Приключения Торбеллино

* Роман в 2010 году вышел в финал конкурса "Новая детская книга" издательства "Росмэн"
Трилогия «Торбеллино» — состоит из книг: «Сокровища капитана Малисиозо», «Улица Кипарисов 14», «Маяк Старого Галса».
Жанр: фантастический боевик
 
«Приключения Торбеллино» – это сказочная история о приключениях юноши, который живет в стране, где правит жестокий диктатор, генерал Трайдор. Диктатор пришел к власти, подняв подлый мятеж. Торбеллино – связной между повстанческими отрядами, за ним постоянно охотятся ищейки шефа тайной полиции Рабиозо. На долю бывшего циркового акробата выпадает много приключений и испытаний. Он и в плену у диких кочевников, и галерный раб у пиратов, и пленник разбойника Бласфемо, и узник крепости Мейз, и воздухоплаватель… Любимая девушка Джой и верные друзья, которые всегда придут на помощь, а также мужество и ловкость, помогают ему избежать множества неприятных ситуаций и хитрых ловушек, расставленных врагами...
Трилогию можно читать и купить на Амазоне https://www.amazon.com/dp/B017831XIO/

© Сергей Аксу

Торбеллино
Роман-фэнтези

Сокровища капитана Малисиозо
Книга первая


Глава 1
Рассказ старого моряка

В кабачке «У Веселого Джастина», что недалеко от Мрачной Башни на Улице Оружейников, как всегда, было людно и шумно. Почти все длинные дубовые столы были заняты посетителями. Кого только здесь не было. Простой люд: ремесленники, каменщики, мо-лочники, торговцы, поэты, художники, бродячие музыканты люби-ли посидеть здесь за кружкой пива или вина и скоротать вечерок, поболтать о жизни, о женщинах, о своих житейских проблемах или просто излить кому-нибудь душу.
Ловко лавируя меж столами, в белых фартуках с глиняными кружками и блюдами бегала четверка шустрых помощников хозяи-на, который, вооружившись длинной вилкой и огромным острым ножом, колдовал на своем почетном месте, у раскаленной жаровни. Хозяин кабачка, толстый, никогда не унывающий балагур Джастин, пользовался у горожан всеобщей любовью и уважением. Он нико-гда ни на кого не повышал голос, никогда никто от него не услышал грубого слова. Тех, у кого не было денег, он угощал и кормил в долг. И никто из должников, надо отметить, его ни разу не обманул.
В дальнем углу кабачка за небольшим столом, похоже, надолго обосновались седой пожилой моряк и молодой крепкий юноша с открытым лицом и непослушной копной темных волос. Юношу звали Торбеллино. Читатели, запомните его имя. Это наш главный герой. Да, да, именно этот молодой парень лет восемнадцати, наш герой. Несмотря на молодость, он – активный член одной из пяте-рок подпольной организации, которая ведет упорную борьбу с не-навистным режимом диктатора Трайдора.
Торбеллино почти полдня проторчал в гостеприимном заведе-нии добряка Джастина в ожидании связного из отряда южных пов-станцев, который, как назло, неизвестно куда запропастился. Он должен был еще сегодня утром доставить в столицу свежие сведе-ния от Криса, командира отряда.
Собеседник юноши, судя по полосатой тельняшке и бушлату, а также кирпичному обветренному лицу и крепким мозолистым ру-кам, принадлежал к когорте моряков. Он был уже навеселе, когда «причалил» к столику, за которым со скучающим видом сидел Тор-беллино. Морскому волку не терпелось кому-нибудь излить набо-левшую душу, и он в лице Тробеллино нашел благодарного внима-тельного слушателя.
Подвыпивший моряк, отхлебнув из кружки терпкого вина и за-тянувшись трубкой, продолжил прерванный рассказ.
— Слушай, паренек, и запоминай. Когда мятежники ворвались в разгромленный пушечными залпами дворец, наш правитель, муд-рейший Синсеро, был уже мертв. Он погиб, как настоящий герой, с оружием в руках, защищая нас, простых людей. А мы его не под-держали, не пришли в трудную минуту на помощь.
— Почему не поддержали?
— Потому что это случилось неожиданно, никто в начале ни-чего не понял, а потом уже было поздно браться за оружие и выхо-дить на улицы. Жалкие остатки уцелевших гвардейцев бежали в ди-кие горы, лишь там можно было найти спасение от кровавых рук предателя Трайдора. Они до сих пор там скрываются, изредка делая вылазки против правительственных войск. То же самое произошло и на боевых кораблях, что стояли на рейде напротив Ноузгея. Как только из столицы прискакали тайные гонцы с вестью о путче, ад-мирал Гавилан, один из организаторов подлого заговора, приказал тотчас же поднять на флагмане мятежный стяг, а со всеми непокор-ными офицерами и матросами жестоко расправиться.
Юноша заворожено слушал бывалого собеседника, потягивая из бокала ароматный чай.
— Эй, малый! Еще вина! — стукнув кружкой по столу, крик-нул пожилой моряк, подзывая одного из молодых людей, обслужи-вающих посетителей.
— Лишь шесть кораблей не подчинились приказу Черного Ад-мирала, и только одному из них удалось невредимым вырваться из пламени сражения. Это был бриг «Звездный», бриг капитана Дью, который воспользовавшись, дымовой завесой, сумел незаметно про-скользнуть сквозь заслон из кораблей мятежной эскадры в Триум-фальное Море.
Вдруг лицо старика прямо на глазах постарело, он рукавом бушлата стал вытирать слезы, которые потекли по обветренным ще-кам. Он вновь раскурил погасшую трубку и вернулся к воспомина-ниям:
— В этом заливе и нашел последний приют мой сын Скифф со своим «Ослепительным». Он был капитаном. Не было лучше и бы-строходнее судна, чем его бриг. Из всего экипажа спаслись только молодой моряк Вела и штурман Валеросо, они и поведали мне о по-следних минутах жизни моего единственного сына, моей опоры, моей гордости. А бедняжка Джой, моя внучка, стала сиротой!
Горестно вздохнув, старик потянулся к оловянной кружке с ви-ном.
Тут на ступенях лестницы, ведущей в зал, появился высокий грузный мужчина лет сорока, судя по одежде и матросской шапоч-ке, бывший моряк. Он внимательно окинул присутствующих зорким взглядом и, заметив старика, направился прямиком к нашим собе-седникам. Мужественное открытое лицо его приветливо озарилось улыбкой.
— Вот ты, оказывается, где пришвартовался, морской волчи-ще! Отличная тихая гавань! — громовым голосом возвестил он о своем присутствии.
— А, это ты, дружище Анкоро. Похоже, я тут слегка загово-рился.
— Вставай, старина, нам пора сниматься с якоря!
— Ох, и достанется мне от Джой на орехи, ведь мы собирались вечерним дилижансом выехать в Ноузгей, где на рейде ждет наш добрый шлюп.
— Джой уже места себе не находит, волнуется! Я обещал тебя доставить в целости и сохранности к «родному причалу». Ты, пар-нишка, извини, что я похищаю твоего приятеля.
Мужчина помог старому моряку подняться из-за стола и, бе-режно поддерживая, повел его к выходу, по пути ловко бросив мо-нету трактирщику, который ее также ловко поймал.

Торбеллино вновь остался в одиночестве, в душе сожалея, что потерял такого интересного собеседника. Юноша хорошо знал эту отнюдь не лучшую часть истории своей страны, о которой поведал старик, так как состоял в одной из повстанческих организаций, ко-торые направлял Комитет Четырех. Более зрелые и опытные това-рищи рассказывали ему о печальных событиях, что призошли пят-надцать лет назад в Бельканто, очевидцами и участниками которых они были.

Организовав подлый заговор и захватив власть в свои руки, ге-нерал Трайдор провозгласил себя правителем страны. Всех неугод-ных новому режиму и недовольных согнали на Поле Искусств, ко-торым так славилась столица. Поле Искусств, где в праздники уст-раивались состязания художников, певцов, музыкантов, поэтов, ре-месленников, превратилось в гигантскую тюрьму под открытым небом. Всех убитых и замученных прислужники предателя, чтобы замести следы своих злодеяний, сбрасывали в мутные воды реки Браво. Часть верных присяге гвардейцев была заключена в непри-ступную мрачную крепость Мэйз, другая часть пленников отправ-лена на каторгу, на остров Зеленый Ад, расположенный на востоке страны за Проливом Туманов.
Остров на юго-востоке представлял собой на самом деле сущий ад. С одной стороны он был окружен отвесными, безжизненными скалами, где даже птицы не гнездились, а с другой стороны раски-нулись зловонные болота и непроходимые джунгли. В этом маля-рийном краю, где свирепствовали болотная лихорадка, мириады ядовитых москитов и мух и прочая всякая нечисть, Трайдор устроил каторгу, куда ссылал непокорных и сторонников свергнутого прави-теля Синсеро. Вот сюда в этот мерзкий уголок и был отправлен храбрый лейтенант Дуэло и его товарищи. А командира гвардейцев полковника Осадо пожизненно заточили в крепость Мэйз, где он томится и по сей день. Но гордый дух его не сломлен, он и из тем-ницы продолжает руководить отрядами повстанцев, которые укры-ваются в горах и не дают спокойно спать диктатору и его придвор-ной клике. Над страной нависла мрачная тень генерала Трайдора. Народные праздники были запрещены, все свободомыслящие люди арестованы и брошены в темные застенки.

