Солнечный мальчик

Этого молодого человека я часто встречала, когда ходила на рынок расположенный не пода леку от моего дома. На вид ему было лет восемнадцать. Он всегда сидел в разных местах в неловкой позе на куске картона. Большие, голубые глаза на бледном лице, неподвижно смотрели вдаль. Было больно смотреть на его худую шею, на потрёпанную одежду. Но чем-то зацепил меня этот паренек. Я шла и оглядывалась, замечая каждую мелочь: единственную пуговицу на засаленном пиджаке, разного цвета шнурки в ботинках. Посетители рынка, также не были равнодушны к мальчику: кто-то приостанавливался и о чем-то его спрашивал, кто-то молча бросал мелочь ему в кепку.
 
-Скажите, этот парень, часто здесь бывает? - спросила я, у хозяйки мясной лавки, возле дверей которой расположился молодой человек.
 
-Этот?- Почти каждый день,- сказала она. - Часа два посидит, на еду соберёт, и уходит. – Вернее уползает, он же инвалид, обезноженный.
 
- А куда, как Вы говорите он “ уползает”, у него есть дом?

-Девушка, какой дом?-  Улица - его дом. – Там, где-то за рынком, под трубами и живет. - Раздражено ответила продавец.

-Скажите, а…?

-Вам чего, дедуля? - перебила она меня, показывая всем своим видом, что разговор окончен.
 
 Выйдя из лавки,  я остановилась возле мальчика.  Мне хотелось заговорить с ним, разузнать о его жизни. Но я так и не решилась, все, что я смогла, это бросить горсть монет. В благодарность он приклонил предо мной голову.
В другой раз, я встретила его на автобусной остановке. На дворе стоял октябрь. Последние, осенние лучи солнца уже не грели. Дул холодный ветер, кружа в вихре опавшие листья. Увидев его посиневшие руки, я отбросила все сомнения и подошла как можно ближе. Первую минуту он  не замечал меня, с любопытством наблюдая  на проходящих мимо людей. Вдруг он почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня снизу вверх.

- Тебя как зовут?- не зная с чего начать, спросила я.

-Павел, - поколебавшись, ответил мальчик.

- Почему ты здесь сидишь, кого-то ждешь?

- Бабушку жду.- Она обещала приехать в воскресение.
 
- А, откуда она должна приехать?- не унималась я.

-Она живёт в деревне, не очень далеко, в ста километрах от города.
Павел упёрся кулаками в асфальт, поёрзав туловищем. Приподнял   голову, сощурив глаза наслаждаясь слабым, осенним солнышком. 
Он полагал, что очередная тётя решила посочувствовать ему. Но, я так долго настраивалась на этот разговор, и конечно отступать не собиралась.

- А родители у тебя есть?

Павел вздрогнул, резко повернув голову в мою сторону. В его глазах читалось: “ Ты ещё здесь”?
- Есть, но я с ними не живу.
- Ты извини меня, что я тебя пытаю. – Мне сказали, что ты живешь на улице. Расскажи, почему так получилось?
Павел  устремил взгляд  на подъехавший автобус. Толпа выходящих людей не обращала никакого внимания на странную пару: оборванного мальчика, сидевшего почти на голом асфальте и на хорошо одетую, молодую женщину стоящую рядом с ним.
 
-Давай отойдём, - попросила я Павла,- нам не дадут здесь спокойно поговорить. 
Мы расположились  возле скамьи  опустевшей остановки.
 
-Паша, я очень хочу тебе помочь, расскажи мне о себе.- Я думаю, что вместе мы найдем выход.
 - Да что тут рассказывать! - Я уже кому-то говорил об этом. - Паша нервно заёрзал на своей картонке, увидев приближающийся  автобус.
- Ты не переживай, если  твоя бабушка приедет мы её  увидим.
Разговор  не клеился, Павел явно не хотел со мной откровенничать.

- Сколько тебе лет?

-Двадцать  в январе будет.

