? И почему я должна влачить жалкое существование в одиночестве? Ответь мне…
Не давая Ярославу опомниться и вовсе не дожидаясь от мужчины ответа, она продолжила:
— Ты полагаешь, что лучше было бы идти на поводу у людей, вроде как имеющих власть? Жить как все? Даже если ты многое понял, то не в такой форме задавать мне вопросы, и не тебе… Ты думаешь, ты меня нашел в Интернете?  Твое назначение тоже нарисовано мною… Хотя ты, конечно, ничего из того, что тебе подарено, не растратишь, потому что ты такой же, как я… Ты думаешь, я не поняла, что ты был у меня в мастерской? — Галя с этими словами злобно ткнула рукой в неопределенном направлении, — Ты, который по сути еще только учится ходить, взялся экспериментировать и играться со мной? Огнегривый лев! Подобрал же себе песенку… Ведь все понял! Все! Причем не сам… Просто твой дух вспомнил частичку забытого и уже как мог служил своему обезумевшему от новых открытий хозяину… За то, что я сделала с Вадимом, ты вообще можешь не переживать. Ему полезно. Вот только твои кладбищенские истории, особенно в той части, где ты ему рассказал о технологиях, теперь очень опасны. Вадим Вадимович такой же, как и мы. Ты должен знать, что если завтра он решит освоить художественное мастерство, то может такого наворотить… Он тебе поверил?
— Похоже, что нет, — грустно сказал Ярослав.
— Ну может быть, и пронесет… У него сейчас, очевидно, проблемы… Я сегодня попыталась найти его с помощью обратной связи и ничего не поняла в той мешанине. Тогда я позвонила ему на работу, оказалось, что он в тюрьме. Арестован.
— ???
— После спецназа и стихийного обыска, — продолжила Галя в ответ на немое удивление Ярослава, — Я нарисовала ему информационную блокаду… Он никуда не мог дозвониться по межгороду. Мой «выстрел» оказался в десятку. У него «горел» зарубежный контракт и его арестовали по материалам, связанным с таможней.
— Ты жалеешь, что все это затеяла? — спросил Ярослав.
— Да пошел он! — резко отозвалась женщина… — Я же не такая хорошая и дармовая, какой ты меня знаешь. Я, Ярославушка, как и все мы — разная. Могу быть очень опасной.
— Ар-Укн-Фа, — произнес задумчиво Ярослав.
— Что? — переспросила Галло.
— Ты знаешь, Галя, я пожалуй домой поеду… — проговорил мужчина, — Голову приведу в порядок, пока совсем глубоко не занырнул. Жил же я как-то без всех этих фокусов. Похоже, все действительно имеет свою цену.
Галя молчала
— Пошел я, — проговорил Ярослав и, не дожидаясь ее ответа, стал собирать свои вещи…

«29»

… он все время обдумывал услышанное…
Решив, что теперь ему некуда спешить, Ярослав поехал домой поездом…
Кемерово – тупиковый город, и если кто-то из читателей соберется повторить «подвиг», на который отважился мужчина, то он должен запастись изрядной долей терпения.
Гораздо проще было выскочить на такси до Новосибирска и там взять билет на самолет, но рейс оказался только через два дня.
Еще можно было доехать до станции «Тайга» и сесть на проходящий поезд, но Ярославу на данный момент было все безразлично.
Выйдя от Гали, он пошел в сторону старинного городского фонтана около театра, где, как он помнил, собирались таксисты. В Кемерово голосовать бесполезно. Ну не оказалось в этом городе традиции брать пассажиров с улицы.
Неожиданно подул сильный ветер, и мужчина, бредущий через парк, уловил эффект дежавю. Он даже невольно глазами поискал по лавочкам фигуру бездомного пьяницы, чьи слова о его нарисованности оказались пророческими.
Знакомого силуэта в поле зрения, конечно, не оказалось.
«Тебя рисуют…» — вспомнилось Ярославу, — Рисуююююют…


… он долго молился, пока не ощутил полную свободу мыслей и чувств…
Таксист ему достался спокойный, и получасовое ожидание около православного храма его сильно не обеспокоило.
Ярослав даже приобрел себе молитвенник, чтобы приводить в порядок свои мысли в поезде.
Забравшись на верхнюю полку, он решил еще раз обдумать информацию, полученную от Гали, про энергетические шары… Так Галло назвала субстанцию, перетекающую на рисунках при поцелуях или собираемую Симоной из окружающего пространства…
Оказалось, что невидимый мир просто насыщен этими непонятными объектами, которые иногда проявляются на фотографиях и только при ночной съемке.
Открыв Интернет, Галя показала ему несколько снимков, на которых в разных ракурсах действительно были изображены эти полупрозрачные шары с какой-то цикличной структурой внутри.
— Это прана, — сказала Ярославу при демонстрации женщина, — Нам необходимо обмениваться ею и черпать из окружающего пространства… У людей всегда две сущности, мужское и женское начало. Так, при поцелуе ты у меня забираешь излишек мужского, а я наоборот.
Все, казалось бы, складно, но Ярослав решил не поддаваться на уговоры и ушел, оставив Галло в полной прострации…
— Ар-Укн-Фа, — пробормотал, засыпая под перестук колес, мужчина, — Ар-Укн-Фа…

А мама никак не могла понять, что с ее сыном…
Беседа по душам не удалась, а лишь убедила ее, что с сознанием и душевным здоровьем Ярослава не все в порядке.
Депрессия… Таков был диагноз психотерапевта, к которому она его привела по совету одной из знакомых. Возможно, что внешние проявления в его состоянии и напоминали симптоматику, но на самом деле мужчина был просто эмоционально выжат.
Предложенные и заботливо закупленные матерью антидепрессанты он не употреблял. Выход из создавшегося положения должен быть найден без какой-либо химии. Настоящий диагноз был ему известен:
Ярослав попробовал лучшего и мог сейчас со всей уверенностью сказать, что лучшее — самый страшный враг хорошего.
Теперь мужчине предстояло отстроить свой внутренний мир самому и в одиночку… Не привлекая никого извне…
От обратной связи с Галло он был надежно укрыт покровом православной церкви, которую он посещал теперь ежедневно и почти не опасался случайного прорыва «сладкого яда» в свое сознание. В дальнейшем ему предстояло максимально затянуть время и постараться вернуться в изначальное состояние.
В первую очередь он  изучил методики контроля над сознанием в различных школах йоги и буддизма. Из всего, что он прочитал, Ярослав выбрал себе учение Даосов… Эти практики, которые в большинстве своем основывались на взаимоотношениях мужчин и женщин, подходили ему больше всего, т.к. окончательно уходить из мира он не собирался.
Опасность таилась в другом: четко отстроенная система посещения храма стала затягивать Ярослава. На молодого мужчину, приходящего в храм как на работу каждый день в одно и то же время, обратили внимание служители церкви. Спустя уже две недели они разъяснили ему многие аспекты, которые он до этой поры считал догмами.
Особенно ему понравились история матушки Марии об обретении Божьей Благодати при исполнении таинства причастия.
— Нести будешь, Ярослав, это чувство Благодати Господней вот здесь, — говорила она, прижимая ладонь к своей груди, — И расставаться с ним после совсем не захочешь.
Чего уж было опасаться Ярославу после всех Галиных экспериментов… Дело-то Божье.
Страшновато было только в первый раз.
Исповедь в этом приходе начиналась около десяти утра после утренней службы, причастие следовало после.
Произнеся заученное накануне:
— Исповедаюсь перед тобою, Господи, и перед тобою, Отче, — Ярослав положил свечу рядом с серебряным окладом Библии и стал рассказывать священнику обо всех своих злоключениях. Старался как можно короче, но не получилось. Исповедь растянулась минут на десять-пятнадцать.
Отец Кирилл не перебивал, а только внимательно слушал мужчину. После задал еще несколько уточняющих вопросов, а напоследок сказал:
— Видишь, куда привела тебя страсть к плотским утехам. Я, сколько требы  отправляю, никогда такого не слышал. Хитер враг.
После, накрыв мужчину рукавом, он отпустил ему грехи, перекрестил голову, и Ярослав ушел в придел …
К причастию он его в первый раз не допустил. Матушка Мария успокоила парня и сказала, что уж в следующий раз батюшка точно позволит. И надавала парню полные руки книжек.
Чувство, полученное Ярославом после первого причастия спустя неделю, было действительно необыкновенно легким… С него будто сняли всю накипь мира, и в том самом месте на груди, куда показывала ему духовница , у мужчины действительно что-то тихонько проворачивалось, вызывая сладкую истому родом из детства…

Носил он в себе Божью искру ровно до звонка одной из старых приятельниц. Поднимая трубку, мужчина уже знал, что сегодня они обязательно встретятся. Чувство полной безопасности и свободы придавало ему необыкновенной уверенности в себе.
Женщин у него не было уже целый месяц. В своем вновь обретенном духовном состоянии Ярославу казалось, что мир у него в кармане, и принялся готовиться к встрече.

…полное разочарование…
Мало того, что такой желанный контакт с женщиной оказался для мужчины пресным и безвкусным, так он еще и потерял незаметно всю обретенную радость и снова свалился в сумеречное состояние.
Кое-как проводив подругу и в очередной раз пробормотав себе под нос: — Самое прекрасное в женщине – когда она уходит… —  Ярослав вдруг ощутил мощнейшую атаку от Галло.
Все сдерживаемые силы и энергетики, разогнанные ею за истекшее время до скорости курьерского поезда, неожиданно проявились в окружающем пространстве и буквально перемололи мужчину за считанные минуты.
До утра Ярослав дотянул, вспомнив, что помимо обретенной в церкви благодати он еще неплохо овладел и медитацией.
Приняв отработанную позу лотоса, он сосредоточился на дыхании и затянул: — Омммм…
Контроля над сознанием он достиг быстро. Время остановилось. Вдох — струйки воздуха затекали в ноздри, приятно щекоча… Выдох — и все шло в обратном порядке…
— Омммм, — гудел Ярослав, сосредотачиваясь на вибрациях, — Оммммм…
Сознание полностью отключилось от окружающего мира…  Мужчина сейчас пребывал внутри себя, а вся прочая действительность осталась снаружи.
Полностью отсутствовала черная пропасть депрессии с летящими из ее разинутого хищного жерла цепей с крюками, рвущими душу в самых болезненных местах…
Где-то там, на краю оставленного мира, стучались в двери эмоции, нарисованные Галло…
Океан замершего сознания успокоил Ярослава, и последним опознанным образом было полное нежелание выходить обратно в  реальный мир.


«30»
 

— Ну, вот, Барин, и твой кабанчик , — желтые зубы дубака  в заискивающей улыбке висели где-то в воздухе, около пакетов с передачей, стоящих на кормушке …
— Ништяк, Бармила, — проговорил, выбираясь из-за занавески на нижних нарах, Вадим Вадимович, — Вот тебе премиальные. — С этими словами он протянул в сторону желтеющих зубов две сторублевые бумажки.
— Премного благодарен, — проклацали те и уступили место руке с прокуренными пальцами, которые ловко взяли купюры, сразу исчезнув в пространстве за дверью…
— Давай, давай, — крепко прихватил пакеты Вадим, — Надеюсь, ты много по собственной инициативе там не отмел?
— Пачку сигарет всего, — скромно и выдержанно проговорил стоящий за дверью дубак.
— Пачка не блок, — философски изрек арестант, — Давай, Бармила, удачи тебе…
Кормушка захлопнулась, закупорив пространство камеры и отрезав ее от внешнего мира.

Когда неделю назад Вадима с этапом привезли в централ, то все его давно забытые инстинкты арестанта ожили моментально.
«Факультативная» полугодовая отсидка в Питерских «Крестах» даром не прошла. Вот только мужчину слегка беспокоили возможные новые порядки при полном отсутствии «воровского движения» .
С другой стороны, и о «махновских»  вариантах он не сильно переживал. За период жизни, посвященный картежной игре, в передряги он попадал не один раз, и всегда его выручали навыки уличного боя.
Иногда после сорока лет он стал ощущать, что если ударит человека, то может и убить. Пришла настоящая мужская сила и выносливость.
При размышлениях о дикой звериной силе, появившейся с возрастом, ему всегда вспоминалась одна из жертв молодости.
В тот далекий вечер восьмидесятых годов прошлого века Вадим отрабатывал боковой удар на «манекенах» — так он называл случайных прохожих, подходящих для боксерских экспериментов.
Выбранный для «тренировки» мужчина был кряжистым и на голову выше молодого хулигана. Создавалось впечатление, что он скручен из стальной проволоки. То, что надо. Легких путей парень и в те времена не искал. Ему было нужно, чтобы самый непобедимый клиент не вставал уже после первого удара.
Мужик лег, не пикнув. Вадим решил тогда в полумраке шевельнуть его, поверженного, ногой и вдруг железная пятерня схватила его с такой силой, что парень взвыл от боли.
Добивающий удар он нанес слева и сверху вниз. Что-то хрустнуло под кулаком, и хватка руки поверженного противника опять ослабла.
Парень, брезгливо стряхнув ослабевшую стальную клешню, повернулся и собрался было уходить, как упрямая конечность снова хватанула его за щиколотку, заставив еще раз вскрикнуть. Неожиданно вторая рука поверженного мужчины перехватила парня уже за коленку.
Нападающий легко мог превратиться в жертву. Вадим лягнул второй ногой назад и похоже попал лежащему в лицо. Захват ослаб. Парень умудрился вырваться, распустив себе штаны на правой гаче почти до пояса.
Озверев, он развернулся и ударил мужчину по голове голенью, как по футбольному мячу. Тот всхрипнув, похоже, улегся надолго, но стоило Вадиму попытаться из природного упрямства еще раз пошевелить его ногой, как тот опять попробовал его схватить. Но делал это поверженный слишком уж медленно, и парень успел отпрыгнуть.
Этот случай запал ему в память навсегда, и теперь после своих сорока он понял разницу между заматеревшим мужиком и сопливым подростком...

Опасность Вадим излучал всегда. Редкий противник этого не улавливал… Что уж тут говорить про места лишения свободы, где все чувства окружающих обострены до предела.
Камера, в которую попал мужчина, ломала все стереотипы о жестком режиме содержания для арестантов. На шесть шконок  приходилось всего восемь зеков, т.е. сна в две смены не ожидалось.
Причины Вадик предположил сразу. Скорее всего, это была длительная внутрикамерная разработка, и большинство его сокамерников являлись агентами оперчасти.
Так и оказалось.
В изоляторе временного содержания, куда его вывезли на следственные действия спустя неделю после ареста, он решил переговорить с местным оперативником о его товарище — начальнике всей оперативной работы в тюрьме…
Беседа оказалась очень продуктивной. Новый знакомец Юрий Сергеевич, так приветливо поивший его чайком в первый «заезд», уловив суть просьбы, отзвонился коллеге на сотовый. Спустя минут сорок прибыл главный кум СИЗО.
Познакомившись, Вадим сразу перешел к делу. Схема беседы созрела у него еще по дороге. Освоившись в «курортной» камере, куда его кинули на разработку по заданию таможенников, он уже не хотел выходить в духоту и тесноту общего режима содержания. На нынешнем месте жительства менялись в основном только разрабатываемые. Агентуру, конечно, тоже тасовали, но все это делалось по схеме.
Суть просьбы Вадима Вадимовича была проста: оставить его в разработке, а соответственно и камеру не менять как можно дольше. Желательно до освобождения.
Со своей стороны кроме финансирования арестант предложил еще и негласный присмотр за общей обстановкой. Начальник оперчасти подумал и спросил, мол, как он смотрит на свое участие, если нужно будет получить информацию от разрабатываемых.
Договорились, что все будет происходить негласно, т.е. без оформления каких-то там секретных бумаг. Проработали способы связи, и можно было считать, что жизнь в неволе состоялась.
Теперь нужно было разбираться с таможней и со свалившимся «на голову» так некстати уголовным делом.
Там все было не очень. Никаких подходов к следователю адвокат найти не мог. Вадим Вадимович подключил через него все свои связи и знакомых, но ничего не получалось. Создавалось впечатление, что где-то есть заказчик, уже оплативший его нахождение в неволе.
Но все это было нелогично. Кому он мог перейти дорогу?
После своего обустройства в тюрьме и решения ряда бытовых вопросов появилось время на раздумья. Хотя его здесь было и так в достатке, но первоочередность задач не давала надолго сосредотачиваться на этом.
«Итак, что предшествовало моему задержанию?» — рассуждал Вадим,скрывшись за занавеской на своей шконке, — «Невозможность дозвониться до партнера в Китае. Вроде как случайность, но на случайность не похоже…»
Как так получилось, что он не мог дозвониться никуда по межгороду? Мужчина, привыкший к разного рода передрягам, был в тупике.
«Мистика просто…» — пришла ему мысль перед провалом в сон, — «Точно мистика…»

Во сне Вадима ждала Катя.Все последние события, видимо, настолько внутренне соединили закореневшего одиночку с молодой женщиной, что она присутствовала на этой стороне сознания почти всегда.
В этом сне Катя была беременна. Осенний ветер гнал опавшую листву по мостовой, а они прогуливались, держась за руки, по увядающей набережной. Вадим все хотел заговорить, но непонятная и несвойственная ему робость никак не давала мужчине открыть рта.
Девушка казалась расстроенной. Он волновался ее молчанию. Радость от встречи (хотя бы во сне) к моменту пробуждения затихла. Осталось только гнетущее чувство от невозможности справиться с вынужденной разлукой.
Перед окончательным выходом из сна Катя, не прощаясь, смотрела на него. Ее широко открытые глаза излучали странный свет. Он обволакивал Вадима, и перед пробуждением он видел только озера бесконечной глубины в окружении бархатных ресниц…
Однако шум в камере все-таки упрямо вытащил Вадима в реальность...

— Голову ему держи, голову! — кричал молодому пареньку, сидящему на полу, старожил камеры с погонялом «Поляк». На руках у того лежал и корчился, пуская в конвульсиях белую пену, «заехавший» вчера в разработку вновь испеченный арестант.
«Эпилепсия», — оценил его состояние окончательно проснувшийся Вадик.
— Бы-бы-бы, — неожиданно зазаикался Поляк, пытаясь сообщить что-то еще...
— Переверни его, — закричал Вадим, подскакивая к лежащему на полу…
— Бы-бы-бы, — продолжал блеять, замерев с ложкой в руках, сокамерник.
Сильным рывком мужчина схватил за плечо эпилептика и перевернул прямо на коленях у арестанта перемазанного белой пеной паренька. После этого он сразу сильно надавил больному между лопаток.
Расслабленный и запавший на дыхательное горло сверху язык выскочил вместе с остатками воздуха и эпилептик со свистом задышал.
— Бы-бы-бы, ложку же надо вставлять, — договорил наконец Поляк.
— Себе ее вставь, — рыкнул на него Вадим.
— Куда? — тупо спросил не отошедший от волнения сокамерник.
— Куда? — иронично поглядел на него, начиная внутренне оттаивать от всей комичности ситуации спаситель, — Ну уж ты сам давай определяйся, что тебе больше нравится…
Напряжение спало, и вся камера грохнула хохотом… Поляк в сердцах швырнул ложку на стол.
— Да не расстраивайся ты, — успокоил его Вадим, — Тут же все просто… Я бы того, кто первым придумал помощь с ложкой и вытаскиванием языка руками, порвал бы, не задумываясь. Тут же как… больной расслаблен полностью, и когда лежит на спине, язык западает и перекрывает дыхательное горло, а когда вниз лицом — наоборот выпадает и висит. Закон всемирного тяготения. Перевернул его, болезного, надавил между лопаток и в рот к нему лезть уже не надо.
— Ты, Барин, чай пить б-б-удешь? — примирительно прогудел Поляк, помолчав пару минут, гремя посудой около стола, — Д-давай я тебе «купца»  зав-варю…
— Вари, — махнул рукой Вадим, а у самого еще раз всплыли в памяти провожающие его из грустного вольного сна глубокие озера в ресницах.
 


«31»

…увидел было окно с раскачивающимися тенями деревьев…
В отблесках уличного фонаря Ярославу удалось разглядеть решетку на окне, но тут его накачанный лекарствами ослабевший организм снова провалился в черное небытие.
Следующее проявление сознания случилось в дневное время. Все тело мужчины болело, что говорило о длительной неподвижности. В голове у Ярослава была причудливая каша из образов, навеянных откуда-то издалека. Все это притуплялось, скорее всего, химией, которая наполняла кровь из капельницы, поставленной справа от кровати.
Попытка сосредоточиться и привести свой океан сознания в покой, отогнав ненужные мысли, ни к чему не привела. Мужчине никак не удавалось за что-либо зацепиться мыслью. Видимо, так действовали препараты, которыми его за это время накачали…
Зашедшая медсестра, увидев открытые глаза пациента, вскрикнула и убежала в коридор. Через несколько минут там послышались шаги и в палату Ярослава, теснясь в дверях, вошло несколько человек.
— Ну-те-с, молодой человек, — начал диалог один из них, забавно дергая профессорской бородкой с проседью, — Что это вы употребляли, что свалились в кому, да еще так надолго…
— Насколько? — попытался спросить мужчина, но у него лишь получилось слабое шипение.
Тем не менее, врач его понял.
— Шестьдесят дней, юноша… целых чертовых шестьдесят дней, — он возмущенно всплеснул руками и, усевшись на край кровати, доверительно заглянул Ярославу в глаза, — Ну, давайте, мне можно рассказывать все. В крови у вас ничего не нашли, и вообще здоровье ваше отменное. Что произошло-то?
— Медитировал… — попытался выдавить из себя обессилевший мужчина.
— Что, что? — наклонился к самым его губам врач.
— Медитация, — с огромным трудом выдохнул более-менее отчетливую фразу Ярослав.
— Ух ты, — задумчиво поджал губы врач, — Глубоко же вы нырнули. И на чем медитировали?
Ярослав глубоко и демонстративно подышал, собрав губы трубочкой.
— Что? Дыхание? Так, так, так, — зачастил быстрым говорком собеседник, — Ну сбежать от нас снова туда, где вы были, сейчас не дадут лекарства. Просто не сосредоточитесь, батенька, ни на чем… — и он покровительственно похлопал по системе, заставив ту зашататься. — А через окно тоже не получится, вы же, дорогой мой, в неврологической клинике… — и он удовлетворенно засмеялся, — Завтра определимся, как вас переводить на другое питание, а пока привыкайте к мысли, что вы у нас надолго.
«Мне надо бы в церковь», — хотел еще сказать Ярослав, но перед глазами поплыли матовые круги, меняя реальную действительность. Говорящий о чем-то эскулап отдалился, и стал таять, размазанный беспощадной темнотой…

На этот раз он пробыл в сознании намного дольше.
Медсестра принесла какой-то странный безвкусный супчик и покормила его с ложечки. Неимоверно устав от этой работы, Ярослав снова провалился в забытье, только  это была уже не чернота, а настоящий сон… со сновидениями… и сладким утренним чувством пробуждения.
Врач с бородкой заходил через день. Оказалось, что зовут его Олег Николаевич и он заведующий неврологическим отделением.
Выяснив, что Ярослав действительно занимался медитацией, он никак не мог понять, почему тот «занырнул» так глубоко. Большинство бесед было посвящено именно этой теме… Врач заходил то с одного конца, то с другого. Пару раз мужчина даже чуть не выложил ему всю правду, но окрепшее сознание подсказывало, что делать этого не стоит ни в коем случае.
«Если медитация и все последствия так его взволновали, что же ожидать, если он узнает о рисунках и всевозможных перекосах реальности?» — раздумывал Ярослав, глядя на врача честным и откровенным взглядом, — «Нет, нельзя говорить… Иначе останусь здесь надолго…»
Сестричка Юлия, занимающаяся его бытом, сообщила по секрету, что он очень важен для Олега Николаевича. Тема его научной работы была, оказывается, посвящена именно коме, и он, Ярослав, на сегодняшний день был единичным случаем в его практике…
«Кролик подопытный…» — подумал про себя после получения этой информации Ярослав, — «Доигрался, любовничек…»
На противоположной стороне его сознания шел постоянный «стук в двери»… Образы, навеваемые Галло, были настолько мощными, что если бы не лекарства и постоянно расползающиеся мысли, быть бы Ярославу у нее в плену незамедлительно…
«Интересно, что она там видит по обратной связи?» — раздумывал Ярослав, — «Ответы же какие-то приходят…»
Наступил день, и он решился немного поиграться.
«Я болею…» — «оттелеграфировал» он, уловив очередную атаку, — «Сильно…»
Появилось ощущение, что невидимый собеседник замер, прислушиваясь…
«Давай рисуй меня здоровым и на свободе…» — послал он еще один образ.
Пришел какой-то вопрос, вернее Галино удивленное лицо с вопросительным выражением.
Ярослав, насколько смог преодолел действие лекарств и представил себя недвижимым на больничной койке и под капельницей.
Лицо Гали стало понимающим. Она участливо ему улыбнулась и стала потихоньку блекнуть.
Видимо, устав от всех этих усилий, мужчина тоже отключился и быстро провалился в темноту без сновидений.

…небывалый прилив сил…
В сознании теперь вместо надоевшего «сладкого яда» плыли ровной чередой сменяющиеся образы, вызывающие только положительные эмоции. На очередной кормежке он даже сам присел и взял из рук Юли тарелку с жидкой овсяной кашей.
Вечером этого же дня он попробовал встать. Долго готовился и собирался с силами, спустив ноги с кровати, а потом взялся за спинку и, помогая себе руками, поднялся, выпрямив ноги.
Постоял на левой, на правой, на обеих… Чувствовалось, что если бы не Галло, то лежать бы ему в постели еще долго.
Вопрос о лечебной физкультуре он задал Олегу Николаевичу спустя день после первых попыток. Наученный Галло на прием обратной связи, он вдруг поймал от заведующего отделением негативный образ, в котором разбирался почти час после его ухода.
Похоже, эскулапа все устраивало. Ему хотелось как можно дольше изучать больного. Ярослав даже уловил мысль, в которой Олег Николаевич затаенно предполагал утерю Ярославом способности ходить.
Многое теперь становилось на свои места. Например, почему до сих пор не появлялась мама. Конечно, режим содержания здесь был достаточно жестким, но последние тайные соображения лечащего врача натолкнули Ярослава на мысль о том, что ей могли и не сказать о его пробуждении.
Все это время мужчина тайком и в основном ночами занимался зарядкой. Единственное, чего ему не хватало сейчас, так это нормальной еды… Больничный паек уже не отвечал требованиям восстанавливающегося молодого организма.


…решился…
Уловив момент, когда Олег Николаевич накричал на медсестру Юлию, Ярослав начал с ней разговор о звонке матери. Мол, я уже очнулся и пришел в полный порядок, так что пора бы сменить и качество питания на домашнее, и мамуля не так сильно будет расстраиваться его немощи.
Юля вытаращила на него глаза и… оказалось, все отделение было уверено, что Ярослав не имеет родственников. Для мужчины это тоже стало шоком.
Созрел заговор. Юля обещала позвонить уже вечером и инкогнито сообщить маме Ярослава о том, что тот пришел в себя.
На следующий день в палате появилась целая делегация во главе с Олегом Николаевичем. Мамуля принесла с собой огромную сумку еды. Во всем облике лечащего врача сквозила крайняя благожелательность.
— Мы вам специально ничего не говорили, пока он окончательно не окреп, — продолжал говорить, видимо, начатую в коридоре фразу Олег Николаевич… — Сейчас научим его ходить. А пока попытаемся разобраться в причинах, чтобы, не дай Бог, не было рецидива.
— Меня уже выписывать пора, — вмешался в разговор Ярослав.
— Ты же слышал, сынок, — сквозь слезы проговорила мама, — Тебе еще ходить надо учиться.
— Вовсе необязательно, — сообщил присутствующим Ярослав, выбираясь из кровати, — Я уже хожу… — С этими словами он, обернувшись простыней, прогулялся до окна и обратно.
— Ну, батенька, вы даете, — ошарашенно проговорил Олег Николаевич, подозрительно глядя на Юлю, — И как давно вы тренируетесь?
— Да неделю уже…
— А что же не сказали?
— Да сначала сам решил попробовать, а потом подумал, что сюрприз не помешает.
— Ну, о выписке сейчас и речи быть не может, — хищно глядя на Ярослава как на жертву проговорил Олег Николаевич, — А вот через недельку-другую посмотрим… Рецедив же, сами знаете — дело серьезное.
Больше к мнению Ярослава никто не прислушивался. Мама, «околдованная» врачом, подписала все необходимые бумаги на нахождение сына в больнице еще на две недели.
Ярослава, с его разговорами про работу и необходимость приводить в порядок собственные дела, она даже слушать не стала…
Сотовый телефон врач тоже запретил, сославшись на режим и на персональную его, Олега Николаевича, ответственность за душевное состояние больного.

А тут еще и медсестра Юля сообщила информацию, что готовится всестороннее обследование Ярослава… Причем с применением различных новейших препаратов и оборудования.
Оказывается, уже несколько дней идет монтаж какой-то хитрой изотопной установки, перевезенной из соседнего корпуса. 
Решение у мужчины созрело почти сразу:
— Только бежать, — проговорил в застывший воздух палаты Ярослав, оставшись один, и повторил еще раз по слогам, — Бе-жать…




«32»

 …оказался художником…
Припадки эпилепсии были у него приобретенными и появлялись обычно в период сильных стрессов.
Звали вновь прибывшего Юрка. Арестовали его за фальшивомонетничество. Родом он был из Улан-Удэ. Деньги шлепали там же. Команда состояла из трех человек. Юрка был инициатором и идеологическим вдохновителем всего «финансового движения».
Загрузился он в одного … Попался на сбыте, решив освоить новые территории и использовать поездку на свадьбу в соседнюю область.
Вадиму паренек понравился. Он дал ему строжайшее указание ни с кем в камере больше не откровенничать и уступил свою койку, чтобы тот отдохнул.
Сейчас прогуливаясь по тесной камере, он обдумывал ситуацию Коли «Нагеля» и «Телеграфиста». Последний, видимо, уселся глухо, если только не удастся ограничиться отсиженным. Но для этого надо, чтобы кто-то был на воле. Катька троих не потянет. А вот у «Нагеля» все складывалось неплохо. Его пистолет лежал в боржетке и был без единого отпечатка пальцев. Когда его скрутили вместе со всеми, то принадлежность сразу не установили, а потом «Телеграфист», уловив возможность освобождения подельника, рассказал, что просто дал Николаю подержать свою сумочку.
На вопрос оперативников, зачем ему два пистолета, попросил «стволы» без патронов и показал фокусы с ковбойским вращением оружия и прицеливанием для стрельбы с двух рук.
Теперь через два дня заканчивался срок содержания Нагеля в рамках статей УПК. Обвинение до сих пор не было предъявлено. Возможность его освобождения была вполне реальной. Почти стопроцентной.
Задумчиво разглядывая спящего Юрку, Вадим вдруг вспомнил историю о Гале, рассказанную Ярославом на кладбище. Слишком уж все, что он говорил тогда, смахивало на выдумку, а поэтому и было изначально отброшено в сторону. Однако с появлением Улан-Удэнского фальшивомонетчика все всплыло у мужчины в голове заново.
«Значит, рисует она меня», — наматывал «километраж» Вадим, гуляя туда-сюда по камере, — «Правильно… Пацан рассказывал про маски-шоу на рисунке и про областных боссов на телефонах. Все художества лежали в одной стопке. Что он там еще говорил про рисунки?» — все время присутствовало нечто неуловимое, чего мужчина не мог вспомнить. Прозвучало это в самом конце рассказа на кладбище.
«Ага, вот оно», — подсознание услужливо выплюнуло на поверхность последнюю фразу Ярослава: «…там везде были надписи не на русском языке, и только в одном было что-то вроде стихов, но только не в рифму… Белые стихи что ли…»
«Точно! Белые стихи», — окончательно утвердился Вадим в своих воспоминаниях… — «Вот ведьма…» — разозлился он, — «Закатала на кичу за рубль двадцать на стопке бумаги и стишатах. Рисует она, видите ли… и с интерьерами значит тоже у нее не все чисто. Всегда чувствовал здесь подвох».
Рассказ Ярослава уже не казался мужчине таким невероятным. Скорее наоборот, это многое объясняло и расставляло все по местам.
«Ну, если можно меня довести до тюряги по этой технологии», — подумал мужчина, — «Значит наверняка можно и отсюда также спрыгнуть…» — завершил он свою мысль и с интересом посмотрел на торчащие с его койки пятки долговязого Юрки.
«Не просто так выходит, художник к нам заплыл», — развил он мысль, — «Ну что же, век живи век учись. Сейчас отоспится пацан, и будем брать у него уроки художественного мастерства».