Глава 2
Западня

Торбеллино еще раз напоследок окинул внимательным взгля-дом гудящий, словно пчелиный улей, кабачок, расплатился и вышел на Улицу Оружейников. Связной из отряда повстанцев так и не поя-вился. Постояв в раздумье под ярко намалеванной вывеской заведе-ния, он решил заглянуть на одну из явочных квартир, к своему дав-нему другу, учителю Тиче, который был автором почти всех рево-люционных воззваний Комитета Четырех. Идти на явочную кварти-ру среди бела дня было рискованно, потому что уже довольно про-должительное время учитель не давал о себе знать. Вполне возмож-но, что его арестовали диктаторские ищейки. Но выхода не было, отряду необходима была надежная связь с комитетом, как жажду-щему в знойной пустыне глоток воды. Побродив несколько часов по набережной, ближе к вечеру наш герой отправился на явочную квартиру. По пути юноша заглянул в небольшую кондитерскую, что располагалась на углу пересечения улиц Цветочной и Жемчужной, где купил для отвода глаз большой торт. Понаблюдав какое-то вре-мя за домом и не заметив ничего подозрительного, Торбеллино, бе-режно держа перед собой коробку с тортом, начал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж, где обитал друг.
Вдруг мимо него сверху скатилась вниз со свистом и улюлю-каньем ватага раскрасневшихся взлохмаченных сорванцов, лихо размахивающих луками со стрелами и деревянными саблями. Мо-лодой человек со своим «драгоценным грузом» чудом увернулся от шайки озорников. Очутившись у заветных дверей, он уже без вол-нения привычно дернул несколько раз знакомый шнурок звоночка. За дверью послышались шлепающие тяжелые шаги, дверь широко распахнулась. Перед ним возникла знакомая дородная фигура слу-жанки учителя, вечно чем-то озабоченной Анджеллины.
— Вас уже заждались, — недовольно пробурчала она в ответ на приветствие, окинув гостя злыми черными глазками. Сунув ей в руки шляпу, Торбеллино через маленькую уютную гостиную напра-вился в кабинет хозяина. Очутившись в знакомом кабинете, застав-ленном книжными шкафами, он остолбенел... Перед ним за массив-ным письменным столом восседал, развалившись в кожаном кресле и поигрывая изящной тростью… Кто? Как вы думаете? Известный на всю столицу – агент тайной полиции Восто! На его вытянутом гиеноподобном лице торжествующе сияла ехидная улыбка.
— Аа...! Попалась наконец-то, долгожданная рыбка! Давненько мы вас ждем, дражайший господин Акробат! — начал он изгаляться над пойманным подпольщиком. — Ну-с, поведайте нам, простым обывателям, как вам живется там, высоко в горах? Не скучаете по городскому шуму, по прекрасным паркам и фонтанам, по столич-ным развлечениям?
Торбеллино растеряно оглянулся, за спиной неподвижно, как каменные истуканы, маячили две здоровенные фигуры в черном. Их крепкие ладони одновременно опустились ему на плечи, без слов давая понять, что его песенка спета. В руке одного из жандармов жалобно поблескивали наручники, приготовленные для его скром-ной персоны. Он в полном отчаянии бросил взор на открытое окно, где на высоком подоконнике мирно стоял цветочный терракотовый горшок с распустившимися желтыми розами, который невольно ввел его в заблуждение.
Обычно, когда не грозила опасность, учитель Тиче выставлял его на окно, это был условный знак для подпольщиков, который оз-начал, что все в порядке, опасности нет, можно входить. Неожидан-но бедному юноше пришла спасительная мысль. Состроив несчаст-ную физиономию, он плаксивым тонким голосом заголосил на весь кабинет:
— Господин полицейский, я тут не причем! Меня заставили! Я вам все расскажу! Только не сажайте меня в тюрьму! Клянусь ма-мочкой и папой, я не виноват! Это все они!
— Отпустите его! — довольный Восто сделал королевский знак рукой подручным, чтобы отпустили несчастную жертву. Он торжествовал, упиваясь своим могуществом и гениально проведен-ной операцией. Тщательно спланированная им засада увенчалась грандиозным успехом: схвачен еще один подпольщик, один из связ-ных повстанческого отряда.
— Я тебя внимательно слушаю, сопливый мальчишка! Ну-ка, быстренько выкладывай все, как на духу! Где скрывается прокля-тый Крис и его люди?! Я же вижу по твоей физиономии, ты знаешь, где они! Смотреть! Смотреть мне в глаза! И не смей ничего утаи-вать, жалкий слизняк!
— Я все расскажу без утайки, господин полицейский! — про-должал «плакаться в жилетку» пойманный юноша. — Я отвечу на все ваши вопросы! Я не хочу в тюрьму! Моя бедная мамочка не пе-реживет!
Торбеллино, усыпив бдительность врагов своим убитым несча-стным видом и жалобным нытьем, стремительно сделал шаг к сто-лу, заваленному бумагами, как бы в порыве раскаяния. Оказавшись напротив сыщика, он с силой швырнул коробку с кремовым тортом в ухмыляющуюся рожу жандарма. В следующий миг он уже был на высоком подоконнике и, смахнув ногой злосчастный цветочный горшок, прыгнул вниз на булыжную мостовую.
— Аа-а! Проклятие! — вопил в бешенстве Восто, бегая по ка-бинету кругами, будто слепой таракан, натыкаясь на мебель, разма-зывая по лицу липкий шоколадный крем с нежными розочками, пы-таясь разлепить глаза.
— Поймать мерзавца!! Сгною!! Запорю!!
Торбеллино мчался по узким извилистым улочкам и переул-кам, не разбирая перед собой дороги. Редкие прохожие в испуге ша-рахались от него. Где-то далеко за спиной слышались топот, крики, полицейские свистки… Свернув в один из переулков, он через не-сколько десятков метров уткнулся в непреодолимую преграду, ко-торая представляла собой высокую кирпичную стену, высотой око-ло четырех метров, увитую сверху плющом.
«Черт возьми! Это же тупик! Я, похоже, здорово влип!» — мелькнуло у него в голове.
Громкий топот преследователей неумолимо приближался. Тор-беллино, сжимая кулаки, обернулся к врагам лицом, чтобы вступить с ними в решительную схватку.
Уже вечерело. Полумрак опустился на и без того мрачноватый темный тупик. Юношу окружали шестеро, одетых в черные сюрту-ки, дюжих полицейских из тайной охранки Рабиозо.
Перед юношей был только один выход: во что бы то ни стало изловчиться и прорваться через плотный вражеский заслон и бежать во все лопатки, пока не станет совсем темно. Тогда будет легче где-нибудь затеряться и укрыться в укромном месте от ищеек Трайдора.
Вооруженная до зубов свора жандармов подступала к нашему герою все ближе и ближе. Один из них, ухмыляясь, демонстративно позвякивал извлеченными из кармана наручниками, другой насви-стывал популярную городскую песенку.
— Попался! — бросил, еле переводя дух, высокий с бегающи-ми черными глазками.
— От нас не уйдешь! — добавил тот, что был с наручниками. — Ишь, нашел от кого убегать! Ну-ка, показывай свои белые ру-чонки, мы их украсим симпатичными браслетиками!
Переодетые полицейские, переглянувшись, дружно засмеялись шутке товарища.
Молодой фрид метнулся было в сторону, но тут произошло не-предвиденное…
Один из агентов, среагировав на резкое движение юноши, вы-стрелил в беглеца из пистолета. Торбеллино не слышал звука вы-стрела, так как был в состоянии шока от страшного удара в живот. На какое-то время отключился, потеряв сознание. Его неведомой силой отбросило к кирпичной стене, и он от адской боли, пронзив-шей все тело, переломился пополам и рухнул на землю.
— Силбато! Какого черта ты стрелял?! — с бранью накинулся на стрелявшего старший группы. — Мы же его, можно сказать, уже взяли!
— Идиот, ты убил его! У тебя мозги заклинило, что ли?!
— Ты совсем с ума спятил? — покрутил пальцем у виска агент с наручниками.
 — Силбато, у тебя все дома? Мы несколько дней просидели в засаде, а ты все наши усилия в раз перечеркнул!
— Ну и что? Одним революционером на свете только меньше стало, — невозмутимо отозвался виновник, пряча оружие в карман.
— Теперь Восто точно с нас три шкуры сдерет, ему этот парень нужен был для допросов живой и невредимый!
— Скажу, что преступник оказал яростное сопротивление, — огрызнулся молодой Силбато, которого достали упреки товарищей, — что набросился на меня и стал душить, что у меня не оставалось другого выхода, пришлось его застрелить.
— Хорошо, так и скажем шефу, что проклятый бунтовщик чуть не задушил тебя, но с тебя, приятель, причитается.
— Сегодня надо будет отметить в кабачке «Последний приют» твой героический подвиг, Силбато!
— Какие могут быть разговоры, друзья? Конечно, отметим! Я не против! — отозвался погрустневший полицейский, представив, на какую кругленькую сумму ему придется раскошелиться, угощая вином сослуживцев. И все из-за необдуманного поступка. И черт его дернул нажать на курок…
Преследователи подошли к неподвижно лежавшему беглецу.
— Готов! — один из агентов, тронул ногой тело юноши. — Наповал!
— Отличный выстрел, Силбато!
— Кто б сомневался? — отозвался с ноткой гордости стрелок.
— Погоди, погоди, наш подопечный, кажется, шевелится! Ты всего лишь ранил его!
Торбелино застонал и попытался поднять голову.
— Это замечательно! Братцы, считай премия шефа у нас в кар-мане!
Полицейские склонились над ожившим беглецом. Они подняли и, приведя в чувство, усадили юношу, прислонив спиной к стене.
Неожиданно на гребне стены раздался шорох, и прямо на их головы свалилось что-то большое, черное… Одновременно ошело-мив и чуть живого юношу, и его грозных противников. Никто ниче-го не понял, никто ничего не разобрал в вечернем сумраке. Посыпа-лись направо-налево глухие быстрые удары… Полицейские, охая, отлетали в стороны, словно сбитые кегли, и падали без чувств. Сил-бато выхватил пистолет, но выстрелить в нападавшего не успел, по-тому что получил такой удар в лоб, что из глаз посыпались звездоч-ки. Через несколько секунд все было кончено, агенты валялись на мостовой, еле подавая признаки жизни.
Насколько полумрак позволил Торбеллино рассмотреть своего спасителя, это был невысокий молодой человек, одетый в черный просторный балахон с капюшоном, с бледным лицом и узким разре-зом глаз.
— Беги! Пока они не очухались! — бросил странный незнако-мец и, стремительно метнувшись к стене, в одно мгновение вска-рабкался по ней, как испуганная кошка, и исчез в темной кроне вы-сокого тополя, растущего за стеной. Растворился, словно привиде-ние, будто его и не было.
Торбеллино не заставил себя долго упрашивать, он со стоном поднялся и, следуя совету спасителя, побежал, насколько позволяла пронизывающая боль. Подальше от коварного тупика и своих еще не пришедших в себя преследователей. Юноша позволил себе пере-дохнуть только лишь через несколько кварталов, перебравшись по ярко освещенному фонарями Мосту Влюбленных на другой берег реки. На крохотной площади Трех Героев, недалеко от своего дома, он, отдышавшись, ополоснул лицо в прохладной воде из журчащего фонтанчика, присел на гранитный парапет у памятника и задумался о случившемся.
«Выходит, учителя Тиче арестовали. А его, Торбеллино, теперь знают в лицо и уже разыскивают ищейки Рабиозо, раз он попался на глаза самому Восто, одному из самых опытных жандармов сыска. Теперь надо быть предельно осторожным. Возможно, даже придет-ся загримироваться или носить парик, чтобы его не узнали. Если бы они его схватили, ему бы точно светило местечко на проклятой ка-торге, ведь под рубашкой у него была спрятана пачка листовок. Од-ной такой листовки вполне достаточно, чтобы отправиться навсегда на Остров Зеленый Ад. А тут – целая пачка! Пачка, которая сохра-нила ему жизнь. Пуля, выпущенная из пистолета полицейского Силбато, не смогла ее пробить и застряла в середине. Потом он вспомнил странные обстоятельства своего чудесного спасения. Ин-тересно, кто же он, его спаситель? Кто этот молодой человек в чер-ном балахоне, который так запросто разделался с шестью здоровы-ми полицейскими? Откуда он взялся? Не с неба же, в конце-то кон-цов, свалился им на головы?»