-Двадцать? - удивилась я. - Ты выглядишь моложе.

- Это потому что я худой, - засмеялся Павел, оголив белые, ровные зубы. – Я всегда был таким. - Бабушка сколько меня не кормила, всё говорила “ не в коня корм”.
Я понимала, что весь наш разговор крутится на одном месте, и замыкается в воспоминаниях о бабушке. Тогда я решила схитрить.
 
-Паша у тебя наверно замечательная бабушка?

- Да, она очень добрая, и меня любит.- В деревне мы вместе прожили десять лет. Мать с отцом, сколько себя помню, всегда пили. В детский  сад я не ходил, всегда сидел дома один. А вечером с работы приходили родители, и было всё одно и то же: пьяная брань, драки с собутыльниками. Единственной радостью в моей жизни была кошка Муся. Что ел я, никого не интересовало, а ей иногда перепадали объедки со стола. Она никогда до конца не доедала, как будто понимала, что я тоже голодный. Вот так мы и ели с ней с одной миски и спали, обнявшись под кроватью, прячась от пьяных родителей.
Павел замолчал. Я видела, что его больше интересуют подъезжающие автобусы, а не болтовня со мной. 
- И что же было дальше? - как можно ласковей спросила я, чтоб не спугнуть Павла. 
-Бабушка два раза в месяц проведывала меня. - Чаще у неё не получалось, большое хозяйство оставить было ненаково. Когда она приезжала, для меня наступал праздник. Привозилось огромное количество разных лакомств: конфеты, пряники, мёд. Варенье я ел большой, деревянной ложкой.  Потому что знал, что завтра бабушка уедет, и варенья мне не видать как своих ушей. Его будут разбавлять в трёхлитровой банке с водой, и запивать водку.
 На одни сутки в доме наступал относительный покой. Мама побаивалась бабушку и делала всё, как она скажет: убирала квартиру, стирала бельё, готовила полноценный обед,  состоящий из первого и второго блюда. А вечером, когда все уже  спали, бабушка нашептывала мне сказки. Она никогда не повторяла одну и ту же сказку. Уже позже я понял, что она их сочиняла сома. Называла она меня “ мой солнечный мальчик”. Это один из героев её сказки, который в детстве был обделён заботой и вниманием. Но когда вырос  смог стать счастливым, и дарить всю свою не растраченную любовь людям. “  Дай Бог, мой ангелочек, и ты, будешь счастливым” - часто повторяла она мне.
Так я и прожил до семи лет. После долгих лет борьбы с моими родителями бабушка поняла, что меняться они не собираются. Собрала мои нехитрые пожитки, кошку Мусю, без неё я наотрез  отказался ехать, и увезла в деревню.
Я как будто попал в другой мир. В даме было светло и уютно. Я спокойно спал ночью, не боясь пьяных дебошей. Утром  меня всегда ждал горячий завтрак,  а по выходным  бабушка пекла пироги.
 Толку от меня, конечно, было мало, но я помогал, как мог: кормил кур, укладывал дрова в поленницу, с маленьким ведёрком ходил за водой. Всё бы хорошо, но огорчало то, что потерялась Муся. Не прожив в деревне и двух месяцев, она бесследно исчезла. Может обратно в город  ушла, а может,  сдохла где, старая она уже была. Переживал я долго, в каждой кошке Мусю видел.