…оказалось, что все не так уж и сложно…
В теорию сильно не вдавались, и битый час Вадим вспоминал школьную программу уроков рисования.
Шлемки , кружки, шконки  в разных ракурсах, ботинки, ложки и спичечные коробки были перерисовано им в течение недели десятки раз.
Юрка оказался жизнерадостным пареньком с живым складом характера и совсем не признающим понятия закон… В прочих определениях он тоже путался и даже чуть не затеял свару с Поляком из-за того, что тот все время называл его эпилептиком.
Пришлось Вадиму объяснять пацану, что в погоняле ничего «стремного» нет, но тут уж что навесили по жизни, то и навесили. Мол, есть и воры в законе со странными погонялами. Например: Резо Сизый нос… Или абсолютно ядовитый по характеру уголовный авторитет Пилагра … Или Юрка Жид…
«Поляк», присев на эту гамму, нажевал пареньку, что, сколько он ни катался по лагерям, погоняла «Эпилептик» ни разу не встречал.
Вся жизнь потихоньку катилась своим чередом с маленькими радостями и горестями. Как Вадим и предполагал, освободился Коля «Нагель». В городе он пробыл еще неделю.
Помог, чем смог, Катерине по бизнесу. В частности объявил ультиматум китайскому партнеру о возврате средств, поскольку заказчика нет и с товаром будет возиться некому.
Оговорил с ним сроки и неустойку, с которой тот согласился, и отбыл в Питер устаканивать свои дела там.
Вернуться собирался через недельку-другую с «мешком» денег: вытаскивать Вадима Вадимовича и решать задачу о минимальном наказании для «Телеграфиста».
Закрученная спираль событий стала понемногу разматываться в обратную сторону…
Художества Барина сначала сильно забавляли сокамерников. Потом кто-то из них попытался тоже учиться рисовать. Следом Эпилептик сделал первый эскиз для современной татуировки сокамернику Петрухе Борману.
После этого Юркин статус неожиданно изменился. Выяснилось, что в Улан-Удэ он почти год практиковал подпольный тату-салон и неплохо набил в этом руку. Теперь в камере появился еще и свой «кольщик» .
Как водится, большинство сокамерников понемногу «освежились». Первым был, конечно, Борман, следом Поляк, Юрга, а потом Андреич.
Последний вообще сначала задумывал монументальное полотно себе на грудь, но был урезонен Поляком, мол, пацан бесплатно для своих колет, так уж имейте совесть.
Юрке он потихоньку после всей этой возни разъяснил его нынешний статус… Профессия «кольщика» уважаема и оплачиваема. Мол, если кто навязываться будет в наглую, расценивай, что отбирают лично твое и поступай соответственно.
На замечания Вадима, что все в лагерях теперь поменялось, вспылил и, заикаясь, с трудом ответил, что пускай меняется хоть что, а уважать себя нужно заставлять.
В этом утверждении оппонентов у него не оказалось.

С шефом оперчасти Вадим Вадимович убацал все вопросы по Юрке. Причем беседу с ним затеял сам начальник, будучи информированным камерной братией об их теплых взаимоотношениях. Очередной раз совпали все вводные, и теперь ближайший месяц можно было посвятить художествам.
Портретная часть давалась хуже, но оказалось, что моментальная память Вадима, сделавшая его картежником, имеет еще одно забавное свойство. Он настолько хорошо помнил лица даже мимолетных знакомых, что когда первые рисунки увидели свет, арестант понял, что не зря все это затеял.
Начальник оперчасти уловил, что внутрикамерная разработка фальшивомонетчика Барином базируется именно на уроках художественного мастерства. Когда новоиспеченный агент обратился к нему с просьбой помочь с бумагой и карандашами, то спустя денек дубак Бармила притащил в хату все, что он попросил.
Рисунки с натуры Вадим освоил быстро. Несомненно, талант, пусть даже и криминальный, талантлив во всем. «Буксовал» он немного с рисунками по памяти. Все не терпелось поставить первый эксперимент, но страх неудачи упорно толкал мужчину шлифовать то, что он уже освоил.
Для скорости работы он решил не выписывать проработанных портретов, а освоить шаржи. Еще неделю сокамерники хохотали, разглядывая нарисованные Вадимом забавные сюжеты. Кто-то обижался, и рисунок уничтожали. Кто-то брал на память.
А вот шарж на сексуально озабоченного Юргу, где он за занавеской параши занимается любовью с наполовину превратившимся в шикарную брюнетку сливным бачком, был по его согласию и общим решением оставлен прямо там за занавеской.
Разместился он на почетном месте между красоток из разорванного «Плейбоя».
Наступил день, когда Вадик решился.
Первой его «жертвой» стал Поляк. На наброске Вадима он что-то рассказывал сокамерникам, причем на лице у него не было мученической гримасы заики. Наоборот он прописал его более тонко. Памятуя рассказы Ярослава, вновь испеченный художник нарисовал легкие шарообразные облачка, выходящие у оратора изо рта, и принялся сочинять стишок для направления работы сюжета.
Получилось примерно следующее:

Забудь, что заикался,
И говори как мы,
От косности избавься
И данное прими.

Утро нового дня после начала эксперимента началось с дежавю.
— Голову ему держи, голову, — кричал Поляк…
Оказалось, что после получения известия о переводе на общий корпус Юрку снова тряхануло. Закончилось все хорошо. Используя полученный не так давно навык, Юрга, который поймал его падающего первым, уложил эпилептика вниз лицом, и сделал все, как учили.
Поляк, охая, бегал кругами и причитал, однако хвататься за ложку в этот раз он даже не подумал.
Когда все закончилось, и страсти поутихли… «Юрга» удивленно поглядел на Поляка.
— Слышь, старый, — процедил он, — А заикание твое где?
— Че? — не понял тот.
— Ну, твое мы-мы, бы-бы. Ты же через слово, когда психуешь, должен рожи корчить, шеей дергать да еще руками махать как престарелый орел, — и Юрга довольно точно передразнил жестикуляцию заики.
— А я знаю? — удивленно ответил тот.
— А ну-ка скажи, — продолжил допрос сокамерник, — Слон сосет соску…
Поляк ответил без запинки…
— А пол-колпака репы, пол-колпака гороху?
Тут Поляк немного ошибся с точностью произношения, но все было в пределах нормы…
— Ты че, не заикаииси теперь, уродец? — высунулся с нижней шконки его старый приятель Андреич.
— Ну, как видишь, — удивленно протянул зэк, и глаза его странно заблестели.





«33»

… его долго приводили в себя…
Оказалось, что первый срок Поляк получил именно из-за своего дефекта речи.
В Саратовском детском доме, где он жил, как и множество осиротевших за время войны детей, нравы были не самые политически выдержанные.
Дух преступного мира в ту пору не просто витал в воздухе, а был намного более осязаем, нежели сегодня. Выплеснувшаяся на улицы страны уголовная муть, особенно после амнистии пятьдесят третьего года, еще глубже пропитала и без того криминализированные слои простого населения.
 Вместе с прочими осиротевшими детьми десятилетний Женька с польской фамилией Штых, что обозначало «штык», был отослан с освобожденных территорий Украины.
В детдоме, где он и получил прозвище Поляк, пацан бился смертным боем с любым,  кто пытался оскорбить его за приобретенное во время оккупации заикание.
Однажды, оказавшись заложником в ситуации с конфликтом двух классов, он использовал для расчета с обидчиком заботливо вложенный в его руку старшим товарищем нож.
С той поры и началась его преступная биография.
— Почему не раньше? — кричал превратившийся во вчерашнего детдомовца арестант, — Почему сейчас?
Держали его всей камерой. Бесновался он почти час, а потом, обессилев — затих.
— Смотри-ка, — сказал, кивнув на уснувшего Поляка, Андреич, — Сколько орал, а все так складно у него получалось. Будто с трибуны базарил.
Эта необычная ситуация неожиданно прорвала и сломала какие-то внутренние перегородки в душах арестантов, и сегодняшний день прошел у них на большом душевном подъеме. Исчезли вечные недоговоренности и настороженность. Никто никого не донимал даже для профилактики. Пили чай и удивленно смотрели на мир, вдруг сменивший на сегодня свою серую окраску.
Реально осознавал все происходящее только Вадим. Он, конечно, вместе со всеми и успокаивал арестанта, и обсуждал после произошедшее, но при этом все время ощущал в нагрудном кармане сложенный листок с рисунком одухотворенно произносящего речи Женьки Поляка.
То состояние, в которое привел его этот случай, описать просто невозможно.
«Работает!» — ликовал он в душе, — «Не соврал пацан. Такого теперь можно наворотить!»
Оторвавшись от своих тайных рассуждений, он придирчиво разглядывал лица сокамерников и, убедившись, что никто ничего не подозревает, снова и снова кричал сам себе: «Работает!»

… с лязгом открылась кормушка…
— Слышь, Барин, — удивленно заглядывая в камеру, спросил дубак Бармила, — Я же тебе чего-то обещал, а вот только никак не вспомню, чего?
Все его существо выражало крайнюю озабоченность, и он просяще глядел на Вадима, ожидая утвердительного ответа.
— Ты что, забыл? — укоризненно протянул арестант, подходя к кормушке, — Когда последний кабанчик загоняли, я же тебе денег давал, — наклонившись к зияющему провалу в двери, он тихонько шепнул Бармиле — Два пузыря водяры. Ну? Не помнишь?
— Е-мое… — просветлел тот, — А я вот встал утром и думаю, какое же сегодня число? Чего-то я Барину обещал, а вот чего — убей, не соображу.
— Ну не сегодня тогда приноси, а завтра. В самый срок будет. — заговорщически ответил ему Вадим, — Дорога ложка к обеду.
— Нет, сегодня, — заупрямился дубак, — Как договаривались.
— Ну, давай… — шепнул еще зэк, — Жду.

… он разглядывал листок с рисунком…
Конечно, никаких денег Вадим Бармиле не давал и ни о чем не просил… Это был очередной эксперимент…
На исполненном утром шарже дубак был изображен шагающим по коридору тюрьмы с задумчивым выражением лица. Снизу был подписан стишок, в котором хоть и коряво, но была указана суть его раздумий:

Ну-ка, ну-ка, вспомни
То, что ты забыл:
Принеси-ка долг мне…
Что же я просил?

Сейчас, сидя за столом своей в камере, арестант прибрасывал, с какой стороны начинать резать такой удачно свалившийся к нему в руки «пирог».

… для начала вернул в камеру Юрку «Эпилептика»…
Всего один рисунок, мало-мальски рифмованная подпись, и начальник оперчасти неожиданно проводит с Вадимом переговоры о его дополнительной разработке.
Еще пара набросков, и китайский партнер выполняет все свои обязательства, причем всю вину за произошедшее берет на себя. Больше того, он неожиданно приезжает в Россию и дает показания, чем приводит в полное замешательство следствие.
И следователь Вадима Вадимовича совсем уже не против такого развития событий. Ему было посвящено всего два листочка формата А-4, и стремящийся к красивым делам и карьерному росту активист стал послушной игрушкой в экспериментах…
Все произошло, конечно, не в один день, но, раскручивая этот маховик, Вадим Вадимович уже был уверен в своем успехе… Еще он заметил, что чем социально значимее обрабатываемый клиент, тем сложнее им управлять и он чаще выходит из-под контроля.
Первым «расколдовался» начальник оперчасти. Дернул вдруг Вадима на разговор. Долго пил с ним чай и нудно расспрашивал о перспективах разработки Юрки «Эпилептика». Единожды выданное тому погоняло уже вовсю гремело «славой великого кольщика» по всей тюрьме.
Уловив, что главный кум собирается опять перекинуть пацана в общую хату, Вадим, вернувшись в камеру, сразу же решил немного освежить рисунок, где начальник оперчасти самолично заводит «Эпилептика» в их камеру.
Наложил новые тени и придумал еще одно двустишье, которое сразу же и подписал внизу листочка. Больше у начальника вопросов на этот счет не возникало…
Вторым оказался Поляк. Он не то чтобы опять стал заикаться, а просто, упав со шконки, раскроил себе башку… Пока сокамерники останавливали ему кровь, Вадим украдкой достал рисунок, где пострадавший был главным героем. Приглядевшись, мужчина с удивлением увидел, что линия сгиба пересекает оратору на изображении лоб именно так, как располагалась полученная ссадина.
Обдумывая это происшествие, Вадим для себя неожиданно уловил, что не все так просто и, привлекая персонаж для изменения его линии жизни, ты становишься ответственным за то, что с ним будет происходить в дальнейшем…
Напугавшись, он решил стереть ластиком рисунок с Бармилой, но подумал, как бы не стереть того и в реальной жизни. Случай с Поляком натолкнул Вадима Вадимовича на размышления…
«Мы в ответственности за тех, кого приручили», — все чаще вспоминал он слова Антуана де Сент Экзюпери.
Не сказать, что его сильно задевала моральная сторона происходящего, а вот варианты с тактикой и стратегией пришлось теперь обдумывать серьезно.
 К примеру, ему сразу захотелось посчитаться с этой сучкой Галей, но он тут же остановил себя. Задачи нужно было решать по очереди. Сначала освобождение. Следом приведение в порядок бизнеса и окончательное решение всех вопросов с уголовными делами. Параллельно помощь Телеграфисту, который уже знакомился со своим уголовным делом в порядке ст.201 УПК. Ему Вадим отписал в мальке, чтобы он сильно не торопился, и теперь он изучал по страничке в день, ожидая, когда Барин выскочит наконец-то на волю.
Телеграфист в ответном письме выражал удивление непонятному пока раскладу, потому что, по его информации, Вадим уселся надолго… Но калач он был тертый и доверял партнеру как себе, тем более что в город подъехал из Питера Коля Нагель и жизнь на воле активизировалась.
Теперь в камере у Вадима появился сотовый телефон. Фактически официально. Его для экстренной связи притащил сам начальник оперчасти. Через недельку завершился еще один смелый эксперимент Вадима.
К нему в камеру на разработку главный оперативник тюрьмы закинул… Телеграфиста…
Пробыл тот под крылом у Барина целую неделю. Правды он ему не рассказал, а просто поведал вечную историю: о продажных ментах… и о себе удачливом…
Основной задачей эксперимента была только устная инструкция: не завершать знакомство с делом до освобождения Вадима Вадимовича.
«Каникулы» Телеграфиста закончились быстро. Начальник оперчасти поблагодарил Вадима за очень ценные сведения. Тот принимал восторженные чувства своего «руководителя» с достоинством. Еще бы… Целых пять листков было потрачено на получение сотового телефона и переброску к себе в камеру сотоварища.
А свобода была уже не за горами. Сердце птицей рвалось на вольное пространство зимнего города…
Адвокат Вадима Вадимовича доплетал свои последние юридические закорючки. Ему хотелось не только освободить клиента, но сделать это красиво: с телевидением, извинениями и максимальной моральной компенсацией. Всему делу теперь придавался политический аспект: гонения на честных и принципиальных бизнесменов.
Зачем ему это было надо, он и сам не знал. Твердую уверенность в победе ему придавало нечто, поселившееся неожиданно в его в душе…
Папка по этому «перцу» от юриспруденции уже насчитывала несколько листов с разносюжетными набросками и подписями.
«Библиотека» Вадима сильно разрослась, и он решил убавить прыти, подталкивая к финалу лишь свое освобождение, которое, похоже, было не за горами.
Теперь он прорисовывал только одну эту линию, и еще обдумывал, чем он займется, выйдя на волю.
У Вадима просто чесались руки нарисовать Галю и сжечь рисунок… Но что-то  постоянно останавливало мужчину от этого поступка. Наверное, осознание, что он еще только в начале пути, тогда как Галя имеет на руках настоящую империю со всем своим опытом, интерьерами и великосветскими знакомствами.
Еще его интересовала судьба Ярослава, но Нагель так и не смог его найти. Расстроенная мама сказала через двери, что он в больнице, а где не уточнила…
А еще в жизни Вадима намечались необычайные перемены. Адвокат вчера занес ему письмо от Кати, и оказалось, что их теперь трое.
Девушка была беременна.







«34»

…медсестра Юля согласилась сразу…
Тот порог взаимоотношений, который она уже переступила, не нужно было перешагивать дважды. Коготок попал — всей пташке пропасть.
По ее информации, Олег Николаевич спешно готовил в оставшееся время целую серию экспериментов с участием Ярослава. Через несколько дней вся подготовительная часть заканчивалась, и теперь предстояло, со слов лечащего врача: «Выпотрошить все секреты…»
После того, как Юля передала ему эту информацию, мужчине стало окончательно не по себе. Участница заговора принесла ему в два приема одежду брата, обувь и спортивную зимнюю куртку с капюшоном.
Самый лучший вариант был, конечно, попытаться пролезть через прутья балконной решетки, предварительно разогнув их в самой широкой части.
Но… силенок у Ярослава оказалось маловато, так что в соревновании «больной vs решетка» победила решетка.
Тогда им было принято решение попытаться выйти с запертого этажа в часы приема вместе с какими-нибудь родственниками, заносящими вещи и продукты неподвижным больным.
Для этого нужно было поверх одежды накинуть белый халат, надеть бахилы и буквально «на плечах» у уходящих посетителей аккуратно подтянуться к двери.
После выскочить на лестницу.
Дальше как повезет. Внизу, со слов Юли, был один охранник на выходе и второй в конце коридора.
Вот только слабость…
Ярослав был еще совсем не в форме, но ожидать, когда Олег Николаевич начнет его потрошить для диссертации, мужчина тоже не собирался…
Первая часть плана удалась как нельзя лучше. Одежда пришлась впору, и беглец битый час простоял, разглядывая через щелочку в дверях коридор отделения.
Нянечки и ходячие больные сновали по нему тихими тенями. Громко никто не говорил. Дверь на выход располагалась от Ярослава метрах в пяти-шести и запиралась на ключ, который находился в халате у дежурной сестры. Ее широкое скуластое лицо Ярослав видел впервые, так что его шансы на побег увеличивались.
«Хотя не факт», — рассудил Ярослав, — «Могла видеть, когда меня принимали или когда уже очнулся…»
Дородная тетка прятала заветный ключ в левом кармане, иногда ощупывая его рукой. Дверь запиралась на два оборота. Никаких пинков или толчков по створкам. Все гладко… Ключ достается из кармана… Круть-круть — открыто… Круть-круть — закрыто…
Один раз Ярослав чуть не решился, но санитарка, выпуская посетительницу, стояла к нему лицом, и преодолеть расстояние до нее незамеченным ему бы не удалось.
Время шло, и указанные для посещения часы заканчивались. Стали возвращаться «ходячие» больные, которых выпускали к посетителям на первый этаж.
Юля рассказывала, что они там сидят прямо у выхода и имеют возможность выйти на улицу покурить. Могут и вообще уйти, если вдруг захотят. Те, кого выпускают за двери, проходят здесь добровольный курс лечения, но есть и больные, лежащие здесь по заявлению родственников.
Из заболеваний — различные нервные расстройства или последствия наркомании с алкоголизмом.
Все происходящее начинало понемногу раздражать Ярослава. Еще каких-то минут пять-десять, и время для посещений закончится. Внизу железные двери будут открываться только по звонку, запираясь изнутри на засов. Что будет завтра, Ярослав не знал, и его воображение ничего хорошего ему не рисовало.
По обоюдной договоренности Юля сегодня ему не ставила антидепрессантов, чтобы у него была свежая голова, и сознание работало на полную мощность… «Сладкий яд» Галло, превратившийся после виртуального общения в целительный живой источник, наполнял все его существо. Мысли тоже были легкими и ясными… Единственное, чего ему не хватало, так это физических сил. Видимо, рисуй не рисуй, а нужно, чтобы все восстановилось естественным путем…
— Юля, — прозвучал голос тетки с ключом, — Обойди палаты, пускай посетители собираются.
Ярослав напрягся и весь обратился в слух. Это был последний шанс выйти вместе с посетителями.
Девушка пошла с осмотром. Проходя мимо Ярослава, она подмигнула ему в щелочку, мол, не теряйся и действуй по обстановке.
Посетителей оказалось трое: две согнутые жизнью и окружающим миром женщины с пакетами и молодой дерганный парень со спортивной сумкой.
Дамочки уже стояли возле дверей, парень шел с другого конца коридора, а тетка упрямо не хотела поворачиваться к Ярославу спиной.
— Все что ли? — крикнула она Юле, наполовину обернувшись.
— Сейчас потороплю, — ответила та, — Пять минут-то еще есть.
— Нету! — жестко произнесла тетка и повернулась к Ярославу спиной. — Нету никаких пяти минут!
Мужчина, осознав, что это делается медсестрой именно для него, приоткрыл дверь и мягко шагнул в коридор отделения, покрытый линолеумом. 
— Сейчас-сейчас, — ободряюще проговорила Юля, увидев его перемещения, и добавила, — Всё, теперь все вышли.
— Пять минут, — не могла успокоиться тетка, — Нету никаких пяти минут… — С этими словами она достала из кармана заветный ключ, вставила в замок и дважды повернула.
Ярослав спокойной походкой прошел к дверям, держа в руках небольшую спортивную сумку с курткой.
Двое посетительниц уже вышли на лестницу. Дерганный паренек улыбнулся выпускающей из тетке и попрощался. Та не ответила и строго оглядела его с головы до ног. Следом за ним проскользнул в двери неторопливо подошедший Ярослав.
Хлопок сзади возвестил об успешном завершении второго этапа операции. Волнение было очень сильным. Выйдя за двери, Ярослав неожиданно ощутил противную слабость, и ему захотелось присесть на ступени, чтобы отдохнуть…
Единственным, что его остановило, было осознание полного идиотизма подобного поступка.
Завершая небольшую процессию посетителей, Ярослав двигался вниз по лестнице, звучащей голосами и шепотом шагов.
Слабость все больше накатывала на мужчину. Видимо, никакими рисунками нельзя было долго поддерживать истощенный организм. Но силы все-таки еще были, хотя двухминутный путь, проделанный Ярославом, превратился для него в серьезное испытание.
Вот и первый этаж… Вот равнодушное лицо охранника, провожающего взглядом выходящих за железные двери в морозный воздух посетителей. Только здесь Ярослав сообразил, что он еще не надел куртку. Расстегнув сумку, он потащил ее изнутри на ходу.
— Помочь? — прозвучал вдруг сзади и слева знакомый голос с участливыми интонациями, — А то я гляжу, вас пошатывает уже.
Ярослав обернулся. Там, в проеме больничной раздачи пищи, стоял улыбаясь Олег Николаевич.
— Что же вы так-то, батенька, — проговорил он, сделав пару шагов к нему навстречу, — Мы к вам со всей душой, а вы тут побег какой-то затеяли. Охранник! — вдруг громко крикнул он, заметив искру ярости, мелькнувшую в глазах Ярослава, и попытался сам схватить беглеца, запутавшегося в сумке и куртке.
— Чвак! — удар прозвучал глухо, оборвав хозяйский тон Олега Николаевича.
Ярослав вложил в этот боковой удар всю ненависть, накопившуюся за последние несколько месяцев сумасшедшего водоворота событий.
Эскулап, получив пусть и слабенький, но точный и резкий удар «в бороду» , поплыл взглядом, глупо улыбаясь. Потом мотнул головой и завалился, суча ногами, прямо на размазанные грязные следы на кафельном полу.
— Ты чего это? — удивлено прозвучало сзади.
Охранник из числа студентов мединститута, видимо, пытался вникнуть в ситуацию.
Не оборачиваясь, Ярослав проскользнул к выходу на окончательно ослабевших ногах. Бежать не получалось, видимо, в схватке с «лечащим» врачом было выплеснуты последние силы.
Свежий морозный воздух ударил беглеца в лицо, наполнил легкие и отобрал остаток сил.
Еле-еле перебирая ногами по утоптанному снегу, он инстинктивно двинулся влево за темным силуэтом, уходящим в сторону белого проема между зданиями.
— Вот он, — прозвучало сзади, — Держи его…
Те десять метров, которые Ярослав преодолевал целую вечность, охранники пробежали за пару секунд… Он еще успел взяться руками за холодные прутья калитки и выдохнуть морозную струйку пара на вольный воздух набережной, по которой в черно-белом мире двигались жители города.
Удивленно и равнодушно смотрели они на бледного парня с тающим взглядом, который отчаянно вцепился руками в стальные прутья калитки, и набегающих к нему сзади охранников в камуфляже с резиновыми дубинками «наперевес»…

«35»

…подписала все требуемые документы…
Сама того не ведая, мать фактически отдала Ярослава на растерзание «заботливому» эскулапу.
— Видите ли, Зоя Алексеевна, — беседуя с ней, «мягко стелил» «лечащий» врач, — Состояние комы и возможные последствия еще никто толком не изучил. Какие нас ждут барьеры — одному Богу известно… Кто же мог подумать, что он в побег соберется? Главное, не говорит ничего, что он там себе надумал. Так и до беды недалеко. Агрессивен, — задумчиво добавил Олег Николаевич, ощупывая подбородок в том месте, куда ему пришелся нокаутирующий удар Ярослава.
— А как долго придется его обследовать? — раздавленно спросила мама.
— Вы же сами понимаете — спешить нельзя, — продолжал свой рассказ эскулап, — Во-первых, надо бы его перевести на закрытый режим. В связи с последними событиями он еще может попытаться сбежать — не раз и не два. А для этого нужно ваше материнское участие и разрешение, чтобы мы им позанимались. Документики кое-какие подпишете, да и переведем его в соседнее здание. Для начала на месяцок. Режим там, конечно, пожестче, но зато и ситуации с побегом больше не возникнет.
Короче говоря, не смогла  Зоя Алексеевна сопротивляться вкрадчивому голоску Олега Николаевича и подписала требуемое.

… все это чрезвычайно напоминало кинофильм «Полет над гнездом кукушки»…
Соседями Ярослава оказались настоящие душевнобольные. Санитары были тоже не из числа студентов. Крепкие спортивные ребята с жестким выражением лица.
— Ты, говорят, боксер? — заинтересованно разглядывая вновь прибывшего, стал расспрашивать начальник охраны. — Вроде как в нокаут «Геморроя» отправил.
— Кого? — не понял сказанного мужчина.
— Да Олега, — заулыбавшись, разъяснил начальник, — С ним кто ни столкнись — не минует геморроя. Потому так и прозвали. А с чего это ты вдруг убежать решил? — помолчав, вкрадчиво спросил главный охранник.
— Честно? — испытующе посмотрел на него исподлобья Ярослав.
— Ну а как еще?
— Я в коме был, а он после того, как я уже очнулся, даже матери ничего не сообщил. После все препятствовал звонкам домой, мотивируя, что вредно, и волноваться нельзя… А когда узнал, что я – рабочий материал для диссертации, то понял, что надо бежать.
— А одежду где взял? — не меняя интонации, по-прежнему участливо задал следующий вопрос начальник.
— Принесли, — задумчиво глядя вдаль, протянул как заколдованный пациент.
— Кто? — продолжился допрос.
Уловив, что скорее всего деланное участие и истории об Олеге Николаевиче были способом расположить его к себе, Ярослав «закрыл створки» и, не меняя интонации, по-прежнему глядя вдаль, протянул: — Не знаю…
Уловив, что прокололся, начальник охраны тоже не подал виду и решил продолжить игру:
— Короче говоря, если что надо будет — говори. Зовут меня Семен Петрович. Вызовешь через охрану. Ты у нас пока на месяц, и разговаривать нам с тобой придется не раз.
После этого он ушел, оставляя за собой уверенность в деле, которому служит…

… это оказалось даже интересно…
Фактически вся жизнь в закрытом психиатрическом отделении была посвящена негласному соревнованию больных и администрации.
— Ты, Ярик, не вздумай пить ту гадость, которую тебе будут в таблетках давать, — нервно дергая кадыком, поучал его сосед по палате, представившийся Леонидом. — Тебе потом это даже понравится, когда, не дай Бог, подсядешь, вот как он. — С этими словами он ткнул рукой в сторону неподвижно лежащего на кровати третьего соседа, — Уже неделю чистый овощ… Его тоже Геморрой ведет и к каким-то обследованиям готовит.
— А  что делать, чтобы не заметили? — задумчиво спросил Ярослав.
— На меня гляди. Я сначала, как и этот, — последовал еще один взмах рукой в сторону распростертого на койке тела, — крайнее нетерпение изображаю. Ну, мол, подавайте быстрее мое любимое лекарство. А когда в рот кладу за щеку, то глотаю только воду и сразу ползу в «отстой» на тюфяк, как и он. Там аккуратно выплевываю все в ладошку, а потом спускаю в сортир. Тут, конечно, торопиться не надо. Если ты не будешь вялым и счастливым, то тебя сразу просчитают. Тем более что ты здесь на особом счету.
— На каком это? — удивился Ярослав.
— А кто Геморроя в нокаут отправил? — ехидно спросил его собеседник, — Кто в побег из неврологии пошел? Я? Вот теперь и молись, чтобы тебе на общих основаниях таблетки прописали, а не стали внутривенно эту херню шпиговать. Тогда уже не выплюнешь, — и Леонид зашелся мелким смехом, забавно дергая на испитом горле кадыком. — Скажи спасибо, что я тебе попался. — продолжил он следом, — Я когда осуждался, так несколько раз экспертизу проходил, и даже удалось в последний раз крутануться от суда на принудиловку … За проникающее ножевое ранение всего два года психушки, — и собеседник снова зашелся мелким смехом, — Если бы ты рядовой дурак был, как те, я бы к тебе и не подошел, а так у тебя даже по нашим теперешним дурным меркам уже есть начало серьезной биографии.
— Да уж, — вспомнил Ярослав ситуацию с Телеграфистом, Колей Нагелем и кладбищем, — Биография…
— Да ладно, не переживай ты, школа хорошая, — продолжил было фразу по-прежнему полушепотом Леонид и, вдруг изобразив дурковатый взгляд, подмигнул Ярославу и шепнул одними губами: — Обход… Геморрой идет и прочая хрень.
После повернулся на койке к нему спиной и замер.
— Ну, и как вы тут? — радостно, будто ничего не произошло, проговорил Олег Николаевич, заходя в палату и потирая руки, — Видите, как тут у нас, батенька. «Нет ни окон, ни дверей, полна горница людей», — процитировал он загадку… — Причем это не огурец, — добавил он и радостно рассмеялся.
Дверей на палатах действительно не было, а доступ к окнам преграждали специальные загородки возле них.
— Надолго я здесь? — спросил обреченно Ярослав.
— Правильный вопрос, батенька, — засуетился эскулап, — И отвечу я на него честно. Мне нужно знать все, — вдруг произнес он, заговорщицки наклонившись к больному. — Что это за кома такая загадочная, и что ей предшествовало? От чего или от кого вы так надежно спрятались внутри себя, что мы вынуть вас обратно больше двух месяцев не могли? Как вдруг так получилось, что вы, батенька, фактически сразу встали на ноги и зачем вы это от меня скрывали? Кто ваш таинственный сообщник, принесший вам одежду, и от чего вы так убегали? Кто и чего такого наговорил, что было принято решение податься во все тяжкие, не дожидаясь выписки? — Помолчав, он продолжил, — Видите, сколько всего нам нужно разрешить, чтобы подойти хотя бы к минимально-доверительным отношениям…
— Самое печальное, что мне и сказать-то нечего… — проговорил Ярослав, а сам вспомнил слова Коли Нагеля, — «…придется нам из тебя правду клещами вынимать… А потом, сам понимаешь… Правда, она часто штука неуловимая. Бывали пассажиры, которые прямо как солдаты, в Афганистане в плен попавшие, на второй-третий день… и рады бы что рассказать, да еще не знают ничего, а их бедолаг пытаю-ю-ют…» — Но вы, к сожалению, мне не верите, — закончил он фразу.
— Нет, — очень серьезно и твердо ответил Ярославу Олег Николаевич, — Не верю! И более вам скажу, батенька. Если я не найду вдруг ответов на те вопросы, которые я задавал в течение месяца, то вы будете постоянно приводиться в определенное состояние и задержитесь здесь надолго.
— Посмотрим, — злобно сказал Ярослав, — Готов держать с вами пари, если, конечно, решитесь.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересованно протянул эскулап. Взгляд его при этом стал настороженным, и он немного отстранился от больного.
— Не бойтесь, — уловив его сомнения, разулыбался Ярослав, — Я драться больше не собираюсь. Пока во всяком случае.  А суть пари такова: вы мне не ставите никаких лекарств, и в течение этого месяца вам придется меня освободить, невзирая на полную изоляцию. Если мне это с моими скрытыми возможностями не удастся, то я вам выкладываю все как на духу и более того подписываюсь на добровольное обследование, на сколько вам будет необходимо. Еще мне нужно будет сделать один телефонный звонок.
— Интересные условия, — оживился эскулап, — Вы не представляете себе, с каким бы удовольствием я заглянул в вашу голову прямо сейчас. И надеюсь, понимаете, что так долго я ждать не собираюсь. Пари, конечно, принимается, но на моих условиях… — из голоса Олега Николаевича ушло показное расположение, и прозвучали стальные нотки, — Сроку вам на все фокусы — две недели… Телефонный звонок отменяется. Если вы располагаете чем-то необычным, то должны успеть и так. Готовы? — спросил он, заглядывая в глаза Ярославу и, видимо, пытаясь уловить там хоть один ответ на свои вопросы.
— Принимается, — удовлетворенно сказал Ярослав, — Но тогда у меня еще одно условие: если вы меня собственноручно выписываете, то я повторяю эксперимент с вашим нокаутом.
— Неприятная оговорочка, — потирая челюсть, после секундной паузы проговорил эскулап, — Ну да ладно. Никогда еще у меня не возникало подобной ситуации с периода смерти моего интереснейшего пациента Гриши Коперника. Тот все пытался сквозь стену пройти. Тоже в начале нашего знакомства пари предлагал. И знаете, на чем у него поворот в сознании случился? На теории и практиках внетелесных путешествий. Занятная штучка, я вам скажу. Игры подсознания, знаете ли. Миры, созданные в том состоянии, настолько реальны, что можно и на самом деле потеряться, где сон и где явь. Да только стареют практикующие быстро. Никак, видимо, нельзя за одну жизнь две прожить. Ну что же, решено! — врач хлопнул себя по коленке и встал, — Две недели. Но за вами будут серьезно присматривать…