Глава 3
История Торбеллино

Торбеллино родился и вырос в городе фридов – Брио. Фриды – гордый и мужественный народ, они были прекрасными корабелами и отважными моряками. Наш герой очень рано лишился родителей. Ему было всего три года, когда страшная эпидемия многих осиро-тила в портовом городе Брио. На долю маленького мальчика, жив-шего на Улице Отважных Штурманов, выпали нелегкие испытания. Кем он только не работал, чтобы поддержать себя и старенькую больную бабушку. Был чистильщиком обуви, продавцом газет, по-судомойщиком, официантом, сапожником, рыбаком, грузчиком, юнгой на военном судне… После смерти бабушки подросток решил отправиться за счастьем в столицу страны, в Бельканто. По дороге ему повстречался бродячий цирк. Хозяину цирковой труппы, старо-му хромому Бемсу, чем-то приглянулся этот ловкий смышленый мальчишка. И он решил всерьез заняться им и сделать из него на-стоящего артиста шапито.
Первые уроки Торбеллино не мог вспоминать без содрогания. Бемсу пришла гениальная идея: сделать из него классного шпагог-лотателя. Он, не откладывая в долгий ящик эту затею, тут же при-ступил к обучению мальчика. Профессионал брал маленький кусо-чек сала, привязывал к нему тонкую веревочку и заставлял ученика глотать, а потом тихонько за веревочку начинал вытягивать сало обратно наружу. Затем, когда его упражнения с салом стали для па-ренька привычным делом, в ход пошла гладкая тонкая длинная па-лочка, которая играла роль шпаги… Старый циркач пропихивал ее через глотку в желудок юному ученику. Со временем, когда Тор-беллино стал достаточно натренирован, они перешли к настоящим шпагам. Он великолепно жонглировал, знал множество увлекатель-ных фокусов, был превосходным канатоходцем и ловким воздуш-ным акробатом. Мальчик стал сыном и душой небольшого веселого коллектива шапито. Днем он ходил в школу, а вечером выступал на манеже вместе со своими друзьями. С бродячим цирком Торбелли-но исколесил вдоль и поперек всю страну, люди во всех уголках ее были свидетелями его головокружительных акробатических трюков под куполом цирка. Частенько танцуя на натянутом, как струна, ка-нате с веером или зонтиком в руках, юный канатоходец исполнял сатирические куплеты про жестокого правителя Трайдора и его приспешников.
— Ой, сынок, смотри, доиграешься! Когда-нибудь тебя аре-стуют за твои колкие стишки и посадят надолго в темницу, помяни мои слова, — неоднократно предупреждал любимого ученика ста-рый мудрый Бемс.
— Не беспокойтесь, дядюшка Бемс! Все будет хорошо! — от-вечал, улыбаясь, подросток.
— Торбеллино, эти твои невинные шалости добром не кончат-ся, — говорил ему друг, цирковой жонглер Тибальдо.
— Я горжусь тобой, братишка, — как-то сказала, обнимая его, жена жонглера, красавица Франческа. — Только прошу тебя, будь осторожен.
Хрупкая Франческа была наездницей. Девушка на полном ска-ку запрыгивала на скачущую лошадь, танцевала на ней и проделы-вала головокружительные сальто. Она обожала своего мужа и бало-вала Торбеллино, которого называла своим младшим братом.
Жизнь ведь состоит не только из белых полос. Несчастье не за-ставило себя долго ждать. Два года тому назад в шестнадцатилетне-го циркача, находившегося высоко под куполом цирка, во время представления выстрелил из пистолета один из сторонников дикта-тора. Офицер пришел в ярость от едкой песенки, прозвучавшей из уст воздушного акробата.
Раненый Торбеллино, как подстреленная птица, упал с трапе-ции вниз. Под крики перепуганной публики его бесчувственное те-ло унесли с манежа. Друзья, как на бога, с надеждой смотрели на доктора, который пытался облегчить страдания разбившегося юно-ши. Но тот с унылым видом только развел безнадежно руками.
При падении с большой высоты юный акробат серьезно повре-дил позвоночник. По заключению доктора Торбеллино был обречен до конца своих дней на неподвижность. Но не таков оказался наш Торбеллино. Полгода он пролежал на кровати, глядя в белый пото-лок, окончательно смирясь с незавидным положением. Но однажды, когда в комнату снаружи донеслись непередаваемые дурманящие запахи пробуждающейся весны, птичье звонкое щебетанье, веселые детские голоса, ему захотелось приподняться и выглянуть в окно. Но он смог только слегка пошевелить пальцами рук, и это его силь-но удивило. Окрыленный этим неожиданным для себя открытием, он начал усилием воли пытаться шевелить пальцами, рукой. Спустя некоторое время ему это удалось. Благодаря систематическим и на-стойчивым тренировкам, юноша быстро добился удивительных ре-зультатов. Через полгода упорных изнуряющих занятий гимнасти-кой он смог уже понемногу самостоятельно передвигаться по ма-ленькой комнатке. Торбеллино занимался до седьмого пота, не жа-лея себя, не давая себе никаких поблажек, испытывая при этом страшные боли в спине и конечностях. И наконец, наступил тот сча-стливый день, когда он вернулся к своим друзьям в цирковую труп-пу и снова вышел на манеж под бурные аплодисменты восторжен-ной публики.
Но вскоре их дороги разошлись. Он покинул шапито доброго дядюшки Бемса. Судьбе угодно было свести Торбеллино с под-польщиками, патриотами страны, непримиримыми борцами за сво-боду, которые посвятили свою жизнь борьбе с проклятым диктато-ром Трайдором и его режимом. Вначале он выполнял в подпольной организации всякие мелкие поручения, помогал печатать и распро-странять листовки, потом ему стали доверять более серьезные важ-ные задания. Он стал связным между повстанческими отрядами и подпольным центром в Бельканто.
В этот раз ему поручили важное задание: добраться до вольно-го города Силенто. Там выйти на связь с легендарным капитаном Дью, командовавшим кораблем «Звездный», и осуществить достав-ку оружия, боеприпасов, медикаментов на горную базу повстанцев, находящуюся в горах в заброшенном замке Ариозо. Комитетом Че-тырех было решено, что Торбеллино с торговым караваном пересе-чет Великую Пустыню и в Силенто свяжется с надежными людьми.

Глава 4
Через Великую Пустыню

В караван-сарае, что расположился у южных городских ворот Бельканто, среди шумной пестрой толпы торговцев, гор огромных тюков с товарами, горластых погонщиков и вечно жующих верблю-дов, Торбеллино без труда разыскал Скупого Юсуфа, хозяина кара-вана, отправлявшегося в города Силенто и Веер-Блу.
Сморщенный, как сушенная груша, поджарый Юсуф восседал на ярко-красном ковре, поджав под себя свои худые ноги, и с за-думчивым видом курил кальян. На нем был ватный полосатый ха-лат, перетянутый широким поясом. В народе поговаривали, что в его поясе спрятано целое состояние, что он набит золотыми моне-тами. На голове купца красовалась, несмотря на его богатство, за-мурзанная, видавшая виды чалма. О его скупости в столице ходили легенды.
— Хорошо, уважаемый, так и быть, возьму тебя младшим по-гонщиком, — внимательно окидывая своими хитрыми маленькими глазками крепкую статную фигуру юноши, проворчал скрипучим голосом купец. — Но только рассчитывай на двадцать монеро, боль-ше я тебе заплатить не могу.
— Я согласен, — ответил Торбеллино, с трудом скрывая на-хлынувшую радость, хотя прекрасно знал, что настоящий погонщик получает не меньше восемьдесяти монеро за тяжелый переход через знойную пустыню.
— Эй, Саид! Саид! Чертенок!
— Я здесь, хозяин! — живо откликнулся почерневший от зага-ра паренек, неожиданно появившийся невесть откуда под навесом.
— Саид, этот юноша – наш новый погонщик, покажи ему верб-людов покойного Мустафы, научи управляться с ними да приодень его подобающим образом, а то он в своей городской одежонке ноги протянет в первый же день пути.
— Хорошо, хозяин!
Маленький юркий Саид, похожий на чертенка, отвел нашего героя к верблюдам, которые, уже навьюченные огромными тюками, мирно лежали у высокой стены караван-сарая. Подробно объяснив юноше его обязанности и показав, как управляться с животными, он помог ему приобрести в одной из лавок просторную белую одежду погонщиков, предохранявшую от лучей палящего солнца.
— А почему мы до сих пор не трогаемся в дорогу, пока стоит прохлада? — расположившись у костра, поинтересовался Торбел-лино у своего соседа, который радушно предложил ему фарфоро-вую пиалу с ароматным чаем.
— Дело в том, приятель, что наш путь лежит мимо заброшен-ного форта Адиос, где обосновалась шайка безжалостного разбой-ника Бласфемо. Сейчас ждем известий от своих разведчиков, сле-дящих внимательно за фортом. Если они сообщат, что злодеи толь-ко что вернулись в свое логово после очередного разбоя, можно бу-дет каравану смело трогаться в путь, так как уставшие разбойники после ночного набега лягут отдыхать и уже не станут охотиться за нашим караваном.

На рассвете на светлеющем небе стали меркнуть редкие звез-ды. Караван-сарай в один миг ожил и стал похож на растревожен-ный большой муравейник. Забегали, засуетились люди, округа огла-силась ржанием лошадей, громким щелканьем бичей, резкими ок-риками погонщиков, разноголосым лаем бродячих собак…
Когда первые лучи солнца выглянули из-за далеких холмов, погруженных в туманную дымку, караван уже приближался к полу-разрушенному форту Адиос. Неожиданно раздался пронзительный разбойничий свист, далеко разнесшийся в неподвижном чистом ут-реннем воздухе. Это один из дозорных на крепостной стене заметил цепочку медленно бредущих верблюдов, груженных тюками с това-рами и бурдюками с водой. Но никто из дерзкой шайки даже ухом не повел, так как все страшно притомились после ночной вылазки на большую дорогу. Разбойники во главе с лысым Бласфемо после сытного позднего ужина и большой чарки крепкого вина беспро-будно спали в Мраморном зале, расположившись у ярко пылающего камина.
Караван, благополучно миновав опасное место, углубился в бескрайнюю безжизненную Великую Пустыню, которая раскину-лась перед ним, словно светло-желтый ковер. Впереди на резвом вороном коне в белой чалме ехал Скупой Юсуф, рядом с ним на крепких мулах Старый Рахмат и Карим, богатые купцы шелками и пряностями. Торбеллино, покачиваясь из стороны в сторону на верблюде, с интересом смотрел вокруг. Он впервые очутился в на-стоящей пустыне, ему все было в диковинку: и стада пугливых ан-тилоп, и высокие песчаные барханы, и сухие одинокие деревца у заброшенных редких колодцев, и пересохшие русла ручьев и рек, и наблюдавшие за караваном неподвижные вараны, выползшие на охоту из своих нор…
Нестерпимо палило знойное солнце, мучила жажда, на зубах поскрипывали песчинки. На второй день караван вышел на брошен-ный Мертвый Город. Когда-то это был большой город с красивыми дворцами и храмами, в котором процветали различные ремесла и торговля. Потом он пришел в упадок, и люди ушли из него навсегда. Теперь в нем хозяйничали солнце и обжигающий ветер. Ходили ле-генды о том, что жители города потревожили духов пустыни. И те разгневались на них. Частые песчаные бури и постоянные проблемы с питьевой водой вынудили жителей навсегда покинуть красивый богатый город. Колодцы высохли, растительность и живность по-гибла. Вскоре он опустел, и барханы похоронили его под толстым слоем песка.
Маленький Саид на привале за чаем рассказал Торбеллино, что раньше сюда часто наведывались искатели сокровищ и даже многие из них находили что-то ценное в развалинах, то ли драгоценности, то ли древние книги… Но после того, как неизвестно куда пропало несколько групп таких «копателей», желание искать приключения в Мертвом Городе у многих любителей старины улетучилось.

К вечеру третьего дня пути поднялся сильный ветер. Заходящее красное солнце скрылось за желтым облаком пыли. Верблюды ис-пуганно сбились в кучу. Погонщики уложили животных на песок и закутали свои лица чалмами. Приближалась песчаная буря. Мгно-венно стемнело, будто наступила ночь. Дышать становилось с каж-дой минутой все труднее и труднее. Сильные порывы ветра налете-ли неожиданно, с пронзительным оглушающим свистом рвали с людей одежду, валили с ног. Неумолимые песчинки секли лицо, за-биваясь в глаза, уши, нос… Торбеллино, закутавшись в накидку с головой, прижался к лежащему на песке верблюду. Спустя час бе-шеные завывания и резкие порывы безумного ветра стихли. Буря окончилась также внезапно, как и началась. Юноша, отряхнувшись, осмотрелся: в полумраке виднелись неподвижные силуэты верблю-дов и скорчившихся людей, наполовину засыпанных песком.
Наступила ночь, прохладная непроглядная мгла опустилась на безжизненную пустыню. Люди, кутаясь в теплые одежды, от холода спасались у наспех разведенных костров. После скудного ужина Торбеллино, удобно устроившись рядом с Саидом на кошме у огня, прислушивался к разговорам бывалых погонщиков и наблюдал за живой игрой язычков яркого пламени. Он не заметил, как задремал. Ему приснился родной цирк: Франческа, танцующая на лошади, Тибальдо, жонглирующий цветными кольцами и зажженными фа-келами, добрый дядюшка Бемс…