Учился я с удовольствием, учителя хвалили. О прошлой своей жизни я уже и забыл. Вот только мать периодически напоминала мне о ней, когда неожиданно появлялась на пороге нашего дома. Мы с бабушкой её не интересовали. Она приезжала только для того, чтобы набрать полную сумку продуктов. Это повторялось с периодичностью раз в три, четыре месяца.
  Я учился в десятом классе, когда случилась беда.  Мать,  отец  и сосед поехали на его машине за очередной бутылкой  и на большой скорости въехали в столб. Сосед погиб на месте, а вот родителям повезло больше, их увезли в больницу. Отец был в очень тяжёлом состоянии, а у мамы были сломаны обе ноги. Соседка, которая навещала их в больнице, прислала нам с бабушкой телеграмму, чтоб кто-нибудь из нас приехал, так как за ними нужен был постоянный уход и деньги на лечение.
Долго мы не думали. Бабушка поехать не могла, она сильно здала за последний год: стала слепнуть на один глаз, высокое давление и вообще ей было тяжело передвигаться. Решили, что поеду я, на месяц – полтора, а там возможно мама поправиться и сможет сама ухаживать за отцом.
Бабушка, собирая меня в дорогу причитала, что её сердце неспокойно, что она чует беду. Я как мог её успокаивал, но всё было напрасно. В дорогу она мне дала сумку с продуктами, всё было своё домашние: куры, яйца, солёные грибы. Вручила мне небольшую сумму денег,  и я уехал.
По приезду меня ждала удручающая картина. Отец был без сознания. С того времени как случилась авария, он ни разу не пришёл в себя. Мать возили в инвалидной коляске, а голова её  бала забинтована. Она плакала, была растеряна, не зная, что делать и вообще как дальше жить.
Трудности меня не пугали, они были моими родителями, и помогать им было некому.  Крутился  я целыми днями как белка в колесе, каждый новый день был похож  на предыдущий.
Маме закончили делать  процедуры и  через неделю  выписали. Сказали, что гипс можно будет снять дней через двадцать. Я взял такси и привёз её домой. С соседом мы подняли её на третий этаж нашей квартиры, коляски не было, она была совсем беспомощна.
Деньги, которые давала бабушка быстро закончились, и встал вопрос, где их взять. Сердобольная соседка устроила меня дворником. Рабочий день у меня начинался с шести утра, а заканчивался в два. Меня это очень устраивало: я успевал и к отцу сходить, и по дому что-то поделать.
Отец, то приходил в себя, то опять погружался в забытьё. У него была очень серьёзная черепно-мозговая травма. Врачи разводили руками и не делали никаких прогнозов.
Он так и не смог выкарабкаться, в тот день, когда маме сняли гипс, он умер.
Мать ходила на костылях, но одна нога срослась неправильно, её опять положили в больницу, сделали операцию. 
 К тому времени прошло уже четыре месяца, как я не был в деревне. Письма бабушке писал раз в неделю. Она отвечала реже, малограмотная она. Периодически высылала нам деньги, понимала, что моей зарплаты мало на что хватает. А как только растаял снег, приехала сама: сильно похудевшая, тяжело передвигаясь. Глядя на неё как ей трудно ходить, стал уговаривать, чтобы она осталась.
“ Мне люди помогут, а матери твоей  непутёвой, рассчитывать ненакого, только на тебя одна надежда”, - говорила она.
Очень переживала, что мне пришлось оставить школу. Я  ей пообещал осенью восстановиться и обязательно закончить десятый класс.
 