«36»

…перенесли второй стационарный пост…
Теперь напротив дверного проема около палаты Ярослава сидел грозный санитар и «сверлил» территорию взглядом. Так что пациент без присмотра фактически не оставался.
Сосед по палате, ушлый каторжанин Леонид, после прослушивания беседы и условий пари наблюдал за действиями соседа с неподдельным интересом.
В первую ночь они с Ярославом прошептались почти два часа.
— На что рассчитываешь-то? — спрашивал погруженный в сомнения Ленька, — Не позвонить же никак. Или есть возможность малек выгнать на волю? Так через кого? Слушай, — повернулся он всем телом к Ярославу, — А если у тебя получится, ты сможешь и меня отсюда выдернуть?
— Не знаю, — грустно ответил Ярослав, — но если все срастется, то попробую.
— Лады, — обрадовался сосед, и больше к этой щекотливой теме они не возвращались.
Ленька оказался интересным собеседником и азартно нашептывал в пропитанный больничными запахами воздух свои истории о лагерях и пересылках. Убаюканный его говорком, Ярослав засыпал.
Услышав ровное дыхание соседа по палате, рассказчик умолкал и после еще долго лежал, заложив руки за голову и разглядывая темнеющую за окном такую близкую, но недоступную волю.
Проснувшись посреди ночи, Ярослав аккуратно попробовал «постучаться» в сознание Галло.
Контакт не состоялся, но она им занималась. Сомнений не было. Силы прибывали буквально на глазах. Наверняка, рисунки с его участием все время обновлялись Галей.
Все-таки нужно было продолжать попытки войти с женщиной в спасительный контакт. Следом при появлении эффекта «обратной связи» попробовать объяснить ей образами всю сложившуюся ситуацию.
На второй попытке Ярослав Галю почувствовал, но она сейчас крепко спала и, судя по выплывающим на поверхность образам, накануне выпивала, так что пробиться к ней сразу ему не удалось…
Проснувшись утром и позавтракав вместе с психами, Ярослав завалился на кровать. После еще раз пошел в атаку на сознание Галло.
Конечно, ему здорово сейчас помогал освоенный медитативный опыт. Немного отвлекала начавшаяся суета в отделении. Санитары разносили пластиковые одноразовые стаканчики с лекарствами по палатам.
Леонид и их сосед, превратившийся в овощ, выглядели страшновато. В ожидании коматозного препарата у обоих изо рта текла тонкая струйка слюны, и беспокойный взгляд был направлен на дверной проем.
— Лекарства надо, — сиплым голосом неожиданно заговорил «овощ», — Где мои лекарства?
Ленька глянул искоса на Ярослава и чуть заметно кивнул головой — мол, учись… Картинка была и впрямь жутковатая… «Овощ» нервничал все больше. Тут на пороге появился розовощекий санитар.
— Лек-а-а-а-арства, — дрожащим голосом затянул сосед, — Лек-а-а-а-арства давай…
— Сейчас получите, монстры, — беспокойно проговорил санитар, — Странно, тут на двоих, а вас трое, — бормотал он себе под нос, — Ладно, ты не буйный? — обратился он к Ярославу. Но он предпочел не отвечать.
Ленька вдруг подался к охраннику и клацнул зубами.
— На, держи, упырь, — вздрогнул парень, — Жри.
Жадно схватив стаканчик, тот не глядя перевернул его в себя и, схватив воду, жадно задергал кадыком. После весь как-то вяло осел и сразу уменьшился в размерах.
— Лек-а-а-а-арства, — снова занудил, фыркая слюной, «овощ», — Лек-а-а-а-арства.
— Вот достал, — санитар сунул тому в руку стаканчик с таблетками и передразнил его, — Лек-а-а-а-арства…
Процедура съеживания на кровати повторилась в точности. Ленька уже лежал и пускал на подушку пузыри.
— Ну а ты живи пока, — обращаясь к Ярославу, проговорил санитар, — Видимо, завтра и тебе пропишут.
— Самому-то никогда не хотелось вмазаться? — с ехидцей спросил его Ярослав.
— Шутишь? — с улыбочкой спросил тот, — Ты че, больной? Хотя конечно, кто ты есть? — и он ушел, оставив Ярослава наедине с двумя распростертыми на кроватях телами.
— Вот так и живем, — услышал вдруг Ярослав за спиной шепот, — Еще и в полдник пайку выдадут.
Обернувшись, он увидел хитрый взгляд Леньки и на левой руке вынутые изо рта полураскисшие таблетки. — Сейчас еще пару часов покимарю и пойду в сортире смою на хер всю эту гадость… — шепнул он и, помолчав, добавил, — Вытащи меня отсюда, брат. Все, че хочешь, для тебя сделаю.
— Ладно, — одними губами отозвался парень, — Спи, я работать буду.

… она постучалась сама…
Образ Гали с вопросительным выражением лица появился, когда Ярослав уже отчаялся прорваться через барьеры ее сознания и решил немного поспать…
Эффект «обратной связи» включился ненадолго… Мужчина, как сумел, представил обстановку палаты, своих пускающих пузыри соседей, проемы без дверей и накачаных санитаров.
Галло сразу уловила неладное, и в голове у Ярослава появилась картинка сотового телефона. Сосредоточившись, он его перечеркнул красным и, представив себя в смирительной рубашке, написал на ней крупными буквами: РЕЖИМ.
Вопросительное выражение сменилось понимающим. До того, как контакт прервался, мужчина попытался сообщить, что связаться и действовать нужно через маму. Ее телефон он дал Гале в первую поездку как еще один контактный.
Многие «потерявшиеся» друзья детства или студенчества находили Ярослава в случае необходимости именно через него. Номер не менялся уже больше пятнадцати лет.
После прекращения контакта мужчина уснул. 

…ощутил, как в воздухе что-то неуловимо поменялось…
Оказалось, что Ярослав уже  проспал обед и время неумолимо катится к финалу дня. Визуально никаких перемен не наблюдалось. Охранник также строго сверлил взглядом дверной проем палаты. Ленька спал уже по-настоящему. Похоже, что это было здесь его основным занятием, и делал он это мастерски.
День заканчивался размеренно, не принося никаких новых событий, однако то самое чувство, которое появилось у Ярослава при пробуждении, не исчезало. Явный ветер перемен. Вступить в контакт больше не получилось, но уверенность, что Галло теперь его не бросит и уже действует, была абсолютной.
Обходя больных на следующий день, Олег Николаевич сообщил, что на этой неделе в отделении ожидается приезд комиссии «Международного Красного Креста». После проникновенно высказал просьбу, мол, если у больных имеются какие-либо жалобы, то необходимо высказать их ему и прямо сейчас.
Присев на кровать к Ярославу, он потихоньку сообщил, что если он вдруг соберется жаловаться, то все условия пари сразу будут считаться недействительными и лечение пойдет в обычном русле.
— Будете, батенька, как и ваши соседи по утрам таблеточки просить, — улыбаясь, сказал эскулап.
Ярослав ничего не ответил, только проникновенно посмотрел тому в глаза. Ему неожиданно захотелось понять: когда и где настигла врача «профессиональная деформация», что он относится к пациентам как к живому материалу.
— Мы для них скот, — прошептал за спиной Ленька после его ухода, — Я вот почти половину жизни так живу. В лагерях все аналогично. В СССР, правда, пытались видимость человеческого отношения соблюдать и все перевоспитывали. Хотя на самом деле всегда одно: загнать как скот в ограниченное пространство и постараться, чтобы «блеяли» как можно тише. Перед каждой комиссией такой же обходец и предупредиловка: будете базарить лишнего — заживете еще хуже. Вот такая хрень.
Ярослав молчал. К его пониманию картины мира прибавился образ неволи… Пускай это происходило с ним немного по-другому, чем с Ленькой, но он уже успел уловить и необыкновенно медленное течение времени, и тесноту замкнутого пространства.
Самым ярким его впечатлением было обретение краткосрочной свободы при совершении побега. Он теперь точно знал, что нет ничего страшнее неволи, и по-другому оценивал свое сегодняшнее положение.
«Эх, жалко, сил не хватило…» — сетовал он на свою неудачу. Еще ему вспомнились равнодушные лица прохожих, для которых он, скорее всего, был монстром из далекой и темной стороны жизни.
Еще вспомнилось Ярославу, как однажды в детстве он увидел из окна электрички зеков, перебегающих из арестантского вагона в машину с будкой. Пара рвущихся с поводков собак и сидящие на корточках арестованные довершали картину… А еще его тогда сильно поразил взгляд одного из арестантов, который провожал уходящий электропоезд с небывалой тоской.
«Да», — рассуждал Ярослав, — «Мне досталось-то всего ничего, а вот Ленька… Он-то всю свою сознательную жизнь в неволе. Каково ему?»
Он глянул искоса на своего соседа. Тот уловил его взгляд и, беззвучно посмеявшись, шепнул:
— Привыкай… Это только начало танцев вприсядку, — а после возникшей паузы добавил, — Мне вот не о чем, казалось бы, тосковать, а все равно гложет. Ты не думай. Когда прокатаешься много лет, то по любому взгляду научишься сразу улавливать, кто и о чем думает. Тебе вот сейчас небо с овчинку показалось в неволе, ну и про меня ты тоже вспомнил: мол, как он-то: всю жизнь по лагерям…
— Обратная связь, — прошептал в ответ Ярослав.
— Чего? — переспросил Леонид.
— Тонкие материи в эзотерике, — рассердился на себя, чуть не выдавшего свои секреты, Ярослав. — Когда ты плотно думаешь о ком-то, он это улавливает даже на расстоянии.
— Ну, может быть,— протянул собеседник. А я все больше по взгляду расшифровываю. Ты вот глянул, и я все понял.
С этими словами Ленька неожиданно опять принял спящий вид.
— Ты с кем разговариваешь? — удивленно заглядывая в палату, спросил охранник с поста, — Или погнал?
— Молюсь я, — ответил Ярослав, — последнее, что у меня осталось.
— Давай-давай, — прогудела в ответ закачанная фигура в белом халате, — Все одно тебя Геморрой скоро перекрестит, причастит и вся недолга. Переедешь жить к овощам на четвертый этаж.
— А что там… на четвертом? — вздрогнул от неожиданного поворота беседы и странной информации Ярослав.
— Жертвы неудачных экспериментов, — как-то буднично ответил охранник, — Ну или овощи.
— Такие? — указал в сторону Леонида мужчина.
— Нет, — поморщился на его непонятливость собеседник, — Короче, скоро сам все узнаешь.
— Ладно, я дальше молиться буду, — закончил беседу Ярослав, отворачиваясь.
Охранник еще чуток потоптался в проеме и, уловив, что беседе конец, почти бесшумно ушел к себе за стол. Скрипнула табуретка под тяжелой тушей. Все опять затихло.





 «37»

… продление срока содержания под стражей не состоялось…
Следователь в действиях Вадима Вадимовича больше не усматривал состава преступления (в связи с вновь открывшимися обстоятельствами после показаний китайского партнера).
Когда его утром «дергали» с вещами, он уже знал, зачем. Вчера у него побывал адвокат и радостно сообщил, что решение об изменении меры пресечения на подписку о невыезде принято.
Последующее завершение уголовного преследования было всего лишь делом техники.
Радостно улыбаясь, он сообщил, что к тюрьме прибудет пресса и телевидение. Короче все было, как и рисовал Вадим в своем весьма объемном архиве.
Отвальную Вадим решил зажать и не афишировать свою информированность. Как-никак хата полна прокоцанных  агентов, и заводить еще пару-тройку сюжетов для обхода возможных препятствий ему совсем не улыбалось…
Рисуй их, потом… обновляй… Чемодан без ручки: и выбросить жалко, и нести тяжело. Вадим не то, чтобы стал более человечным. Совсем нет. Только уловив влияние тонкого мира на жесткую реальность, он стал он задумываться и о собственной душе. Совсем ему не улыбалось угадать «не  по адресу» на «том свете»…
Планы у мужчины были теперь наполеоновские. Красивое освобождение вчистую. Телепередача с пресс-конференцией после прекращения уголовного дела. Следом, в порядке очередности, уничтожение людей, знавших его секрет: Ярослава и Гали. Нельзя было оставлять их за спиной. Неразорвавшаяся бомба.
Параллельно со всеми делами нужно было в кратчайшие сроки добраться до вновь назначенного губернатора и стать как минимум его помощником.
Следом после выполнения всех перечисленных мероприятий можно было уже задумываться о столице и о Российском правительстве. Но это позже.

Девяносто дней заключения — срок небольшой.
Но это только так кажется с воли.
Хорошо, что на воле оставалась Катюха, и, слава Богу, кладбищенские истории Ярослава о скрытых возможностях рисунка оказались не туфтой.
Все внутренние дела по бизнесу почти не пошатнулись. Углубившись в работу с первых дней после своего освобождения, он был удивлен безошибочности некоторых Катиных решений. Дом тоже оказался почти восстановлен, причем, услышав, как его будущая вторая половина гоняет наемных рабочих, к его нежным чувствам добавилась  еще и гордость за нее.
Покуривая гаванскую сигару около камина, Вадим перебирал свой тюремный архив и обдумывал, какую комнату в доме можно отвести под мастерскую. Просматривая тюремные наброски, он почитывал сопроводительные стишки и понемногу наполнялся чувством уже прожитого отрезка жизни, к которому возврата не будет.
«Пути Господни неисповедимы…», — пришедшее в голову изречение наполнилось теперь совсем новым смыслом, и в воображении Вадима пробежала цепочка всех его злоключений: от первого «посещения» его дома спецназом до сегодняшней минуты.
Вспомнился расчувствовавшийся Женька Поляк. Старый каторжанин хлюпал как младенец в краткую минуту прощания. Свои шмотки Вадим собрал почти моментально после объявки Бармилы: — На выход с вещами.
Оставив на общее только жратву, он все до малейшей тряпочки быстро скидал в гигантский китайский баул.
Конечно, вновь обретенные Вадимом знания и новые возможности были выше всех каторжанских примет. Да в общем он в них не так уж и верил. Но зачем было расстраивать того же Поляка, который, вспоминая про новые и новые мелочи, заботливо кидал их Вадиму в сумку.
— Ничего нельзя, Барин, оставлять в хате, ничего. Не дай Бог забыть, враз вернешься, — деловито бормотал он, таща с эмалированной мойки, покрытой пятнами ржавчины, кусок земляничного мыла, завернутый в обрывок туалетной бумаги. — Ну, давай вспоминайте, кто еще чего у Вадьки брал? — и он строго оглядел рассевшихся на шконках провожающих.
— Да вроде все отдали, — разводили руками те.
— Бумага-то туалетная вроде тоже твоя?
— Да нет, — досадливо поморщился Вадим, — Эпилептик же приносил три рулона и оставил позавчера, когда уходил.
— А, ну да, — просветлел лицом Поляк, — Тогда, наверное, все. Я че-то больше ничего не упомню.
На несколько секунд повисла пауза, и Вадим, обойдя хату, попрощался со всеми арестантами.
— Давай, Вадька, — шепнул ему на ухо Поляк, — Спасибо тебе.
— За что? — искренне удивился тот, не разнимая объятий.
— За заикание мое, — шепнул чуть слышно старый каторжанин, — Давай только чтобы подольше работало.
— Ты с чего взял-то? — подсел на измену  Вадик…
— Сон видел, — как-то по детски шмыгнув носом, ответил зэк, — Ну давай, пока… Только все-таки лучше, чтоб подольше держало.

Сейчас, разглаживая руками и расправляя рисунок, Вадим знал точно, что уж эту-то небольшую просьбу он обязательно выполнит…
Бармилу, начальника оперчасти и прочую «перхоть», которую он использовал тактически, мужчина выбрасывать не стал, а только переложил листки отдельно и написал поверх «казенного» серого картона крупными буквами: «Архив».
Папку, куда он заботливо поместил Поляка, эпилептика и еще парочку каторжан, Вадим пометил: «Тюрьма». Следом после сортировки родились подписи: «Следак», «Китай» и «Встреча на освобождение».
Управившись со своим прошлым, он стал обдумывать будущее. В ближайшие дни ему предстояло выяснить, кому будет отписано дело Телеграфиста. Следом пройтись до здания районного суда, чтобы визуально срисовать портрет того, кто будет принимать решение. А после завести еще одно «дело».
«Целая канцелярия получается», — рассуждал он, прибрасывая, сколько новых папок придется заводить. — «Сучка Галя со своим пацанчиком — раз… Губернатор и его окружение — два… По бизнесу можно пока ничего делать и перевалить львиную долю рабочих схем на Катюху. Вон как она ловко взяла все в свои руки», — мужчина с теплотой заулыбался, вспоминая свою «боевую» подругу, — «Декабристка. Вот уж пофартило мне с ней. Кто бы мог подумать».
Будто услышав его мысли, на второй этаж вошла Катерина с блюдом порезанных фруктов.
— Будешь? — поинтересовалась она.
— Оставь. Мне поработать надо.
— Что это у тебя? — увидев разложенные листки и картонные папки с завязками, спросила девушка.
— Ты про это забудь пока, — ласково, но твердо сказал ей Вадим, — Это мое новое увлечение. Ты можешь считать это блажью, если хочешь. Теперь мне будет нужна  комната под мастерскую. Я тут в тюряге уроки художественного мастерства у сокамерника брал… Время коротал. Увлекся сильно, и ты представляешь — неплохо получается. Показывать тебе пока ничего не буду. Я просто стал понимать, отчего творческие люди иногда кончают себя. Трепетная эта штука...
— Да ладно. Я понимаю, — тихо проговорила Катерина, — Я пока тебя не было «Черную свечу» Высоцкого и «Каторгу» Пикуля прочитала. Там арестанты кто во что горазд. — Помолчали, — А с мастерской все просто, — продолжила девушка, — Ты давай-ка заезжай в угловой кабинет. Там и вид из окна.
«Ну, вроде все обосновал», — прикинул Вадим, а вслух добавил, — Ну в угловой так в угловой.

…смотрел вечером сюжет со своим участием…
Телевидение отработало прекрасно. Выглядела постановка почти как освобождение национального героя. Очень даже неплохо получилось. Для сюжета о встрече Вадим выбрал «Молодогвардейцев» от партии «Единая Россия». «Кандидатуру» присмотрел в областной прессе, полученной от адвоката. Нарисованный сюжет повторился в точности. Как только встречающий еще и четверостишье с листка не произнес? Хотя своими словами повторил — любо дорого послушать.
«Интересно, что он сам про это думает, ну или руководство партии?» — расудил Вадим, — «Пожалуй, парню нужно немного помочь».
Выдернув из папки «Встреча» пару листочков, он положил их перед собой и стал делать первые наброски нового сюжета.
Прикинув так и сяк, мужчина решил не мелочиться и зашел в Интернет. Там он нашел фотографию задуманного персонажа и ввел в сюжетный ряд… губернатора области, назначенного две недели назад.
На первых набросках тот пожимал руку руководителю молодежного отдела партии и смотрел на него очень приветливо с несомненным участием… Теперь в подписи к рисунку нужно было уложить личную благодарность высокого руководителя к прозорливому партийцу.
Вращая в голове рифмоиды (так теперь Вадим называл свое поэтическое творчество) мужчина выдал следующее:
Засим тебе и благодарность,
За ум, усердие и труд,
Все примут этот миф как данность,
Хвалу Вадиму воспоют.
Повременив еще пару минут, он пририсовал на листочке электронные часы. Время на цифровом табло поставил: 10:30, а на столе у губернатора разместил перекидной календарь с завтрашней датой.
Закончив «колдовать» и нашарив в кармане визитку, которую ему вручил молодогвардеец, он набрал номер его сотового.
— Добрый вечер, — произнес мужчина в трубку, — Это Вадим Вадимович. Вы меня сегодня утром встречали.
— Здравствуйте, — как-то тускло проговорил голос с той стороны, — Попал я с вами в переплет. Никто ничего до сих пор не может понять. Если бы не письменное распоряжение первого секретаря, горел бы я сейчас, синим пламенем… Так, подождите, пожалуйста, — вдруг засуетился он, — У меня вторая линия.
Разговаривал недолго. Может быть, секунд десять. Следом отсоединился и перезвонил только через полчаса.
— Представляете, меня губернатор по этому вопросу вызывает, — совсем задавленно сообщил «молодогвардеец», — Завтра утром полдесятого.
— Не переживайте, — приободрил его Вадим Вадимович, — Здесь не все так просто и вам ничего не грозит. Даже скорее, наоборот.
— Ну, дай-то Бог, — грустно произнес в трубку молодогвардеец, — Мне же еще сейчас сверху звякнули и поручили на то же самое время телевидение в приемную доставить. Опять какой-то узел затягивается.
— Телевидение? — удивился Вадим, — Я же вроде, — сообразив о двусмысленности возможной оговорки, он разом осекся и продолжил, как ни в чем не бывало, — Ну что же, значит до завтра. Номер запишите, это теперь мой сотовый. По результату жду звонка.

… недолго думая, залез на полный сплетен сайт бабр.ру и долго изучал слухи о подноготной нового губернатора.
Уловив некое правдоподобие в пересечениях и параллелях разноречивой информации, Вадик нашарил еще фотографии предполагаемых Московских патронов областного руководителя. Рисовать решился не сразу. Слишком уж высокого полета получался эксперимент.

…докурил сигару… Поел фруктов… Прислушался к своему второму я… Все было тихо… Пришли на ум слова учителя Пака: «Когда сердце спокойно, то либо все будет хорошо, либо уже хана, а значит и переживать не о чем…»
«Да ладно, сколько той жизни», — вспомнил старую отцовскую пословицу Вадим и стал наносить на листок первые штрихи…





«38»

… попрощаться не получилось…
После визита комиссии «Красного креста», сопровождаемой главным врачом больницы, выписка Ярослава состоялась через несколько дней…
Самое забавное, что в составе комиссии была… Галя… Деловито задавала вопросы Олегу Николаевичу и главному врачу… Что-то писала в блокнот с гламурной обложкой и строго вслушивалась в ответы.
Разговаривала Галло почему-то с акцентом.
Обходя палаты и больных, она никому не уделяла особого внимания, только улыбнулась Ярославу одними глазами, мол, все будет хорошо.
Задала несколько вопросов эскулапам:
— Лечащий врач, вы, Олег Николаевич?
— Да, — изображая полную готовность содействовать, чуть выдвинулся из общей массы тот.
— С каким диагнозом здесь этот молодой человек? — ярко-красный ноготь указал куда-то в глубину палаты. Сидящие на постелях Ленька и Ярослав повернули головы в их сторону.
— Этот? — с надеждой спросил Олег Николаевич, указывая на старого каторжанина.
— Нет! — последовал жесткий ответ, — Я же говорю — молодой человек, —раздраженно произнесла женщина…
— Ах, молодой, — изобразил недоумение «лечащий» врач, — Он здесь на обследовании по заявлению родственников. Последствия комы, знаете ли… Нужно убедиться, что не будет рецидива. Через неделю-другую начинаем обследование, — бодро и жизнеутверждающе прозвучал ответ.
Все. Интерес был полностью ею утерян. Реакции со стороны прочих обитателей палаты не было. Ленька как сидел, остановив блеклый взгляд на посетителях, так и «завис»; «овощ» пускал на подушке пузыри — и высокая комиссия удалилась… Сопровождающие их люди с телевидения сняли несколько планов и тоже ушли…
Олег Николаевич вернулся через пару часов.
Вид у эскулапа был озадаченный.
— Вы знаете, батенька, — сообщил он с порога, — Я решил несколько пересмотреть условия нашего с вами пари. Не знаю, что это вы там включили и как это работает. Но я уже почти час борюсь с отчаянным желанием выписать вас. У меня такое ощущение, что скоро весь окружающий мир подключится к вашему освобождению и если уж я, психиатр со стажем, почти не могу совладать с собой, то что уж говорить о прочих.
Ярослав молча разглядывал его нервно подрагивающую щеку и молчал.
— Ну так вот, — продолжил Олег Николаевич, — Я хочу вам предложить в случае вашего выигрыша по лицу меня не бить. Если вы, батенька, нокаутировали меня, когда еле ноги передвигали, то теперь вас нужно серьезно опасаться. Договорились, Ярослав Андреевич? — закончил он свой монолог.
— Ладно, — ответил Ярослав, — Договорились.
— Ну, вот и хорошо, — обрадовался эскулап, — Кто старое помянет… Может, все-таки поделитесь, как вы это делаете? — просящим тоном продолжил он, — Я только сейчас стал понимать, что ничего у вас в голове я бы так и не нашел. Просто испортил бы материалец. — Тут, спохватившись, что говорит не то, он попытался продолжить: — Ну так все-таки, как это может быть… На каких уровнях?
— Вы, скорее всего, сразу не сможете понять, — отбросив в сторону поднимающуюся из груди ярость, ответил Ярослав, — Для этого вам надо забыть то, что знали, и постараться увидеть мир не таким, какой он есть для всех.
— Я готов попробовать, — скороговоркой сказал Олег Николаевич, — Мне и самому часто приходило в голову что-то подобное, но вы же знаете, в какое время мы получали образование.
— Давайте так, Олег Николаевич, — подытожил Ярослав, — Пусть наш с вами эксперимент закончится, как планирую я. Продолжайте подавлять все свои желания не выписывать меня и посмотрим, что дальше произойдет. Для меня же вы тоже достаточно интересный материалец, — добавил он мстительно.
— Мда… — протянул эскулап, — Не ожидал я от вас такой прыти… — А что если я сейчас нарушу условия, и мы вам вколем размягчающее?
— Поздно, — весело ответил Ярослав, — Джинн уже выпущен. А ежели попробуете, то за мной остается полное право не выполнять наших с вами сегодняшних договоренностей насчет ударов по лицу. И потом вы никогда уже не узнаете, как я это делаю.
— А так что, расскажете? — недоверчиво спросил эскулап.
— Сначала скажу, что нужно почитать и где искать. А там все зависит от вас. Такое не объяснишь… Это лежит между строк… и каждый находит что-то свое. Кто на что заточен.
— Путано, — задумчиво сообщил врач, — Но для меня понятно. То есть открыть в себе можно то, к чему ты больше всего предрасположен?
— Правильно, — утвердительно подытожил Ярослав. И подвел черту разговору, — Олег Николаевич, можно я посплю?
— Конечно-конечно, батенька, — живо подпрыгнул тот, — Отдыхайте. А я пойду наблюдать за развитием.

Долго ждать не пришлось.
Прошла всего какая-то пара часов, и эскулап снова появился. Внешний вид у него был у него, мягко говоря, не очень. Помятая прическа и блуждающий взгляд. Явный запах спиртного.
Подойдя к Ярославу, он облегченно заулыбался и произнес:
— Ну что же, батенька, похоже, мы сегодня вас выпишем. Я уже созвонился с мамой, и она сейчас по дороге сюда. С вещичками, — он помолчал, сцепив на животе пухлые руки, и закончил, — А сейчас пойдемте ко мне в кабинет, прошу вас.
Чувство того, что происходящее дается ему с огромным трудом, явно сквозило в окружающем пространстве. Нервно повернувшись, он пошел на выход, нимало не заботясь о реакции пациента и окружающих.
Ярослав поднялся следом.
— Про меня не забудь, — выдохнул за спиной Ленька.
— Я попрощаться вернусь, — обернулся Ярослав.
— Не вздумай… Проколешь  меня. Просто помоги. Иди, давай… — договорил свистящим шепотом сосед по палате и снова улегся, отвернувшись.

Олег Николаевич стоял на выходе, поджидая пациента. Недоуменно смотрел на уходящую парочку персонал. Дюжий охранник, на выходе глянув на Ярослава исподлобья, неожиданно улыбнулся ему и ободряюще покивал головой.
Вообще все происходящее напомнило мужчине развал какой-то отлаженной схемы, где весь процесс неожиданно пошел как-то не так и теперь винтики и составные части, бесцельно вращаются сами по себе…
Обернувшись и бросив последний взгляд на коридор отделения, Ярослав увидел два десятка взглядов персонала и ходячих больных, которыми они провожали странную пару.
Дюжий охранник захлопнул решетку и дважды провернул в замке ключ. Все.

