Поэтика шахмат

Очень долгий, пристальный взгляд ученого-мудреца, устремленный в черно-белую доску цифр, фигур и символов к концу Нашего века разрушил поэтику шахматной игры. Шахматы получили призвание, стали полем коммуникации избранных гениев и стратегов, душа была умерщвлена и раздавлена. Ныне, чтобы воссоздать гениальную шахматную фреску, достаточно прибегнуть к символьному коду; чтобы воскресить созвучия случайной рапсодии, довольно растворить её в условных обозначениях; генерация любого события в пределах этой порабощенной системы становится приметою Нашего дня.

Никакого изящества, стремления, озарения... Семиотика владеет шахматными полями.

Для поэтической стороны черно-белой жизни не остается места. Подчиненные логарифмам, синусоидам и векторам - управляемые скопцами, математиками и физиками - фигуры не трепещут, не надеются, не смеются и не лукавят - они не живут, а подчиняются. Ведь их существование детерминировано ящичком стола или шкатулкой, в которой им суждено упокоиться до следующей битвы.

Риска нет. Азарта нет. Ступайте в другие знаковые системы, здесь семиотика правит бал.

Истинное лицо войны в накрахмаленных воротничках. Белые, сытые пальцы, свежий, педантичный маникюр. Ногти не знают дрожи, риска: всё рассчитано по мелочам, чудо умервщлено. Фигуры тысяч черных и белых Галатей стоят, ожидая своих *ов.

Некогда забытая поэтика шахмат воскресает тогда, когда пропадает ложный лоск помещений, когда не шахматист, а художник касается доски. Оживают фигуры, сначала лениво, как первые весенние ручьи, воздвигаются здания человеческих тел, как быстрые речки, слагаемые отдельными ручьями, а после всё рассыпается в волшебном хаосе смерти, и в груде разбитых фигур и укреплений застывает ток сиюминутной жизни... Но как одухотворяются они, как воскресают. В смерти обычной пешки тогда видится провидение, рок, судьба. В гибели государств и их владетелей - всего лишь кисть, жезл, знак художника. Живородящий логос, творимый в момент игры и после момента игры умирающий - освещает путь к вечности погибших скульптур, барельефов, империй.

Высшая сила, презревшая законы объективной реальности, творит новую жизнь. Без теорий, без практик и упражнений - великолепная импровизация, что не знает своих повторений. Счастливы те фигуры, что раз в жизни ощутили не гнилостное, безжизненное прикосновение руки омертвевшего разума, счастливы те фигуры, что ощутили прикосновение творца.