Глава 5
В плену у номадов

Очнулся юноша от грубого окрика, который заставил его вздрогнуть.
— Вставай, бездельник! — совсем рядом визгливо орал торго-вец, бесцеремонно пиная спящего Саида в бок. — Немедленно сед-лай коней!
Маленький погонщик вскочил, как ошпаренный, и стремглав бросился исполнять указания сердитого хозяина, который с утра был явно не в духе. Караван засуетился, готовясь к дальнейшему переходу. После непродолжительной молитвы погонщики располо-жились завтракать у костров. Вдруг, словно привидение, на верши-не ближайшего бархана появилась группа вооруженных всадников. Это было так неожиданно, что все в каком-то оцепенении продол-жали сидеть у костров, глядя на незваных гостей, как на мираж.
— Номады! Номады! — встрепенувшись, завопил Саид, вско-чил на ноги и швырнул пиалу с чаем в костер. — Мы погибли!
Маленький погонщик и остальные бросились к отдыхающим верблюдам в поисках оружия. Всадники с громким пронзительным свистом и улюлюканием неслись на своих лохматых низкорослых лошадях к каравану, поднимая за собой тучи песка. Торбеллино за-вороженно смотрел на приближающихся кочевников в лисьих шап-ках, размахивающих кривыми саблями. Защелкали выстрелы – это Юсуф и погонщики с пистолетами и ружьями в руках из-за лежа-щих верблюдов и тюков открыли огонь по незваным гостям. Двое номадов, сраженные пулями, свалились с седел и зарылись лицом в зыбучий песок, остальные вихрем продолжали неумолимо прибли-жаться. Вот уже видны их искаженные яростью лица и раскосые глаза. Несколько всадников на полном скаку, вскинув небольшие изогнутые луки, выпустили с десяток оперенных стрел. Одна из них вонзилась в высунувшегося из-за тюка Саида. Торбеллино рванулся было на помощь к маленькому погонщику, с которым успел крепко сдружиться за время путешествия, но колючий аркан, сплетенный из конского волоса, со свистом захлестнул его шею. И он, задыха-ясь, рухнул на землю.
Когда юноша пришел в себя, все было кончено. У потухших костров лежали убитые: зарубленный Скупой Юсуф, до последнего защищавший свое добро, и двое погонщиков. Низкорослые криво-ногие номады суетились около сваленных тюков с товарами, осмат-ривая добычу. В стороне сгрудились перепуганные пленные в ожи-дании своей участи. Один из них, молодой крепкий парень, сидел на песке и горько плакал, проклиная свою несчастную судьбу.
Купцов кочевники отпустили с миром, вернув им часть товаров и десяток верблюдов, остальной же караван с погонщиками погнали на запад. Несколько дней их гнали по раскаленной пустыне, почти не давая пить. Измученные жаждой, безжалостно исхлестанные плетьми пленники в одной связке еле-еле тащились по зыбким пес-кам, оставляя позади цепочку следов, которые через пару часов за-метет ветер, и зарубленного юношу, что проклинал свою долю. Он сошел с ума на второй день плена, не выдержав удара судьбы, и старый хромой кочевник с хищным взглядом зарубил его. Солнце стояло почти вертикально и с адской силой давило на голову и гла-за. Песок обжигал, словно каленым железом. На третий день пусты-ня отступила. Перед караваном раскинулась широкая степь. Идти стало намного легче. Начали попадаться ручьи и мелкие речки. Под ветерком легко стелился седой ковыль, весело щебетали птицы, по-свистывали непуганые сурки, которые столбиками стояли, высовы-ваясь с любопытством из травы. Из-под ног часто выпархивали стайки пестреньких перепелов. Вдалеке с глухим топотом пронесся небольшой табун диких лошадей. Торбеллино с удивлением смот-рел на этот живой мир: за эти дни в пустыне он успел отвыкнуть от него. Теперь он был просто влюблен в него и не мог надышаться его живительным воздухом, порой забывая, что находится в неволе.
Следуя на северо-запад, караван пересек ряд равнин с прозрач-ными, как слеза, озерами и к вечеру достиг живописной долины, окруженной со всех сторон невысокими зелеными холмами. Пока-зались белые юрты кочевья. Дым костров стелился над степью и распространял терпкий запах горящего верблюжьего помета и жа-реной баранины. Над кочевьем стояло громкое ржание и неистовый лай собак. С собаками кочевников шутки плохи. Эти огромные злобные псы с отрезанными ушами выглядят довольно внушительно и с врагами не церемонятся.
Пленников, чтобы они не смогли совершить побег, поместили в глубокую сырую яму, где они и провели первую тревожную ночь. Утром им опустили вниз кувшин с водой и несколько черствых ле-пешек. Через некоторое время появились четверо кочевников и с помощью веревки вытащили погонщиков наверх. Подгоняя плетьми и суровыми окриками, повели пленников по кочевью. Несчастные с любопытством и затаенным страхом озирались вокруг. Около юрт у закопченных очагов хлопотали женщины, шалили босоногие ребя-тишки, грызлись собаки, проносились верховые, поднимая клубы удушливой пыли. Наконец их подвели к большой белой юрте, ук-рашенной красивым красным орнаментом. Перед ней на огромном пестром ковре с кистями, поджав под себя ноги, сидело несколько человек в полосатых халатах. Номады, щуря свои раскосые глаза, не спеша потягивали из фарфоровых пиал соленый чай и вели неторо-пливый разговор, в упор не замечая стоящую перед ними группу измученных пленных. Чаепитие продолжалось довольно долго, Тор-беллино и его товарищи по несчастью заметно устали ждать. После чаепития кочевники дымили маленькими глиняными трубками. В центре в богатом ярком халате выделялась крупная фигура кочев-ника с лоснящейся физиономией, в тюбетейке на бритой голове. Самодовольно улыбаясь, толстяк поглаживал рукой свои жиденькие черные усы, свисавшие тоненькими кисточками. Он что-то сказал старому хромому номаду, который возглавлял отряд, захвативший караван. Кочевник, обернувшись, крикнул худощавому типу с длин-ными космами, сидевшему сзади на голой земле в грязном потре-панном халате. Оборванец вскочил на ноги и приблизился к плен-ным. Он совершенно не был похож на кочевника. На вид ему было лет около пятидесяти. На темном от загара худом лице выделялись большие серые печальные глаза. Он был бос, из дыр его халата клочьями торчала вата. Это был переводчик, который, в дальней-шем, оказался неплохим малым. Благодаря его советам пленникам удалось быстро освоиться в неволе.
— Ваш новый хозяин, могучий Гуюк-Хан, желает посмотреть на своих рабов. Выходите по одному вперед и говорите: имя, сколь-ко вам лет и что умеете делать, — обратился к несчастным толмач.
Погонщики по одному понуро потянулись к ковру. Маленькие глазки на красном потном лице Гуюк-Хана внимательно изучали подходивших. Иногда он задавал вопросы переводчику, и тот рас-спрашивал о чем-нибудь очередного пленного. Осмотрев своих ра-бов, кочевник выразительно щелкнул пальцами, появились три дю-жих бритоголовых молодца, которые, не церемонясь, схватили Тор-беллино, повалили на пыльную землю и грубо сорвали одежду. Он дико закричал от нестерпимой боли, что вдруг пронзила его мозг и заставила извиваться все его тело: к его лопатке приставили раска-ленное тавро, которым клеймят лошадей. Торбеллино от боли чуть не потерял сознание, крупные капли пота выступили у него на лице, судорожная дрожь охватила его. Спина горела, как в огне. Вокруг распространился удушливый запах горелого мяса. Через несколько минут все было кончено, все пленные были заклеймены. На их спи-нах на всю жизнь осталась отметина, указывающая всем кочевым племенам, чьей собственностью они являются.
— Вы, конечно, попытаетесь бежать. Но могучий светлейший Гуюк-Хан не советует вам этого делать. Он и его верные слуги все равно вас поймают. Он обожает охотиться на беглых рабов и любит их жестоко карать. Это его любимое развлечение. Горе тому, кого притащат на аркане назад в кочевье. После этих напутственных слов погонщиков отвели обратно и опустили в сырую холодную яму. Торбеллино прислонился больным плечом к прохладной земляной стене, стало немного легче. Рядом, постанывая, лежали его товари-щи, несчастные и голодные.
Прошло около двух месяцев. Торбеллино стал уже привыкать к жизни в плену у грозного Гуюк-Хана. Привычными стали дробный топот вольных табунов, лай разъяренных собак, запах горящего ки-зяка, жестокое обращение кочевников с рабами, соленый с молоком чай и его несложные обязанности пастуха. С раннего утра до позд-него вечера он пас огромную отару овец своего господина на зеле-ных холмах и равнине недалеко от кочевья. Подружился с младшим сыном хозяина, тринадцатилетним Гэрэтом, себялюбивым и гордым подростком. Он часто любовался юным кочевником, мчащимся на резвом коне впереди своих сверстников. Гэрэт, несмотря на свой возраст, был опытным лихим наездником и отличным стрелком из лука. Он неоднократно побеждал на скачках, которые устраивались по праздникам. С местной ребятней у юноши сложились добрые отношения. Торбеллино демонстрировал любопытным пацанам свои цирковые фокусы, каких знал великое множество, и акробати-ческие трюки. Благодаря дружескому общению с ними, он быстро научился понимать и немного говорить на трудном языке номадов.
Иногда в степь, где Торбеллино целыми днями пас овец, при-езжал Гэрэт на своем низкорослом быстром коне с молодым берку-том, с которым охотился на лисиц, зайцев и пугливых косуль. И они подолгу сидели у небольшого костерка, подбрасывая в огонь сухой пахучий кизяк, беседуя на разные темы. Любознательного юного кочевника интересовало все на свете: и жизнь в больших городах, и нравы других жителей страны, и море, и корабли… Каждый раз, когда Торбеллино рассказывал другу об этом, у него сжималось от охватившей тоски сердце, ему так хотелось вырваться из неволи и вернуться обратно домой, к друзьям, в Брио, в Бельканто… А у по-раженного рассказами о неведомых странах Гэрэта широко раскры-вались черные глаза и появлялась на круглом загорелом лице улыб-ка, как у доброго маленького котенка.
Мысль о бегстве постоянно точила Торбеллино. Он долго и тщательно обдумывал свой план, прежде чем решиться на этот от-чаянный шаг. Юноша посвятил в него товарищей, но они наотрез отказались от участия в побеге, вспоминая слова переводчика о жес-токой расправе и печальной участи пойманных. Бежать ночью не имело смысла, собаки могли поднять невообразимый шум и гвалт. Значит, оставался единственный вариант: бежать рано утром, когда он выгонит на пастбище отару овец. Беглец целый день будет в пу-ти, главное, чтобы никто не попался из кочевников навстречу и что-бы в этот день к нему не наведался в гости Гэрэт.
Последняя ночь выдалась тревожной. Торбеллино никак не мог уснуть. Так и проворочался с боку на бок до утренней зари. На рас-свете, завернув в платок лепешки и спрятав его за пазуху, он про-стился с друзьями и погнал отару овец в степь. Мимо пронесся к водопою дикий табун, поднимая облако пыли к восходящему солн-цу. Уйдя с овцами подальше от кочевья за зеленные холмы, Торбел-лино оставил отару и со всех ног побежал, озираясь вокруг, в сторо-ну синеющих вдали гор. Он бежал весь день, изредка делая корот-кие передышки для отдыха. На пути попадалось множество зарос-ших тростником и камышом озер. Над тростником взмывали вверх стаи непуганых диких уток и журавлей. В высоком небе в гордом одиночестве парили степные орлы, высматривающие добычу. Позд-ним вечером он сделал привал у небольшого озерка, до гор было рукой подать. Он в полном изнеможении опустился у прозрачной воды на колени и пригоршнями зачерпывал воду, и не мог напиться живительной влаги. У берега колыхались стебли камыша, на воде, словно фонарики, белели в сумерках кувшинки водяных лилий. Стемнело. Ночь опустилась над степью. Слышался писк и шорох грызунов, тявканье лисиц, изредка над головой пролетали, хлопая крыльями ночные совы. Ярко сияли звезды, отражаясь золотыми каплями в черном зеркале водной глади. Торбеллино с блаженством вытянулся на мягком травяном ковре, раскинув в стороны руки, ус-тавился в звездную пропасть. Кто-то тихо плескался в воде и шур-шал в осоке.
Торбеллино проснулся, дрожа от холода. Одежда была на-сквозь мокрая. Седой сырой туман окутал все вокруг. Вода в озере казалась молоком, противоположного берега не было видно. Тороп-ливо перекусив лепешкой и зачерпнув воды, Торбеллино тронулся в дальнейший путь. Все тело болело: от вчерашнего долгого бега не-привычно ныли мышцы и кости. Из-за холмов поднималось ярко-красное солнце. Клочья тумана все еще висели над равниной, когда он услышал далекое ржание. Он все понял. Это была погоня. Необ-ходимо было где-нибудь укрыться от преследователей. Юноша бро-сился к густым зарослям сухого тростника, которые заполонили пространство между двумя озерками. Но его, видно, заметили, так как послышался пронзительный свист и приближающийся конский топот. Беглец забрался в самую гущу зарослей: здесь его будет не-легко найти, если только с собакой. Но, судя по всему, всадники были без нее. Торбеллино хоть и чувствовал себя в безопасности, сердце у него бешено колотилось, выпрыгивая из груди. Он слышал, как верховые медленно подъехали к берегу, о чем-то тихо перегова-риваясь. Ему очень хотелось высунуться и посмотреть, что замыш-ляют враги, но оставил эту затею. Их было четверо. Вдруг один из них пустил лошадь галопом по краю зарослей, видимо, хотел за-ехать с другой стороны тростникового поля. Остальные спешились. Торбеллино затаился в своем убежище, боясь пошевелиться. Насту-пила долгая гнетущая тишина, только изредка доносились голоса номадов.
Некоторое время спустя Торбеллино почувствовал удушливый запах дыма и услышал потрескивание тростника. Теперь он все по-нял. Оказывается, один из кочевников, привязав к аркану горящий факел, проскакал, волоча за собой аркан с огнем, и поджег заросли. Сухой тростник вспыхнул, как порох. Торбеллино оказался в ло-вушке. Кругом стоял сплошной треск, дым и огонь быстро подбира-лись к его надежному убежищу. Юноша стал отползать в сторону ближайшего озерка, к спасительной воде. Пламя стремительно с каждой минутой подступало все ближе и ближе, от жаркого пламе-ни некуда было деваться. Беглец плюхнулся в воду. В этот миг ря-дом просвистела оперенная стрела и зарылась в осоке...
Когда бедный юноша выбрался на берег, слуги Гуюк-Хана, смеясь, долго и больно хлестали его плетьми. Затем связанного пленника бесцеремонно перекинули через седло. Дорога показалась ему вечным адом. Голова налилась кровью, все тело затекло, сыро-мятные ремни безжалостно впились в него. В кочевье бедного юношу швырнули с коня перед входом в белую юрту хозяина. Тот, выйдя наружу со своей милой улыбкой на лоснящемся круглом ли-це, приказал:
— Убрать эту падаль! В колодки его! Утром я им займусь сам!
Торбеллино, захлестнув арканом, проволокли за конем по пыльной земле до сырой ямы. Очнулся он уже с колодкой на ногах. Со страхом он ждал приближения следующего дня, когда жестокий Гуюк-Хан начнет измываться над ним, изощряясь в пытках.

