Ямышевский тракт, продолжение 12

Таинства у горы
На пути к Бухару-жырау
Разговор батыров в озёрной долине был долгим и нелегким. Каждое предложение разделяли чуть ли не на мелкие щепочки и песчинки. И если Богенбай стоял за полное объединение, без различия местности, то ему возражали те, кто привык защищать только свои урочища. Много споров вызвало предложение Малайсары использовать в ополчении калмыцких и русских ясырей.
- Нет, ты соображаешь? — напустился на приземистого, коренастого и подвижного Малая Тайлак. — Ты им дашь дубинки, чтобы они потом на наших сарбазов напали?
— Ну зачем же их вооружать? – защищался Малайсары. – Пусть десятники, полусотники и сотники имеют при себе ясырей без оружия, а потом в час битвы дадут им соилы или арканы.
— Ага, — поддел Сауран, — может, лучше, луки им дать?
— Вы как хотите, а в моих аулах много ясырей, которые давно живут с нами, семьями обзавелись и уже забыли, чьих они кровей. Я попробую взять в ополчение их самих и их взрослых сыновей.
— Это уже ты сам за себя решил, - поддержал его Олжабай. — Я вот думаю, пригодятся ли нам телеуты, буруты и дербеты, которые не хотят под джунгарами жить и к нам примкнулм?
— Э-э, - мрачно сказал Сауран. — У орысов есть поговорка, нам всем понятная: «Конь лечёный, что вор прощёный, одна цена». Кстати, может, и правда не помешает десяток новых коршау-кала, которые нам предлагают?
Тут уже все загудели, каждый о своём. Немало словесных копий сломали батыры, обсуждая предложение сибирского губернатора. По общему тону было ясно, что и тех крепостей, что построили вдоль Ишима и Иртыша — под самый кадык. Правда, там, где казачьих станиц и выселок больше, там вообще нет калмыков.
 — Вот именно, — подтвердил Жазы из Косагаша. — Совсем недавно в наших краях объявились немирные калмыки, а мы на открытом месте отрабатывали приемы обороны. Нас было гораздо меньше, так мы поскакали к Ертису и встали напротив темибулакского коршау-кала. Орысы его Железинкой называют. Послали через реку гонцов, и от крепости на лодках приплыл отряд с ружьями. Мы остались на месте, а солдаты пошли своих лошадей и коров собирать. Калмыки увидели орысов и повернули назад.
— Так что же мне передать в Тобыл кала? — вступил в диалог Яков-Жакуп.
— То и скажи, — ответил Богенбай, — что пусть строят, что начали и как строили. Как договорами предусмотрено. Открыто нам помочь не могут, так хоть какие-то преграды создадут.
Вот так без малого неделю спорили батыры и искали согласия. Через каждые четыре часа сменялись караульные и дозорные ертаулы, зорко высматривали – не затаились ли где калмыцкие шпионы, нет ли где отрядов враждующих родов. Как ни жаль, но всем угодий не хватало, а за последние десять лет долины Баянаулы стали заселяться остатками тех, кто бежал сюда от Балхаша с берегов Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи.
Все же постановили: ополчение собирать во всех родовых общинах. Основные силы пойдут на Буланты и Сиыр. Небольшие отряды формировать на местах, и они не пойдут с главными силами, а будут отражать нападения и защищать аулы.
— Вот и все, - заключил Богенбай. — Главное, чтобы побольше сил отнять у калмыков. Не столько побеждать важно, сколько водить их, как козлов, на веревочках. Встретить нападающий, отступить, заманить подальше, рассеять и самим исчезнуть. Конечно, и калмыки будут так же действовать. Но мы у себя в родной степи, и просторы нам помогут.
Батыры со своими дружинами разъехались, а Малайсары, Олжабай и Богенбай остались. Сойдясь вместе, батыры посовещались и решили: надо ехать к горе Далба и оттуда начать поиски Бухара Калкаманулы. Его слава гремела по всех кайсацкой степи с того времени, когда он еще при живом хане Тауке стал выпевать свои пугающие точностью пророческие песни-жыр. Его предсказания будут своевременны.
У любого батыра слово немедленно переходит в действие. Три отряда с предводителями поскакали мимо горы Найзатас к Егиндыбулакской каменной гриве. Обогнув ее с запада, батыры и их дружинники свернули к югу и доскакали до урочища Белагаш.
— Передохнем, Суйхар-Ния сказал Малайсары, — а отсюда уже рукой подать до Суйхар-Ния. Там мы найдем Бухара. После смерти хана Тауке он ненадолго вернулся в родовое гнездо.