— Мама сейчас подъедет с вещами, — открывая двери кабинета ключом, частил Олег Николаевич, — У нас с вами есть минут тридцать, наверное. Вы располагайтесь, давайте, располагайтесь. Если хотите в кресло, хотите на диван… Коньячку? — обернулся он к Ярославу.
— Пожалуй, воздержусь, — ответил уже почти бывший пациент, — Мама приедет, а мы под шофе. Слаб я еще, наверное, для таких экспериментов.
— Ну а я выпью, — доставая из сейфа початую бутылку «Хеннеси» и тарелочку с лимоном, ответил эскулап, — Не каждый день, знаете ли, собственными руками свою диссертацию приканчиваешь. Ну, так что, батенька, расскажете мне что-нибудь или так меня, старика, в неведении и оставите?
В голосе эскулапа прозвучала слабая надежда на хоть какое-то разъяснение ситуации.
— Про мое освобождение будем говорить, только когда выйду и в порядок себя приведу, — начал Ярослав, — А вот о коме и о том, как я туда попал, пожалуй, можно и сейчас.
— Я весь внимание, — устраиваясь поудобнее в кожаном коричневом кресле с коньячницей в руках, проговорил врач, — Весь…Без остатка… Слушаю вас…
— Это была просто дуэль, Олег Николаевич, — грустно начал Ярослав заготовленную для разговора по душам версию, — Да-да… Всего лишь дуэль…
Ближайшие полчаса он развивал эту тему, рассказывая эскулапу о технологиях древних.
Ярослав понимал необходимость доиграть эту партию до конца. Его заготовленная для «лечащего врача» история была очень недалека от истины, но не открывала основных секретов.
Мысль о том, что раньше люди умели намного больше и без достижений технического прогресса, видимо, совпадала с точкой зрения Олега Николаевича, так как он слушал не перебивая. Когда же Ярослав перешел к истории о дуэли, тот стал задавать наводящие вопросы. Особый интерес у него вызвало то, как Ярослав осознал свой проигрыш и для избежания полного контроля со стороны противника решил спрятаться в самом себе.
— Контактер больше не появлялся? — помолчав некоторое время после завершения этой истории, спросил «лечащий».
— Нет, не выходил. Видимо, считает, что меня уже нет, — грустно ответил Ярослав.
— Ну а вы что думаете, батенька? — прогудел, обретая былую уверенность эскулап, — Вы же боец… Не хотелось бы поквитаться?
— Нет смысла. Я после всего убедился в очередной раз, что в драке победителей нет. Вот он считает, что выиграл, а я могу сейчас использовать его неведение для нападения.
— Жаль, а то мы бы отсюда да под полным медицинским контролем, — начал было развивать свою мысль заведующий отделением, — Хотя что я говорю… Какой уж тут к чертям медицинский контроль, если у меня… представляете, у меня руки так и чешутся вас выписать! — прокричал, уже не сдерживая бешенства Олег Николаевич.
Зазвонил лежащий на столе сотовый телефон.
— Ну а с чего начинать-то? — опомнился эскулап, — С какой литературы?
— Я начинал с Библии, — ответил Ярослав, — Потом Коран, следом Оскар Бернгарт или Аб-Дру-Шин… Поиск взаимосвязей между откровениями этих книг и Буддизмом, в рамках которого я остановился на практиках школы Даосов… Вот из этого комплекса и выплыл весь сегодняшний день и проявились сверхвозможности.
Врач что-то быстро помечал на листке.
— Сверхвозможности?
— А под влиянием чего, интересно, вы собираетесь меня выписывать? Тут еще есть небольшой фокус. Перед дуэлью мне надо было попоститься недельку-другую, а я полез в драку сразу после постельных отношений. Сил не набравшись. Вот она, моя ошибочка-то.
В процессе рассказа Ярослав неожиданно осознал, что, собирая на ходу все известное ему из духовной литературы, он отстроил очень интересную концепцию.
Логичную… Совпадающую по всем аспектам с миром, существующим в реальности.
— Да, батенька… — пробормотал себе под нос Олег Николаевич, — Задали же вы мне задачку… Ну про оборону и методику защиты безгреховностью — понятно и принято сразу, а вот нападение… Как вы  это делаете?
— Не могу объяснить, — задумчиво проговорил Ярослав, — Это проклюнулось как бы само собой. Я просто ловлю какую-то ниточку, за которую тяну.
— Так вот почему вы попросили не ставить вам никаких лекарств, — задумчиво произнес врач, — Невозможность сосредоточиться.
— Да, правильно.
— Ну что же, будем иметь в виду, — договорил Олег Николаевич и что-то написал на маленьком листке бумаги для заметок, — Вот вам, коллега, все мои телефоны и адрес в Интернете. Захотите просто поболтать или, может, поделиться чем-то решите. Спрятать кого из друзей, ну или из врагов, — доверительно наклонился к нему эскулап, — Милости прошу…
— Спасибо… — удивленный неожиданным предложением врача ответил Ярослав.
— Ну, уж и вы, батенька, не откажите мне в совете. Я же теперь себе места не найду, пока не разберусь в том, что вы мне  поведали. Договорились?
— Конечно.
— Ну, вот и ладно, — подытожил врач и подхватил со стола все еще звонивший сотовый телефон, — Да, — ответил он утвердительно в трубку, — Да, он у меня в кабинете. Да нет, конечно, душа моя. Какие препятствия. Здесь он. Вас ждет. Чай пьем, — и, улыбнувшись, эскулап радостно подмигнул Ярославу…



«39»

… они не встретились…
Галя, решив все дела, не стала дожидаться освобождения Ярослава и срочно вернулась в Кемерово…
Перед отъездом она просила маму сообщить ей о состоянии дел у него на работе, но там ничего хорошего не было. Бизнес безжалостен, и сошедшего с конвейера рабочего никто не ждет, а просто заменяют очередным специалистом.
Так случилось и с Ярославом.
Ощутить себя на обочине мужчина боялся всегда. Ниша, занимаемая им до последних событий, была очень уютной и позволяла иметь уйму времени при неплохом доходе.
Важно было только грамотно все организовать и заставить подчиненных трудиться, «укладывая кирпичи в стену» каждый день.
Теперь на его месте руководил молодой парень, которого он для этого и готовил. Ведь после получения дополнительного филиала в Кемерово и успешной расстановки сил, головное руководство компанией собиралось переводить Ярослава в столицу на должность директора департамента по координации деятельности. Доход там был в разы выше.
Собрав всю необходимую информацию и отоспавшись пару дней, Ярослав решился-таки на звонок в Москву. Новости оказались неутешительными.
Пересматривать свою точку зрения по уже совершенным перестановкам руководство не собиралось. Соответственно рухнуло фактически все: и, потенциальная служебная квартира в Москве, и существенное улучшение материального положения.
Предприятие помимо прочих льгот регулярно проводило для работников, задействованных в системе, семинары за рубежом… Вывозило сотрудников на отдых. Имелась система премирования и много других интересных бонусов.
Конечно, у Ярослава был выход. В свете последних событий ему ничего не стоило позвонить Галло, и она с легкостью восстановила бы его в своих правах меньше чем за неделю. Но такой поворот событий означал бы снова ее полный контроль над ситуацией и его абсолютную зависимость от этой странной, но действенной методики.
Пока суть да дело, Ярослав решил привести в порядок свое духовное состояние. Уловив единожды равновесие в себе и то чувство, которое его духовница называла Благодатью, он подсознательно стремился к нему, и в то же время боялся.
Помимо этого он мысленно провел параллель между состоянием, возникающим при медитации и после нее. Они были схожи. То же состояние безопасности и радости, правда с разными оттенками, и полное нежелание жить той жизнью, которая была до того.
Лечь и лежать… Ничем себя не беспокоить… Любовь ко всему миру… Незачем себя волновать ненужными переживаниями… Все желания в том мире за пределами созданной неизвестными силами «крепости» — есть суета.
Понемногу все события, перевернувшие его жизнь, уходили в прошлое и уже казались Ярославу какой-то странной сказкой, случившейся вовсе не с ним…

…Прошло три недели после выписки Ярослава из больницы.
Мама сильно переживала за состояние сына, но виду не подавала. Внешне все было в порядке. Никаких признаков отклонений или психических расстройств не наблюдалось, вот только куда-то пропал прежний целеустремленный парень.
Раньше он не просидел бы у нее и часа, а теперь даже оставался иногда ночевать. Грешным делом она подумывала: не подсел ли Ярослав на какие-нибудь наркотики? Но нет… Приглядываясь и присматриваясь к нему, она видела только одну перемену: полное нежелание касаться мира, находящегося за пределами квартиры…
Он не искал работы и жил на отложенные средства. Не покупал себе ничего нового из одежды, хотя совсем недавно обшивался у достаточно дорогостоящих мастеров… Ему даже не звонили на сотовый его многочисленные подружки. Теперь вообще никто не звонил, а его это и не волновало.
Мама никак не могла понять, что же ему напоминает постоянно блуждающая по лицу Ярослава улыбка.
«Что с ним такое?» — раздумывала она, оставаясь одна.
Материнское сердце чувствовало, что это наваждение можно снять одним «щелчком пальцев». Но вот только как и где щелкнуть? Вопрос…

… увидели по центральному телевидению…
Ярослав с мамой пили чай… На экране в программе «Дежурная часть» неслись со скоростью курьерского поезда сменяющие друг друга сюжеты. Задержания, приговоры, лица преступников и радостно докладывающие о своих успехах «винтики» правовой машины.
Неожиданно на экране высветилась надпись «Иркутск».
— Мама, давай громкости добавим, похоже, что-то интересное покажут в «дежурной части», — попросил Ярослав.
Он интуитивно чувствовал, что сейчас покажут нечто действительно важное… Так и оказалось.
На экране собственной персоной появился Вадим Вадимович. Сюжет был о произволе и коррупции в правоохранительных органах.
Съемка велась прямо около тюрьмы, откуда, судя по вступительной речи диктора, и освобождался главный персонаж.
Похудевший  в застенках Вадим Вадимович держался уверенно. Выразил надежду, что нынешний виток борьбы с коррупцией принесет еще бОльшие результаты. После поблагодарил всех собравшихся за поддержку и внимание.
Молодежь в майках с подписями «Единая Россия» зааплодировала и радостно замахала российскими флажками…
Следующим взял слово депутат законодательного собрания по фамилии Урилов… Потом снова говорил Вадим Вадимович.
— Что-то долго показывают, — удивленно произнесла мама.
Действительно, сюжет шел по центральному телевидению уже почти десять минут, и, судя по дате на экране, это был повтор, отснятый несколько дней назад.
Ярослав никак не мог сообразить, что же его беспокоит. В том, что он видел, было что-то очень важное и для него лично, но вырваться из-под тяжести благодатного состояния никак не получалось.
Сюжет закончился, и на экране замелькали с прежней частотой лица преступников и радостно рапортующие о победах разномастные «винтики» в погонах…
«Неужели Галя права?» — пришла Ярославу мысль, — «И Вадим все это нарисовал?»
Если все так, то джинн уже выпущен на свободу.
В способностях данного индивида ходить «по головам» парень не сомневался.
Свободно рассуждать об увиденном и попытаться увязать все в единую цепочку Ярославу мешало состояние его разума, в которое он незаметно вошел за последнее время. Мужчина неожиданно понял, что погружен в субстанцию, похожую на «сладкий яд» Галло.
Но бойцовский характер Ярослава после осознания стал брать верх.
«Из огня да в полымя», — злобно говорил он сам себе, ворочаясь ночью в постели… — «Так все можно оставить за бортом… Смотри-ка: не нужны мне радости и горести этого мира… Интересно, почему это происходит?» — задавался он вопросом, — «Что это за транс такой? Отчего?» — ответа все не было, но под утро из глубины сознания выползла уже почти сформированная мысль.
Этот образ был настолько многогранен, что при ближайшем рассмотрении Ярослав не сразу его опознал, а после понял, что это откровение.
Возился он с его расшифровкой почти до обеда.
Откровение касалось религии и церкви. В «переведенном» состоянии все звучало примерно так: «Церковь может быть персонально для каждого: материнской колыбелью; начальными классами; средним или высшим образованием; академией… Для кого-то это больница… Кому-то психбольница, откуда выходить нельзя… Воинам — сила и защита… Мыслителям — ясность сознания и откровения… Каждый находит здесь свое… Выбирай…»
После этого кое-что встало на свои места. Ярослав, видимо, инстинктивно выбрал для себя состояние больницы, в котором и спрятался от «грохота» окружающего мира. Теперь же, после переоценки, ему предстояло сделать новый выбор и постараться жить полной жизнью, стараясь при этом не свалиться в какое-либо из сумеречных состояний.
На утреннюю службу Ярослав не пошел. Медитировать тоже не стал.
«И так неплохо отдохнул», — сказал он себе, — «Пора уже и в мир выходить…»

…а тот раскрыл перед ним всю палитру красок…
Город готовился к встрече Нового года. Обыватели, погруженные в пучину повседневности, тащили на себе с упорством муравьев разложенные по авоськам и баулам куски собственной жизни. Ради них они так бесцельно ее расходовали и тратили.
Исключений не было почти ни для кого.
«Да, денежные знаки еще никто не отменял», — обдумывал Ярослав свое новое видение мира, — «Но вовсе незачем посвящать свою жизнь погоне за разрекламированным товаром».
В этих раздумьях он и не заметил, как оказался на тихой улочке, где в подвальном помещении располагался антикварный магазин.
Вспомнилась Галя и ее отношение к тому, как старые мастера видели мир.
Скрипнула обшитая мореным деревом металлическая дверь. Брякнула кованая ручка, и Ярослав оказался в царстве остановленного времени. 
Здесь соседствовали предметы разных эпох.
Назначение их тоже было самым разнообразным. Мебель: от каких-то непонятного назначения резных лавочек до платяных шкафов и буфетов необычайных и перетекающих форм.
Самовары…
За стеклянной витриной россыпь серебра: кубки, тарелки, ложки… Большой разнос с ручками и странным вензелем посередине…
Совсем маленькие предметы личного обихода: зажигалки, фляжки, стремена, разложенные как в музее на витринах под стеклом …
Патефоны… Граммофонная труба… Угольные пластинки с почти бесцветными бумажными пятаками…
В самой дальней комнате была представлена иконопись… В конце зала виднелась дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Она была приоткрыта, и оттуда доносились голоса.
Посетителей кроме Ярослава в магазине не было. Охранник неназойливо сопровождал все его перемещения по этому царству эпох.
Решив послушать, о чем там говорят за дверью, мужчина сделал вид, что детально рассматривает икону, висящую рядом.
Тишина в подвальном помещении была идеальной для осуществления замысла. Охранник, устроившись на стуле за спиной в соседней комнате, молча осматривал пространство магазина, изредка поглядывая на одинокого посетителя.
— Ну, так вот, я и решил после этой мысли попробовать, как жили люди всего столетие назад, — продолжал развивать мысль мягкий и вкрадчивый голос.
— И? — чувствовалось, что второй собеседник был настроен, мягко говоря, иронично.
— Оказалось, что все было намного проще и удобней, — владелец мягкого голоса встал и прошелся по кабинету, — Возьмем самовар, — с этими словами из-за двери донеся шлепок ладонью по металлу, — Десять литров. Сколько вам потребуется времени, чтобы вскипятить такой объем в нынешних условиях и с применением современных средств? Около часа?
— Ну, наверное, где-то так, — голос оппонента был уже не настолько язвительным.
— А здесь минут двадцать – и пожалуйста…
Оппонент раздавленно промолчал и засопел.
— Налейте в серебряный молочник молока, — продолжил изложение вкрадчивый, — Он простоит почти неделю и не скиснет. Серебряный половник в борще тоже решит раз и навсегда, проблему его сохранности. Я уже несколько лет пользуюсь на даче только ледником. Загружаю его с зимы наколотым льдом. День работы, и весь летний период вплоть до ноября я обеспечен хранилищем для продуктов.
А сколько времени мы тратим впустую? Цивилизация не дала нам ничего кроме суеты и ненужного ажиотажа. Все для нас сфабриковано, расчерчено и подано на блюдечке в рафинированном состоянии только с одной целью.
— Ну и с какой же? — устало спросил оппонент, явно проигрывая в споре.
— Максимальное количество продаж, — торжественно объявил вкрадчивый, — Иными словами, все в нашем современном мире сделано для того, чтобы из обывателя был сформирован покупатель, для максимального потребления предлагаемых товаров и услуг. Более того, у большинства из них не остается даже времени на раздумья, потому что все их мысли теперь о потреблении и еще раз о потреблении.
— Да уж, — явно попытался подытожить собеседник, но вкрадчивый уже разошелся.
— Так это полбеды… — продолжил он, — Всегда и во все времена частный производитель стремился уменьшить себестоимость товара разными способами. Часто в ущерб качеству. Но сейчас, в век информационных технологий, все по-другому. Нам с их помощью рисуют такую модель мира, какая удобна. Причем это просматривается во всем: в искусстве и даже политике.
— Нет, ну а что политика? — попытался возмутиться собеседник.
— Про вас я вообще не говорю, — победно гаркнул вкрадчивый, — Живет себе старик с пенсией тысяч в пять. Дети ему немного помогают. Огород. Иными словами, бюджет сформирован. А тут раз в четыре-пять лет появляется сытая харя политикана и объявляет бедолаге, что живет-то он, оказывается, плохо. Причем, верно аргументирует… Строго указывает и обещает… Естественно, несбыточное…
— Ну?
— А старик-то и не знал, что он плохо живет. У него все было до той поры в порядке. А тут на тебе: «Я плохо живу», — говорит он себе и как результат — настроение испорчено… Депрессия… Валерьянка… Расшатанная психика… Причем из-за вас... Из-за политиков… И опять все за ради денежных знаков… — поставил точку вкрадчивый.
— Ну и что делать? — совсем уже растерянно спросил грустным голосом оппонент.
— Да оставьте вы людей в покое. Хотя, Боже, о чем я говорю.
— Да… — задумчиво протянул собеседник, — Вам палец в рот не клади… А как вот вы иконками торгуете, а сам верующий?
— Тут главное не быть ортодоксом, — сообщил вкрадчивый, — А то так можно и воцерковиться…
— А это еще что такое?
— А это, друг мой, хитрая такая штучка, — мелко-мелко засмеялся собеседник, — Если вы будете посещать все службы и выполнять все предписания, то начнете понемногу уходить от суеты мира и в конце концов ежели вовремя не остановитесь, то будет вам только одна дорога — в монастырь… И совсем не будет хотеться ничего земного. Все дела станут безразличны… Близкие люди… Прямо как по Евангелию, — добавил он напоследок.

«40»


...решение об отдельном кабинете оказалось правильным…
Объем рисунков Вадима превысил все мыслимые границы, и теперь это была настоящая библиотека. Прибросив объем сегодняшней работы, он только тяжко вздохнул и устроился в кресле точить карандаши.
Наступило время начала первых атак на подаривших ему эту странную технологию персонажей.
Персонажи. Вадим теперь называл своих нарисованных «подшефных» именно так.
«Вот и еще две папки», — рассуждал он, выдергивая их из стопки и укладывая на стол, — «Начнем, пожалуй…»
Первые пробы он решил сделать на  Галином дружке. Парень был явно слабее своей «мамочки» и скорее всего почти беззащитен.
Вспомнив то, как он рассказывал про эту технологию на кладбище, Вадим подумал, что, пожалуй, он, и сам в нее не очень-то верит…
«Как же его зовут-то», — никак не мог вспомнить Вадим, делая первые наброски на белоснежном листке бумаги, — «Мстислав? Станислав…»
Имен, уготованных для простенького сочетания Слава, оказалось слишком много, и мужчина запутался.
Теперь нужно было подождать несколько часов, пока проснется Питер, и звякнуть Телеграфисту с Нагелем. Те-то уж должны были помнить.
Решение у Вадима было простым. Листок с портретным изображением этого бедолаги пацана он решил просто сжечь.
«Чего уж тут мелочиться. Пых его, и вся недолга», — хладнокровно рассуждал мужчина, устраиваясь поудобнее в кресле и делая первые наброски.
Память услужливо выдавала ему все новые черты и оттенки, уже немного подзабытые и смазанные тюремными перипетиями. Но никто еще не отменял природных данных… Уникальные возможности, отшлифованные многолетней картежной игрой, раскладами и обязательной необходимостью помнить лица тех, с кем играл — работали.
Все новые и новые черты и оттенки укладывались в портрет.
Вадим изобразил парня сидящим на кресле. Работая с деталями одежды, нарисовал ему домашний халат. Подумав, наметил на груди православный крест. Был он там или нет, Вадим не помнил, но рука сама вдруг стала рисовать веревку на шее, и он решил завершить этот кусочек именно так.
Время приближалось к полуденной отметке. Еще минут сорок — и проснется Питер.
«Хотя можно звякнуть и Гале в Кемерово», — пришла Вадиму дурацкая мысль, — «Позвонить и спросить: а как зовут твоего молодого дружка? Я, мол, тут его рисуночек сжечь собираюсь… а вот стишок без имени ну никак не получается…»
Вадим немного посмеялся своим мыслям. В дверь комнаты постучались. Это была Катя. Она собралась по магазинам и зашла перед выездом.
Теплое чувство охватило Вадима без остатка, пока он шел к запертым дверям кабинета. После освобождения из-под ареста он уже и сам не понимал, как мог раньше жить без этой женщины.
Скоро она подарит ему сына. Жизнь обретала новый смысл и приоритеты. Только нужно разобраться с «долгами» и окончательно расчистить себе дорогу.
Перед тем, как провернуть ключ в замке, Вадим обернулся и бросил взгляд на стол с разбросанными на нем листками бумаги и карандашами…
— Я на пару часов, — промурлыкала Катерина, прижимаясь к его плечу, — За продуктами и к врачу заеду. Что-то внизу живота второй день побаливает.
— Может, я за руль сяду? — забеспокоился Вадим.
— Не стоит. Врач сказал, что чем больше я буду двигаться, тем лучше. Наговорил мне всякого. Рассказал, как его жена диссертацию защищала и в тот же день сына родила. Вроде как на пике активности для ребенка это хорошо. Чтобы увальнем не был.
— Ну ладно, давай тогда, — обнял ее Вадим, — Я тебя провожу,— и он, обняв ее за плечи, нежно повел к лестнице со второго этажа.
Вернувшись в кабинет, он достал из хумидора  сигару, взял длинную стальную пепельницу, повторяющую форму скрученного из табачного листа цилиндрика, и, раскурив, выпустил в воздух струйку ароматного дыма.
Пристроив металлический желобок пепельницы в специальной выемке на ящичке, Вадим погрузился в рассуждения о культовости тех или иных процессов.
Вот, к примеру, для того, чтобы покурить сигару, необходимо иметь огромное количество аксессуаров. Непростая задача доставить ее за несколько тысяч километров и сохранить в первозданной влажности.
Он вспомнил, что, изучая об этом материалы в Интернете, был очень удивлен, наткнувшись на статью, автор которой рассказывал о табачной промышленности на Кубе. Оказалось, что эту отрасль, равно как и ромовую промышленность, привел в порядок не кто иной, как сам Аль Коппоне. Павда добился он этого большой кровью…
Зато теперь весь мир успешно этим пользуется, абсолютно не задумываясь, что зачастую все новые свершения принадлежали «людям без границ» — преступникам.
«Да», — развоевался Вадим, — «Именно преступники приобретали новые земли и явились той самой движущей силой прогресса. Все наверняка и сейчас так происходит…»
Эти мысли посещали его с годами все чаще, и он сам не заметил, как стал иногда приобщать себя к сподвижникам великих первооткрывателей, для которых уж точно «Цель оправдывала средства».
Тем временем стрелки настенных часов приблизились к отметке 13-00. Ранний на подъем Нагель уже наверняка был на ногах, и Вадим неторопливо набрал на трубке радиотелефона номер его сотового.
— Вадим Вадимович… Гутен таг… — весело поприветствовал Николай. Голос у него скрипел, как и десять лет назад.
— Привет-привет, Николай Андреевич, — не менее вежливо проговорил Вадим, — Я, дорогой ты мой товарищ, по-видимому, стареть стал. Никак не могу одно имечко вспомнить.
— Ну, уж если ты не помнишь со своими мозгами, то где уж мне-то, убогому, — хрипло засмеялся Нагель, заставляя своим ревом исказиться звук в трубке, — А кто такой-то наш сегодняшний клиент?
«А искажения ли это?» — задумался Вадим, — «Или, может, у Коляна, голос еще противнее стал?» — Вслух же произнес условную фразу, — Видимо, оказалась моя башка неоцинкованной, вот и протекла…
По старой договоренности еще родом из девяностых любое упоминание слова цинк обозначало необходимость проведения последующей беседы полунамеками и без прямых имен и названий. Иными словами — беседа «цинком» .
— Ну-ну, — сразу сообразил и «переключился» Нагель, — Что-то новенькое?
— Да как раз нет, — подхватил нить разговора Вадим, — Нужно вспомнить имечко нашего последнего заказчика, которому вы на пару документы доставляли.
— Ага, — удовлетворенно скрипнул в трубку Нагель. — Сейчас, сейчас… — прошло, наверное, секунд десять сопенья в трубку и потом он торжественно сообщил, — Не помню я. Прикинь.
— Вот так и я, — грустно ответил Вадим.
— Может, партнеру звякнуть? — имея ввиду Телеграфиста, спросил Николай.
— Он-то когда что помнил.
— Ну не знаю… тогда, может быть, у тебя записано где? Мое же все осталось у слуг государевых.
— Точно! — взвился Вадим, — И че это я, баран, не сообразил… Молодец ты, Колька.
— Да ладно, — прогудел тот удовлетворенно, — Не все же тебе за нас думать. А там что тема новая образовалась? — напоследок спросил он.
— Да нет, просто старую хочу закрыть.
— Ну если что звони, Вадим Вадимович, — попрощался Нагель, — Мы… Сам знаешь… Любой объем перелопатим.
— Давай, Николай Андреевич, — с теплотой произнес Вадим в трубку, — Счастливым в наши неспокойные времена могут быть только те, у кого есть такие верные товарищи, как ты.

… он долго сидел, покуривая сигару, и размышлял, что все-таки ему когда-то очень повезло с друзьями и партнерами.
«Хрен у кого есть такие компаньоны», — подытожил он, забрасывая недокуренную сигару в железную колбу красного цвета и закручивая колпачок, — «Разбежались людишки, зажирели. Никого с места не сдвинешь. А вдруг что не так? Нет, без таких друзей совсем плохо», — подытожил Вадим, укладывая колбу на полку рядом с хумидором и решив докурить сигару позже.
Приведя в порядок разбушевавшееся сознание, он не торопясь встал и прошелся по кабинету. Все его рабочие записи находились здесь же, но теперь ему было необходимо проверить еще раз свою неожиданно пошатнувшуюся память: безошибочно вспомнить, в каком блокноте находится искомое.
Все сработало. Сначала всплыли в голове строчки, которые он красной пастой торопливо записывал в автомобильный блокнот.
 «Ну, вот и ладно…» — удовлетворенно мурлыкал про себя Вадим, спускаясь вниз по лестнице. Коробку с документами он вчера вынул из внедорожника, и теперь она стояла в гараже.
Вытащив пальцами за уголок мелькнувшую заветную книжицу, он не спеша перелистал ее и прочитал написанное красной пастой имя — Ярослав.
«Вот тебе и на…» — помахал зажатым в руке блокнотом Вадим, — «Точно старею… По-моему он у меня за всю жизнь с таким именем первый…»
Дальше все пошло быстро.
Дорисовал некоторые мелкие нюансы. Еще находясь в заключении, он убедился, что чем правдоподобнее рисунок, тем лучше все работает. Сильно ему не хотелось ошибиться в таком щепетильном случае.
— Ярославушка, Ярослав, — бормотал под нос себе Вадим, выводя и штрихуя последние детали, — Ярославушка, буйная головушка… Гори пламенем синим, яростным. Будешь стерт с лица земли очень скоро…
Отодвинув от себя рисунок и повернувшись к дневному свету из окна, он критически осмотрел портрет. Это был его первый эксперимент по прямой атаке. К тому же Вадим реально осознавал, что сейчас планирует не больше не меньше чем убийство. Причем лично ему этот парень ничего не сделал. Он всего лишь оказался заложником информации, которую в свое время и поведал, вывезенный на кладбище.
«Я ему тогда не поверил», — штрихуя рисунок, рассуждал Вадим, — «Да и сейчас, если бы не тюряга и тамошняя кутерьма, так до сути бы и не допер».
— Так что прости меня, Ярославушка, но придется тебе отправиться раньше срока в свое последнее большое путешествие, — вслух проговорил Вадим, прибрасывая, как он сможет получить информацию о произошедшем.
Рядом с установочными данными парня красной пастой были прописаны два  телефона.
Домашний телефон Ярослава жил, видимо, в полном одиночестве, выдавая сейчас бесполезные трели в квартире без хозяина. Набирая номер его матери, Вадим запереживал. Его совсем не беспокоил моральный аспект происходящего, но вдруг появилось чувство полной ненужности того, что он затеял.
«Не я все это начал», — жестко сказал себе Вадим, — «Так что я вправе теперь восстановить попранное равновесие и обезопасить себя».
После двух длинных гудков в трубке и его вопроса уставший женский голос ответил:
— Ярослава сейчас нет дома. Он в церкви и будет только к вечеру…
Поблагодарив за информацию и пообещав перезвонить еще, Вадим повесил трубку.
— В церкви он, — бормотал себе под нос мужчина, — Ну что же, попробуем…
С этими словами он написал под рисунком:

А гореть тебе с головы до ног,
Чтоб оставили черт и Бог.
Ты не сможешь их на подмогу звать.
В том огне тебя не узнает мать.

После положил портрет сверху на большую пепельницу и поднес горящую зажигалку.
Шустрый желтенький огонек быстро перебрался на лист и за несколько мгновений превратился в настоящий пожар, в котором корчился нарисованный Ярослав. Выражение его лица на искаженной пламенем бумаге неожиданно стало страдальческим. Но перед тем, как он окончательно стал серым и исчез, Вадим неожиданно заметил на его догорающем портрете ехидную усмешку. Еще мужчине показалось, что, осыпаясь пеплом, портрет даже попытался ему подмигнуть, но не успел.
«Что за наваждение…» — было первой мыслью Вадима, — «Привиделось, наверное. Не мог же он мне на самом деле рожи из огня корчить».
Прошло пять минут, десять. Неприятный осадок после увиденного наложился на предчувствие чего-то нехорошего и никак не исчезал.
Вадим раскурил затушенную сигару. Ярославу он решил звонить попозже вечером, а сейчас просто попытался разобраться в навалившейся на него откуда-то извне легкой паники.
Она все нарастала.
Неожиданно зазвонил сотик, лежащий на окне, и не успел мужчина к нему подойти, как ожила трубка радиотелефона, оставленная в кресле.
— Алло! — прокричал он в сотовый. Там что-то хрюкнуло, и сигнал оборвался. Вадим метнулся к радиотрубке, но она тоже вдруг замолчала.
Еще раз ожил сотик.
— Алло, Вадим Вадимович? — прозвучал оттуда взволнованный женский голос.
— Да, кто это? — отозвался, уже откровенно паникуя, мужчина.
Снова запиликал радиотелефон.
— Это приемный покой, — ответила трубка, — У нас ваша супруга, Екатерина… Доставлена скорой помощью…



«41»


… она чуть не сгорела заживо…
Врачи скорой сказали, что, проезжая по улице, увидели пылающий автомобиль и молодую женщину, запутавшуюся в ремнях безопасности.
— Первый раз такое видел, — рассказывал Вадиму, приехавшему в отделение скорой помощи, врач. — Хорошо, что мне не привыкать к разным ситуациям. Я ведь в скорой уже без малого десять лет. Тачка горела, будто порохом ее начинили. Видимо, началось все из-под капота. Ваша жена уже была без сил и, наверное, дыму наглоталась. Я когда ремни безопасности перерезал, увидел, что она беременна…
— Ожогов у нее много? — с трудом выдавил из себя Вадим.
— Ноги точно, — грустно подтвердил врач, — Она в колготках была, так они расплавились… и все прилипло…
— Меня сейчас к ней, конечно, не пустят?
— Давайте я позвоню в приемный покой. У меня в ожоговом отделении как раз сегодня должен однокурсник дежурить.
Врач переместился к своей шуршащей курточке и достал из кармана дешевенький «Nokia».
— Алло, — прокричал он, ткнув пару раз пальцем в аппарат, — Семен, ты? Работаешь сегодня? Отлично! К тебе уже поступила беременная девушка с ожогами? Ну и как она? Ты сейчас сильно загружен? Просто это супруга моего старого товарища. Сможешь с ним поговорить? Ага… Ага… — отключив телефон, он удовлетворенно хмыкнул и сообщил, — Он вас ждет через час. Как раз к ней сейчас пошел.
— Больше ничего не сказал?
— Если что плохое, уже сказал бы, — ответил врач.
— Вы знаете, — проговорил Вадим, — Я не люблю быть обязанным, но что я  вам должен — просто не представляю.
— Ну а вы не бросились бы на помощь, если бы такое увидели? — спросил врач, внимательно глядя на мужчину из-под опаленных бровей.
Только сейчас он учуял исходящий от  него запах гари и жженого волоса.
— Наверняка бы бросился, — задумчиво ответил Вадим, — Я просто в таких ситуациях не бывал и огня сильно боюсь.
— Я тоже боюсь! — радостно сообщил врач, — В детстве у бабушки чуть в сарае с братом не сгорели, и с той поры, как увижу большой огонь, так мне нехорошо становится.
— Ну, здесь же справились.
— Вот сижу и радуюсь теперь, что все получилось.
— Я тоже, — задумчиво произнес Вадим, закрывая ладонями глаза, — Получилось, — произнес он, следом не отнимая от лица рук.
— Что? — улавливая какой-то новый смысл в речи собеседника, переспросил врач, — Что получилось?
— Да у вас получилось, — вставая с кресла, сказал Вадим, — Я вот даже не знаю сейчас, как вас и отблагодарить, — неожиданно, по-человечески стесняясь, сказал он.
— Премиальные – это хорошо, — оживился врач и азартно потер руки, — У нас зарплаты фигушные, да и медалью «За отвагу на пожаре» детей не накормишь.
— Ну, вот и ладно, — подытожил Вадим, поднимаясь и доставая бумажник, — Вот вам за подвиг и за протеже, — с этими словами он выудил несколько стодолларовых купюр и протянул врачу.
— Круто, — засмущавшись, проговорил тот, — Вы не думайте, у нас зарплаты на самом деле маленькие. Я когда в машину полез, ведь не о премиях рассуждал.
— Я знаю, — спокойно ответил Вадим, — Потому и даю…
— Вы если что звоните, — уже вслед уходящему проговорил врач, — У меня в каждой больнице знакомые.
— Ладно, — тускло ответил мужчина, переступая порог и не оборачиваясь.