Но ничего не произошло. Проходили дни за днями, а за ним никто не приходил, про него будто бы забыли. Появился как-то юный Гэрэт, он был очень расстроен и сердит. Мальчик считал, что Торбеллино своим проступком предал их дружбу.
— Я тебя ненавижу. Как ты посмел убежать?
Юноша попытался объяснить другу, что его тяготит жизнь ра-ба, что он не может жить в неволе. Но Гэрэт его не слушал.
— Отец прикажет содрать с тебя живого кожу. Ты не заслужи-ваешь лучшего, — бормотал в запале маленький гордый кочевник, устроившись на краю ямы и еле сдерживая слезы.
— Гэрэт, пойми, я такой же человек, как и ты. Ты любишь сво-боду?
— Люблю!
— Я тоже ее люблю.
— К тебе все хорошо относились! Почему ты убежал? — не унимался обиженный подросток.
— Я скорее умру, чем променяю свободу на спокойное рабст-во.
— За побег отец убьет тебя!
— Помнишь, я тебе рассказывал про море, про корабли, про соленый ветер в тугих парусах, про своих верных друзей-моряков?
— Помню…
— Так вот, я хотел вернуться туда, где родился, к морю, к друзьям.
Расстроенный Гэрэт горько заплакал, размазывая рукавом сле-зы по грязным от пыли щекам. Потом вскочил в седло и ускакал да-леко в степь.

Поздним вечером на краю ямы неожиданно появился Толмач в своих живописных лохмотьях. Так рабы прозвали переводчика, ко-торый постоянно помогал пленникам своими добрыми советами и часто делился с ними едой.
— Сидишь и не знаешь, какая страшная участь тебя ожидает, несчастный! Я ведь вас всех предупреждал! Я в плену провел почти пятнадцать лет, попал сюда таким же молодым пареньком, как ты. Если б ты знал, сколько страшных страданий мне пришлось выне-сти, сколько я видел замученных до смерти рабов!
— Я наслышан о жестокости нашего хозяина. И по этому пово-ду не питаю никаких иллюзий, — отозвался юноша.
— Я попытаюсь помочь тебе, Торбеллино, но для тебя это бу-дет последний и единственный шанс спастись. А может быть, даже обрести свободу, если, конечно, тебе повезет, и удача вдруг повер-нется к тебе лицом.
— Интересно, каким же это образом ты можешь мне помочь, если сам такой же раб, как остальные? — полюбопытствовал наш герой, поеживаясь от холода в сырой яме.
— Слушай, сегодня у Гуюк-Хана очень уважаемый гость. Боль-шой Терри из Карамбы, торговец рабами, он постоянный клиент нашего хозяина. Он часто покупает у него рабов для пиратских га-лер. Я попробую заинтересовать его твоей особой. Ты парень моло-дой и крепкий, а ему как раз такие и нужны. Тем более, ты бывал в море. И если тебе повезет, и ты выберешься отсюда, и когда-нибудь, чем черт не шутит, тебе удастся попасть в город Ноузгей, найди там мою старенькую матушку, если она еще, бедняжка, жива. Расскажи ей, что я жив и здоров, что у меня все в порядке. Запомни ее адрес – Улица Кипарисов, 14.
— Если мне вдруг повезет, я обещаю тебе, Толмач, что непре-менно выполню твою просьбу, — сказал Торбеллино.
— Прощай, парень, да помогут тебе святые!

Глава 6
Торбеллино продан в рабство пиратам

Через несколько дней в портовый городишко Карамбу въехали на великолепных мулах Большой Терри со своими помощниками, за ними уныло тащились, звеня кандалами, бывшие рабы Гуюк-Хана. Среди них был и наш Торбеллино, выделяясь среди изможденных усталых узников ладной фигурой.
Город Карамба раскинулся в живописной широкой долине у моря, ограждаемой от ветров красивыми лесистыми холмами. Город представлял собой лабиринт из узких горбатых улочек, двухэтаж-ных домишек и торговых лавчонок под черепичными крышами. Торговцы оглашали воздух своими громкими криками, зазывая по-купателей. Оживленные толпы горожан и морских разбойников за-полняли площади и улицы пиратского городка. В многочисленных тавернах и винных погребках было всегда шумно и весело. Магази-ны и лавчонки доверху были забиты всяческим добром, когда-то захваченным пиратами во время абордажей торговых кораблей. Че-го только тут не было. Здесь можно без конца любоваться редкой серебряной, фарфоровой посудой, старинным оружием, ценными художественными картинами и прочими диковинными вещами...

Терри со своими рабами расположился на центральной улице, Улице Неприкаянных, прямо напротив входа в харчевню «Морской Дьявол и Веселая Хохотушка». У Торбеллино от усталости подка-шивались ноги, и он, было, попытался присесть на булыжную мос-товую.
— Встань, собака! Еще успеешь на галере вдоволь насидеться! — зло рявкнул один из надсмотрщиков и больно щелкнул бичом юношу по спине.
— Поласковее, Джеромо, поласковее! Не попорть товар! — резко одернул подчиненного работорговец, устроившись от лучей яркого солнца под выгоревшим парусиновым тентом.
— Терри! Терри! Смотри, кто сюда движется! Сам Одноглазый Пуэрко, собственной персоной, пожаловал! — окликнул один из надсмотрщиков своего хозяина.
Большой Терри сразу весь преобразился, поглядывая на при-ближавшуюся группу в пух и прах разодетых, подвыпивших пира-тов. Впереди них важно шествовал высокий худощавый мужчина. Черная повязка пересекала его бледное лицо. Надменная физионо-мия выражала презрение. Одет он был в темно-синий камзол с золо-тыми позументами. На боку болталась длинная шпага с богато ук-рашенным эфесом.
— Как дела, дружище Терри! — приветствовал он работоргов-ца, поигрывая тростью с золотым набалдашником.
— Вашими молитвами, славный капитан Пуэрко! — ответил, лучезарно улыбаясь и церемонно раскланиваясь, Терри. — Не же-лаете ли осмотреть свеженький товарец, только что доставленный от великого сына степей Гуюк-Хана.
— Знаю я твой паршивый товарец. Пара жалких тощих рабов, которую ты мне навязал в прошлый раз, уже давным-давно сдохла! Пришлось их скормить прожорливым акулам в Проливе Кошмаров!
— Вы зря, дорогой капитан, сердитесь! Как сейчас помню, это были крепкие мускулистые парни. Наверное, они с непривычки от-дали душу на вашей замечательной галере.
— Не надо, не надо, Терри! — отмахнулся капитан пиратов. — Так беспардонно мне вешать лапшу на мои наивные уши! Сам по-смотри на свой дохлый товар! Это разве мужчины! Разве работяги! Жалкие скелеты, да и только! Одни жилы да кости! Какие из них, к черту, гребцы! Да они у меня на следующий же день окочурятся!
— Да вы только взгляните, дорогой мой друг, на этого крепы-ша! Вы только поглядите! Какая стать, какая гордая осанка! Одно слово – порода! Какие мощные бицепсы! — Терри стеком ткнул в широкую крепкую грудь Торбеллино. — Где вы такого молодца еще купите? У Плешивого Доминго или Хмурого Старки? Да у них сро-ду таких могучих красавцев не водилось! Одна труха да мелкота!
— Милейший, ты предлагаешь мне купить эту грязную обезья-ну?! — воскликнул Пуэрко, брезгливо морща нос и с отвращением посматривая на плачевные лохмотья нашего героя.
— Его можно отмыть, зато как он силен. Посмотрите, как иг-рают под кожей его могучие мышцы. Вы только взгляните!
— Где ты тут увидел могучие мышцы? — встрял в беседу Ры-жий Ридо, помощник капитана Пуэрко.
— Ну-ка, согни руку! — торговец рабами вновь ткнул юношу в грудь.
— Даа… природа-мать силушкой его не обидела, — восхищен-но отозвался рыжий квадратный детина, голова которого, похожая на биллиардный шар, была повязана ярким цветастым платком.
— Уж больно худ, думаю, он и месяца не протянет, — недо-вольно проворчал Пуэрко, оценивающе окидывая взглядом ладную фигуру Торбеллино.
— Если, уважаемый капитан, вы не купите этого красавца, мне придется предложить этот редчайший экземплярчик господину Ма-лисиозо. Он-то оценит по достоинству, я нисколько не сомневаюсь, сей знатный товар!
При упоминании ненавистного имени лиловое от постоянного употребления рома лицо пирата судорожно передернулось и приня-ло злое выражение, а бесцветные глаза потемнели и хищно сузи-лись.
— Сколько же ты хочешь за эту несчастную образину?
— Всего лишь жалких четыре тысячи семьсот монеро, милей-ший капитан Пуэрко!
— Ха! Ха! — вырвалось у пораженного пирата, он чуть было не задохнулся от наглости торгаша. — Да это грабеж среди белого дня! За этого ничтожного дохляка – четыре тысячи семьсот монеро? Терри, я тебя не узнаю, ты в своем уме? Ты что, с неба свалился или башкой об угол кормы шандарахнулся? Таких и цен-то не бывает!
— А это мы легко проверим, когда сойдет на берег капитан Малисиозо, — не унимался Терри. — Он-то понимает в этом деле толк, не упустит такой лакомый кусочек, который идет ему прямо в руки.
— Малисиозо? — лицо у пирата вновь передернулось как от зубной боли.
— Где еще вы купите такого красавца, такого крепыша? — продолжал окучивать пирата хитрый, как лис, торговец рабами.
— Ладно! Черт с тобой! Акулу тебе в глотку! — выругался не-довольный торгом Пуэрко. — Ридо, отсчитай этому плутоватому прохвосту три тысячи пятьсот монеро, и закончим на этом!
— Капитан! Три тысячи девятьсот! — продолжал торговаться Терри.
— Хорошо! Черт с тобой, прохиндей! — согласился капитан Пуэрко, отворачиваясь от назойливого торгаша.
Давая понять, что торг закончен, одноглазый пират, припадая на левую ногу, со свитой направился к харчевне, широкие двери которой были распахнуты настежь, так как из них выбрасывали на булыжную мостовую очередного, пьяного вдрызг посетителя.
— Премного благодарен, дорогой капитан, — пропел барито-ном вслед торжествующий Терри.
— Доставишь его к вечеру на галеру «Каналья», старина, — давал указания работорговцу Ридо, сосредоточенно отсчитывая зо-лотые монеты из большого кожаного кошелька, висевшего на ши-роком потертом поясе.
— Мы можем это сделать хоть сейчас!
— Кстати, с тебя причитается, благодари меня, что я уговорил капитана Пуэрко.
— За мной не заржавеет, Ридо. Разве я тебя когда-нибудь под-водил? Сочтемся. Ты же меня знаешь: я своих верных партнеров не забываю.
— Не сомневаюсь.
— Прекрасную сделку совершил твой капитан. Не пожалеет: ведь парень хорошо знаком с морем, служил когда-то на военном корабле юнгой! — вслед помощнику капитана прокричал Терри, довольный собой.