Но как только батыры и их жигиты расположились на привал у подножья сопки, с вершины их кто-то окликнул. Все задрали головы и увидели, что вниз спускается почтенный аксакал с клиновидной бородкой, в халате, скроенном и сшитом для знатного человека. Сойдя вниз по тропинке со многими поворотами, он прошел к хижине, сооруженной на плоских камнях и поманил за собой батыров.
Это был сам Бухар-жырау. Усадив гостей на гранитные кубы возле круглых камней, похожих на жернова, жырау погладил клинышек своей бороды и объявил:
— Я вас ждал немного позже. Вы правильно сделали, что выбрали путь не вдоль озера Сабындыколь, а мимо Найзатаса…
И старик детально описал дорогу, которую только что преодолели воины. Олжабай и Богенбай сохранили невозмутимость, а простодушный Малайсары снова удивился чуду ясновидения.
— Ма-а, апырай, ата! И как тебе это удается?
— Каждому то удается, что отроду дается, — нравоучительно ответил мастер слова, соз-устаз. — И не спешите с вопросами. Ответы на них нельзя вслух сказать, чтобы не разлетелись они с узун-кулаком во все концы. Это я вам объясню на моей заимке возле горы Далба. И то шёпотом, при условии, что ваши отряды окружат заимку и будут охранять нашу беседу. А теперь за мной, к моему дому. Я вижу, что там уже готовятся нас встретить.
Малайсары открыл было рот, но захлопнул его: нельзя вслух говорить! Пришлось ему проглотить свое удивление перед тем, что жырау видит отсюда, как суетятся на его заимке.
До горы Далба доехали неспешно, но все заметили, что сопки и разделяющие их луга, быстро двигались мимо них. Это молча отнесли к необычным способностям Бухара-жырау. Молчали все, словно заклятые. Жырау мог и наколдовать, наслать что-нибудь за ослушание. Не зря ведь никому еще не удавалось ударить Бухара или хотя бы замахнуться.
Жырау в таких случаях пристально смотрел на такого нахала, и у того сама собой опускалась рука. А в дороге до Далбы своими глазами увидели, что жырау точно чудотворец. Когда впереди обозначилась небольшая скала, Бухар остановил всех и сказал, что сейчас со скалы сорвутся камни. И как только он это произнес, в тишине и безветрии раздался грохот падающих гранитных плит. Они свалились вниз и разбились прямо на протоптанной тысячами копыт широкой тропе, образовав нагромождение.
— Вот это да! — суеверно выдохнул Малайсары. — Если правда, что вы, ака, мысли читаете…
:— Если хочешь расскажу и то, о чем ты сейчас думаешь, и что сейчас делает твоя подруга. — скупо улыбнулся Бухар жырау.
— Ой-баяй, — смутился Малайсары, — Я и забыл, кто рядом со мной. Даже стыдно стало…
— Не стыдись, бала. О чем же тебе ещё думать, молодому да здоровому? А подруга твоя грустит по тебе, как это она умеет. На полянке твоим мечом весь шиповник изрубила…

Важный разговор
Прибыв на заимку, дружинники батыров расположились на ночлег и заняли места в охранной цепи, сменяя друг друга. А жырау увел своих гостей прямо к горе. Там он зажег ширак-факел, велел им отвернуться и закрыть глаза, а потом втолкнул в открывшееся в горе отверстие. Как только все вошли, отверстие закрылось, при свете жирового пламени провел в пещеру.
— Усаживайтесь, — обвел рукой жырау каменную нору. Она была копией хижины возле сопки Белагаш. Батыры расселись вокруг «жерновов». — Около каждого из вас есть турсуки, мешочки и тастаганы.
Гости послушно достали названные предметы и положили перед собой. В турсуках кумыс, в мешочках вяленое мясо и ломтики сухих табананов — хлебных лепешек.
— Подкрепляйтесь, и поговорим.
Пока батыры грызли сушеную конину и сдабривали ее глотками кумыса, Бухар-жырау стал отвечать на их немые вопросы, которые читал в их головах. По его словам выходило, что на юге будут продолжаться жестокие сражения с калмыками. Китайцы будут их гнать от своих границ и со своей новой территории (Синь-Цзянь). Лет через пять кайсакам придется самим дать бой ближе к северным территориям, но пускать джунгар дальше Балхаша нельзя, иначе они разделят владения народа на мелкие лоскуты, а кайсакам придется либо бежать к русским, либо попасть в рабство.
Последние слова взволновали Малайсары, и он не удержался от речи вслух:
— Да неужели они не видят в нас своих собратьев?
— Ты отцом скоро станешь, - строго сказал Бухар-жырау, — а все никак не повзрослеешь. — Мы для них дальняя родня халха-монголов, аратов, которые их вытеснили на чужие земли, лишили их родины. Халхазов калмыки победить не в силах, а нас подводит наше вечное миролюбие.
