Клоун

Ханыга, не давая спокойно попить пивка, всё ныл и ныл: "Парень, купи картину, ну купи ... За гроши же отдаю ...".
 А Мишка никак не мог понять, на кой ляд ему это, аляповатое, ядовито цветастое изображение жонглирующего клоуна? Он уже несколько раз хотел отправить пьянчугу по нужному адресу, но пристальный, в три четверти, взгляд клоуна, как бы говоря
 "Не торопись! Подумай", останавливал его.
 В конце концов, удивляясь самому себе, Мишка сунул в трясующуеся руку деньги и, зажав под мышкой картину, отправился домой.
 Дома он прикинул, куда бы пристроить так неожиданно приобретенное творение и к своему удивлению обнаружил на кухне небольшой гвоздик в стене. Повесил на него картину, и она как-то сразу вписалась в интерьер, будто бы всю жизнь тут и висела. Мишке, не иначе как с пьяных глаз, даже почудилось, что клоун, оглядевшись, радостно подмигнул ему.
 Ночью, в два с минутами, он проснулся от жажды. Каждая клеточка организма требовала пить ... пить ... пить ... Пришлось встать и топать на кухню. Набрав из под крана стакан он хотел прильнуть к нему, но вдруг в глаза бросилась картина. Клоун, освещенный лунным, мерцающим светом, как-то напряженно - вопросительно смотрел на него. Мишка от этого взгляда даже немного поежился и вдруг, безосновательно к чему либо, вспомнил сослуживицу Ленку Александрову, в которую когда-то был влюблен и даже замуж звал, но был отвергнут. "Мишанька! - говорила она - Ну не мужик ты для меня, не мужик! Весь из себя такой нежный, интеллигентный, стеснительно-вежливый. Тебе бы девочкой родиться ... Нет Мишанька, нет. Не пара мы ..."
 "С-сука!" - выругался он от воспоминания и, выпив воду, пошел досыпать.
 Через несколько дней все Мишкино КБ было взбудоражено новостью - Ленку Александрову в онкологию положили. Остеосаркома.
 "Ужас, ужас - перешептывались тетки сослуживицы - и тридцати нету ... молодая ... красивая ... И за что такое горе ей? ..."
 Мишка к этой новости отнесся как-то безучастно - ну заболела и заболела, не она первая не она последняя. Да чё горевать-то, чужой человек, по каждому душу рвать и души не хватит.
 А через день заметил, что донимавшие его боли в правом плече вдруг сами по себе прошли. И в этот же день опять проснулся ночью, в два с минутами. В этот раз от голода.
 Заделав бутерброд, да заварив чайку, он, усевшись за стол, как-то неловко повернулся. Раньше бы плечо полыхнуло болью, да и ныло б долгое время, а сейчас ничего. Мишка даже рукой покрутил, чтоб удостоверится. Порадовшись, что треклятая болячка вроде как покинула его, он вдруг, случайно бросив взгляд на картину, вспомнил Глеба Армянинова, институтского профсоюзного деятеля, ловко зажавшего для своей сестры, полагающеюся Мишке, путевку в санаторий.
 "Пидор кошачий " - непонятно для самого себя выругался он в адрес Глеба ...
 Покуривая на лавочке после обеда в институтском внутреннем скверике, Мишка услышал вой сирены и буквально через несколько секунд увидел вбежавшего в проходную врача, с баулом скорой помощи и санитаров с носилками.
 - Слыхал, Глеба нашего кондратий хватил? - спросил его подошедший сослуживец.
 - Инсульт?
 - Ага! Всего перекосило.
 Остаток рабочего дня Мишка провел в тревожной задумчивости, из которой его вывела зашедшая начальница:
 - Миша! Что это такое вы с собой сотворили? Прям-таки помолодели лет на десять, юноша, да и только.
 Он сбегал в туалет, где внимательно разглядел себя в висящее над раковиной зеркало. Действительно, синева под глазами, вместе с морщинками, куда-то исчезла, а сероватый, выдающий заядлого курильщика, цвет лица сменился здоровым румянцем.
 Придя домой он сразу же, не раздеваясь, прошел на кухню и внимательно разглядел картину. Ничего особенного. Средней паршивости, наверняка, любительская работа.
 Проснувшись ночью, Мишка некоторое время лежал, зажмурив глаза, боясь посмотреть на будильник. Он порешил, в этот раз, не  вставать, но курить хотелось зверски, а сигареты лежали на кухонном столе.
 Взглянув на часы - два с четвертью, мысленно ругая себя, что не положил курево у кровати, пошел на кухню. Закурил и хотел было выйти, но помимо воли взглянул на Клоуна, и в памяти всплыло имя его последней классной - Тамара Филипповна. В школьные годы он от неё много чего натерпелся и, иной раз, вспоминая об этом, всегда матерился.
 Без всяких новостей приключений прошло несколько дней. По ночам Мишка больше не просыпался, ни чьи имена не поминал и, отринув всяческие дурно беспокоящие мысли, жил привычно размеренной холостяцкой жизнью.
 Но на десятый день, посреди работы, он вдруг почувствовал необычайный прилив бодрости. Казалось, что каждая мышца, каждая клеточка организма, налились десятикратной силой.
 Стараясь подавить в себе тревожное предчувствие, он позвонил Додику, своему однокласснику. Тот, работая мясником в гастрономе, всегда был в курсе всех событий районного масштаба.
 - Привет Додик! - наигранно бодрым голосом прокричал в трубку Мишка - Давненько не видались. Мож сегодня встретимся, по пивасику рванем, поговорим, былое вспомним ...
 - Да без проблем Мишка, без проблем. Подходи к пяти к гастроному  - и чуть помолчав, добавил - А ты слыхал, что Тамарка умерла?
 - Когда? - испуганно просипел Мишка.
 - Да вчера вечером, скоропостижно. Погуляла с собачкой, дома на диван прилегла и всё. Дочка с работы вернувшись уж холодной застала ... Вот так-то! Бодрая старушенция была, а в один миг раз - и нету!
 Вернувшись в хорошем подпитии, поздно вечером домой, Мишка решительно направился на кухню снял со стены картину и хотел было, разломав её об колено, выкинуть в мусоропровод, но в последний момент почему-то передумал. Вместо этого, он, встав на стул, аккуратно положил её на самую верхнюю полку стенного шкафа ...

 Прошло несколько месяцев. Иной раз вспоминая свои ночные хождения на кухню Мишка посмеиваясь мысленно поругивал себя, мол черте знает что напридумывал. Расскажи, кому нибудь так и за психа сочтут.
 Он и забывать начал, но вдруг ... проснулся ночью. На будильник не посмотрел, и так знал, что два с минутами. Подчиняясь внутреннему зову, он встал, пошел кухню, зажег свет и увидел, что створка шкафа отворена, а на полу лежала картина.
 Он поднял её, и в памяти всплыло имя жены брата, которая, по сути дела, выжила его из родительской квартиры, и ему пришлось долго скитаться по углам, пока, не нахватав долгов, да не пройдя массу унижений во всяческих жилищно-коммунальных комиссиях, он не купил эту кооперативную однушку.
 - Танька Гуреева, - произнес Мишка, глядя на Клоуна, и тот понимающе подмигнул.