Глава 7
Тяжелая жизнь гребца галеры

Так наш Торбеллино стал галерным рабом Одноглазого Пуэр-ко, одного из известных своим коварством и жестокостью пиратов. Галера представляла собой парусное судно. На верхней палубе рас-полагалась орудийная батарея, а нижняя была отведена под сотню гребцов, которые, когда не было ветра, гребли что было сил, чтобы галера не теряла скорости. Поэтому-то Пуэрко не составляло ника-кого труда догнать любое судно и взять его на абордаж.
Бедного юношу приковали цепью к дубовой скамье гребцов. И началась для него изнурительная, полная лишений жизнь галерного раба, если ее только можно было назвать жизнью. Скоро сетка кро-вавых рубцов покрыла его широкую, крепкую спину. На нижней палубе между скамьями прохаживались свирепые надсмотрщики и длинными бичами подгоняли утомленных гребцов. Кормили рабов из рук вон плохо, многие не выдерживали тяжких условий у капи-тана Пуэрко и умирали.
Человек ко всему привыкает, как бы ему не было тяжело в жиз-ни. Так и на галере в жизни восьмидесяти гребцов, полной боли, унижений и лишений, было место не только проклятиям и горьким слезам, но и шуткам, и печальным песням. Напарником Торбеллино по веслу оказался могучий Туни, чернокожий великан с Черепашье-го Острова. Ловец жемчуга был захвачен пиратами в Жемчужном Проливе вместе с другими ныряльщиками из своего племени. Туни сильно тосковал по воле и никогда ни с кем не разговаривал. Целы-ми днями он мог негромко распевать протяжные туземные песни, легко управляясь с тяжелым веслом.
Иногда на нижней палубе галеры появлялся пьяный вдрызг, еле державшийся на ногах, одноглазый капитан, размахивающий бу-тылкой рома. Его неизменно сопровождал помощник Рыжий Ридо, который заливался веселым смехом от проделок хозяина. Пуэрко почти каждый вечер напивался до бесчувствия и начинал чудить. То, ни с того ни сего, палил из своих огромных двуствольных пис-толетов, то лез целоваться к гребцам, то угощал всех ромом, то вдруг зверел и мог забить бичом любого, кто по какой-нибудь при-чине ему не понравился. Бывали случаи, когда во время плавания он пьяным вываливался за борт. К большому счастью, для него все кончалось благополучно. Капитана вылавливали, откачивали и су-шили. Однажды, напившись рома до свинячьего визга, его понесло на «марс». Он шустрой обезьяной вскарабкался на самый верх грот-мачты и, устроившись на клотике, стал на всю гавань орать благим матом, представляя себя марсовым:
— Земля! Земля! Вижу землю!
Чем всполошил мирно спящую гавань Карамбы. А потом, не-чаянно оступившись, сорвался вниз. Но и здесь вновь к нему оказа-лась благосклонна судьба: пролетев с десяток метров, он зацепился подтяжками за рею, так на ней и уснул в подвешенном состоянии, пока к обеду не протрезвел.
Утром соседи с других пиратских судов интересовались, кого там еще вздернули на галере у Пуэрко, за какие такие проступки и грехи. Даже капитан Малисиозо во время утреннего моциона, раз-глядывая в подзорную трубу галеру своего давнего соперника, по-любопытствовал у боцмана:
— Грозеро, взгляни, кто там, на «Каналье», болтается на рее?
— А черт его знает, капитан? — ответил хмурый боцман. — Наверняка, Одноглазый Пуэрко снова не в духе, вот и вздернул ко-го-то из своих сорвиголов.
— Похоже, кто-то словил пеньковый галстук, — живо отозвал-ся Бабило, телохранитель капитана, тоже с любопытством всматри-ваясь в нужном направлении.
— Эх, если б это был Жульен, — мечтательно протянул Фри-поно-младший, правая рука капитана в финансовых вопросах.
— Чем тебе Жульен не угодил? — буркнул Малисиозо.
— Уж больно жуликоват! Все, прохиндей, тащит под себя. И в карты постоянно передергивает, за ним постоянно нужен глаз да глаз.
— Можно подумать, ты у нас святой. Не у тебя ли я на днях видел монету с «орлами» с двух сторон и колоду с краплеными кар-тами?
— Был такой грех. С кем не бывает, — промямлил Фрипоно.
— Кстати, кто вчера перстень с бриллиантом умыкнул, кото-рый я нечаянно под стол обронил? Не ты ли? Наверняка, он у тебя в левом кармане камзола затаился, если ты еще вчера вечером его не спустил какому-нибудь барыге на берегу или не проиграл в карты тому же Жульену.
Фрипоно смущенно замялся, густо покраснел и потупил свои наглые глаза.
— Не мешало бы и у нас кого-нибудь за жульничество вздер-нуть на рее, — проворчал, брезгливо морщаясь, Малисиозо. — Вос-питываешь вас, безмозглых болванов, воспитываешь. Учишь скром-ности, уважению, приличным манерам. И все усилия как коту под хвост!
На борту фрегата «Пари» капитан Малисиозо всех держал в ежовых руковицах. Пираты обязаны были неукоснительно соблю-дать установленное им правило: на корабле запрещалось строго-настрого пить спиртное и играть на деньги. Только сойдя на берег, они предавались своим слабостям: пьянству, азартным играм и раз-гульной жизни. Как-то кучка возмущенных строгими порядками пиратов попыталась взбунтоваться, но суровый капитан быстро ох-ладил их пыл и поставил на место, застрелив у всех на глазах двух неугомонных зачинщиков, которые в открытую подбивали недо-вольный экипаж на бунт.

Давайте же, дорогие друзья, вернемся к нашему герою.
Глубокой ночью, когда галера «Каналья» стояла на рейде, ко-гда нижняя палуба была погружена в полный мрак, в котором слы-шались беспокойный храп и приглушенные стоны измученных дневным переходом гребцов, Торбеллино осторожно приподнялся, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся сверху. Извлек спрятанный в лохмотьях, кривой ржавый гвоздь, который накануне случайно оказался у него под ногами, когда утром раздавали жид-кую баланду. Весь день он был в возбужденном состоянии, мысль о близкой свободе не давала ему покоя. Торбеллино, присев у скамьи, стал тихонько ковырять гвоздем дерево вокруг кольца, через кото-рое была продета его цепь. Работать приходилось медленно, не де-лая резких движений, чтобы не загремели звенья цепи.
Вдруг чья-то сильная рука, словно железными клещами, с си-лой сдавила его кисть. Торбеллино рванулся, но не тут-то было. Он поднял голову, его взгляд встретился с мелькнувшими в темноте белками глаз невидимого Туни. Торбеллино разжал от боли пальцы. Черный великан завладел его орудием и стал неистово ковырять дерево скамьи.
Неожиданно на верхней палубе грохнул пистолетный выстрел, за ним второй, третий… Раздался звон разбитого фонаря и чье-то грязное ругательство… Потом гулкий топот и грохот упавшего тела. Никто из гребцов не шелохнулся, даже бровью не повел, все давно привыкли к подобному шуму и гвалту на верхней палубе по ночам. Похоже, одноглазый капитан опять накачался без меры спиртного и начал чудить. Чудачества были неотъемлемой частью финала любой пьянки на «Каналье».
Через некоторое время, после продолжительной возни наверху, на нижнюю палубу по крутой лестнице кубарем скатился Одногла-зый Пуэрко. Вид у него был, мягко говоря, отнюдь непрезентабель-ный: опухшая бледная физиономия изрядно поцарапана, редкие во-лосы торчали клоками во все стороны, на лбу над правым глазом красовалась здоровенная багровая шишка…
За ним следом, цепляясь за поручни, с трудом спустились его пьяные подручные, тоже едва державшиеся на ногах, но еще спо-собные без компаса и посторонней помощи добраться до кубрика или кают-компании.
Помощник капитана Рыжий Ридо тщетно пытался поднять бес-чувственное тело любимого шефа. Сделав три безуспешных подхо-да, он оставил попытки поднятия тяжести. Окончательно плюнув на свою затею, Ридо присел с остальными собутыльниками на скамью и уставился на неподвижно лежавшее перед ним существо, очень смахивавшее чем-то на их обожаемого капитана.
Через пару минут, придя в себя, Пуэрко выпрямился, как непо-корная пружина, и окинул мутным взором нижнюю палубу, часть которой выхватывал из темноты тусклый свет фонаря, что был в руке одного из пиратов.
— Пусти! Скотина! — зло выкрикнул одноглазый пират, грубо отталкивая от себя Ридо, который, как преданный пес, бросился ему на выручку. Вырвавшись из объятий своего верного помощника, Пуэрко, шарахаясь из стороны в сторону, шустро заковылял по уз-кому проходу. Брякнувшись со всего маха на дубовую скамью ря-дом с Туни, он вцепился в тяжелое весло своими длинными пальца-ми, унизанными дорогими перстнями.
— Ну-ка, веселей, ребята! Дружно!! Взяли!! — громко завопил он, бестолково шлепая по воде увесистым веслом, отполированным до блеска грубыми ладонями гребцов. — Еще раз взяли!
Намахавшись вдоволь с помощью Туни веслом и пуская слю-ни, он задремал у того на могучем плече.
— Тсс... Тихо... — подвыпивший Ридо поднял указательный палец вверх. Убедившись, что Пуэрко храпит и, похоже, обосновал-ся на плече темнокожего великана надолго, помощник одноглазого капитана увлек за собой остальных пиратов на верхнюю палубу продолжать прерванную гулянку.
Для Торбеллино и его товарища потянулись мучительно длин-ные дни, они с нетерпением ждали наступления темноты, чтобы от-даться полностью работе. Поочередно с Туни он по ночам настой-чиво ковырял дубовую скамью. Твердое дерево с упорством сопро-тивлялось такому несовершенному орудию, как кривой ржавый гвоздь. Но их усилия не пропали даром, долгожданный конец их работе был уже близок. Ныряльщик за жемчугом весь преобразился, его когда-то печальные черные глаза теперь ожили, они засвети-лись, в них стали вспыхивать неукротимые искорки. Торбеллино от частого недосыпания, бывало, во время гребли впадал в дрему, и бич внимательного надсмотрщика неоднократно прохаживался по его обнаженной спине. Неутомимый Туни в такие моменты выручал своего товарища и греб за двоих. Они никогда не разговаривали ме-жду собой, но с полувзгляда научились понимать друг друга и очень уважали и ценили свою дружбу.