— Но ведь мы могли бы не воевать, - пылко воскликнул Малайсары. — Юрты, отары, летовки, зимовки, еда, обычаи… Всё похоже.
— Только они хотят быть господами, а нас прислужниками сделать. — решительно отрезал Олжабай. — Путь жырау дальше говорит.
— Слушайте, что скажу. Сейчас ханам всех жузов надо договориться, хоть и трудно им. Абулкайыр все чаще с орысами советуется, и они ему защиту обещают. Самеке в Среднем жузе никого слушать не хочет, ждет, когда других ханов не станет. А в Старшем жузе Абулмамбет свои планы строит. И ваше согласие, которого вы достигли на озере Шоинколь, будет непрочным.
Батыры помолчали, выслушав жырау, потом Олжабай спросил:
— Говорят, Абулмамбет пестует какого-то сироту-пастушонка?
— Говорят, мальчишка непростой? — вставил Малайсары.
— Тихо! — поднял палец Бухар-жырау и прислушался.
Потом встал, прошел вглубь своей каменной норы и словно исчез в стене. Батыры едва сдержались, чтобы не вскрикнуть. Просто вдохнули как можно большее воздуха и выдохнули тогда, когда Бухар-жырау появился в сопровождении рослого мальчика лет девяти. Крупный, он был широк в плечах, с тонкой талией. На бледном лице стыли большие серые глаза. Они притягивали своей властностью. Рассматривая батыров, мальчик ни разу не мигнул. Так смотрят только чингизиды.
Во всем облике, в движениях парнишки было что-то горделивое, не присущее простым скотоводам. Он явно не родился в черной дымной юрте. Бухар-жырау отдал поклон, какой должен отдавать придворный поэт высокопоставленной особе и сказал дружелюбно:
— Вот, ты должен с ними познакомиться. Эти трое батыров, кроме Кабанбая и Райымбека, наши главные полководцы. В ближайшем будущем они станут твоими верными сподвижниками. Позволь, я назову им твое имя и кто ты.
Мальчик, по-прежнему не мигая, кивнул.
— Жигиты, перед вами Абулмансур, внук туркестанского хана Аблая и сын султана Уали. Калмыки взяли город, разрушили его и убили родителей Абулмансура. Хан жуза Абулмамбет его прямой родственник по линии хана Жангира. Ему предстоит стать главой кайсаков после двух сражений, которые даст Младший жуз. А теперь, жигиты, мы должны уйти.
Бухар-жырау увёл мальчика в темноту, словно опять прошёл с ним сквозь стену. Явившись так же, как и раньше, жырау вывел батыров с зажмуренными глазами из горы. Снаружи было светло, словно они провели в горе ночь и утро.
— Вы узнали все, что необходимо. Добавлю только, что дед его тот самый Аблай Кровопийца из Туркестана. Через пять лет он бросит внука в осаде, Абулмансур попадет в плен, сбежит и попадет в пастухи к Толе-бию. Хан Абулмамбет об этом узнает и заберет к себе парнишку. А дальше все сами узнаете.
— Но смотрит он… —  Малайсары поежился. — У меня до сих пор холодок НПО спине.
— Ничего, привыкнешь, — хлопнул его по спине Олжабай и облегченно засмеялся. За все время знакомства в пещере он словно застыл и не шевелился, и теперь с удовольствием разминал затекшие рук и ноги.
— Да, — кивнул Бухар-жырау. — особенно когда с ним в плену у калмыков побываешь. Там уж насмотришься на своих любимцев…
— И правда, Бухар-ака, как это у вас получается? – не удержался степенный Олжабай. — Наверно, аруахи вам сообщают. Может, еще какое-нибудь чудо покажете?
— А какое хотите?
— Говорят, вы на дальнее расстояние переносите.
— Куда хотите?
— Ну-у… На озера баянские.
— Ладно, на то же место. Собирайте отряды в кучку и расставьте круговой спиралью.
Батыры созвали своих жигитов, поставили их в закрученный строй. Бухар-жырау свел руки над головой, помахал их кистями, как крылышками и выбросил их вперед, словно отпускал на волю сокола. Налетел ветер, нанес тумана и накрыл всех облаком. Когда он утих и облако поднялось, батыры с дружинниками огляделись. Вокруг была долина озера Шоинколь, у входа в Карабулак стоял Кузеубай с оралманами. Они явно собирались откочевывать, но внезапное появление людей их остановило.
— Вот дураки мы, — огорченно сказал Малайсары. — надо было в Акшиман попроситься.