Я не помню, как товарищ отца по работе втёрся в нашу семью. Наверно это произошло после похорон. Сначала он часто навещал маму, а в один прекрасный момент остался у нас жить. Я может и не имел бы ничего против, если бы он не пил. Но он пил сам и привлекал к этому маму. Конечно, я  повзрослел, и меня уже было не испугать, боролся с этим как мог. Иногда я не пускал его домой, пугал мать, что уеду в деревню. Но она плакала, обещала, что всё будет хорошо, что она поговорит с Алексеем, чтобы он больше не приходил пьяный. В общем, давила на жалость, рассуждая о том, что кому инвалидка теперь она нужна и кто её будет кормить.
К бабушке я приезжал пару раз, но ничего ей не рассказывал, чтоб не расстраивать. Говорил только, что мать теперь хромая, ходит с палкой, работы у неё нет, и конечно я буду помогать.  Но, у меня была мечта, чтобы мы жили все вместе, были одной семьёй  и сердце моё, не рвалось на части.
Павел опять замолчал, как будто пытался что-то припомнить.
-Школу я так и не закончил, - продолжал он, - пошёл учиться в ПТУ на электрика, а вечерами подрабатывал.
Вот как - то пришёл  я с работы и вижу мать, спит пьяная, а Алексей  и ещё два незнакомых мне мужика пьют на кухне. Нервы мои не выдержали. Я стал кричать, чтобы они все  пошли вон. Сначала началась словесная перепалка, а потом перешло в потасовку. Все орали, кто-то меня толкнул. Я схватил, что первое попало мне в руки, это были ножницы. И тут я получил удар в лицо и потерял сознание. Очнулся от холода  на балконе. Не знаю, зачем они меня туда положили. То ли чтобы в себя пришёл, то ли чтобы я не мешал им дальше пить. Стучаться  и проситься в квартиру я не стал, как-то унизительно. Решил перелезть  на  соседний балкон и попросить выпустить меня на улицу. У соседей на балконе лежал какой-то хлам, и мне никак не удавалось нащупать ногой  твёрдое место для удержания равновесия. И ещё очень сильно кружилась голова, и замерзли руки. Когда с большим усилием я  почти перелез, в глазах моих вдруг потемнело, тело стало как ватное. Я пытался схватиться за что-нибудь, но ничего не видел. Когда я полетел  вниз, в голове успела мелькнуть только одна мысль: “ Это конец”.
Вот так, в одно мгновение я стал инвалидом.  Месяца три существовал как растение. У меня был в двух местах поврежден позвоночник и винтообразный перелом кости бедра. Я, правда, мало что в этом понимаю, но помыкавшись столько времени в больнице, ненароком будешь специалистом.  Я часто замечал на себе сочувственные взгляды врачей. Они говорили, что шансов ходить своими ногами мало, но есть. Надо будет посещать реабилитационный центр, делать массажи, постоянно принимать лекарства, и  тогда может быть…. 
Но всем было понятно, что заниматься мной некому. Бабушке я писал письма, что у меня все хорошо. Она даже не о чем не догадывалась. Мать была у меня всего два раза. Я сказал ей, что не вернусь домой, пока у нас живет Алексей, она и не настаивала. Я не держу на неё зла, она сделала  свой выбор.
В больнице больше оставаться смысла не было. Меня держали из жалости, дальше нужно было карабкаться самому. За долгое пребывание в больнице меня хорошо знали не только врачи, пациенты, но и посетители. Вот одного  такого я уговорил  увезти меня на вокзал. Сказал, что поеду к бабушке, она меня ждет. Он меня вытащил с инвалидного кресла, посадил к себе в машину и увез. Хороший человек, даже дал денег на электричку.
Но я так никуда и не уехал. Просидел весь день на скамейке пока не стемнело. Бабушке и так тяжело, и я еще обуза. Вот так я оказался на этом рынке. Возле теплотрассы соорудил себе, что-то типа домика и живу. Конечно, от того что я не правильно сижу меня всего перекосило, кости обрастают  кальцием и меня уже не выпрямить. Меня об этом предупреждали врачи. Но теперь все измениться, обо мне узнала бабушка и мытарство мое закончится.