Глава 8
Пролив Кошмаров

Свобода пришла неожиданно, сама собой, правда, ненадолго.
Однажды утром «марсовый» заметил впереди по курсу не-большое торговое судно. Звонкий удар корабельного колокола под-нял на ноги всех: от вечно пьяного Пуэрко до облезлого черного кота, который постоянно отирался в камбузе, воруя из-под носа кока все, что плохо лежало. Галеру огласили громкие окрики команды, заливистые свистки боцмана, щелканье бичей, топот сапог... В одно мгновение в руках отчаянных «джентльменов удачи» были наготове абордажные крючья, пистолеты и сабли.
На капитанском мостике, нервничая, торчал с опухшей физио-номией Одноглазый Пуэрко, он был без шляпы, больная всклоко-ченная голова была повязана мокрым полотенцем. Он вырвал у по-мощника из рук подзорную трубу и стал внимательно всматривать-ся в парусное судно, маячившее в Проливе Кошмаров на расстоянии морской мили от них.
— Похоже на купца! Идет довольно ходко!
— Да, капитан, скорость у него приличная. Но наши гребцы, я уверен, не подкачают! И мы рано или поздно все равно догоним торгаша!
— Ридо, я тоже думаю, мы его не упустим! Распорядись, чтобы всыпали ленивым гребцам хорошую порцию плетей!
Галера неслась, как выпущенная из лука стрела. У пиратов не было сомнений относительно результата этих бешеных гонок. На торговом корабле заметили преследователей и добавили парусов. Легкий клипер, благодаря попутному ветру, сумел на приличное расстояние оторваться от «джентльменов удачи».
Неожиданно со скалистого берега раздался страшный оглу-шающий рев, который прокатился громогласным эхом над узким проливом, заставив содрогнуться даже бывалых мореходов.
— Фумадор! Фумадор! Проклятие! — завопили в испуге все, кто находился на верхней палубе галеры и на быстром клипере.
Да, это был Фумадор, свирепый циклоп — заядлый курильщик. Гроза пролива, Пролива Кошмаров, его безоговорочный хозяин. Циклоп останавливал проплывавшие через пролив корабли и в ка-честве выкупа брал курительный табак. Набивал им свою большую глиняную трубку и, усевшись на выступе отвесной скалы, свесив волосатые, корявые ноги, с наслаждением дымил. Компанию ему часто составлял его старший брат – здоровенный циклоп Ферроз, также заросший шерстью и не менее свирепый. Вероятно, Фумадор опять разделался со своими старыми запасами табака и вновь вышел на охоту за проплывающими мимо кораблями, чтобы разжиться ку-ревом.
— Капитан! Необходимо остановиться! — крикнул не на шут-ку встревоженный Ридо, взбегая на капитанский мостик к возбуж-денному погоней Пуэрко, у которого даже ноздри раздувались, как у гончей собаки, почувствовавшей на охоте добычу.
— С какой еще стати?
— Иначе не миновать нам беды. Капитан, с Фумадором шутки плохи! Надо немедленно лечь в дрейф!
— К черту!! Добыча ускользнет! Вперед!! Только вперед!! В гробу я видал твоего Фумадора и его братца!!! — прорычал в ярости взвинченный пират, нервно бегая по капитанскому мостику, разма-хивая пистолетами.
— Пуэрко, одумайся! Шутить с ним опасно!
— Трусливый щенок! Проклятие!! Заставь же вонючих скотов грести живее! Клянусь, я прострелю тебе глупый котелок!
Рыжему Ридо ничего не оставалось, как спуститься на нижнюю палубу и распорядиться, чтобы надсмотрщики расшевелили своими бичами уставших гребцов.
Видя, что суда и не думают ложиться в дрейф, Фумадор взре-вел так, как будто сел толстой задницей на жаровню с раскаленны-ми докрасна углями. Ухватив огромный обломок гранитной скалы, он поднял его над головой и швырнул в сторону галеры, потому что она была намного ближе, чем клипер. Громкий всплеск раздался справа от галеры. Пиратов, столпившихся у борта с крючьями и приготовившихся к абордажу, окатило фонтаном соленых брызг и обломками весел. Следующая тяжелая глыба, метко брошенная раз-бушевавшимся не на шутку циклопом, проломила правый борт «Ка-нальи», а ряд крепких весел переломила, словно спички, превратив в груду щепок. Морская вода неукротимым мощным потоком хлы-нула в образовавшуюся пробоину… На галере началась всеобщая паника.
Перепуганные до смерти «джентльмены удачи», с выпученны-ми от ужаса глазами, бросились спускать шлюпки на воду и стаски-вать в них награбленное добро. Несчастные гребцы, видя, какая их ждет неминуемая жуткая участь, пытались всячески освободиться от железных оков.
Туни, вооружившись обломком весла, со всего размаху ударил по железному кольцу, через которое была пропущена цепь, и с третьего удара выбил его из дубовой скамьи. Скованные друг с дру-гом наши герои выбрались на верхнюю палубу, по которой мета-лись, словно тараканы, обезумевшие пираты во главе с растерянным Одноглазым Пуэрко. Добравшись до борта, Туни и Торбеллино, бросились в морскую воду и поплыли к берегу, стараясь, как можно меньше мешать друг другу. Плыть было неудобно, общая цепь ско-вывала их движения. Наконец беглецам удалось достичь песчаной отмели: оба юноши прекрасно плавали. Выбравшись из воды, они в последний раз оглянулись на свою бывшую плавучую тюрьму.
Неуправляемая галера по-прежнему болталась посреди Проли-ва Кошмаров и тонуть, по все видимости, не собиралась, несмотря на свою внушительную пробоину в борту. На ней копошились, как суетливые муравьи, силуэты людей, вокруг нее с громкими прокля-тиями сновали набитые добром и пиратами шлюпки.
Громогласный рев рассвирепевшего Фумадора прекратился, на выступе скалы его видно не было. Наверное, разбушевавшийся цик-лоп вернулся в свое логово.
— Торбеллино! Быстро! Живее! — услышал вдруг Торбеллино из уст Туни слова, которыми подгоняли надсмотрщики гребцов. Он даже от неожиданности остановился, но Туни с помощью цепи тя-нул его подальше от берега в густые зеленые заросли. Беглецы дол-го продирались сквозь колючие кусты и карабкались по скалистым уступам, в конце концов остановились, еле переводя дух. Утомлен-ные бегством они в изнеможении повалились ничком на землю, с наслаждением вдыхая божественный аромат свежей травы и зеле-ных растений, которых не видели несколько месяцев.
Торбеллино мгновенно сморил глубокий сон. Спустя час его разбудили какие-то громкие удары и звяканье. Он открыл глаза и приподнял голову. Туни сидел рядом и разбивал булыжником со-единяющую их цепь. Когда ему это удалось, он выпрямился во весь свой огромный рост и сказал:
— Туни пойдет на охота! Будет много еда!
Как только темнокожий великан скрылся в лесу, Торбеллино снова с блаженством вытянулся на мягкой траве. Он лежал и не ве-рил тому, что наконец-то обрел долгожданную свободу, что кончи-лось рабство, унижения, мучения, что теперь он вернется в Белькан-то, вернется к своим верным друзьям. И не будет больше кошмара этих последних месяцев. Он не заметил, как вновь задремал под убаюкивающее стрекотание кузнечиков и беззаботное щебетание птиц.

Глава 9
В плену у Малисиозо

Проснулся он от противного собачьего тявканья. Вокруг него с лаем носилась маленькая лохматая собачонка, похожая на болонку, норовя вцепиться в его жалкие лохмотья. Торбеллино попытался отпихнуть надоедливую шавку ногой, но неожиданно почувствовал холодное прикосновение металла к своей шее. Он оглянулся...
Перед ним с карабином в руках стоял капитан Малисиозо, зна-менитый пират, воспитанник и соперник Одноглазого Пуэрко. Тор-беллино сразу узнал его, хотя тот был одет, как простой матрос: на нем была полосатая тельняшка, заправленная в парусиновые штаны, а на голове – морская шапочка с помпоном.
Юноше часто приходилось видеть капитана, когда корабли пи-ратов-соперников стояли бок о бок на рейде в гавани Карамбы. Ма-лисиозо был красив и молод, и, судя по разговорам бывалых мор-ских разбойников, отчаянно смел, жесток, хитер и коварен.
— Пошевеливайся, милейший! Отдыхать будешь дома в гама-ке, — лучезарно улыбаясь, приказал пират и больно ткнул Торбел-лино в обнаженную спину дулом карабина. Увидев перед собой бо-сяка с мозолистыми сильными руками, обрывки разбитых цепей, он сразу догадался, что перед ним беглый галерный раб.
Торбеллино медленно поднялся и поплелся вперед по тропе, подгоняемый Малисиозо и его паршивой собачонкой, которая всю дорогу порывалась цапнуть его за штанину.
«Хорошо, что Туни ушел на охоту, а то бы он тоже попал в бе-ду», — с облегчением подумал расстроенный Торбеллино.
К вечеру еле приметная тропинка вывела их к небольшой уют-ной бухточке, скрытой от посторонних глаз. Когда они вышли на песчаную косу, где покоилось несколько шлюпок, вытащенных из воды, Малисиозо три раза громко свистнул в золотой свисток, кото-рый висел у него на шее на шелковом шнурке. Мгновенно, словно из-под земли, перед ними выросли десятеро дюжих пиратов, воору-женных до зубов. Небрежно бросив одному из них карабин, кото-рый тут же был пойман налету, вожак направился к шлюпкам. В двухстах метрах от берега темнел силуэт стоящего на якоре кораб-ля. Это был сорокавосьмипушечный фрегат «Пари».

Торбеллино из галерного раба Одноглазого Пуэрко превратил-ся в раба пиратского капитана Малисиозо. Жизнь нашего героя рез-ко изменилась к лучшему, хотя рабство и цепи на руках так и оста-лись. Не стало проклятого тяжелого весла, надоевшей дубовой ска-мьи и изнуряющей работы гребца, теперь он мог свободно переме-щаться по всему кораблю. В обязанности юноши входило содержать в идеальном состоянии одежду и обувь капитана, прибирать в каю-те, а также обслуживать и всюду носить за пиратом на подушке, расшитой золотом, его дрянную собачонку.
Барабоська, так звали эту лохматую тварь, была смышленой, даже можно сказать, умной собаченцией, но страшно капризной. Такими капризными бывают только женщины, любимые женщины. Все носились с ней, как с принцессой. Малисиозо жестоко карал всех, кто не слишком почтительно относился к его маленькой лю-бимице. Никто не догадывался ни на корабле, ни в Карамбе, почему капитан так дорожит своей невзрачной живностью. Тайну эту, не-сколько позже, удалось раскрыть только Торбеллино, так как ему приходилось быть всегда рядом с животным и постоянно ухажи-вать: мыть ее, расчесывать аккуратно шерстку, готовить собачьи деликатесы, повязывать каждое утро роскошный бант. Не дай бог, если бант окажется несвежим или неотутюженным, Барабоська та-кой скандал устроит…
На корабле к юноше пираты относились довольно дружелюб-но, в отличие от других рабов, которым приходилось выполнять тя-желые и грязные работы по погрузке и разгрузке трюмов и подня-тию якорей. Он как лицо, близкое к капитану Малисиозо, пользо-вался негласной неприкосновенностью. Со многими пиратами из экипажа у него сложились хорошие отношения. К ним относились: помощник капитана Чевалачо, телохранитель Бабило, добродушный увалень Трезоро, растяпа Карифано и грозный боцман Грозеро. С ними он запросто мог беседовать о чем угодно, затрагивая и обсуж-дая любые темы, кроме, конечно, личности самого Малисиозо.
Чевалачо был крепкий малый лет около сорока, чуть выше среднего роста, с непослушной копной каштановых волос на голове, похожей на львиную гриву. Одевался он в отличие от франтоватого капитана, можно сказать, безобразно. У него напрочь отсутсвовало понятие вкуса. На нем обычно красовались богатый камзол, одетый прямо на загорелое тело, яркий красный шарф на шее, высокие са-поги с бортфортами и прострелянная в морском сражении, потре-панная треуголка, с которой пират никогда не расставался. Несмот-ря на грозный вид, помощник капитана был в душе добрым малым. В схватках ему не было равных, он хорошо ориентировался в бое-вой обстановке. И его способность быстро соображать и умело ко-ординировать действия экипажа высоко ценилась капитаном Мали-сиозо. Когда-то Чевалачо учился в университете в Бельканто. Чтобы показать любимой девушке, какой у нее смелый и отчаянный кава-лер, он принимал участие во всех уличных потасовках. Однажды драка случайно закончилась смертью его соперника, и студент вы-нужден был бежать в вольный город Карамбу, где стал пиратом.
Боцман Грозеро отличался от помощника капитана плотным телосложением и невысоким ростом, он смахивал на огромного не-бритого колобка. С экипажем он был немногословен и всегда суров. За свирепым выражением лица и громовым голосом скрывалась до-брейшая и отзывчивая личность, как позже узнал Торбеллино.
На фрегате «Пари» всегда был полный порядок, чего не ска-жешь о кораблях флотилии Одноглазого Пуэрко, где случались на-стоящие катастрофы из-за беспробудных пьянок пиратов и сума-сбродных выходок их капитана, постоянные стычки драки, стрельба и поножовщина. На памяти жителей Карамбы был трагический слу-чай, когда в гавани погиб бриг со всем экипажем: какой-то пьяный дуралей с зажженной свечой ночью забрел вместо гальюна в неза-пертый пороховой погреб. Произошел взрыв страшной силы!
На фрегате же капитана Малисиозо поддерживался образцовый порядок, особенно на нижней орудийной палубе, где в специальных деревянных коробах рядом с пушками хранились пороховые заряды и ядра.