«Рикошет», — обдумывал произошедшее Вадим, «заплывая» на своем внедорожнике в поток  машин, — «Рикошет… Только от чего?»
Такая бесславная атака на противника повергла мужчину в тяжкие думы:
«Все совпадает…» — рассуждал он, — «Время и даже способ уничтожения… Где же я пронес ? Где?» — мысленно застонал Вадим… — «Чего не учел?»
Дороги до больницы ему было минут десять.
«Все равно надо позвонить вечером матери этого неприкасаемого ублюдка», — решил мужчина, — «Вот только почему так получилось?»
Из-за поворота неожиданно поднялись церковные купола. Оказалось, что Вадим машинально поехал другой, более дальней дорогой.
«Церковь… Вот оно…» — вдруг прострелила мысль… — «Он был в церкви в этот момент… Вот тебе и рикошет… Баран я, баран…»
Теперь стало ясно, почему Галя, даже давно владея этой технологией, просто не стерла его росчерком пера и лишь ходила вокруг да около и пакостила, выбивая из колеи…
«Да, дорогая», — рассуждал Вадим, — «Рано мне, видимо, с вами тягаться… Да и вообще, что это за война без разведки?» — дополнил он свою мысль.
Впереди уже виднелось здание больницы, где располагалось ожоговое отделение.
«Ладно, все потом…» — оборвал себя мужчина, — «Что там с Катюхой? Врачу еще надо будет денег дать…»
С первым шоком Вадим, похоже, справился. Найденная разгадка его немного успокоила. Заходя в здание больницы, он почти полностью пришел в норму…

… все оказалось не так уж плохо…
После беседы с врачом Вадим прошел вместе с ним в палату, где и переговорил с Катериной.
Оказалось, что возгорание началось из-под капота. Сначала, когда она стояла на перекрестке, оттуда повалил дым, а потом пламя неожиданно появилось в салоне около пассажирского сиденья. Расплавившись, вспыхнул фольшфеер, укрепленный в ногах… Он-то окончательно и поджег все внутри машины …
— Я закашлялась сначала, — рассказывала Катя, — А потом перехватило дыхание, и я совсем потеряла голову. Дверцу открыла, а ремни не пускают. Перепугалась настолько, что даже не сообразила их отстегнуть. Так с ними наружу и рвалась.
По времени тоже все до мелочей совпадало с уничтожением портрета Ярослава.
«Надо же, церковь», — обдумывал ситуацию Вадим, — «Какие еще, интересно, сюрпризы ждут непосвященного в этой невидимой игре? Неужели все настолько взаимосвязано?»
Ему на секунду стало страшно при воспоминании: «Не убий» и «Не укради».
«Неужели призовут к ответу на той стороне?» — затюкала, впиваясь в мозг, беспокойная мысль, — «Что, все это так действенно?»
Неожиданное откровение отнюдь не порадовало Вадима. Мысленно он перелистал всю свою жизнь и обнаружил в ней не так уж много положительного.
Обманывал ради денег, использовал людей как пешки ради власти, а сколько было уничтожено врагов?
— Короче, наворотил ты, батя… — произнес он вслух и вздрогнул от звука собственного голоса.
«Ладно, чего теперь париться», — оборвал себя Вадим, — «Ты еще исповедаться сходи. Покайся. И больше так не делай».
Последнее уж точно было не для него. Пробираясь в потоке машин, он сейчас прибрасывал, как будет действовать дальше.
В первую очередь необходим звонок Ярославу. Задумка временно привлечь его на свою сторону для борьбы с Галей появилась у него давно, и только ощущение собственной власти в «нарисованном мире» не позволило ему действовать с оглядкой.
«Побазарим… Постараюсь ему зафаршировать башку об опасности этой сучки для всех… Там и поглядим… Интересно, ведь почему-то он к ней не едет?»
Единственное, что теперь беспокоило Вадима, так это его собственные дела. Видимо, все придется делать по очереди… События по получению должности помощника губернатора на сегодняшний день шли полным ходом.
Вновь назначенный глава региона получил ряд указаний от своих московских патронов в отношении принципиального и решительного бизнесмена, который не побоялся заключения в тюрьму при отстаивании своих позиций.
Помимо этого, по легенде, он много лет был сочувствующим партии президента и меценатствовал, поддерживая «молодогвардейцев».
Первая беседа с губернатором должна была состояться завтра, и его сегодняшний эксперимент с Ярославом был совсем некстати, не говоря уже о полученных результатах.
Нужно было еще прорисовать несколько сюжетных линий о встрече и направлении разговора.  Потом определиться для себя, какое направление деятельности ему предстоит возглавить в дальнейшем.
А еще ему необходимо так залезть под шкуру к губернатору, чтобы он не мог без него провести и часа. Иными словами, выражаясь языком суфиев — стать его душевным другом.

… днем позже он выходил уже помощником главы областной администрации по экономике региона …
«Кабинет в приемной губернатора…» — радовался Вадим, — «Должностные обязанности — прописывайте себе сами», — вспомнились ему слова нового шефа, — «Работает!» — кричал он, поймав в душе нечаянную детскую радость, — «Ра-бо-та-ет!!!»
Жалко, что поделиться сделанным было не с кем. Как любой человек, склонный к творчеству, Вадим подсознательно жаждал аудитории. Но, видимо, не судьба… есть секреты, которые не просто опасны его обладателю. Если представить себе на миг, что его технологии становятся вдруг достоянием гласности, то страшно себе представить, что вдруг начнется в окружающем мире.
«Хаос…» — оценил такую возможность Вадим, — «Нам и с Галькой-то сейчас тесно… все никак из головы они с этим пацаном не идут… Придется обязательно с ними разбираться… Ой, придется…»



… он обживался в новом кабинете…
Секретарь губернатора Инночка была теперь занесена в отдельную папку, равно как и два первых зама, начальник секретариата, председатель спорткомитета.
«Много еще предстоит поработать», — затачивая карандаши, рассуждал Вадим, — «Нужно как-то научиться пересаживаться с нарисованных отношений на настоящие. Наверное, на это необходимо побольше времени…»
Для начала он решил пообщаться без рисунков с Ярославом.
Позвонив ему первый раз вечером после кошмара с пожаром, он предложил переговорить, но сразу почувствовал полное нежелание.
Поколдовал пару-тройку дней. Все вырисовывал и выписывал свои дружеские с ним взаимоотношения — не помогло…
Теперь, после всех принятых губернских решений, он еще раз попытался вытащить парня на разговор…
Но не тут-то было…
Ярослава в городе не оказалось…
«Уехал он», — довольным голосом сообщила мама, — «По работе уехал… В Москву…»




«42»


… Ярослав получил неожиданное предложение…
С новым руководителем московского филиала, проговорили почти два часа. Звали его просто и незатейливо — Карл. Он неплохо владел русским языком, но имя Ярослава одолел не сразу. Вернее сказать, совсем не одолел. Пришлось ему помочь, «вручив» уменьшительное Слава.
Это усредненное прозвище мужчина не любил, но с удовольствием смирился, уловив облегчение собеседника.
— Скажите, Сялава, — коверкал даже это непривычное сочетание возможный будущий шеф, — Мне саказальи, шьто вы лешальи в психатрической клиньике?
— Не совсем, — честно глядя ему в глаза, — ответил Ярослав, — Вы изучали когда-нибудь буддизм?
— Изучьал ли я? — засмеялся тот, — Я уже пьятнадцать лет живу даосскими прьактиками и только натьюра велосипьеда не дает мне прьекратить кручать пьедали в бьизнесе.
 — Вот и я практикую эту же школу уже почти год, — сообщил ему, обрадовашись неожиданному совпадению Ярослав, — А то, что со мной произошло при медитации, сильно напоминало кому. Вот меня мама в неврологию и отправила.
Дальнейшая беседа была совсем не о работе. Битый час они общались о буддизме. Причем Карл заставил Ярослава в мельчайших подробностях несколько раз повторить то, как он медитировал на дыхании и что чувствовал, находясь якобы в нирване.
Позже перешли к делу. Американец для себя просчитал сразу, каким образом бывший сослуживец Ярослава использовал сложившуюся ситуацию в свою пользу.
— Он вьедь, оказывается, ни разу у вас в больница и не побывал… — сокрушался Карл, — Отвратьительный постьюпок…
Еще немного поговорив об этой ситуации, он выдвинул Ярославу предложение возглавить для начала заваливающийся кемеровский филиал.
Такого поворота событий Ярослав не ожидал. Все его существо сразу напряглось.
«Неужели снова Галины игры?» — слушая журчание американца, думал он, — «Если кто ей что и сказал, так это только мама… Но я же ее просил…»
Как ни крутил и ни прибрасывал Ярослав, сразу он так ничего и не придумал.
Согласие на работу в Кемерово он, конечно, дал, выпросив для себя также служебное жилье и машину.
— Ну, тогда, Сялява, я будет давать вам нагрузку, — соглашаясь на выдвинутые условия, сообщил Карл, — Нужно будет поработать еще и с Томьском… Обльасть рядом с Кемеровиской, а нас там ньет.
На этом и порешили.
На прощание Карл рассказал, как он случайно наткнулся на личное дело Ярослава и был поражен скорости его уничтожения как специалиста. Прочитав, он решил, не советуясь ни с кем, просто вызвать его на собеседование, а после определяться, что делать с ним дальше.
Обдумывая такой крутой поворот в своей жизни, Ярослав шел к ближайшей станции метро «Смоленская» из головного офиса компании…
«Пожалуй, Галя тут ни при чем…» — рассуждал он, — «Нет даже малейших признаков ее появления и каких-либо попыток войти в обратную связь…»
Со своим нежеланием заниматься земными делами Ярослав разобрался достаточно просто.
Он сократил свои посещения церкви ровно в два раза, и постепенно лишний туман улетучился, но при этом приобретенную благодать он сохранил.
Единственное, что его беспокоило, так это контакты с представительницами слабого пола. Последний эксперимент со старой подружкой перед впадением в кому имел слишком далеко идущие последствия, а желания еще раз нырять в этот хаос мужчина совсем не испытывал.

Спустившись в метро, Ярослав принялся разглядывать пассажиров, стоящих на перроне. Это занятие он любил еще с детских лет, после первого посещения столицы вместе с мамой.
Тогда он впервые уловил разницу городов и темпов жизни…
С восторгом рассматривал маленький Ярослав человеческие потоки, движущиеся на эскалаторах и выплескивающиеся на перроны. С неподдельным интересом проходил мимо работников метро, застывших внизу в своих будочках. Своими красными шапочками они ему сильно напомнили подосиновики…
Поток людей жил по своим законам… Сначала было ощущение, что никто никого не видит и не замечает. Каждый участник движения излучал состояние  обыденности и безразличия. Сам процесс и грандиозность разворачивающейся картины нисколько их не занимали.
С той поры, опускаясь в метро, Ярослав всегда с огромным интересом разглядывал перемещающиеся навстречу типажи и искоса поглядывал на скучающих соседей по эскалатору.
На перроне в ожидании поезда, на переходах и в вагонах человеческая масса сливалась в организм, сплоченный единым желанием — скорее добраться до точки следования.
Это был просто какой-то заговор или негласное решение жителей столицы. Вообще в атмосфере метро люди становились похожими на тропических рыбок в своем хаосе движения и многообразности расцветок.
Встав на движущуюся резиново-металлическую ленту, Ярослав моментально превратился в  полноправного обитателя подземки. Вернее, постарался превратиться и не выделяться из толпы своим интересом к тысячам мелькающих слева и справа типажей.
Вот по эскалатору слева от мужчины пронесся персонаж, который Ярослав всегда классифицировал как «невидимку»… Было в образе бегущих вниз по эскалатору, самых торопливых участников процесса, что-то неопознаваемое. Миг и спина «невидимки» растворяется в прочих фигурах стоящих на правой стороне ленты…
На встречной движущейся полосе можно было сразу определить гостей столицы… Вот, например, мужчина, откровенно глазеющий на окружающих, или эта девушка. А вот и совсем юный паренек, наверняка приехавший в Москву впервые… Крутит головой, не понимая, как это окружающие могут не замечать такого интересного процесса.
«Ничего, еще обтешешься», — мысленно подбодрил его Ярослав.
Неожиданно они встретились взглядами, и Ярослав невольно ему подмигнул. Мальчишка сначала опешил, а потом по-приятельски помахал рукой.
«Люби весь мир как можно дольше, малыш…», — покивал ему головой Ярослав, — «Люби таким, какой он есть, и не ищи специальных красок…»
Если бы можно было достучаться до несущейся мимо толпы и попытаться сказать им во всеуслышание: «Как может быть прекрасен настоящий мир, если не искать в нем иллюзорных технологий! Настоящих впечатлений хватит в нем для каждого. Нужно всего лишь научиться видеть прекрасное, выделяя его из прочей массы…» 
«Утопия», — ответил себе мужчина, — «Никому это не надо...»
— Здравствуйте Ярослав, — неожиданно прозвучал за спиной до боли знакомый голос, — А я вот еду и смотрю, вы это или не вы?
Обернувшись, мужчина был поражен до невозможности… Людской поток, состоящий из миллионов человеческих молекул, принес ему крайне необычного соседа.
Из-за плеча пожилой женщины, стоящей прямо за Ярославом, стоял, радостно улыбаясь, и смотрел на него с выражением неподдельной радости на лице не кто-нибудь, а Вадим Вадимович собственной персоной.

…договорились встретиться вечером…
Странно, но Ярослав не ощущал никакой неприязни к своему давешнему похитителю. На перроне они проговорили буквально пять минут. Путь каждого из них лежал в противоположные стороны.
— Нам, Ярослав, нужно вместе разобраться, — проникновенно глядя ему в глаза, говорил Вадим, — Вы же сами понимаете, что среднестатистический человек не может даже предположить того, о чем вы мне рассказали на кладбище. Мы с вами попали в этот переплет не случайно, так что и выбираться теперь надо вместе.
После мужчины обменялись телефонами и разъехались…
«Интересно, о чем мы будем говорить вечером?» — рассуждал Ярослав, неторопливо вышагивая по улице.
В ситуации с Вадимом он вдруг неожиданно предположил возможность распутать все-таки этот узел, который, как он чувствовал, пока немного ослаб.
«Секунда, и снова все завяжется и понесется галопом», — сказал себе Ярослав, проходя мимо забора и стройки на месте бывшей гостиницы «Москва».
Конечным пунктом в его сегодняшним путешествии был «нулевой километр».
Символ начала всех Российских дорог.
Каждый раз, будучи в столице, Ярослав обязательно приходил сюда и несколько минут задумчиво настраивался на начало чего-то нового в своем жизненном путешествии. Еще ему хотелось зайти в часовню, расположенную перед самым входом на «Красную площадь».
Ощущение того, что он невидим, всегда появлялось у Ярослава при посещении столицы.
Никому до него не было дела.
Весь этот пестрый водоворот несся со скоростью товарного состава, громыхая рельсами на стыках и покачиваясь. Незыблемыми оставались лишь крепко вросшие в землю утесы зданий, мимо которых и двигались эти нескончаемые людские потоки.
Москва помимо прочих образов иногда навевала на мужчину предощущение грядущих катастроф… Не должны были люди так спешить… Нет никаких дел, которые нельзя было бы бросить на пять минут ради попытки осознания сути своего бытия.
Но говорить об этом было не с кем…
Один из знакомых Ярослава как-то сказал, что мир населен зомби… Мол, вырвать из контекста среднестатистического человека просто невозможно. Все текущие дела возведены у него в разряд абсолюта. Погруженные в пучину бытия, они годами идут как подводные лодки под грузом проблем.
«Изредка они, конечно, поднимают свои перископы», — вспоминая забавную, но верную аналогию, усмехнулся Ярослав, — «Но не более того… Помечтают себе о том, что будут делать, когда «всплывут», и снова вперед, решать ненужную суету каждого дня, возведенную в абсолют…»
Взгляд Ярослава неторопливо изучал открывшуюся картинку:
— железную табличку в гранитной брусчатке с надписью: «Российская Федерация. Нулевой километр автодорог»;
— непонятного предназначения пентаграмму внутри и расположившиеся на бронзовых листах изображения птиц, животных и змей;
— людей с фотоаппаратами, желающих увезти с собой кусочек столицы хотя бы  на снимке;
— неподдельную радость детей, еще не погруженных в пучину бытия и пока что уверенно плывущих на поверхности рядом с «перископами» родителей.
Весь этот водоворот образов пронесся у Ярослава в голове за одно мгновение.
«Ну, вот я и здесь…» — подумал он, — «Начнем все сначала, будто и не было ничего…»
После нескольких минут возле символа российских автодорог, Ярослав погрузился в пахнущие ладаном и воском недра часовни на входе в Кремль.



«43»

… он был очень доволен разговором…
Включив все свое обаяние и настроившись на беседу, Вадим Вадимович с первых минут погрузил собеседника в облако необыкновенной душевности.
Опять сработала школа учителя Пака: «Когда захочешь кого-то завести в блудняк, не недооценивай противника», — говорил он в свое время напарнику, — «Ты должен настолько поверить в свою легенду и стать ее частью, чтобы даже спустя пару дней сам еще не сомневался в правоте своих утверждений…»
— Я вот что скажу, Ярослав, — доверительно наклонившись к собеседнику говорил Вадим, — Нам с вами надо бы объединиться… Как я понял, вы тоже пострадали во время всей этой кутерьмы? — не дождавшись ответа, он продолжал, — Мне-то досталось — ой, ой, ой…  Шестьдесят дней как с куста…
— А я в психушке чуть больше провел, — Ярослав решил подыграть и посмотреть, куда будет клонить собеседник.
— Вот видишь, — машинально перешел на ты Вадим и спохватился, — Ничего, что я на ты?
— Валяй, — ответил ему в унисон Ярослав.
— У тебя кто-то из каторжан в друзьях? — неожиданно среагировал мужчина на словечко, часто применяемое в блатной речи.
— Да нет, — удивленно проговорил Ярослав, — Это с детских лет, еще со двора. Так батя одноклассника все время говорил.
— Россия, — откинувшись на спинку стула, глубокомысленно проговорил Вадим, — Страна иллюзорной свободы и общая тюрьма народов. Неудивительно. Ты знаешь, сколько было раньше в Иркутске спецкомендатур? — задал он неожиданный вопрос.
— Нет.
— Одиннадцать. А еще три зоны — прямо в городской черте. Две строгого режима и одна общего. На одной из зон тюремная больница. А еще пересыльная тюрьма и она же следственный изолятор. Про область я вообще не говорю. Ангарлаг один чего стоит? А севера? А Тулунская крытая…СТ-12? Там вообще до пятнадцати воров в законе одновременно собиралось во главе с «Япончиком». Представляешь?
— А что такое ангарлаг? — поинтересовался Ярослав.
— Что? — не понял сразу Вадим, вырванный из дымки воспоминаний, — А…Это… Ну ты точно полуцвет, — ввернул он еще одно непонятное словечко, — Это лагеря под Ангарском… город-то такой знаешь?
— Понял, а почему полуцвет?
—Не определившийся, кем он будет жить: мужиком, в отрицаловке или в актив попрет. Короче говоря, неопытный еще. Ну, так вот теперь и думай, кто был в ваших советских двориках заправилой, и какой там витал уголовный дух… Мы с тобой, Ярослав, родом из каторжанского края, где даже такой интеллигентный парень, как ты, иногда пробрасывает жаргонные словечки…
Помолчали.
— Ты думаешь, мне все это очень интересно? — задал ему вопрос «в лоб» Вадим, — Я, парень, и сам по сути своей полуцвет… Сколько раз меня арестовывали, я ни разу так до лагеря и не доехал… Ну а в тюрьме все по-другому… И еще, все кто хоть краешком зацепил СССР — немного похожи… У нас одни повадки, и мы можем быть разными: плохими или хорошими. В нас будто живут сотни маленьких человечков, проявляющих себя от случая к случаю. Так что все мы полуцветы в зависимости от обстоятельств.
— Ну, так что мы с Галей делать будем? — задал Вадиму прямой вопрос Ярослав.
— Я тебе скажу, парень, прямо и кривить не буду, — глядя ему в глаза, ответил Вадим. — Если ты не подпишешься мне помочь, то мои дружки принесут ей телеграмму. Как это происходит, ты теперь знаешь. У меня, видишь ли, выхода нет. Она меня теперь в покое не оставит. После этого мне придется разобраться и с тобой тоже. Ведь ты мой свидетель.
— А, может, даже с меня и начнете, — в унисон ему утвердительно проговорил Ярослав.
— Там посмотрим.
— А после Гали разберетесь со мной? — предположил парень.
— А смысл? Мы уже партнерами будем… Глядишь, и тебе место в нашем синдикате найдется.
— Ну и что я должен сделать? — устало и обреченно проговорил Ярослав.
— Все просто, — удовлетворенно откидываясь на спинку стула, проговорил Вадим Вадимович.
Выражение лица у него приняло покровительственный оттенок.
«Действительно барин…» — невольно подумал Ярослав. — «Интересно, сколько он раз принимал такой облик, пока прозвище свое не получил?»
— Все очень просто, — продолжал собеседник, — Я ведь из тюрьмы не просто так освободился. Технология-то Галина работает.
— Да ну… — поразился Ярослав… — Неужто и сам рисовать начал?
— Я тебе говорю… Не соврал ты тогда на кладбище, поэтому теперь и знаешь мои секреты….
— Так что надо делать, Вадим Вадимович?
— Короче, — пододвигаясь, по-хозяйски начал тот, — Ты едешь к Гале и восстанавливаешь отношения.
— Ага, — все существо Ярослава трепетало. Лишь бы не выдать своего волнения и доиграть роль до конца.
Но Вадим был слишком увлечен и плюнул на осторожность.
— Потом ты должен мне цинкануть, когда, в какое время и каким маршрутом она  ходит по парикмахерским или еще куда…
— Ты знаешь, — задумчиво ответил Ярослав, — Она  из дома почти не выходит. Да ей это и незачем. Ведь мастерская-то в квартире.
— Так, так, так, — задумался Вадим, — Сложная задачка. А может, ты ее в Иркутск выманишь?
— Короче, мне понятно, чего ты хочешь.
— Мы, — поправил Вадим.
— Ты, — отрезал Ярослав, — Я всего лишь свою шкуру спасаю…
— Ну и правильно, — довольно осклабился Вадим, откидываясь на кресле и снова превращаясь в покровителя, — Правильно ситуацию понимаешь.
«Барин хренов», — подумал про себя парень, — «Чистый барин… Самодовольный…» — но свою роль человека, спасающего шкуру, доиграл до конца.
К финалу беседы он уловил, что Вадим снова приглядывается к его жестам и реакциям, но последние ситуации сыграли в жизни молодого мужчины роль серьезной школы, и Барин так ничего и не понял…

«Ну вот и все», — обдумывал, вышагивая по направлению к гостинице Вадим, — «Получай, Галенька, подарочек… А я пока подожду… Делишки в порядок приведу… Обдумаю, чем заняться еще…»
Перспективы вырисовывались радужные. После беседы в Госдуме с патронами нового шефа мужчина понял, что работал не зря. Еще он порадовался, что прихватил в столичную командировку папки с подписями: «Папа-1» и «Папа-2».
Наблюдение о том, что клиент, с которым не работаешь, может «расколдоваться», он впервые отсмотрел еще в тюрьме на примере начальника оперчасти.
В процессе общения с Папой-1 (губернатором региона) он тоже не раз улавливал его легкое удивление себе самому, дающему такой карт-бланш малознакомому человеку.
Здесь в столице произошло то же самое. Папа-2 долго пытал Вадима о его жизни делах и бизнесе, а после напутствовал его словами об оказанном доверии.
«Да они по ходу тут сами все рисуют…» — сердился маломощности своего наступления Вадим, — «Что это за хрень такая: столько работы – и как об стенку горох».
Только после беседы с Ярославом и заручившись его поддержкой, мужчина, лежа на гостиничной кровати, пришел к выводу, что это, скорее всего, природные данные.
«Потому они здесь и сидят», — неожиданно понял он, — «Экстрасенсы хреновы…» — и невольно поежился, вспоминая проникающий в самые печенки взгляд собеседника.
А тот именно сейчас беседовал с губернатором про Вадима.
— Парень мне понравился, — сообщил Папа-2, — Отчаянный, но разумный. Способен будет и организовать что-нибудь, если понадобится. В экономике толк знает. Дурак таких денег, как у него, не заработает. Ты проверь его обязательно. Поручи что-нибудь трудно решаемое… Кстати, кто его тебе порекомендовал? — поинтересовался он и, выслушав ответ, немного помолчал, — Почему вдруг мимо меня? Ты все-таки с ним повнимательней, и поручи для проверки задачу пожестче. Специально ситуацию не создавай. Что-нибудь из текущего.
— Ладно, понял, — отозвался губернатор, — А вас, кстати, тогда и в России не было, когда мне сам звонил по этому поводу.
— Ну ладно, — завершил беседу Папа-2, — Давай с Богом… Я после аккуратно поинтересуюсь, откуда ветер дует.
«Вадим Вадимович…» — после, устроившись в кресле, думал он, — «Вадим Вадимович… Какого же ты поля ягода? С какой целью? Присматривать за губернатором?» — рассуждал он, — «Не думаю… Ему в свое время коллектив такой заводище доверил… Тогда что?»
Невзирая на все свои природные экстрасенсорные данные, Папа-2 так и не смог расковырять тайные думы Вадима.
«Или их нет…» — решил он в конце концов, — «Или парень посильнее меня будет. Наверное, тоже неплохо. Тогда и посмотрим, куда карта ляжет», — решил, наконец, Папа-2, — «А в общем-то, наверное, неплохой мужик», — неожиданно появилась новая эмоция.
Откуда ему было знать, что добравшийся до папки с надписью «Папа-2» Вадим с остервенением орудует над его портретом, выводя все новые линии и штрихи и делая его лицо все более радостным и расположенным к сидящему на рисунке напротив — недавнему собеседнику…




«44»

… она была шокирована новостями…
— Я тебе вот что скажу, Ярославушка, — проговорила после минутной паузы Галя. С этими словами она взяла мужчину за руку и нежно провела пальцем по ладони… — Сейчас ты поймешь, что зря от меня прятался.
Это прикосновение вызвало в нем бурю эмоций. Женщин у него не было с самого момента ухода в последнюю медитацию.
От «сладкого яда», которым пичкала его Галло, он спасался посещая церковь несколько раз в неделю.
Все его естество сейчас требовало женщины. Волна возбуждения захлестнула Ярослава и накрыла с головой.
Срываемая одежда, сброшенный со стола разнос с посудой, затяжной поцелуй. Все это перемешалось и понеслось в одну сторону. Парочка выплеснула наружу все накопившиеся за время вынужденного воздержания эмоции и страсть… Языки, зубы, губы, пальцы, ладони, бедра… Все самые потаенные уголки этой планеты из двух сплетенных тел были задействованы…
После первого взрыва и первого же Галиного оргазма прямо на столе, они буквально свалились на пол и, расположившись там, на мохнатом уютном ковре, приступили к пропущенной в приступе страсти прелюдии…
Ярослав даже был вынужден делать себе немного больно, чтобы сдержать себя и не взорваться раньше времени.
Последний раз он прервал Галю с ее оральными ласками, хотя волна наслаждения, поднимающаяся с каждым движением губ и рта все выше и выше, чуть его не захлестнула.
С пола они перебрались на диван, и теперь Ярослав держал в руках великолепное творение природы, состоящее из двух половинок.
Галя стояла на коленях на краю дивана, а мужчина равномерно входил и выходил, поддерживая ее руками и чуть раздвигая ягодицы.
Полоски от загара перетекали из бледно коричневых в темно-шоколадные, и  мужчина своим перевозбужденным воображением, подпитанным волнами перетекающего наслаждения, с каждым движением уносился все выше и выше.
Еще…Еще…
Теперь Галя в воображении Ярослава превратилась в мулатку. Он решил немного привести мысли в порядок, но ничего не получилось… Неожиданно он ощутил, что теряет всяческую защиту от окружающего мира, и понял, что созданные им за последнее время барьеры вот-вот рухнут, унося с собою все приобретенное спокойствие и благодать…
Но ему вдруг стало безразлично… Перед ним было прекрасное молодое тело, и в данный момент он ничего не боялся…
Им сейчас полностью овладело то самое состояние, заставляющее всех жителей земли рисковать своей жизнью ради сиюминутного, но такого яркого удовольствия…
«Я всего лишь человек», — успел подумать Ярослав, выплывая в потоке сплошного наслаждения навстречу еще большим волнам, — «Всего лишь челове-е-е-к…»
Его крик утонул в реве урагана.
С внешней стороны это оказался звериный рык, сопровождающий стон последнего оргазма Галло…

