Четверо. 2 часть

Гарнизонная гауптвахта, наводившая на солдат страх, при одном лишь напоминании о ней, располагалась в ста метрах от полка. В самом здании гауптвахты не было ничего необычного, но страх вызывали условия содержания арестованных, и методы «перевоспитания» нарушивших дисциплину.

Те издевательства, которые испытывали на себе арестанты, трудно поддаются описанию. Достаточно остановиться лишь на одном методе физического и морального воздействия на нарушителей. На гауптвахте было несколько камер: для офицерского состава; прапорщиков; сержантов и рядовых.

Для рядовых имелось три камеры, но использовалась, несмотря на количество арестованных, только одна, называемая - «душегубкой». Причем в ней содержались как рядовые, так и сержанты, за исключением тех дней, когда вышестоящим командованием проверялся режим содержания, о которых начальника гауптвахты предупреждали заблаговременно.

В камере имелись двое откидных нар, которые пристегивались к кронштейну в стене, сразу после подъема, и отстегивались только после отбоя, Многочисленным обитателям приходилось спать на них по очереди, кормя собой полчища клопов. Санузел в камере не предусмотрен; оправляться выводили в туалет, находившийся во дворе гауптвахты, огражденным трехметровым бетонным забором. Эту роскошь арестованные могли себе позволить только после подъема и после вечерней проверки. Тот кто не выдерживал этого режима, и оправлялся в штаны, подвергался таким издевательствам со стороны помощника начальника гауптвахты- старшего сержанта, по кличке «Зверь», что нередко оказывался в госпитале.

Тут нужно немного отклониться от темы рассказа, для более подробного описания личности этого старшего сержанта- чеченца по национальности. Почти двухметрового роста, широкоплечий, с торсом борца, и пудовыми кулаками; детина с выражением глаз изощренного садиста,- как нельзя лучше подходил к своему прозвищу, которым он очень гордился.

Гордился своим подчиненным и начальник гауптвахты- старший лейтенант – азербайджанец, по своим моральным качествам, вызывавшим презрение в офицерской среде. Он любил повторять заученную им наизусть фразу: « Когда мой Зверь в клетке, я знаю, что все будет чики-чики». Если кто-нибудь из офицеров, шокированный увиденным на гауптвахте, высказывал ему свое возмущение, то начгуб, выставлял свое брюхо вперед, и заложив руки за спину, покачиваясь на каблуках, тряся двойным подбородком, говорил с акцентом присущим азербайджанцам: «Это для того, чтобы служба медом не казалась».

Но вернемся к чеченцу. За издевательства над  солдатами  Зверь был ненавидим всем гарнизоном, за исключением немногочисленных его земляков, для которых он был примером для подражания. Когда его уволенного в запас, отправили в Улан-Батор, где формировался эшелон мобилизованных, для отправки в Союз, выловили на пересылке дембеля, и превратили чеченца в отбивную – эта новость вызвала ликование не только у солдат, но и среди офицеров. Он выжил, но с многочисленными переломами провалялся в армейском госпитале более трех месяцев.

Теперь вернемся непосредственно к теме рассказа. Вот на эту гауптвахту и были направлены четверо неудавшихся расхитителей.
Командир полка возмущенный дерзким поступком, дал слово офицера на общем полковом построении, что эти воры будут наказаны по всей строгости закона. По этому ночному происшествию, было возбуждено уголовное дело, по статьям предполагавшим не малый срок заключения.

Нужно сказать, что такое решение командира полка, было несколько не характерно для того времени, когда подобные, и даже более серьезные преступления, по мере возможности, старались «утрясти», дабы избежать темных пятен на характеристике вверенного подразделения, которые могли повредить карьере командира.

В нарушение инструкции, подследственные содержались в описанной ранее камере- «душегубке». Через неделю пребывания в этой камере, от высокомерности и напыщенности сержанта- грузина, не осталось и следа. К невыносимым условиям прибавлялось осознание того, что вместо демобилизации, придется провести несколько лет за решеткой, за мелочный, по его мнению, проступок- действовало на него весьма удручающе. Сержанту казалось, что его жизнь кончена. Трое подельников тоже не отличались стойкими характерами. Их удрученный вид вызывал жалость. Даже Зверь относился к этим четверым, с несвойственным ему щадящим обращением.

В камере они держались вместе, подолгу обсуждая свое положение, стараясь найти обстоятельства, с помощью которых надеялись смягчить наказание. Но с каждым днем их надежды таяли, поиски заводили в один  тупик: групповая кража со взломом; семеро свидетелей; задержание с поличным. После ряда допросов, в военной прокуратуре, их надежды окончательно были развеяны следователем в капитанских погонах, который смог довольно быстро выявить зачинщика преступления, и мотив.

Оказавшись наедине с угрюмым капитаном, каждый из допрашиваемых преступников спешил с усердием отвечать на поставленные вопросы, надеясь тем самым сократить себе срок. Сержант осознававший, что ему грозит более длительный срок, чем его подельникам, стал обдумывать план побега.

На первый взгляд бежать некуда. Гарнизон - посреди пустыни. До границы с Союзом пятьсот километров; до границы Монголо-Китайской - сто. Спрятаться негде, да и монголы не особенно дружелюбны к Советским солдатам. На то были свои причины.

Мучительно ища выход из положения, грузин вспомнил историю, передаваемую солдатами из уст в уста, о том, как в конце семидесятых, одному солдату удалось бежать во враждебный Китай, и попросить политического убежища. Несмотря на требования Советского правительства, о выдаче дезертира- китайцы оставили беглеца в своей стране. Было это действительно, или просто солдатская легенда- неизвестно, но сейчас, для сержанта это был единственный вариант побега. Хотя он прекрасно знал, что все кто за эти полтора года его службы в Монголии, пытались бежать в Китай, в теплое время года- были пойманы. А те кто решался на побег зимой- обнаружены поисковыми отрядами насмерть замерзшими. Что толкало беглецов на такой отчаянный шаг- особая тема.

У сержанта был выбор - отсидеть свой срок или бежать в Китай. Он выбрал побег. Своими мыслями он поделился со своими приятелями; один из них согласился сразу (был детдомовским), двое некоторое время не решались на такую авантюру, зная, что даже в случае удачи, дорога на Родину им будет навсегда закрыта. Им было жаль своих родителей. Но под напором сержанта, они через некоторое время дали свое согласие на побег.

Как сбежать с хорошо охраняемой гауптвахты, да еще находящимся под присмотром бдительного чеченца по прозвищу «Зверь»,- они не знали. Оставалось ждать благоприятного для побега стечения обстоятельств, которые могли бы дать им шанс осуществить свой замысел. Скоро такой шанс им был предоставлен, которым четверо арестантов незамедлительно воспользовались.


                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.