Исповедь я слушала минут двадцать, а показалось, что прожила вместе с ним целую жизнь.
-Ладно, пойду я, темнеет уже.- Наверно я что-то напутал, может она в следующий выходной приедет.
-Постой Паша! - Я не могу просто так тебя отпустить, разреши тебе помочь. – Я завтра уезжаю в командировку на шесть дней,- тараторила я, не давая вставить ему не единого слова,- но ты можешь пока пожить у меня. Я живу с мамой и мужем, но я уверена, против они не будут.
- Спасибо Вам большое, но я не могу. – Замотал головой Павел.

-Ну почему? – На улице уже холодно. – Я потом тебя сама отвезу в деревню.

-Нет, что вы, я уже привык один.- Да и собаки там у меня,  три больших пса. Я их кормлю, они меня остерегают.

Уехала я с тяжёлым сердцем, все мои мысли были только о том, как помочь этому светлому человеку. Который за свои девятнадцать лет не видел ничего хорошего в этой жизни: нигде не был, ни сносил, ни одной хорошей вещи, был обделен родительской лаской.
По приезду  я пошла, искать Павла, с твердым намерением довести дело до конца. Обошла весь рынок, все автобусные остановки в округе, но негде его не обнаружила. Вернулась опять. Возле центрального входа увидела бабульку торгующею семечками.
 
- Здравствуйте! – улыбаясь, сказала я. – Вы не видели здесь мальчика, его зовут Паша, он инвалид? Часто бывает на этом рынке.
 
- Да нету Паши то!- ответила она, поправляя на голове берет.

- Да, его действительно здесь нет,- оглядываясь по сторонам, ответила я.- Может, Вы подскажите, как пройти туда, где он ночует.

- Деточка, я же говорю тебе, что его нету, совсем нету, помер он.

- Как помер?- прохрипела я. Мое состояние было близко к обмороку.

- Не знаю точно, что там случилось, но нашли его всего растерзанного.- Говорят, стая бездомных собак  пришла. А у него же свои псы были. Вот они и устроили грызню между собой. Чтоб их всех лихоманка вечно била. Пашка там и попал в самое пекло. Участковый все ходил, выспрашивал, но никто ничего толком не знает. Когда тело забирали, собаки не подпускали. Долго не разбирались, перестреляли всех.
- Когда это случилось?

- Да уж, дней как пять.

Вопросов у меня больше не было. Я закрыла глаза, пытаясь переварить услышанное. Может  мы говорим о разных людях?
-Да ты милая, подойди вон к тому старику,- женщина показала куда-то рукой,- может он еще чего знает.- Я их видела как-то вместе, они о чем-то говорили.
Не теряя надежды, я подошла к мужчине, на которого указала бабулька.

-Здравствуйте!- Я бы хотела у Вас узнать про Павла.
- А что я еще могу сказать,- ответил он, выкладывая домашний творог в тарелку,- все, что я знал, рассказал милиции.
 
- Значит это все правда, Паша действительно погиб?
- Да, бабка его наверно прибрала к себе.
- Как прибрала?- совсем  растерялась я.

- В этом есть и моя конечно вина. – Раньше я ездил торговать на другой рынок. А тут узнал, что здесь за место меньше берут. И в первый же день увидел его. Сначала не узнал, худой он совсем стал. В деревне-то он справный ходил, на всем домашнем рос. Я как увидел, обомлел: туловище свое по земле волочит, одни глазищи торчат. Он как понял, что я его узнал, стал просить меня не говорить бабушке ничего. Но я сначала вроде пообещал. А вечером пришел домой, я здесь у сына останавливаюсь, все обдумал, как следует и позвонил жене в деревню. Она у меня там, на почте работает. Все ей рассказал. Решай, говорю сама что делать. Она перезвонила часа через два и сказала, что бабке обо всем сообщила, что та лишилась чувств, и даже пришлось неотложку с района вызывать. Но как только её откачали, просила передать, что завтра приедет. Я утром как Пашку увидел, сказал ему, чтобы он шел на остановку встречал ее, она должна была приехать на двухчасовой электричке. Но она так и не доехала. Утром ее нашли мертвую во дворе своего дома. Говорят, удар с ней случился. А в понедельник с Пашей беда произошла. Я вчера ехал сюда и все думал, что я ему скажу? А говорить-то и некому.
Стоять, и все это слушать у меня больше не было сил. Я медленно побрела в сторону своего дома.

Пошел первый снег. Он валил крупными хлопьями, падая мне на лицо, перемешиваясь с моими слезами. Я смотрела на этот жестокий мир, который как в замедленной съемке проплывал мимо меня,  недоумевая, почему до сих пор не разверзлись небеса, и Высшие Силы не покарали всех нас?