… они долго лежали в постели и молчали…
Ярослав прислушивался к себе  и понимал, что на данный момент он снова в Галиной власти… Еще он осознавал, что и Вадим теперь может попробовать навязать ему свою волю… Теплилась, конечно, надежда, что текучка мира его подзаест и он, погрузившись в нее, забудет о своей Кемеровской оппонентке… Тем более лично к нему, кроме расположения и теплых чувств, Ярослав ничего не испытывал.
«Интересно, а может, это нарисованное состояние?» — пришла ему неожиданная мысль… Но тут заговорила Галя:
— Ну и чего ты, дурачок, от меня сбежал? — проворковала она, лежа у него на плече и лаская кончиками пальцев его расслабленное тело.
— Я думал, у нас по-настоящему, а все оказалось просто нарисованным…
— Подрисованным, — нетерпеливо перебила мужчину Галло, — Подрисованным для большего наслаждения и чувственности. Тебе что не нравилось?
— Да нет, — шепнул ей на ухо Ярослав, — Как это может не понравиться, но все это оказалось для меня слишком неожиданным. Кто бы мог подумать.
— Незнание – это благо, дорогой мой, — шепнула она в ответ, — Есть вещи, которые большинству вообще лучше не знать. Я совсем не хочу понимать, как это тебя назначили именно в Кемерово… Зачем мне это? Видимо, так уж угодно создателю этого мира, который еще и с Вадиком тебя столкнул в Москве нос к носу… А тот тебя, нынешнего, просчитать не смог, и мы теперь оказались на шаг впереди…
— Да уж, впереди, — проговорил Ярослав, откидываясь спиной на прохладную простынь.
— Кто предупрежден, тот вооружен… — Помолчав, Галя вкрадчиво приникла к Ярославу и промурлыкала, — А ты-то как умудрился мне противостоять… а?
— Медитация, Галя, — решил не открывать своего самого мощного оружия в борьбе с внешними воздействиями мужчина.
— Да уж, насочиняли технологий, — грустно проговорила Галло, — Хорошо еще, что в Бога сейчас мало кто верит.
— Это почему? — удивился неожиданному повороту ее мыслей Ярослав.
— А потому что любая религия, имеющая храмы и молитвы, делает своего адепта неприкосновенным… Вот только он должен будет за данную ему защиту и духовное равновесие жить по ее законам…
— Так уж и неприкосновенным?
— И на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою  своей, — процитировала Галя, — Будет нести тебя Господь в ладонях и не расплещет…
И неожиданно она закричала навзрыд: — Ой грешна я, Ярославушка! Стоит слово Божье проговорить, как душа моя каяться начинает и плакать.
— Ну, так давай в церковь сходим, — испуганно проговорил мужчина.
— А что я потом делать буду? — проговорила Галя уже тише, — Чем жить? Технология эта еще до всех откровений существовала. Ты думаешь, откуда наскальные рисунки  в свое время пошли? Это древние свою удачную охоту рисовали. Просто кто-то из них заметил, что все это работает.
— Вот я от тебя и сбежал, когда понял, что все это идет вразрез с сегодняшним хозяином мира.
— Хозяин мира, — буркнула в ответ Галя, — Кто он сейчас? Верховный творец нами точно не занимается… Я вот, когда Библию читала, все думала: а когда Господь давал свои откровения, например, Моисею, что в это время делали и кому молились, например… Монголы? Или буряты ваши? Они что, порождения дьявола что ли? А от начала времен? Почему раньше слова не было, а все откровения начались только от Ноя? И кто такие, к примеру, боги Майя? Там наверху наверняка своя война идет, а мы здесь лишь руки, хотя и необходимые. Причем все технологии пересекаются и могут влиять друг на друга, что говорит об их, несомненно, единой природе.
— Ну, ты и наворотила, — после минутного молчания проговорил ошарашенный Ярослав.
—Наворотила? — присела на кровати Галя, — Представь себе, насколько был крут замысел Иешуа, который Моисею дал слово… Он всего лишь подобрал для начала племя, которое было наиболее обучаемым, незашоренным и находилось фактически в рабстве… Евреев
— Ну-ну, — Ярослав устроился поудобнее, подоткнув себе под бок подушку.
— Вот тебе и ну… — Галя повернулась к нему, так что они оказались лицом к лицу, и жарко зашептала, — Причем он учел почти все. Следом он нашел медиума, Моисея, и буквально навязал ему все походы к фараону и бунт целого племени египетских рабов. Моисей сначала отказывался: мол, почему я, но в конце концов подчинился, смирился и сделал все, как ему говорили. Следом Иешуа решил вытравить из приобретенных им соратников дух рабства и сделать их воинами. Для этого он и водил их сорок лет по пустыне, закаляя в борьбе и ожидая, когда же родится потомство генетических воинов.
— Круто! — восторженно отреагировал на такую необычную точку зрения Ярослав.
— Да не сильно-то… — грустно ответила Галя, — Не учел Иешуа одного…
— Чего же?
— Самой природы человека. И это является самым ярким признаком, что он не Бог-создатель… Учение-то он дал верное. Если жить по нему, всем будет очень хорошо… Но…
В воздухе повисла звенящая пауза…
Ярослав замер.
— Мы всегда тянем одеяло на себя. Даже веря в Бога. Причем вариантов этой технологии множество, и все работают. Так вот даже веря в Бога, люди остаются верны только своей природе.
— Ну, — мужчина весь подался вперед.
— Не отказываться от сиюминутного ради каких-то призрачных перспектив и использовать все, пусть даже и Господни откровения сегодня и только для себя, интерпретируя, как заблагорассудится! — закончила Галя.
— Е-мое… — протянул Ярослав, — Иными словами, мы все сами быстренько изгадили?
— Ну, конечно. Хотя кто-то и успел пожить, загубив свою душу и повиснув после на трезубце судьи там, — с этими словами Галя ткнула пальцем вверх.
Возможно, Бог Творец еще несколько раз и попытался вмешаться в нашу судьбу, — продолжала Галя, — И даже пришел в образе сына плотника из Назарета. Иначе чем объяснить, что Христианство так шагнуло по всей планете и были побеждены в Латинской Америке такие Боги, как Уицилопочтли, Уэуэтеотлю и Шипе Тотек,, просто купавшиеся в человеческой крови. Иисус, ну или по Корану Иса, принес на землю Любовь… Задача его мученической смерти — тоже изначальная задумка. Мир редко помнит тех, кто умер сам и в постели.
— А почему до Ноя не было откровений? — поинтересовался Ярослав.
— Что? — переспросила удивленная неожиданному вопросу Галя, — Да, наверное, устал наш создатель смотреть на творение свое — человека. Стирал цивилизацию за цивилизацией с лица земли. А когда надоело нами заниматься — бросил.
Мол, что сами натворите — так и будет…
— А Коран как же? — поинтересовался Ярослав.
— А так же, как и прочие религии, — ответила Галя, — Все, что плохому не учит, так это от Бога… И пророки от него приходили всегда. Вот только слышал их не каждый. Последним был Аб-Дру-Шин, который нес нам откровения, как жить в век технократической цивилизации. Он умер в 1940 году под именем Оскар Бернгарт. И его никто не заметил. Осталась только маленькая община посланцев Грааля в Тироли.
— Не заметили, — протянул Ярослав.
— А зачем? Неудобно это… Вспомни книгу про Тиля Уленшпигеля — «… под страхом смерти запрещено читать Библию на фламандском языке…» Или катехезис с переписанными Евангелиями от Католической церкви. А нежелание конфессий признавать друг друга и борьба за паству с помощью спекуляции Божьим Словом. Разделение в трактовке Корана у мусульман: сунниты, шииты и перекосы радикального ислама. Будда тоже был всего лишь человек, а теперь возведен в ранг Бога. Он об этом не просил, равно как и прочие. Это всё люди сделали с их коротким веком и желанием сожрать богатства на тысячелетия.
— Зачем, интересно? — желая услышать ее мнение, поинтересовался Ярослав.
— А я знаю? — удивленно проговорила Галя, — Наверное, это одна из форм сумасшествия… Скорее всего ощущают олигархи, как и прежние великие грешники, идущие по головам, что их век короток, а там наверху ждет неотвратимая расплата за их делишки, и не находят они ничего лучше, чем опереться на своего бога.
— Какого же?
— Деньги… Ну или по Библии, мамону. Там же, кстати, и сказано, что Богу и мамоне служить невозможно. Ждут их всех и подобных им на той стороне муки вечные. Загубили они души свои. Почему и хапают от незнания, что дальше делать… Мол, еще немного, и все будет хорошо, а хорошо это никак не приходит. Пожалуй это особая форма сумасшествия.







 «45»


…все было просто чудесно…
После возвращения из столичной командировки Вадим Вадимович с головой ушел в текущую работу, которую сам себе и прописал в должностных инструкциях.
На глаза губернатору он старался не попадаться. Тот же напротив раздавал областные портфели и постоянно привлекал своего нового помощника для решения возникающих ситуаций.
Распутывая очередной ребус, случившийся по причине конфликта первого зама и председателя спорткомитета, Вадим, на вопрос губернатора, предложил просто усадить их рядом и, «стукнув лбами», объявить: ваш конфликт мешает правильной расстановке кадров.
Мол, все мы члены одной команды и стерпится — слюбится.
Иными словами — дружба в приказном порядке.
Так и получилось. После нескольких удачных советов губернатор на одном из совещаний даже привел в пример его способности в разрешении запутанных ситуаций.
Можно было сказать себе самому, что жизнь стала удаваться. Вот только никак не удавалось окончательно выбраться из «нарисованных саней».
Губернатор оказался мужиком компанейским, хорошим хозяйственником и великолепным менеджером. Невзирая на это, стоило Вадиму начать отстраивать новые отношения без рисунков, как он неожиданно ловил на себе его изучающий взгляд: мол, чего ты рисовать-то прекратил… не доверяю я тебе сегодня что-то…
Так продолжалось до поездки на подледный лов.
Вадим тогда отвечал за обеспечение. И как шутя ему сказал губернатор:
— За результаты рыбалки тоже…
Посмеялись, но тут Вадима осенила забавная мысль. Прибыв на место для рекогносцировки и отдав ряд указаний по подготовке палаток, снастей и инструмента, ретивый помощник заручился обещаниями встречающей стороны: все дары выдавать только после окончания ловли.
Хлеб-соль — пожалуйста, а хвостов — не моги…
Рыбалка была нынче не ахти. Всегда что-то мешает. То погода, то личная удача.
Губернатор психовал. На льду около его палатки валялось только четыре дохленьких окунька и одинокая сорожка.
Вадиму того было и надо. Подойдя к главе администрации, он набрал из замороженной заготовки в эмалированный тазик почти двадцать хвостов крупной байкальской разнорыбицы.
Отбирал только ту, которая должна ловиться именно в эту пору и пошел к палатке губернатора.
А там бушевали страсти. Клева не было. Ведерко с подкормкой уже почти опустело, а окунек добавился только один.

— Как дела-то? — хотел поинтересоваться подошедший первый заместитель, но был сразу отправлен куда подальше.
Перехватив его расстроенный взгляд, Вадим приложил палец к губам и помаячил ему о молчании. После вывалил содержимое рядом с вялой кучкой губернаторского улова.
Первый, сообразив, что происходит, присел от смеха и зажал рот рукой. Ушлый помощник помаячил еще раз о молчании и утащил тазик обратно.
Вернувшись, он стал свидетелем очень интересной картины: проходящий мимо глава администрации района, увидев и оценив уже замерзший на льду улов, не нашел ничего лучше, чем поздравить губернатора с небывалой удачей. Мол, ни у кого не клюет, а у вас вон сколько.
— Сколько, сколько! — закипятился в палатке глава региона, — Пять штук – это что много?
Районный глава, уловив в голосе зверские нотки — предпочел удалиться.
И началось…
Все, кто проходил мимо и натыкался на немаленькую кучку рыбы, старался как можно быстрее поздравить высокое руководство с уловом. Ответом был только дикий рев из недр палатки и обещания выдать насмешникам по первое число. Все в недоумении убывали.
Первый заместитель куда-то ушел и вернулся с двумя огромными щуками.
Аккуратно подкравшись, он уложил их сверху всей кучи.
Результат не заставил себя ждать…
Жертвой оказался ректор Сельскохозяйственной академии.
Он был уже изрядно навеселе и, увидев улов, радостно заорал:
— Чья палатка? Орден надо за такой улов давать… Что у тебя, рыбак, за лунка, если ты таких щук умудрился вытащить?
Из палатки донесся рев.
— Какие щуки?! — орал взбешенный губернатор, — Вы чего там, попережрались?
Крылья палатки разлетелись и на лед вывалилась гигантская фигура областного руководителя в теплой одежде…
— Кто тут такой умник? — налетел он на помертвевшего ректора, — Ты?
— Так Ваш же улов… — проблеял тот, указывая рукой в сторону кучи замороженной рыбы, увенчанной двумя гигантскими щуками.
— Где? — губер огляделся и, увидев, куда указует перст ректора, замер…
— Как? — он с ужасом разглядывал немаленькую горку, — Я всех поздравителей куда подальше послал, — и он, переломившись напополам, дико захохотал…
Теперь уже грохнули все. Кто-то не разобравшись, узнавал, что произошло, и подключался к смеющимся… Хохотали долго… Потом выяснив, кто зачинщик всей этой мистерии, он самолично разделал замороженный хвост и поднес Вадиму с первым замом по стакану водки.
— Ну и потешили, — радостно гудел он, — Молодцы… как додумались-то?
— Это все он, — ткнул в сторону помощника первый зам, — Мои только щуки…
— Так вы же меня ответственным за улов назначили, — включил Вадим «дурака», — А я гляжу что-то мало, ну и подсыпал.
— Подсыпал он! — радостно крикнул губернатор, — Учитесь! Молодец, Вадик… Ты, я гляжу, действительно наших кровей. Дай-ка я тебя обниму. Порадовал. 
Все…
С той поры он его почти не рисовал… Так только… Тактически…

…до сих пор не было вестей…
До ситуации с рыбалкой Вадим был занят укреплением собственных позиций в аппарате губернатора, но теперь ему предстояло заняться еще и раздачей старых «долгов».
Весь предыдущий бизнес тащила на себе Екатерина. Ей совсем не мешал округлившийся живот и она на полном серьезе обещала: родив наследника, через пару-тройку дней выйти на работу… В-общем и здесь был полный порядок.
«Ну что же», — задумался Вадим, доставая нужную папку и делая первые наброски, — «Раз уж ты в Кемерово, эта бабуля тебя не упустит и в постельку свою сто пудов затащит. Нарисуем пока сторожевую картинку». Так мужчина теперь называл свои заготовки, которые ждали начала развития изображенного на них сюжета.
Вывел он такую возможность путем простых размышлений и теперь оперировал подписями, выводя в них сюжетную линию: мол, вот начнете вы делать что-то, и сразу произойдет вот то-то.
Для начала, придумав эту технологию, он ее проверил на сослуживцах, персоналу по старому бизнесу и даже на Катерине…
Все сработало.
Так был  пойман финансовый директор, который отстроил новую схему продаж, оставив для себя маленький денежный ручеек. Прямо по нарисованной заготовке у него начался целый ворох проблем, который естественно не остался незамеченным.
Единственное, где Вадим старался уменьшить объем рисунков, так это в папке, касающейся его работы в областной администрации. Там он старался переводить все единожды нарисованное на рельсы обыкновенных отношений и прибегал к этой странной технологии только в исключительных случаях.
Губернатор и первый заместитель на сегодняшний день относились к исполнительному помощнику по-товарищески и доверяли все больше и больше.
А неделю назад пришел губернаторский вертолет.
Оказалось, что это его хобби. Вертолет был итальянский, не новый, но по вертолетной жизни совсем молодой. Сейчас он проходил процесс сборки и отладки в Иркутском аэропорту…
— Для начала, Вадим, сделаем пробный облет. На Шумак  слетаем, а потом можно будет и поохотиться. Ты охотился с воздуха?
Губернатор общался теперь с помощником по-приятельски… Памятуя указание из Москвы о его проверке, он озадачил Вадима криминальной проблемкой своей родственницы по Питеру. Лишним было бы говорить, что Телеграфист с Нагелем отработали все на пять баллов и без лишних жертв.
На вопрос губернатора насчет охоты с вертолета помощник грустно ответил:
— Нет, а летать доводилось. На восьмерке. В Тофаларию.
— Туда тоже полетим, — хлопнул по столу ладонью губернатор, — Не побоишься, если я за штурвал сяду?
— Ну, раз уж вы до сих пор не разбились, так чего уж сейчас бояться, а потом если нас сюда занесло, значит хранит нас кто-то сверху. Видимо, нужны мы им, — и Вадим Вадимович глубокомысленно помахал в воздухе кистью руки…
— Ну, ты на мистику сильно не западай. Даст Бог, залетим и повыше, — поморщился губернатор, — А за то, что не боишься — хвалю. А то я своего секретаря с собой только в приказном порядке могу в вертолет затащить. Ну, или под наркозом.
И собеседники рассмеялись…




— Ярославушка, Ярослав, — приговаривал Вадим, вырисовывая на белом листе ватмана постельную сцену с Галей, — Все твои удовольствия начнут улетучиваться сразу, как только ты увидишь под нарисованной маской старуху!!!
Мужчина даже сам вздрогнул от звуков своего голоса, и ему вспомнилась сцена из «Пиковой дамы», где жуткий призрак называет Герману сочетание: тройка, семерка, туз…
— Старуха!!! — радовался он удачному слову и своим эмоциям… — Задрожишь, Ярославушка, и побежишь к папе в Иркутск. А я еще тебе болезнь для твоей мамочки нарисую. Чтобы тебе полегче было это решение принимать…
Карандаш уже выводил тени на сплетенных телах. В сюжете Ярослав находился внизу, а Галя восседала на нем, нависая ярко прорисованной грудью…
Одна из них была еще молодая и свежая, хотя и в каких-то пятнах, а вот вторая уже старческая и сморщенная.
— Старуха! — еще раз громко произнес мужчина и принялся рисовать Галино лицо.
«Лет на девяносто потянет…» — оценил он заготовку… — «Вот тебе, Ярославушка, и подарочек. Теперь давайте уже скорее в постельку, — и Вадим взялся за сочинение подписи.
Получилось немного длиннее обычного, но уж очень пронзительно…

Ведьме – ведьмово, Богу – богово.
Забирайся в старухино логово –
Не песок скрипит, и не дом дрожит,
То с лица вода по рукам бежит,
То на коже тлен и на роже тлен,
Забирайся к ней, забирайся в плен.
Космы по ветру развеваются,
Тело ведьмино рассыпается.

Вадим прислушался к себе… Не хотел бы он оказаться на месте Ярослава, особенно при его чувственном и возвышенном отношении к жизни, которое мужчина уловил при последнем с ним общении…

… он решил для очистки совести позвонить еще раз…
Никакого ответа. Электронные тетки на русском и английском известили о выключенном номере.
— Ну что же, Ярославушка, ты сам выбрал, — пробормотал себе под нос Вадим и уселся в кресло заканчивать жутковатый сюжет.




«46»


… все текло своим чередом…
Дни сливались в недели, и в воздухе уже попахивало весной. Снег, превратившийся в грязно-черный покров, только изредка теперь выбеливался свежей порошей и при первых признаках дневного тепла таял и сливался с замерзшей темной массой.
Во всем мире ощущались новые свежие силы, готовые вот-вот взорваться радугой весенних красок и наполнить собою все окружающее пространство.
Кемерово – один из спокойнейших областных центров.
Бессменный губернатор и хозяин здешних мест Тулеев создал из грязнейшего города цветущий оазис…
Все было вычищено и воспринималось нереальным. Особенно после загаженности малой российской «столицы» — Иркутска.
Именно через Иркутск проходят транзитные рейсы из Хабаровска, Владивостока, Якутска, Читы или Благовещенска.
Определение малая столица (по аналогии с малой родиной) пришло Ярославу в голову сразу после первого посещения Улан-Удэ. Иркутян там любят. Большая часть простого населения спит и видит, как бы уехать навсегда в соседний Иркутский регион. Некоторые знакомые Ярослава, большие любители слабого пола, даже ездили в столицу Бурятии Улан-Удэ на выходные.
Называлось это у них: «поз  пожрать». В основном они так и делали. Сначала ели позы, где только могли, а сам секс-тур начинался вечером после посещения ресторана «Армянская кухня».
Ярослав, увлеченный их рассказами, напросился с ними как-то раз и нисколько не был разочарован. Народ в Улан-Удэ оказался добрым, и иркутян действительно любили…
 
Кемерово сильно отличалось как от столицы Бурятии, так и от Иркутска. Мощеная брусчаткой набережная реки Томь и небывалая после городов Восточной Сибири чистота приятно радовали глаз.
Жители Кемерово тоже не были похожи на Иркутских обывателей. Это проявлялось, прежде всего, полным отсутствием показной грубости, которой последние всегда отгораживались от окружающего мира.
Водители на дорогах не конфликтовали. На светофорах задумчивым участникам движения никто сзади не гудел даже спустя несколько секунд.
Все благодушно улыбались и пропускали друг друга.
Работа у Ярослава тоже шла по-кемеровски ровно. Галя начинала заниматься своим бизнесом по оформлению интерьеров именно у финансовых угольных воротил региона.
Кузбасс всегда имел деньги и с удовольствием их тратил на рисованную сказку, создающую такой необычный уют в своих домах и квартирах.
Теперь именно по ее протекции на предприятиях, принадлежащих местным олигархам, коллектив Ярослава и проводил семинары. Адепты американской фармацевтической компании рассказывали персоналу и руководителям о преимуществах своей продукции.
В соседнем Томске работа началась тоже именно с Галиной клиентуры. Присутствовать там лично Ярославу пришлось всего неделю. Он и сам от себя не ожидал такой прыти. Понемногу возвращалась былая уверенность в своих силах.
Галины художественные способности он решил не привлекать. Объяснять ничего не стал. Не надо и все!
 На руководство Томским филиалом спустя пару недель Ярослав назначил хорошо показавшую себя в работе молодую девчонку по имени Анна.
В глазах у той полыхал азарт, и с первых же минут она постаралась «утянуть одеяло на себя», но конкуренции Ярослав не боялся, полагая, что пока она натаскается и начнет строить козни, он уже будет либо в Москве, либо в Иркутске.
Столичное руководство было им довольно. Поскольку его привлекал лично сам патрон, он же и курировал теперь все результаты его работы.
Отношения с Галей тоже не стояли на месте… Здесь Ярослав сдался и не мешал ей «пшикать» на него из мастерской «сладким ядом». Все живые люди, и если уж есть в наличии что-то действительно вкусное и почти безопасное, то почему бы этим не попользоваться?
А та была довольна и затевала все новые и новые постельные проекты.
Объявив, что они совсем отвыкли друг от друга, она не спеша сращивала по-новому их отношения.
Вся картина «сладкого взлета» еще раз повторилась для Ярослава, но только на более высоком витке чувственности….
В прошлый раз он попал в ее объятия после целой армии подружек, и картина была сильно смазана. А сейчас, после вынужденного воздержания, все, что он получал, показалось мужчине необычайно вкусным.
— Теперь ты понимаешь, почему я предпочитаю не ложиться в постель с кем попало? — жарко шептала она ему в ухо, отдыхая после очередной серии ласк.
— Да, — отвечал ей одними губами Ярослав, приходя в себя.
— Теперь и ты не сможешь общаться со всеми подряд, как раньше... А если попробуешь, то будешь сильно разочарован…
— Я знаю, — эхом отзывался мужчина…
Да, на сегодняшний день он для себя четко разделил и осознал реальную и нарисованную жизнь… Культ этой технологии он теперь допускал только в постель, а все прочее старался налаживать и поддерживать сам.
Наличие мастерской Галя теперь от него не таила.
Оказалась она в самой дальней комнате за большим зеркалом. Поворачиваясь, оно открывало узкий проход.
Несколько раз женщина даже звала его зайти, но он для себя решил больше не переступать этого порога.
«Незачем знать иные вещи…» — рассуждал он, — «Возможно, все было бы по-другому, не заберись я туда в Иркутске…»
Сим-карту сотового телефона он поменял на местный. И сразу дал жесткую инструкцию маме: никому его не давать…
Иногда на «обратной связи» мелькал Вадим.
Проявлялось это просто: Ярослав начинал вдруг на него беспричинно сердиться и только потом осознавал, что этот опасный знакомый костерит сейчас именно его.
Спустя месяц за обедом Галя спросила Ярослава: не хочет ли он полетать на  Ар-Укн-Фа?
— Мы ведь не закончили тогда наш эксперимент. Ты решил жить безо всех этих фокусов и просто сбежал, не желая получить почти безопасное удовольствие и попутешествовать вместе…
— Да, сбежал… — подтвердил Ярослав, — Сбежал… Так ты предлагаешь посетить иные реальности на этом шаманском зелье?
— Не шаманском, — поправила его Галя, — В Египте это использовали жрецы с тысячелетним знанием, а шаманы ничего кроме сушеных мухоморов никогда и не пробовали.
— Я вот так, Галя, смотрю сейчас на окружающих и диву даюсь — сколько мы потеряли со всей этой кажущейся цивилизацией. Мир просто с ног на голову. Все изобретения  в конечном итоге работают не для людей. А начало тысячелетия ознаменовалось еще и ненадежностью продукции. Работай теперь на расходные материалы. Везде. Что в компьютерной технике, что в автомобилестроении.
— Давай не будем о плохом, — попросила Галя, выбираясь из-за стола, — Нам ведь сейчас в полет.
— Постой, — попытался остановить ее Ярослав, — Ты говорила в тот раз, что эти миры реальны?
— Ну да, — удивилась Галя.
— И если я там погибну, то перестану существовать и здесь?
— Боишься? — засмеялась женщина…
— Ну… — замялся Ярослав…
— Я, милый, не для того столько за тебя боролась, чтобы вот так разом все потерять… Да, там все реально… Но для нас не опаснее, чем во снах… Мы там будем для окружающих призраками… Кто-нибудь ловил в реальной жизни привидение за руку? Нет? Вот так! И потом постоянный контакт и контроль, по крайней мере, с моей стороны. Самое главное не впасть в нирвану. Как только ты почувствуешь, что не хочешь возвращаться, сразу двигай обратно…
 — Ясно, — задумчиво проговорил Ярослав, — А как это обратно?
— Нужно очень сильно захотеть и самому себе сказать что-то вроде: пора домой…


… это показалось странным…
Расположились они с Галей перед «полетом» на диване.
Раздвинули его наполовину и теперь полусидели как космонавты, ожидающие перегрузок…
В комнате царил полумрак от задернутых штор и уже сгущающихся сумерек.
— Три столовых ложки, — распорядилась женщина, — Не больше, а то просто уснешь.
— Может, тогда две?
— Нет… — жестко ответила Галя… — Тебе три… А мне две с половиной, — добавила она, подумав… — Ешь сразу… Нам же не чувства сейчас нужно обострить, а разбудить свое астральное тело…
Вкус был тот же: острый и со специями…
Составляющих Ярослав опять не понял. Запив зелье вином, которое Галя назвала не иначе как катализатором процесса, он откинулся на спинку дивана и попытался расшифровать вкус.
Причмокивая и имитируя мимику дегустаторов, Ярослав увлекся и не сразу заметил, что он видит комнату из-под закрытых век.
Обстановка не изменилась, но теперь она казалась немного блеклой.
«Исчезли фокусы нарисованного мира», — подумал Ярослав и попытался пошевелиться.
Неожиданно он провернулся в своем теле и оказался лежащим на боку, в то время как его туловище, напоминающее трафарет, осталось неподвижным.
Паника охватила мужчину, когда он понял, чтО произошло.
Страх навалился на него такой плотной и шокирующей волной, что все его существо желало теперь только воссоединиться со своим телом и вернуть обратно статус кво…
Но не тут-то было…
Провернувшись в «трафарете» вокруг собственной оси несколько раз, Ярослав вдруг услышал далекие голоса, сливающиеся в единый фон…
Неожиданно его позвали:
— Ярослав… Ты должен или выкатиться из туловища, или пожелать подняться к потолку. Давай… Что делать дальше, я тебе подскажу…
Страх все усиливался. Но мужчина почувствовал поддержку и неожиданно разозлился.
«Да что это я?» — сказал он себе, — «А ну, наверх…»
То, что произошло дальше, он без смеха после не вспоминал.
Полупрозрачный Ярослав поднялся из своего туловища и завис под потолком, бестолково дергая конечностями. Внизу на диване как пилоты космического корабля остались его и Галины тела. Мужчина поискал спутницу глазами и неожиданно заметил какое-то дрожание в метре от себя…
— Да, это я, — услышал он голос, и в поле его зрения заплыла полупрозрачная ладонь, — Смотри…
Рука Гали вошла в потолок как в масло…
— Попробуй… — проговорила женщина, — Ты должен знать, что в этом мире для нас преград нет… А если они и появляются, то знай, что мы установили их сами, а значит они управляемы.
Ярослав потянулся полупрозрачной конечностью к потолку рядом с люстрой. Рука преодолела преграду безо всяких усилий, и только легкое покалывание в ней подало сигнал о происходящем.
Чувство страха стало понемногу отступать. Ситуация оказалась управляемой, а значит не настолько опасной. Голоса, которые сначала сильно его беспокоили, превратились в белый шум магнитной пленки. Все существо мужчины теперь жаждало открытий.
— Ну, полетели? — проговорил он. Своих слов он не услышал… получился только мерцающий образ…
— Я поняла, — промерцала смехом Галя, — Потом научишься говорить почти по-настоящему… А сейчас поездка номер один… Космос…
— Космос, — проговорил Ярослав. Слов по-прежнему не было, но что-то стало происходить. Рука, так и не вынутая из потолка, вошла туда уже по плечо…
Очень страшно стало за голову, и мужчина инстинктивно ее пригнул. Но неожиданно его тело стало набирать ход, и Ярослав с ускорением понесся через перекрытия и комнаты, с ужасом осознавая, что на улице его ждет февральская стужа…
Проскочив чердак, он взлетел над городом и сразу набрал приличную высоту.
— Не холодно? — уловил он еще вопрос, наполняясь чувством необыкновенного восторга…
— Н-е-е-е-е-е-т, — ответил он счастливым мерцанием, — Не холодноооооо… Совсем не хоооолоооооооодно…




 

«47»



…вернувшись обратно, мужчина был сильно впечатлен…
Полет на Ар-Укн-Фа открыл Ярославу настолько огромные горизонты бытия, что его собственный мир, который он покинул, показался серым бетонным бомбоубежищем.
За пять часов полета, а именно столько они отсутствовали в своих телах, парочка посетила десятки миров.
Оказалось, что происходящее с ними все-таки не совсем реально. При правильном управлении ситуацией можно стать творцом сюжета, ворвавшись в уже существующий сценарий…
Просмотр космоса закончился быстро. Ярослав никогда не был натурой созерцательной и считал себя человеком действия.
Полюбовавшись некоторое время на необъятные просторы, мерцающие звезды и краски, выбиваемые нашим светилом, Ярослав указал Гале на затянутый облаками и занимающий полнеба шар родимой планеты.
Однако у нее, как видно, были другие планы. Проявившейся рукой она начертила светящийся полукруг и промерцала:
— Давай туда…
Ярослав не стал спорить и нырнул в матовое пространство «портала».
Было похоже, что они снова оказались на земле. Только теперь мужчина был сам собой. Его наряд составляли: светло-серая туника, перехваченная по талии кожаным ремнем с перевязью, на которой висел короткий меч, и сандалии.
Галя тоже оказалась в подобном одеянии. Улыбаясь, она смотрела на недоумение Ярослава и произведенный эффект.
Дул сильный жаркий ветер, принося от виднеющихся вдали пирамид мерцающее дрожание…  Чахлая придорожная растительность трепетала…
— Пешком пойдем? — поинтересовался Ярослав.
— Зачем, — рассмеялась Галя, — Здесь мы боги… Причем с полной  реальностью ощущений…
Мужчина прислушался к себе… Все туловище неуловимо вибрировало, будто по нему шел электрический ток.
— Мы здесь можем все, что захотим? — продолжил допрос Ярослав.
— Да, милый… Да… — нетерпеливо ответила Галя, — Давай желай что-нибудь…
— Тогда я хочу туда, — ткнул Ярослав в направлении пирамид.
— Слушаюсь, — сказала женщина и взяла его за руку, — Говори: летим…
— Летим, — послушно сказал мужчина, и его ноги в сандалиях неожиданно приподнялись над дорогой на полметра. Туловище наклонилось немного вперед, сопровождая набираемую скорость.
— Давай выше, — скомандовал он.
— Пока нельзя, — сообщила Галя, — Нам нужно получать здесь удовольствие, а не проводить время в драках. Ты думаешь, для чего тебе меч? — прокричала она ему в ухо.
Ярослав, не отвечая, пожал плечами, щурясь, от потоков налетающего ветра.
— Ты сегодня будешь нас защищать, — продолжила Галя… — В том числе и меня… Люди должны научиться считаться с богами…

… они лежали, вспоминая происходящее…
— Научиться считаться с богами… — проговорил вслух снова оказавшийся на диване Ярослав…
В его памяти всплыл первый противник: огромный мужчина в кожаных доспехах, который указал своим слугам, дюжим молодцам, на парочку и приказал им на странном наречии:
— Щенка в могилу, а ее ко мне.
Страха у Ярослава не было, он только попытался сказать его слугам, что они сейчас умрут, если не пойдут своей дорогой, а то, что началось после, напомнило ему кадры из  фильма «Гладиатор»…
Приподнявшись над землей почти на метр, Ярослав обнажил меч и пролетел мимо опешивших слуг прямо к их хозяину.
— Успокой их и успокойся сам, — проговорил он, нависая над ним.
Но детина оказался неробкого десятка и слушать его не собирался. Для начала он попытался ухватить Ярослава за ногу, но тот почему-то знал про его маневр и отлетел на метр назад, заставив противника повалиться в пыль.
Когда же тот с проклятиями вскочил на ноги, то оказался лицом к лицу с молодым наглецом, который вогнал ему в грудь меч прямо через кожаный панцирь.
На этом все и закончилось.
Все прочие участники событий стояли, опешив… Слуги… Редкие прохожие… Поверженный противник хрипел, отдавая в жаркий воздух последние капли жизни…
Ярослав снова поднялся вверх и спросил у замерших нападавших:
— Кто это был?
Кровь стекала с меча, сворачиваясь в  придорожной пыли темными шариками …
— Аргидин… — прозвучало в ответ, — Брат царя…
— Наверное, царь будет сильно недоволен?
— Напротив, — первым опускаясь на колени, ответил крепкий юноша, — Мы всё думали, когда же ты придешь…
Пророки ждут тебя уже почти десять лет…

… он никак не мог оторваться от воспоминаний…
Все-таки здорово быть освободителем царя от произвола негодяя брата.
Потом были еще миры и еще.
Возвращаться обратно уже точно не хотелось.
Возможности, которые получал человек, путешествующий на Ар-Укн-Фа, впечатляли…
В реальном мире прошло не более пяти часов, а на той стороне минуло почти что полгода.
Они даже умудрились расстаться с Галей, но потом оказалось, что все это ее игры…
— Ты знаешь, — сказал ей как-то Ярослав, — Мне страшно…. И я не хочу обратно…
— Ну вот видишь, — засмеялась она, — Как раз и время выходит… А ну давай говори: хочу домой…
— Ты серьезно? — поинтересовался он, — А если не скажу?
— Ну, тогда у тебя будет шанс познакомиться с нашей кемеровской неврологией и еще одним диагнозом кома.
— Хочу домой, — грустно произнес Ярослав, и в ушах у него появился ужасающий свист.
Вся окружающая действительность начала разгоняться и полетела мимо со скоростью курьерского поезда.
— Домой, — кричала Галя, — Домой! Домо-о-о-ой

…все желания остались нереализованными…
Или если быть достоверным, то не совсем все…
Убивать никого больше не хотелось. За это время Ярослав провел уйму поединков в самых разнообразных мирах. Причем не все его противники были людьми.
Победа всегда оставались только за ним.
Еще за все время путешествия у него была уйма женщин. Как ни странно, Галя была не против его утех. Она даже сама это провоцировала и несколько раз принимала участие в неистовых оргиях.
Только сейчас Ярослав понял, почему.
Все его отношения там не принесли расслабленности и удовлетворения здесь, в реальном мире, и когда Галя немного попыталась приласкаться к нему, то эти нереализованные желания сразу перевернули разум мужчины.

На сегодня Галя предпочла быть активом. Почти без предварительных ласк она уронила Ярослава на спину и так бурно за него принялась, что первый его финал наступил почти моментально.
Сконфуженный, мужчина ничего не успел сказать, но вдруг заметил, что он снова в полной боевой готовности.
— Ар-Укн-Фа, — проговорила Галя, нежно целуя его тело, – Все твои оргазмы из путешествия достанутся сегодня только мне одной.
Ее слова многое объяснили Ярославу, и он больше не сомневался ни в себе, ни в партнерше, которая явно знала, что она делает.
Ар-Укн-Фа действительно сняло какие-то барьеры, и то состояние, в котором сейчас пребывал Ярослав, напоминало ему сплошной оргазм. Все это было усилено в десятки раз остаточным действием препарата и воспринималось на необычайно сильной ноте.
Галя была сверху. Обычно она не любила эту позу, мотивируя тем, что, во-первых, так долго заниматься сексом тяжело, а во-вторых, это единственное положение, в котором она почему-то легко доступна для виртуального нападения.
Великолепное молодое тело женщины ритмично двигалось вверх и вниз. Ярослав, находящийся в сладком потоке, любовался ее прекрасной грудью, ногами и плавным перетеканием тел и собственного состояния.
Красиво очерченные формы, темные соски, ритмично покачивающиеся в такт движениям, сливались в темный водоворот. Чувственность, превышенная во много раз, застилала глаза Ярославу разноцветной пеленой…
Прорываясь обратно к реальному восприятию, он любовался телом женщины и снова терялся в лабиринте чувств и сознания…
В одно из таких выныриваний, которое ему сейчас напоминало поиск глотка воздуха между не прекращающимися обоюдными оргазмами, Ярославу показалось, что в окружающей картине мира что-то неожиданно стало меняться.
Сначала он ничего не понял, но очертания Галиной груди вдруг стали не такими резкими и все тело пошло странными серыми пятнами…
Провалившись в очередной приступ сладкой истомы, Ярослав постарался поскорее вынырнуть и посмотреть, все ли с ней в порядке…
Лучше бы он этого не делал…
В состоянии, неимоверно усиленном бесовским Ар-Укн-Фа, восседающая на нем женщина только отдаленно напоминала Галло…
Нет, все осталось прежним: азарт, с которым она предавалась этому дикому танцу, и собственные неимоверно сладостные ощущения.
Но то существо, которое сейчас восседало на нем, было отвратительно…
Грудь, которая еще пять минут назад принадлежала молодой женщине, сейчас обвисла и поменяла цвет.
Некогда гладкая и упругая кожа теперь была покрыта сеткой морщин.
Свисающие прямо к его лицу соски оказались густо покрытыми темным мелким волосом, что усиливало впечатление полной безжизненности.
Старческие руки гладили его лицо и теребили волосы на голове…
Изменился даже запах…
В секундном просветлении Ярослав вдруг вспомнил, что так же пахла квартира покойной соседки, которая ушла из жизни на девятом десятке…
Все эти впечатления, усиленные Ар-Укн-Фа, страшной болью впились в мозг Ярослава…
Что-то почувствовав, та, которую он называл до этого Галло, неожиданно приблизила к нему, и вместе со сладким стоном до мужчины донесся смрадный выдох…
— Что-то не так, милый? — проскрипела она…
Лицо, склонившееся над ним, долго преследовало его после в ночных кошмарах…
Изменились даже глаза…
Морщины сливались в сплошную маску, и то, что должно было изображать нежную улыбку, явилось мужчине дьявольским оскалом…
— Старуха! — закричал Ярослав, пытаясь вывернуться из-под восседающего над ним существа, — Изыди!
Рассудок его был на грани помешательства…
Гримаса существа сменилась на озабоченную.
Неожиданно то, что раньше было Галей, легко соскочило с Ярослава и скрылось за дверями дальней комнаты…




«48»
 
…все шло просто прекрасно…
Расстановка сил в губернии заканчивалась, и совсем скоро предстояла настоящая работа по дальнейшему движению наверх.
Папки с рисунками почти не прибывали… Заняв свою нишу, Вадим старался запускать все процессы естественным путем. Нынешнее положение позволяло ему многое.
Отношения с губернатором и первым заместителем были теперь очень ровными.
К месту оказались все навыки прошлых лет.
По сути дела Вадим сейчас разыгрывал картежную партию. Причем никто из игроков и не предполагал в ней своего участия.
Никто не путался под ногами и не плел интриг.
Наверное, именно поэтому все острее на поверхности его сознания прорисовывалась неразрешенная ситуация с Ярославом и Галей.
Вадим Вадимович ложился спать и просыпался только с одной мыслью: «Что мне с ними делать?»
Решать вопросы в старом ключе он не собирался. Не дай Бог затронуть какие-то опасные точки опоры и полетит все в тартарары. Он теперь знал точно, что существующая система равновесия не терпит прямого вмешательства и обратный удар в этом случае будет незамедлительным.
Экспериментировать больше не хотелось…
Двоякое чувство раздирало Вадима… С одной стороны, у него все было прекрасно. Старый бизнес шел ровно, постепенно набирая скорость. Катерина, оправившись после пожара в салоне автомашины, снова включилась в работу.
Врачи были поражены скорости и эффективности ее восстановления. Еще они ломали голову, мол, куда же девались следы от ожогов? Списали в конце концов на индивидуальные особенности организма…
Беременность тоже протекала спокойно. Оказалось, что Катя действительно вынашивает сына, что наполняло Вадима какой-то мальчишеской гордостью.
Но…
Возможность управления миром совсем не радовала мужчину. Ему было мало просто владеть этой странной технологией… Ему нужен был демарш…
А пока он просто расставлял силы в регионе и старался все это делать без применения скрытых знаний.
Еще он исследовал возможность влияния на внешний вид вещей и интерьеры. Нет, он не собирался составлять Гале конкуренцию.
Он готовился к массированной атаке на ее клиентов.
«Раз уж прямые удары не удаются, то придется сжимать петлю потихоньку», — решил Вадим.
Технология оказалась действенной и в этой области.
Оказалось, что можно заставить играть необычными красками практически любой предмет.
Браслет, купленный Кате на день рождения, шокировал даже Вадима, когда она вынула его из футляра.
Два часа упорной работы над рисунком в мастерской не пропали даром, и простым росчерком карандаша подарок превратился в экспонат, заслуживающий лучших выставочных залов мира.
На торжестве тоже не осталось равнодушных.
Единственное, кому Вадим пообещал свести его с ювелиром, так это первому заместителю губернатора.
А с главой региона Вадим поэкспериментировал над обстановкой в приобретенном им особняке на «Байкальских хуторах».
Взяв ключи, он сам прокатился на место и сделал первые наброски…
Результат превзошел все ожидания. Супруга губернатора пришла в полный восторг.
— Что нужно было сделать, чтобы вся эта тусклятина ожила? — говорила она Вадиму за вечерним чаем, куда тот был зван именно по этому случаю. — Такая свежесть в обстановке. Просто волшебство.
— Новые технологии, — скромно размешивая ложечкой сахар, отвечал помощник главы региона, — А вот что мастер делал, я не знаю… Он ведь никого не допускает, когда работает…
— Круто, — сказал ему губернатор, когда они вышли покурить в кабинет, — Мне-то можешь, Вадим Вадимович, рассказать, как ты это делаешь? Ведь кроме тебя в особняк никто не входил?
«Следили что ли?» — подумал помощник и ответил, глядя прямо в глаза шефу:
— Он же только ночью работает. Практика  у него такая.
Губернатор молча откинулся на спинку кресла, не отрывая испытующего взгляда от Вадима.
— Ну ладно… — прогудел он напоследок, — А в Москве он может поработать? Вдруг нужно будет подарок кому сделать?
— Конечно, — радостно ответил мужчина. Видимо, наблюдение шло лично за ним, а не за особняком, и историю про ночную работу губернатор все-таки «проглотил»…
А еще Вадим решил для себя, что теперь ему для работы по интерьерам нужна подставная фигура.
Нужно было не спешить. Но бес вседозволенности делал-таки понемногу свое дело. Вадим, конечно, вынужден был считаться со своим нынешним окружением, но жажда парадного демарша была сильнее.
«Чего стоит артист без зрителей?» — все чаще сетовал он…
Ему было необходимо признание окружающих.
Осознавая своей второй половиной, что это одна из форм паранойи, мужчина, как мог, тормозил себя, но это удавалось ему все хуже и хуже…
Несколько раз он уже порывался начать разлиновку новых отношений в стране и губернии, но его все время останавливала мысль, что там, на высоких постах, простых людей мало и без внутреннего видения там делать нечего…
«Наткнешься как-нибудь ты, психопат, на монстра, которому и не надо бумажки подписывать… щелкнет он пальцами и не поминайте лихом Вадима Вадимовича», — тормозил он сам себя… — «Ты и сучку Галю-то с ее щенком победить не можешь, а туда же… Со свиным рылом…»
После подобной отповеди он, как правило, успокаивался, но ненадолго, и вот однажды, после очередных упреков самого себя в невозможности разобраться с кемеровской парочкой, Вадим решил действовать...
Из предыдущих совместных проектов он четко знал почти десять Галиных клиентов,  которым она в свое время делала интерьеры…
Атаку он решил сделать массовой…
Нарисовал заготовки каждого из них, до невозможности огорченных, и в стихах обратил жалобы за погибшие интерьеры в Галин адрес.
Следом он решил попытаться нанести удар по ее дочери Симоне, а потом уже непосредственно по самой мамочке.
Состоялся ли предыдущий удар, он не знал. Ярослав молчал, и Вадим решил, что пусть уж все проблемы валятся на нее как снежный ком…
Готовился он в течение нескольких дней, собираясь нанести удар разом и в определенное время.
Поскольку исполненных Галей интерьеров он не видел даже в общих чертах и времени на разведку явно не было, то мужчина решил основной поражающий фактор «отстреливать» в стихах.
Все равно ничего лучшего он придумать пока не мог…
Если ничего не получится, то придется все-таки прокатиться к ним с Колей Нагелем и Телеграфистом, чтобы решить все вопросы по старинке…
 «Придется действовать вслепую», — рассуждал мужчина… — «Как  же плохо без разведки…»
Подождав пару дней, он все-таки решился на первую атаку…
Выложив перед собою все заготовленные рисунки, Вадим дописал оставшиеся рифмоиды и потратил пару часов на завершение сюжетов.
Теперь оставалось только ждать.

…выезжая из губернаторского особняка, он решил проверить проселочную дорогу…
Зачем ему это было надо, Вадим не знал… Иногда такие решения сами руководили его существом… Как правило, мужчина опознавал, что он едет другой дорогой, уже на половине пути… Несколько раз эти заготовки ему в дальнейшем помогали … А в основном все так и оставались невостребованными…

Придорожные кусты трепетали и клонились под порывами ветра…
«Зачем я сюда полез? — сердился на себя Вадим, — «Почти неезженая дорога… Развернуться негде, если что…»
Колея была немаленькой… Почему-то именно сегодня мужчина взял свою миниатюрную БМВ «тройку», в которой гонял только летом. Цепляясь и шоркая брюхом по заскорузлой снежной корке, машина с упорством жука ползла вперед…
«Хорошо, свежего снега давно не было», — рассуждал мужчина, — «Не дай Бог, «на брюхо» сесть… У кого помощи потом просить? У губернатора?»
Такая перспектива совсем не радовала.
Неожиданно машину стало тянуть вправо. Вадим остановился посмотреть и обессилено чертыхнулся…
Колесо было безнадежно спущено. Продолжать поездку, не заменив его, было нельзя.
Вдали уже просматривался байкальский тракт с проносящимися по нему на большой скорости автомобилями.
Шорох шин, свет фар, миг – и несущийся вразрез всем дорожным правилам «болид» стремительно удалялся.
— Шик… Шак… — затихал следом звук. Влево, вправо…
«Чего я, баран, сюда поперся», — сердился на себя Вадим, — «Как всегда… Я же не убивать губернатора собираюсь… Вот уж точно профессиональная деформация…» — ввернул он термин, услышанный в одной из телепередач.
В ней диктор развил  мысль о том, что живя слишком долго в одной профессии, человек до конца жизни не сможет избавиться от привычных ему слов, методов и схем.
Полез в багажник. Запасное колесо оказалось накачанным. Балонник и прочие аксессуары тоже лежали на месте. Нашлись даже перчатки в самой глубине бардачка.
Засучив рукава, Вадим подстелил фанерку, закрывающую в багажнике запаску, встал на колени и начал устанавливать домкрат.
Все шло хорошо. Пробитое колесо Вадим снял быстро. Ни одна гайка не закапризничала. Вот только балонник в этой возне заехал под БМВ, стоящую на вытянутом штоке подъемника.
Вспоминая после, как он попал в капкан, мужчина тысячу раз проклинал себя за эту мальчишескую спешку и суету.
Пытаясь достать баллонный ключ, он даже не подстраховался и не сунул под порог пробитое колесо.
Кончиками пальцев правой руки он уже нащупал потерю, но ключ вдруг выскользнул и снова пропал.
Попытался нашарить его левой — бесполезно. Фонарика с собой не было. Ситуация дурацкая… Мало того, что оказался в совсем безлюдном месте с пробитым колесом, так теперь еще не хватало, чтобы машина упала с домкрата…
Стоило этой мысли мелькнуть в голове, как подъемник выскользнул из-под порога и машина грохнулась всей массой на обе руки Вадима Вадимовича.
Только теперь, через острую шокирующую боль, у него в угасающем сознании промелькнула мысль о том, что скорее всего ситуация была спрогнозирована кемеровской оппоненткой…
«Руки-то, руки!» — еще успел подумать мужчина, — «Галька, сучка…Точно она… Как теперь рисовать-то?»

 

«49»

…нарисованный мир летел в тартарары…
Галя не выходила из мастерской уже вторую неделю. После нападения Вадима и демонстрации Ярославу ее настоящего лица он и сам был этому рад.
Ар-Укн-Фа показал свою вторую половину возможностей во всей «красе».
Еще когда в самый первый раз они совершали свой полет на колдовском зелье, Галло предупреждала его о необыкновенном усилении, в том числе и отрицательных эмоций…
Шок от кошмарного видения оказался для Ярослава настолько сильным, что он сначала на полном серьезе задумался о возможном помутнении собственного рассудка.
Но бросить Галю он тоже не мог.
Судя по тому, с какой частотой раздавались звонки в квартире, в окружающем их мире происходило нечто.
Владивосток, Якутск, Питер, Урал, Украина и, конечно же, Москва…
— Цепная реакция, — сказала Галя Ярославу из-за дверей мастерской.
Каким-то образом Вадим умудрился зацепить своей атакой самый фундамент, и теперь буквально все клиенты атаковали женщину звонками, телеграммами и электронной почтой…
Кое-кто из местных даже приезжал лично, судя по злобным крикам и стукам в дверь.
Через неделю первая волна стала стихать и Ярослав с Галей получили небольшую передышку.
Общались они через двери, поскольку женщина никак не могла привести свою внешность в порядок после атаки Вадима…
— Это, оказывается, тяжелее всего поправить, — говорила Галло Ярославу из-за дверей мастерской, — Я начала поддерживать свою молодость больше двадцати лет назад, а рухнуло все в одночасье… Теперь даже не получается поговорить с клиентами лично… Самое страшное, что, видимо, именно это и было основным камнем моего фундамента, по которому Вадик ударил… Иначе чем объяснить такую цепную реакцию… Он знал от силы пять, ну десять клиентов… А тут такой обвал… Я даже некоторых и не помню уже, а ведь в начале работы давала, дура, пожизненную гарантию… Вот теперь, видимо, и нахлебаюсь…
Прошло еще несколько дней, и Галя радостно сообщила, что руки и тело у нее уже в полном порядке и ей остается только окончательно поправить лицо.
Ярослав тем временем решил для себя вопрос со служебной квартирой и собирался в ближайшее время переезжать.
Еще он подумывал о возможных кознях Вадима в свой адрес.
На его сомнения Галя ответила, что, судя по постепенному затиханию процесса, ее удар, который она нанесла ему в тот же день, возымел силу…
С ее слов, Вадим должен был лишиться обеих рук, ну или оказаться недееспособным на ближайшее время.
— Судя по моему обвалу и сегодняшнему затишью, все удалось, — сообщила Галя перед очередным звонком из Москвы.
Это была не клиентура. Звонила Симона.
— Мама! — кричала она в истерике в трубку, — Все пропало… Я изменилась! Прямо на дефиле… Контракту конец!
Оказалось, что Симона как раз уходила с подиума и, переодеваясь, глянула в зеркало и не узнала сама себя.
— Она в шестнадцать лет попала в автомобильную аварию, — лихорадочно раскладывая старые рисунки дочери, рассказывала Галя, — Я сначала решила просто прикрыть шрамы, которые никто и никогда не убрал бы. Шестнадцать швов по лицу. Разрывы мимических мыщц. Она выглядела бы так, будто ее маньяки рвали. Моя бедная девочка. Ладно, она сообразила упасть в раздевалке и сымитировать, будто разбила лицо… Никто разбираться с этим не стал… Ее сразу же отпустили с показа и вроде ничего не заметили… Будет, конечно, неустойка, но все это не смертельно…
Галя была сегодня в домашнем халате и на лице у нее красовалась детская маска лисички, которой она прикрывала свою меняющуюся внешность…
— У Вадима скорее всего заготовка была на наш с тобой секс, — продолжала она, — Причем именно такая, какой я всегда почему-то боялась… Сверху, — Галло, перебирая рисунки Симоны, брала в руки то один, то другой…
Разложив их в хронологии, она стала наносить штрихи.
Ярослав первый раз видел ее за работой, и процесс стал его невольно увлекать. Галя не просто рисовала… Наработанными движениями она делала неуловимые взмахи, и изображение прямо на глазах оживало свежими гранями.
Первые рисунки Симоны были на самом деле ужасны. Шрамы неузнаваемо меняли лицо девушки до состояния жуткой гримасы. На последующих картинках они были все меньше и меньше, пока не исчезали совсем.
— Сколько теперь времени понадобится? — закричала в отчаянии Галя, — Что будет с моей девочкой?
— Успокойся, — попытался утихомирить ее Ярослав, все будет хорошо…
— Хорошо говоришь, — повернулась к нему Галя, — Я ведь специально все это прятала под семью замками! Ты, милый, выпустил все это в мир! Именно ты! И теперь он мне говорит, что все будет хорошо… Откуда такая уверенность? Что может быть хорошего, если там в Иркутске уже фактически сформировался монстр, который теперь нам точно житья не даст… Упустила я тут с тобою время… Эх, упустила…
— А, может, и по Симоне тоже заготовка была? Вроде ловушки… Совпали все вводные, и началось… И Вадим, может быть, уже навсегда безрукий…
— Не надейся, — злобно фыркнула Галло в лицо мужчине, — Такого только убивать… Даже если он рук лишился, это всего лишь отсрочка. Этот научится и ногами рисовать, а если надо, то и ртом…
Ярослав раздавленно молчал. Водоворот событий, в который он попал, вовсе не перестал существовать. Он всего лишь видоизменился…
Расплата за сиюминутное удовольствие продолжалась. Если бы он знал, какую цену ему придется за это платить, то никогда бы не решился на ту первую давнюю встречу.
«Если бы можно было все вернуть», — пришла мужчине запоздалая мысль.
Так захотелось закрыть глаза и открыть их уже перед компьютером в тот миг, когда он прочитал ее первое письмо: — «Привет! Хочешь встретиться, когда приедешь в Кемерово?»
С каким бы удовольствием он бы сейчас написал: «Нет, нет и нет…»
Столько произошло после этого:
Взлет на высОты чувственности и разочарование от нарисованности отношений.
Знакомство с Симоной, ее колдовской поцелуй и кладбище, заботливо организованное Нагелем с Телеграфистом под руководством Вадима…
Галя, совместные «полеты» и начало разрыва…
Борьба со «сладким ядом», первая исповедь и обретение духовного равновесия…
Загул со старой подружкой и падение с духовных высот…
Медитация… Кома… Неврология… Первые шаги…Побег…Психушка… Снова Галя… Москва… Опять Вадим… Все по кругу, по кругу… Кемерово… Галя… Полет на Ар-Укн-Фа… Кошмарные видения и обвал нарисованного мира…
«Где же выход?» — закрыв лицо руками, спрашивал себя Ярослав, — «Где?»
— А выход есть, Ярославушка, — произнесла Галя вкрадчиво....
— Выход? — спросил мужчина, еще не осознавая, что опять был просчитан этой странной женщиной в маске лисички.
— Да, да, — ответила в тон ему Галло, и в голосе ее прозвучал металл, — Ты всю эту кашу в Иркутске заварил, тебе ее теперь и расхлебывать… А иначе ничего у нас не получится. Готов? — спросила она, испытующе глядя на Ярослава…
— А что делать-то надо? — обреченно ответил Ярослав.
— Ты уезжаешь в Иркутск… — начала Галя, — Находишь Вадима, информируешь его о моем инсульте в связи со всеми постельными происшествиями и обвалом моего царства-государства… После стараешься получить от него информацию о поездке или полете куда-нибудь. И не вздумай с ним играть. Ты же понимаешь, что после того как он со мною разберется, оставлять тебя в живых ему не резон?
Ничего не отвечая, мужчина только грустно покивал головой.
— Ну, вот и ладно, — подытожила Галя, — Молодец, малыш…
— А когда лететь-то? — обреченно спросил Ярослав.
— Завтра, — отрезала Галло…


«50»


… он приходил в себя…
В ту ночь Вадиму страшно не повезло. Рухнувшая машина переломила обе лучезапястные кости на левой руке. Правую он каким-то чудом умудрился вырвать из-под порога, прежде чем машина окончательно просела, однако и здесь он травмы не миновал.
В кости оказалась трещина.
Вот-вот с нее должны были снять гипс… Что там с левой, врач даже не загадывал… Открытый перелом… Кость собирали буквально по осколкам… Вроде все шло нормально, но сегодня после рентгена лицо эскулапа не выражало ничего хорошего…
Оказалось, что, возможно, придется ломать еще раз… Что-то там неправильно срасталось…
На улице полным ходом начиналась весна. Оттаивающий город невольно навевал хорошее настроение, невзирая на ситуацию с машиной и полученными травмами.
Мужчина и сам теперь не знал, как оценить это событие.
С одной стороны, конечно, фатальное невезение. Происшествие на заброшенной лесной дороге выбило его из колеи по упрочению своих позиций в регионе, поддержанию старого бизнеса и решению вопроса с кемеровской парочкой.
С другой стороны, все могло быть намного хуже…
С трассы свет его фар заметили работники ГАИ из экипажа сопровождения губернатора.
Они и решили проверить: кто это там устроился на проселке неподалеку от дачи.
Подъехав, они были шокированы открывшейся картиной.
Почти потерявший сознание помощник пытался вырвать левую руку из-под машины, рыча от боли после каждой попытки. У гаишников даже создалось впечатление, что он не понял, что ему сейчас помогут.
Невзирая на подъехавшую машину, поблескивающую мигалкой, мужчина продолжал свои попытки освободиться, скалясь и рыча по-волчьи в свете фар…
Сознание он потерял по дороге в Иркутск… На расспросы ничего не отвечал, а только продолжал по-звериному щериться …
— Превратил всю руку в кашу, — сказал ему врач после операции, — Что там теперь будет, не знаю… Сидел бы уж лучше и не дергался… Все равно же не вырвался…

«Галька, сучка, подловила меня…» — рассуждал, лежа под капельницами, Вадим, — «А смог ли я ее достать, непонятно…»
Его сомнения и переживания рассеялись, когда ему неожиданно позвонил Ярослав:
— Вадим Вадимович, — кричал он в трубку сотового телефона, — Я через пару дней буду в Иркутске. Где вас искать?
— Я в больнице, — опешив от неожиданного звонка, ответил мужчина, — Будешь  в городе — звони…

После первого звонка прошло больше месяца. Оказалось, что парень работает теперь в Кемерово.
Когда он первый раз пришел к Вадиму в больницу, то сначала мужчины молча разглядывали друг друга несколько минут.
Первым заговорил Ярослав.
— Значит, она Вас тоже достала, — прервал он молчание.
— Тоже? — переспросил Вадим.
— Она сейчас в больнице на реабилитации после инсульта, — ответил ему Ярослав и начал рассказывать оговоренную с Галей версию кемеровских событий.
Рассказ об обвале ее нарисованного мира Вадиму понравился. Но, вспомнив о своей ситуации, он досадливо поморщился.
— Обмен ударами, — с гримасой на лице проговорил он, — Что за напасть, никак не получается грамотно все завершить…
— Может, вам надо постараться забыть друг о друге? — предположил Ярослав.
— Забыть? — злобно прошипел Вадим, выставив перед собой загипсованную руку… — А если мне тут чего-нибудь теперь отчекрыжат?
— В драке не бывает победителей, — рассудил собеседник, — Лица всегда разбиты у обоих. Просто у одного немного меньше.
— Так ты предлагаешь успокоиться? — вкрадчиво переспросил Вадим.
— Кто-то из вас должен оказаться умнее и сопоставить, что все ваши атаки начинают работать, только когда это происходит обоюдно и вся эта возня наносит вред обоим, не принося пользы никому.
— Короче, ты, видимо, хочешь рассказать о плохом мире, который лучше хорошей войны, — задумчиво произнес Вадим.
— Наверное, да, — в тон ему проговорил Ярослав, — Я нашел варианты существования, когда меня эти ваши рисунки почти не трогают.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался собеседник.
— Дерущимся не поможет, — отрезал Ярослав, — Это что-то вроде бункера без возможности нападения.
— Ладно, — устало ответил ему Вадим, — Будешь ей звонить, скажи, что я пока пас, а как на ноги встану, там и поговорим. И пусть сама ничего не делает: у меня две заготовки по ее душу пока, видимо, не выстрелили…
Никаких заготовок у него, конечно, не было, но этот ход у него родился, пока юный парламентер излагал свои соображения…
Оставшись один, Вадим проанализировал всю беседу, прикинул так и эдак, а после решил пока ничего не делать…
«Повезло вам», — говорил он мысленно  парочке, — «Если бы не приехал и не цинканул бы, то получать бы вам «телеграммы» на ближайшей неделе…»
Вадим Вадимович действительно собирался еще раз подключить Нагеля с Телеграфистом для окончательного решения вопроса…
После посещения больницы он передумал. Пацаны и так в прошлый заезд нахлебались.
Телеграфист именовал теперь Иркутск не иначе как «каменный мешок». Это было старое прозвище города карманными ворами еще с периода СССР, когда здесь была очень сильная группа оперативников по борьбе с карманными кражами. Теперь название, услышанное на пересылке, снова обрело плоть. 
Вадим как-то попытался после Нового года намекнуть в разговоре на приезд старых товарищей в гости на Байкал, но выслушал столько нелестного, что к этой теме возвращаться теперь не хотел.
Нагель так и сказал:
— Ты как хочешь, Барин… Валить кого или по делу, я конечно, приеду, а на отдых ты уж уволь. Сам же знаешь, это не детский сад, и любой каторжанин ментовское управление и неудачные территории всегда за три версты обходит.

Ярослав после общения с Вадимом сразу позвонил Гале, и слово в слово передал все содержание беседы.
— Здорово ты про отсутствие победителей в драке ему пояснил, — промурлыкала в трубку Галло, — Умница… Ты расскажи-ка мне давай, как там, в больнице, все выглядит… Я ему попробую капельницу с «коктейлем» организовать…
— Ну уж нет, Галочка. Дудки, — ответил ей Ярослав, — Если у тебя опять что-то сорвется, он тогда точно на мне отыграется в первую очередь. А у меня здесь еще и мама.
— Вспомнил, — фыркнула Галя, — Делов-то… И как он поймет?
— Неважно, — жестко ответил мужчина, — Пока не будет расклада, я и шага не ступлю.
— Ну, как знаешь, — с металлом в голосе проговорила напоследок женщина, — Только гляди, не играй в двойную игру. Я-то уж точно такое шоу вам всем организую…
— Я думал, мы партнеры, — грустно попрощался с ней Ярослав, — А ты туда же… Грозишься… Делай, как знаешь, а я вам обоим тогда не помощник.
И не дожидаясь ответа, он положил трубку.
На душе было смятение. В голове тюкалась мысль, что из двух зол выбирают меньшее.
«Значит все-таки придется помогать Гале…» —  решил он, — «У нее хоть нет таких отморозков, как Телеграфист с Нагелем…»
Теперь наступило время заняться порученной ему московским шефом проверкой иркутского представительства компании.
Нынешний руководитель филиала встретил Ярослава с виноватым лицом и попытался хоть как-то расположить к себе. Но из песни слова не выкинешь, и памятуя о том, как быстро в свое время он вычеркнул своего учителя и наставника, мужчина ему только сказал:
— Ты сильно не переживай, я специально рыть не буду, а вот что найду, ты уж извини.
Карл не просто так был недоволен результатами иркутского филиала. После ухода Ярослава показатели резко пошли вниз, а это могло обозначать только одно — диверсия.
Так и вышло. После опроса нескольких сотрудников, которых он сам в свое время принимал и обучал ремеслу, стало ясно, что на рынок заходит прямой конкурент компании.
Еще немного — и можно было бы начинать все сначала.
— Как ты мог? — это было единственным, что Ярослав сказал своему уже бывшему ученику после получения приказа из Москвы о приеме дел филиала, — Я же тебя не этому учил.
— Да? — оскалился тот, — В той компании такие зарплаты. Не чета нашим, – у него даже перехватило дыхание.
— Ладно, хорош, — подытожил Ярослав, — Сдавай дела.

… он распорядился, чтобы Аня готовилась принимать дела в Томске и Кемерово…
«Вот тебе, девочка, и рост», — добавил мысленно мужчина на ее восторженное щебетание.
Как он и ожидал, у нее не просматривалось ни капли сомнений в собственных силах.
— Вы приезжайте скорее, Ярослав Борисович, — прощебетала она на прощание в трубку и многозначительно добавила, — Все же вопросы по телефону не решишь…
«Ну, вот и еще одна дамочка решила построить какие-то планы насчет моей свободы…» — мысленно подытожил Ярослав, переварив после разговора все Анины интонации и глубокомысленные паузы.
…зазвонил телефон…
— Ярослав? — прозвучал с той стороны трубки голос Вадима Вадимовича.
— Да.
— Я завтра выписываюсь, — сообщил мужчина, — Гипс с правой руки сняли. Со второй рукой тоже порядок. Завтра же начинаю тренировки в своих художествах.
Выдержав глубокомысленную паузу, он продолжил:
— Я же все изучил, чего ты мне тут намел.
— Ну и? — спросил Ярослав готовый к любому развороту событий.
— А что ну и? — удивился Вадим, — Ты мне снова не соврал. Молодец. Я через свои нынешние контакты все перепроверил. Она же не только в Москве интерьеры делала. В Кемерово, оказывается, у нее тоже все обвалилось, а сама она действительно в больнице… Все сходится… Сейчас руку восстановлю и быстренько этой сучке холмик могильный соображу…


«51»

… совсем мало…
Галя после новостей о выписке Вадима битый час «фаршировала» голову Ярославу о необходимости максимально быстро решать с ним вопрос.
— Ты же сам видишь, насколько он для всех опасен, — проникновенно «журчала» в трубку Галло, — Тебе он, конечно, ничего не скажет, а вот пошаришь вокруг да около, глядишь, какая связь и выплывет. Он теперь высоко сидит. Заметен. Есть те, кто его не любит. Еще ему сто процентов приходится, как помощнику главы региона решать какие-то вопросы с их отдыхом или еще чем. Ты только не тяни. Сам понимаешь, что после нас с Симоной — твой черед.
Ярослав все это прекрасно осознавал и хорошее отношение к себе Вадима Вадимовича не переоценивал.
Советы Галло дали ему теперь общее направление для поиска.
Для начала он составил список всех своих связей, которые можно было назвать социально значимыми, и приступил к объезду… Начинать он решил по спирали — с самых давних своих знакомцев.
Отработав больше половины списка, мужчина уже имел на руках немало интересного о губернаторе и его окружении.
Сплетни – штука хорошая. Стоило завести разговор о новой администрации области, и каждый собеседник сразу старался показать себя достаточно информированным.
Губернатор был большим любителем охоты и рыбалки. Кроме того, у него было очень интересное и небезопасное хобби — вертолет.
Оказалось, что он увлечен этим давно. Способен и сам его водить. Не так давно в город прибыла его собственная итальянская машина, которая уже прошла сборку, отладку и базируется теперь в иркутском аэропорту…
Информации о новом помощнике было мало. Все удивлялись его неожиданному появлению и особому доверию к нему первых лиц области.
Задачи, которые он решал, были самые разнообразные.
Но…
Единственный вопрос никак не удавалось решить нынешнему окружению губернатора: окончательно определиться с угодьями, на которых руководство региона могло бы охотиться со стабильным результатом.
Выдвигаемые требования были достаточно жесткими: обязательное наличие оленей, медведей и лосей, и все это должно быть рядом с городом…
Ни одно место, где они побывали до сих пор, не устроило главу региона полностью.

А Ярослав по-прежнему никак не мог выяснить что-либо значимое про нового помощника губернатора. От Вадима Вадимовича звонков пока не было, а вот на «обратной связи» он появлялся все чаще, и образы эти были все более злобными.
Ярослав знал, что если неожиданно набрать номер его сотового телефона, то можно застать мужчину врасплох неожиданным вопросом.
Что он сегодня и сделал, уловив начало контакта.
— Вадим Вадимович, здравствуйте… — произнес он в молчащую трубку.
— Привет… — буркнул оттуда сердитый голос, искаженный эфиром.
— Зря вы на меня сердитесь… Я делаю все, что могу… Собираюсь на следующей неделе в командировку в Кемерово…
Выстрел попал в десятку.
— Ты… Как? — поперхнулся мужчина от неожиданности.
— Да это в принципе еще одна Галина примочка, — разрешил его сомнения Ярослав, — Вернусь, просвещу вас при личной встрече, как это делается…
— Ну, давай, жду, —совсем другим тоном проговорил помощник губернатора, — А много у нее этих фокусов?
— Хватает, — подзадорил незадачливого «кладоискателя» Ярослав, — Только большую часть я знаю теоретически. То есть еще не пробовал в деле.
—Давай, возвращайся… Жду. — закончил разговор Вадим, и трубка выплюнула на поверхность надпись разъединено…
Теперь Ярослав мог быть спокоен…
Только в ситуации с этим опасным знакомым он в полной мере осознал понятие «лечить» и, похоже, вовремя сделал эту профилактическую «прививку» его истерзанному сознанию.
«Подлечил…» — улыбался своим мыслям Ярослав, — «Действительно, позвонит так кредитор должнику, а тот и не прячется. Расскажет ему очередную историю… иными словами «подлечит» больного, а тот и доволен. И почти здоров. Очень хорошее определение».
После всех событий прошлого года Ярослав осознал, что действительно сильно изменился.
Иной раз он ловил себя на мыслях, совсем ему не свойственных…
«Вот чем я сейчас, по сути, занимаюсь?» — вышагивая по набережной Ангары в сторону неврологической клиники,  обдумывал ситуацию мужчина… — «Фактически готовлю убийство… Причем, скорее всего, даже не одного своего оппонента. Сколько народа попадет вместе с ним — неясно», — Ярослав прислушался к себе и закончил мысль, — «А мне почему-то вообще на это все наплевать».
«Безгрешные не пропадут», — ответил он, оппонируя сам себе, и рассмеялся, — «В Содоме и Гоморре господь не нашел и десяти праведников и вывел из города только семью Лота. Все мы грешны дальше некуда. Вольно или невольно», — закончил этот внутренний диалог Ярослав и добавил еще: — «Будь что будет…»

Весенняя набережная была прекрасна… Так хотелось уподобиться рядовым горожанам, бредущим куда-то по своим делам, которые они возвели в разряд незыблемых приоритетов.
«Нет ничего, что нельзя было бы бросить в течение пяти минут…» — пришла в голову Ярославу странная формулировка, — «Что-то я расфилософствовался», — одернул он себя и решил посмотреть на закрытые ворота, с прутьев которых его сняли при побеге из неврологии охранники.

Его «лечащий врач» Олег Николаевич был у Ярослава последним в списке лиц по розыску информации о помощнике губернатора.
Он был все тем же…
Радостно улыбающийся живчик ртутью перетекал по кабинету, потирая руки и улыбаясь.
— Ну-те-сс… Что вас ко мне, батенька, привело? — заглядывая в глаза к Ярославу,  спросил Олег Николаевич, — Не спешите?
— Я – нет, — устраиваясь в кресле поудобнее, ответил мужчина.
— А вот у меня все мои графики сместились, — огорченно сообщил эскулап, — Меня вечером на концерт бардовской песни позвали… Публика интересная будет… Из Листвянки приедет наша иркутская звезда Женя Кравкль… Не слышали про такого?
— Нет, — разочарованно и односложно ответил Ярослав.
— Расстроились? — сочувственно протянул Олег Николаевич, — А у вас какие планы на сегодняшний вечер?
— Да никаких…
— Ну и давайте вместе с нами… Песни послушаем… По рюмочке… Там и поговорим. Компания интересная будет. Люди разные. Приятель мой придет — ректор Сельхозакадемии… И много еще кто…
— А куда подъезжать? — спросил Ярослав, уловив перспективы получения дополнительной порции сплетен, — Где концерт будет?
— В Свердловском районе в кафе «Берлинский погребок». Там подвальчик такой в новостройке. Хозяин тоже свой в доску. Славный будет междусобойчик. Так придете? — заглянул еще раз в глаза бывшему пациенту участливый эскулап, — У меня новостей, — и с этими словами он сделал выразительный жест ладонью.
— Обязательно буду, — ответил Ярослав, — Тем более авторская песня…

Ректор оказался дядькой компанейским.
Сам он тоже заканчивал в свое время Иркутскую Сельхозакадемию, а именно факультет охотоведения.
О своем образовании он сказал кратко:
— Пять лет учили, как правильно кого-нибудь убить, разделать и съесть…
Компания в кафе подобралась тоже интересная…
Главным событием вечера был собственник «Театра Авторской песни» из туристического поселка Листвянка, расположенного на берегу Байкала, – Евгений Кравкль.
После своего выступления он как-то незаметно занял роль ведущего, и междусобойчик сразу приобрел статус организованного праздника.
— А чего вы хотели, — посекретничал ректор, — Женька… он в свое время был режиссером трех театров, снимался на «Казахфильме»… Потом в Иркутске писал музыку, для нашего Театра Юного Зрителя… Его по России хорошо знают… Дни города проводил в Новосибирске и Томске… Только он немного квадратный…
— То есть? — попытался уточнить уже захмелевший Олег Николаевич.
— Ну, неуживчивый что ли. Режет иными словами правду матку, когда надо и когда не надо. Не так давно первого зама губернатора из своего театра выставил, когда они туда пьяной компанией во время концерта ввалились.
— А как, интересно, он это сделал? — поинтересовался Ярослав.
— Да очень просто, — почему-то грустно проговорил ректор, — Остановил концерт и собирался вернуть деньги публике. А там в зале оказался один из важных московских ФСБэшников. Отдыхающий из их служебного санатория. Так тот в пять минут порядок навел.
Завязавшаяся беседа шла в нужном ключе. Ректор был явно на «короткой ноге» с новой администрацией области. Он смело оперировал фамилиями, рассказывая забавные казусы, которые приходится теперь преодолевать после ухода предыдущего губернатора.
Вроде бы как тот все пытался сделать из области железную дорогу.
— Кто на что учился, — весело резюмировал ректор, — Чего ожидать от железнодорожника? Он когда руководил дорогой в Чите, от него только и было слышно: «Снять! Снять и снять! Головы рубил, не разбираясь… Даже прозвище получил — фотограф…

— С позами  не нужно нам буржуазных грез, — допевал шутливую песню Кравкль, — И пусть у них в журналах много всяких поз… Снимите нас на память в простой и сытной позе, когда у нас в тарелке по огромной позе.
Зал грохнул хохотом.
— Даже слюнки потекли, как позы вспомнил, — проговорил ректор.
— А давайте я на выходные у себя на даче их заделаю… десятка три, — предложил вдруг Олег Николаевич, — Да по рюмахе, — и он мечтательно прикрыл глаза.
— Не могу я на эти выходные, — грустно сказал ректор, — У нас тут особенности национальной охоты назревают.
Ярослав весь превратился в слух. Похоже, сейчас должно было прозвучать что-то важное.
— Опять гости? — видимо, зная ситуацию, поинтересовался Олег Николаевич…
— Если бы, — грустно произнес ректор, — Новый помощник губернатора отличился. Наши возможности просчитал. Им надо, чтобы и зверь для охоты был, и рядом с городом. Так вот угодья нашей Академии в самый раз. Семьдесят километров от Иркутска да на берегу Байкала. На вертолете полетят.
— А что за помощник? — поинтересовался эскулап.
— Да взялся из ниоткуда… Вадим Вадимович… Правда, способен любые ситуации решать… Вот его теперь за собой и таскают везде.
— Ты с ними полетишь?
— Я не самоубийца. Они хоть пилота и берут, но это для проформы. За штурвалом сам губернатор будет.
Все дальнейшее уже мало интересовало Ярослава. Необходимая информация была получена, и оставалось только довести ее до Гали. Однако он досидел до самого конца, поддерживал беседу, шутил и аплодировал выступающим…

…сообщил в Кемерово…
— Ты позвони Вадиму сам и предложи встретиться на выходных, мол, в городе будешь и есть интересная информация, — ответила она, — Сразу станет ясно — летит он или нет…
До предполагаемого полета губернатора оставалось два дня.

— Не могу я на эти выходные, — ответил ему Вадим на предложение о встрече, — В понедельник прилечу из командировки, тогда и поговорим.

 
 «52»


Вертолет с ревом рубил лопастями воздух. Еще когда губернатор, устроившись на месте второго пилота, взял управление на себя, что-то невольно дрогнуло в груди у Вадима Вадимовича.
Вроде как беспокоиться ему не о чем. Сегодняшний полет в одном экипаже с главой региона ясно показывал, что доверяют ему теперь полностью.
— Хорошо отохотимся, Вадим Вадимович, – готовься к поощрению, — сказал ему глава областной администрации после того, как он доложил ему информацию об угодьях, — Полетишь со мной в экипаже. А ректор-то каков… Промолчал, когда я его спрашивал, а потом в долбанный Качуг отправил за полтыщи верст. В том краю хорошо только помирать.
«Умереть можно легко и здесь», — пришла Вадиму грустная мысль. Он постарался ее оборвать, но ничего не получилось…
Губернатор о чем-то разговаривал со своим начальником секретариата по ларингофонам. Прочих пассажиров он отключил от внутренней сети, и помощник рассматривал открывающийся за иллюминатором пейзаж.
Прибайкальская тайга великолепна. Под итальянским детищем, вертолетом «Bella», тянулся бесконечный зеленый ковер с проседями облетевших лиственных рощиц. Весна еще не набрала силу. Между деревьями виднелись серые пятна нерастаявшего снега.
Охранник губернатора подергал Вадима за плечо и показал пальцем в иллюминатор на противоположную сторону. Там в чаще мелькали серые спины несущихся стремглав животных.
— Косули! — крикнул в оживший ларингофон губернатор, — Неинтересно… Они подснежника  уже поели и сто процентов из них сейчас червяк прёт… Мясо поганое…
И все отключилось снова…
Охранник иронично поглядел на Вадима и пожал плечами. Мол, вот так… А тому вдруг вспомнился утренний разговор со своим бывшим партнером из последнего коллектива. Тот позвонил ему на сотовый и попросил: отдать ему, если есть возможность, принадлежащую в предприятиях долю.
Вадим Вадимович своим ответом не был доволен. По старой жизни он просто-напросто прокололся, сказав: — Я на твоем месте на долю бы не рассчитывал, — и с удовольствием прослушав возникшую паузу, издевательски добавил, — Но мы помним, что ты много времени и сил потратил на фабрику.
Компаньон по-прежнему ровно попрощался, сказав, что все понял, а Вадим почувствовал, что еще какой-то кусок его жизни бесполезно растаял.

 
Угодья, принадлежащие Сельскохозяйственной Академии, оказались битком набиты зверем.
Ларингофоны оживали еще несколько раз.
— Мишку бы добыть… — откровенничал губернатор, — Весной это самый знатный зверь… Пока он от зимней пробки не избавился и первой травки не пощипал, в нем, как в консервной банке, все самое питательное. Такого съешь, и снова молодой…
— Интересно, — проговорил Вадим, — А почему так?
— Он просто на этих соках всю зиму переживает… Такой коктейль у него в крови. Пока он метаболизм себе свежей едой не разогнал, все волшебство в полной сохранности.
— Здорово! Действительно: век живи, век учись…
— Еще и не того насмотришься, Вадик, не будь я губернатор…


— В каком направлении пойдем? — пискнул искаженный голос пилота.
— Давай сразу на базу. С вертолета по лесу все равно никого не достанешь. А там, у егерей, сто процентов информация есть, — с этими словами хозяин региона перехватил поудобнее свой карабин.
Машина шла ровно. Чувствовалась рука мастера. Вадим сбоку разглядывал холодный профиль пилота. На лице не читалось никаких эмоций..
В ларингофонах висела тишина… Под брюхом винтокрылой машины проплывали деревья…
Картина лесного царства стала сейчас совсем иной… Напряженный взгляд губернатора напомнил Вадиму ствол винтовки, на прицеле которого сейчас находится внимание всего экипажа и, возможно, медвежья жизнь…
— А как погрузим его, если добудем? — поинтересовался помощник.
— Лебедкой цепанем его на подвес, и вся недолга, — азартно ответил хозяин региона, — Дай-то Бог, чтобы егеря расстарались. Глядишь, прилетим сейчас, а он там на базе и лежит.

Почти так все и получилось…
По прибытии оказалось, что добыча уже готова и осталось только его перевезти на базу.
— Небольшой мишка, — сообщил, улыбаясь, егерь лет пятидесяти, — Целиком его сейчас приволокут…
День после прибытия закончился незаметно.
Устроились. Поужинали.
Охотники подготовили оружие. У главы администрации оказался коллекционный экземпляр «Браунинга». Еще он был удивлен тем, что Вадим Вадимович прихватил с собой незарегистрированный «ТТ».
— Я не охотник, — ответил тот на вопрос, — А вот зверя добить или еще какая неожиданность — незаменим. Просто маленькая винтовка в кармане.
—  Молодец, — просиял губернатор, — Учитесь… Надо же, винтовка в кармане, — повторил он понравившееся ему сочетание.
Оказалась к месту и сотня патронов.
«ТТ» внес немалое оживление в стрельбу по бутылкам, устроенную после еды.
Так понемногу и скоротали время до темноты.
Хорошая компания, алкоголь и вкусная еда сделали свое дело. Вадим Вадимович стал успокаиваться.
Откуда ему было знать, что именно в этот момент Галя делает в Кемерово первую заготовку рисунка.
Изначально по ее замыслу вертолет должен был зацепиться за кроны деревьев лопастями. С темой винтокрылых машин она сталкивалась впервые, и последние сутки были ею потрачены на изучение технического устройства вертолетов и возможных вариантов развития ситуации.
Остановилась она на том, что пилот должен был запутаться в темноте в проводах линии электропередач и не справиться с управлением…
Такой сюжет попался ей в Интернете. Произошло это  в 2004-м году на Алтае. Прочие варианты с туманом или разреженным воздухом не проходили.  На карте было видно, что прибайкальская складчатость в месте, указанном Ярославом, невелика.
Единственное, что ее беспокоило, так это возможное отсутствие ЛЭП  в том районе, и женщина решила не делать упор именно на нее.
«Пусть будет что угодно», — решила она… — «Трос, лебедка или провод…»
Основное Галя решила написать в текстовом сопровождении:

Не лететь тебе ясным соколом,
Зацепился ты и запутался,
Упадешь об пол, да и дух твой вон.
Только гул стоит, самолетный звон.

— Подъем! — прогрохотал голос губернатора, вырывая Вадима из беспокойного сна, — Вперед, золотая рота… — Процитировал он вдобавок классиков юмора…
Организация губернатором окружающего пространства очень нравилась Вадиму. Людей с таким размахом он до этой поры не встречал.
Когда шеф брался за что-то лично, то все окружающие сразу понимали, кто главный. Странно, но это не напрягало нового помощника, привыкшего до этой поры всегда быть старшим.
От главы областной администрации веяло таким спокойствием и уверенностью, что Вадим Вадимович уже несколько раз ловил себя на мысли, что работать ему в этой команде очень нравится.
— Пять минут на сборы, десять на чай, — ставил задачу губернатор, — Отоспался, Вадим?
Помощник сладко потянулся и кивнул:
— Хорошо поспал, спасибо.
— Подъем, подъем… — Лететь пора… — продолжал шевелить команду шеф, —Медведя только из леса вынули. На базе МЧС и разделаем красавца. Хорошо, что небольшой оказался. Целиком привезем.
 
Газотурбинный двигатель завелся с легким хлопком после какого-то жужжания. На первого пилота уселся штатный авиатор. Вся призовая команда за исключением охранника уже погрузилась в вертолет.
Приехавший ректор лететь отказался, хотя  шеф предлагал ему несколько раз.
— Я уж лучше на машине, — отмахивался тот, — И вам бы лучше улететь утром. Ночные полеты – штука опасная.
— Да тут такая навигация, — горячился губернатор, — Полная ориентация в пространстве.
— А медведь? — возразил ректор, — Вы же его на подвесе потащите!
— А чего? Не в первый раз, — отрезал глава региона, — Как знаешь, короче говоря. Хочешь трястись на машине — трясись.

Определились с составом экипажа на ночной полет.
Медведя закрепили на лебедке.
— Давай помалу, — почему-то морской командой озвучил пространство ларингофонов губернатор.

Как только машина поднялась в воздух, для Вадима время пошло в замедленном темпе.
Неожиданно изменились звуки…
Такое состояние не посещало его давно… Последний раз это было в начале девяностых, когда их с партнером просто «выхлопали» прикрывавшие соперничающих игровых бандиты…
Что-то должно было произойти…
Включились ларингофоны.
— Вадим, все нормально… Летим… — азартно прокричал ему шеф.
— Ни хрена не нормально, — буркнул себе под нос помощник, но спорить не решился.
— Взяли зверя, — ревел губернатор. Ух, какой!
В порыве азарта он открыл дверцу и еще раз окинул взглядом болтающуюся под ногами тушу.
— Давай я поведу, — скомандовал пилоту глава региона.
— Может быть… — попытался возразить пилот.
— Не может, — отрезал губернатор… С этими словами он легонько и по-товарищески толкнул пилота в плечо.
Только сейчас Вадим заметил, что распускающий и затягивающий лебедку тумблер не был закрыт страховочным колпачком и находится в опасной близости от руки губернатора.
— Лебедка, — крикнул помощник в ларингофоны, — Колпачок… — еще успел добавить он.
— Поехали, — взревел губернатор, взявший управление на себя.
Пилот, сообразив, о чем говорил Вадим, потянулся к торчащей как знамя крышечке.
— Руки! — азартно закричал шеф и шлепнул огромной, как штыковая лопата ладонью по кисти пилота.
Время для помощника замедлилось.
Пилот еще тянулся к тумблеру лебедки. Удар губернатора заставил его ладошку на долю мгновения коснуться клавиши, проехав мимо предохранительной крышечки, и перевел его в положение «распущенно»…
Удар снизу известил, что туша косолапого полетела под собственным весом вниз. Помощник неожиданно понял, что сейчас за этим последует.
Губернатор не был испуган… Похоже, он даже не сообразил, что произошло…
— Что, блять, за фокус? — только и успел удивиться глава региона.
Это были его последние слова.
Туша в своем падении достигла земли.
Трос запутавшись в кронах деревьев, спровоцировал сильный рывок.
Скорость была такова, что вертолет разом перевернуло вниз винтом и он стал падать в полную темноту.
Запахло керосином. Вадим еще успел подумать, что удар вомнет двигатель вертолета прямо в салон, а перед глазами у него всплыл его бывший компаньон, которому он выдал злобную отповедь перед самым отлетом.
После состояние бесполезного ухода из собственной жизни захлестнуло и его с головой.
Вертолет уже крушил и ломал замершие в испуге деревья…
Последнее, что смог опознать Вадим, так это собственную мысль, что ректор все-таки был прав.
Больше он ничего не успел.
Растянувшееся время понеслось вскачь и превратилось в оранжевый клубок огня, навсегда перечеркнув все земные намерения Вадима Вадимовича…


«53»

… крайне неприятный сон…
Снился ночной лес. Ярослав брел по нему в темноте почти на ощупь…
Луна мелькала в разрывах несущихся по небу облаков, изредка выплевывая порции скупого света, которые сразу терялись в деревьях, обступивших мужчину плотной стеной…
Ветер шумел в высоченных соснах. Порывы долетали и до пробирающегося через завалы мужчины, заставляя того ежиться от холода и кутаться в старую телогрейку…
Он точно знал, что необходимо выйти к людям, иначе эта жуткая ночь не закончится никогда.
Ветви завалов и кусты, растущие между ними, упрямо цеплялись за ноги и мешали идти. Был еще один вариант прекратить этот сонный морок. Он мог попытаться проснуться или, по крайней мере, изменить эту сюжетную линию.
Но Ярослав откуда-то знал, что ему необходимо самому и сейчас закончить этот напряженный переход по темноте.
Обязательно самому…

Проснувшись, он долго лежал в постели и вспоминал все хитросплетения лесной чащи, которые ему пришлось преодолевать.
Сон ушел, а ощущение того, что тяжелую дорогу нужно все-таки пройти — осталось.
На часах уже было 9-30 утра, и пора было вставать.
Понедельник, конечно, день тяжелый, но не для всех. Есть категории граждан, живущих почти свободно.
Почти.
В это слово укладывается на сегодняшний день слишком многое.
Вся структура современной жизни состоит из целого набора обязательных дел.
Машины, квартиры, дачи, гаражи, семья, родители, а также необходимость одеваться, питаться и отдыхать несут за собой целый шлейф из самых разных мелких мероприятий по обслуживанию, содержанию или замене всего этого…
Если разложить на составляющие, то не хватит и целой главы, чтобы описать, куда тратят безумное количество времени среднестатистические граждане.
«А если еще добавить жесткий график работы, то вся жизнь без малейшего остатка будет поглощена этой суетой», — рассуждал Ярослав, готовя себе завтрак, — «Хорошо, у меня есть все шансы жить немного по-другому… И то ведь периодически сваливаюсь в эту муравьиную деятельность...»
Звонок сотового телефона прервал рассуждения мужчины. Звонил Олег Николаевич из неврологического отделения.
— Новости знаете, батенька? — не здороваясь и ухая в трубку, спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Губернатор разбился на вертолете, — эскулап выдержал эффектную паузу и зачастил… — Представляете? А вместе с ним начальник секретариата, охранник, пилот и помощник… Ректор-то, слава Богу, не полетел. На машине уехал, а их отговорить, чтобы не летели ночью, никак не получилось…
— Давно? — односложно спросил Ярослав, только сейчас осознавая, что произошло.
— В выходные ночью. Интернет еще со вчерашнего дня новостями пестрит, но я все звонка от ректора ждал. Чтобы уж точно не слухи. А вы что совсем не знали?
— Я же по воскресеньям себя, как правило, в порядок привожу, — ответил ему Ярослав, — Обязательно в церковь, да и телефоны почти всегда отключаю…
—Понятно, понятно, — засмеялся эскулап, — Отрываетесь от суеты мира?
— Да что-то вроде этого, — машинально ответил Ярослав, осознавая, что его кошмары, связанные с Вадимом Вадимовичем, похоже, закончились.
Из другой части сознания выплывало темное облако эмоций сегодняшнего сна.
«Теперь сам, все сам», — думал Ярослав, продолжая слушать торопливое щебетание Олега Николаевича.
— Ну, так что, будете? — закончил какой-то свой вопрос эскулап.
— Где? — удивился Ярослав.
— Связь, наверное, плохая… Я говорю, может быть, соберемся втроем, если ректор сможет?
— Конечно, конечно… Вы позвоните?
— Всенепременно, — ответил в своей старорежимной манере эскулап и положил трубку.
— Щелк, — прервалась связь с внешним миром.
Целая лавина эмоций рухнула в одночасье на Ярослава.
Первым его желанием было позвонить Гале и переговорить о случившемся, но он себя удержал.
«Что-то в последнее время все хотят избавиться от свидетелей, знающих о возможностях нарисованного мира», — стал рассуждать мужчина, — «Как бы Галенька не решила сама взять полный контроль над ситуацией и разобраться теперь со мною».
Все, что произошло с Ярославом до этой минуты, превратило его за очень короткий период из радостно разглядывающего мир среднестатистического жителя планеты в человека  жесткого и способного на решительные действия.
«Почти год прошел», — рассуждал Ярослав, наводя утренний марафет.
Мысль о том, чтобы подобрать себе пассию перед очередной поездкой в Томск на передачу дел, показалась ему сейчас забавной…
Хотя почему и нет? В его предыдущей жизни было много интересного. В то время как все Галины «примочки» не принесли в конечном итоге ничего, кроме проблем и разочарований…
«Хрупок баланс…» — подумал мужчина, — «Стоит только начать расшевеливать окружающее пространство, как механизмы, налаженные создателем от начала времен, сразу попытаются все вернуть в изначальное состояние… Причем неважно, какие жизненные аспекты ты решил поменять. Равновесие восстанавливается всегда и почти по всем законам земного тяготения…»
Аналогия Ярославу понравилась. Действительно, все в этом мире успокаивается, в конце концов, как круги на воде.
Стоит незадачливом пловцу прекратить бороться за жизнь, как сомкнувшаяся над его головой вода опять станет тихой и спокойной через краткий промежуток времени…
«Забавно, что это просматривается во всем», — переключился Ярослав на другую область размышлений, — «Даже если попытаться перекроить только свой внутренний мир с помощью каких-либо средств извне, то этот принцип равновесия тоже не даст спокойно жить… Все искусственные краски, нанесенные на окружающее пространство, не принесут ничего кроме похмелья, зависимости и позднего разочарования. В последствии еще придется учиться жить без этих средств, создающих иллюзорный мир».
— А ведь мне, пожалуй, теперь будет скучно… — вслух произнес Ярослав.
Действительно, картинка дальнейшей жизни просматривалась теперь в черно-белых тонах… Мужчина неожиданно уловил еще одну параллель.
«Я отравлен…» — провел он мысленную аналогию, — «Заражен… И мне предстоит с этим жить…»
Устраиваясь с чашкой кофе за столом, он перенесся в виртуальное пространство.
Интернет пестрил новостями о событиях выходных.
Сайт Бабр.ру был просто завален десятками статей о ситуации с вертолетом губернатора.
Что неприятно поразило Ярослава, так это огромное количество язвительных эпитетов изложенных в комментариях о погибших.
«Руководство страны делает вид, что заботится о людях, а граждане делают вид, что любят государство…» — вспомнил он одно из изречений. — «Так и у нас… Никто не собирается переживать о без времени ушедшем губернаторе и всей честной компании… Только близкие или зависимые по работе…»
Ярослав прислушался к себе. Внутри все было тихо…
— Ты же убийца, — сказал он себе вслух, — Ну или соучастник… Где же кровавые мальчики и бессонные ночи?
Все было спокойно и даже появилась радость от разрешившийся наконец запутанной ситуации.
Шальная мысль мелькнула у мужчины. Он упорно отгонял ее вплоть до самого выхода из дома и постарался задвинуть в самый дальний угол своего сознания, рассуждая о Гале.
«Чего мне теперь от нее ожидать?» — прибрасывал он, — «Может быть, позвонить и объясниться? Нет, не стоит… Наверное, выход только один… Постараться, чтобы время все расставило на свои места…»
Действительно, новые способности, обретенные мужчиной за этот столь длинный год, позволяли ему противостоять против самых изощренных атак и даже нападать самому…
Картина мира, развернувшаяся перед ним, просматривалась сейчас в ином ракурсе.
Оказывается он, уже полностью переоценил свое нынешнее состояние и способности…
Все решения были приняты… Ярослав просто пока не знал об этом и прислушивался к просыпающимся чувствам и оттенкам окружающего мира с легкой настороженностью…
Единственное, что он понял прямо сейчас: вся история только начинается…
«Иначе, зачем тогда все это?» — рассудил Ярослав, открывая двери квартиры и готовясь переступить порог.
Он знал теперь точно, что там его ждет совсем другая жизнь и ему предстоит многому научиться, чтобы использовать свое новое миропонимание и полученные знания…
«Это что, придется учиться рисовать?» — задал он себе вопрос.
Но ответить не успел. Зазвонил сотовый телефон.
Это была мама.
— Ты где? Дома? Долго спишь, дорогой… — нежно проговорила она, — Я тут в квартире порядок наводила и кое-что хотела бы тебе отдать… Твои детские фотографии и рисунки…
—  Скажи, мама, — спросил осознающий очередную пространственную параллель Ярослав, — А там есть мой старый альбом? Синенький такой?
— Да, — удивленно протянула она, — Вот он…
— Слушай, а что там на последнем рисунке?
— Какой-то заброшенный ларек, — ответила мама, — Кусты, старые лавочки, море и какая-то подпись…
— Слушай, мама, — торопливо перебил ее Ярослав, — Я прямо сейчас к тебе приеду. Ты дождись меня.
— Хорошо, — ответила она, — Жду…
Мужчина торопливо переступил порог квартиры и закрыл дверь.
Что произойдет дальше, он не знал.
Единственное, что он чувствовал, так это свое присутствие на пороге новых событий… Странных… Радостных… Страшных…
— Ничего, — сказал он вслух, — Ничего, это всего лишь начало второй спирали.


Иркутск, ноябрь, 2009 год.