Пиратский капитан родился двадцать восемь лет тому назад в Бельканто, в семье одного почтеннейшего горожанина, профессора столичного университета. Это был хорошенький, веселый, белобры-сый карапуз, с маленькими веснушками на носу. Он рос самым ти-хим, самым послушным, самым добрым, самым примерным маль-чиком в городе, а может быть и во всей стране. Он никогда не ша-лил, не капризничал, отлично учился в школе. Родители и вся улица гордились им, не могли нарадоваться на него. Мальчик подрос и стал целыми днями пропадать в университетской библиотеке, где погруженный в толстые научные книги, делал выписки из них в свою школьную тетрадку.
И вот однажды случилась страшная беда. Рядом по соседству жила одна злющая-презлющая старуха, настоящая ведьма, что во-дятся в сказках, которой не давало покоя счастье этой милой доброй семьи. Какими-то неизвестными путями ей удалось добыть пузырек воды из священного волшебного источника Лармо. Вода из источ-ника Лармо, затерянного где-то высоко в диких горах, обладала ог-ромной колдовской силой: калек делала здоровыми, здоровых – ка-леками, жадных – добрыми, добрых – жадными, трусов – смелыми, смелых – трусами, глупых – мудрыми, мудрых – глупыми, лентяев – трудолюбивыми… И вот, эта коварная бабка зазвала робкого маль-чика к себе в гости и угостила его апельсиновым соком, в который накапала воду из волшебного источника.
На следующий день нашего славного милого мальчугана слов-но подменили. Домашние, друзья и знакомые не узнавали его. Он стал грубым, заносчивым, капризным, жестоким. И однажды совсем исчез из родительского дома. Родные с ног сбились, разыскивая мальчика. Через некоторое время его следы были обнаружены на другом конце страны в пиратском городишке Карамба, где его на-глая веснушчатая физиономия стала мелькать в обществе всем небе-зызвестного пирата Одноглазого Пуэрко. Спустя несколько лет мрачная слава о коварном жестоком пирате Малисиозо облетела всю страну.
На людях Малисиозо всегда появлялся при полном параде, во фраке и цилиндре, а на набережную Карамбы сходил только в белом фраке с изящной дорогой тростью. Его всегда сопровождали две прославленные личности на всем побережье: толсторожий телохра-нитель Бабило, у которого постоянно не умолкал болтливый язык, и щуплый, как щепка, с маленькими хитрыми глазками на бледном вытянутом лице, великий шулер и мошенник, гроза всех игорных притонов Карамбы, Фрипоно-младший. Младший, потому что Старшего, то есть его жулика-папашку, в свое время облапошенные пираты вздернули за наглое мошенничество на рее одного из кораб-лей эскадры.
Благодаря своему коварству и хитрости, а также своим огром-ным познаниям, почерпнутым из множества научных книг, Мали-сиозо за короткое время сумел подчинить большинство пиратского братства. Его фрегат «Пари» был самым быстроходным, а по боевой мощи – самым вооруженным судном среди пиратской флотилии. Даже Одноглазый Пуэрко, которому принадлежало несколько пре-красных фрегатов и галера «Каналья», стал побаиваться своего быв-шего ученика.

Периодически, несколько раз в году у Малисиозо сносило кры-шу. Да! Да, вот именно, иначе и не скажешь. Может, сказывались сезонные обострения, честно сказать, не знаю. Он, ни с того ни с сего, непонятно по какой причине, начинал представлять себя вели-ким гением, научным светилом или успешным преподавателем уни-верситета, и его несло… Во время таких приступов он собирал ог-ромную аудиторию, почти всех пиратов своей флотилии на широ-кой палубе фрегата «Пари» и начинал им читать долгие и нудные лекции по биологии, физике, географии, литературе, вдалбливая в их тупые головы университетские знания, а потом заставлял вели-ковозрастных «студентов» выполнять домашние задания и сурово наказывал нерадивых учеников, не выучивших урок, подвергая их публичной порке плетьми. Особенно часто доставалось на орехи бестолковому ленивому Бабило, телохранителю капитана, у которо-го с памятью были довольно серьезные проблемы из-за постоянных пьянок. После таких занятий морские разбойники были готовы, сломя голову, идти в огонь и в воду, лишь бы не сидеть на занудных лекциях.

Глава 10
Остров Сундуков или тайна Малисиозо

Как-то в один из дней, ясным солнечным утром, когда Торбел-лино, уложив на расшитую золотом подушку Барабоську, аккуратно расчесывал ей шерстку, на капитанском мостике появился Мали-сиозо в безупречном белом фраке с большущей сигарой в руке. Он был в прекрасном расположении духа. Попыхивая сигарой, он про-гуливался по мостику взад-вперед. Подойдя к юноше, наклонился над кудрявой собачонкой, пожурил свою любимицу.
— Бабило!
— Да, мой капитан! — за спиной Малисиозо тут же возник, словно привидение, его верный телохранитель, у которого постоян-но на жирном пузе от чрезмерного обжорства лопалась полосатая тельняшка, натянутая, словно барабан. Здоровяк Бабило в пират-ской среде слыл отчаянным малым, за своего капитана и его парши-вую собачонку он мог любого, не раздумывая, порвать на куски и стереть в порошок. Его побаивались и избегали, особенно, когда он был под мухой.
— Шампанского!
— Слушаюсь, мой капитан! Сей секунд!
Бабило стремглав скатился по крутому трапу, насколько позво-ляла его мощная комплекция, и исчез в темном трюме. Через мгно-вение он, запыхавшийся и довольный, стоял наверху с несколькими бутылками шампанского, из-за его спины выглядывала услужливая лоснящаяся рожа корабельного кока Гютоно. Он был в надвинутом на лоб белом колпаке, держа серебряный поднос с фруктами и хру-стальным кубком. Бабило натренированным ударом ладони по до-нышку бутылки выбил пробку, наполнил кубок и преподнес капи-тану.
— Ему тоже налей! — Малисиозо сделал рукой царственный жест в сторону Торбеллино, наводящего Барабоськину красоту. У присутствующих на капитанском мостике от удивления вытянулись лица – угощать жалкого раба шампанским! Но Бабило этим не за-морачивал свои куриные мозги, он тут же среагировал на указание, дав крепкого пинка одному из пиратов, стоявших за ним, и малый в мгновение ока скатился вниз… И не прошло минуты, как Бабило уже наполнял еще один кубок игристым напитком.
— Прекрасный выдался денек, не правда ли?!
— Да, мой капитан! — громогласно откликнулся телохрани-тель, округляя могучую грудь, украшенную, как новогодняя елка, всевозможными татуировками. Тут была представлена целая гале-рея произведений искусства: от фонтанирующих жирных китов до умопомрачительных обнаженных красавиц, от бородатых рогатых чертей до стреляющих ядрами пушек, от фрегатов в пороховом ды-му до пузатых бутылок с ромом, от черепов с костями и картами до сундуков с драгоценностями…
— Что-то засиделись мы в Карамбе без настоящего дела, а, Ба-било?
— Угу… — поддакнул с плотно набитым ртом Бабило, успев-ший втихаря утянуть с подноса банан, который второпях тут же со-жрал вместе с кожурой.
— Снимаемся с якоря, братцы! За удачу! — торжественно про-возгласил Малисиозо, подняв сверкающий кубок, ослепительно иг-рающий гранями в лучах солнца. Осушив залпом шампанское, ка-питан швырнул кубок в море.
— Грозеро!
— Слушаю, капитан! — похожий на гориллу квадратный боц-ман колобком подкатил к Малисиозо.
— Я вчера вечером проходил мимо компаса и знаешь, что я там лицезрел?
— Что, капитан? — спросил упавшим голосом Грозеро.
— Во-первых, стекло, засиженное мухами, а во-вторых, не по-веришь, внутри поселился вот такой рыжий таракан, который, судя по всему, чувствует себя там прекрасно, как у себя дома! Распоря-дись, чтобы всыпали штурману как следует, и пусть немедленно приведет компас в порядок.
— Сей секунд, капитан, все исправим!
Еще раз окинув в подзорную трубу линию горизонта, Мали-сиозо удалился к себе в роскошную каюту, где, завалившись на мяг-кий диван, предался любимому занятию – чтению. Большую часть капитанской каюты занимали книжные полки с книгами, которые он скупал десятками, когда посещал в Карамбе книжную лавчонку. Торбеллино довелось несколько раз сопровождать его в походах за книгами. Капитан пиратов на его глазах весь преображался, стоило им только переступить порог книжного магазинчика. Он подолгу копался среди груды пыльных томов в поисках подходящих книг, в основном его интересовала серьезная литература: всякие учебники, научные трактаты, доклады и статьи. Юношу, присутствующего при разборке бумажных залежей, частенько подмывало чихнуть от под-нятой капитаном удушливой пыли.
Малисиозо, увлеченный чтением какой-нибудь интересной книги, мог сутками не есть и не появляться на палубе фрегата, за-бывая обо всем на свете. Такие дни были для экипажа настоящим праздником, пираты вытворяли на корабле и берегу все, что хотели, предаваясь своим многочисленным слабостям и порокам.

На все лады пронзительно заголосила свистулька ретивого боц-мана, сонный корабль мгновенно ожил, словно огромный муравей-ник: забегали, засуетились заспанные пираты и перепуганные рабы, заскрипели тали и блоки, загремели в клюзах выбираемые якорные цепи, распускать паруса наверх на реи полезли самые отчаянные головы…
Малисиозо изредка совершал вылазки на таинственный Остров Сундуков, что находился за морем, напротив Карамбы. Необитае-мый мрачный остров славился тем, что с незапамятных времен пи-раты прятали там свои несметные сокровища, изощряясь в шифров-ке своих карт до такой степени, что потом сами не могли порой най-ти свои закопанные заветные сундуки с драгоценностями. Некото-рые из них, окончательно отчаявшись от безуспешных поисков или находясь в бедственном положении, спивались или стрелялись. Другие продавали или проигрывали свои бесценные бумаги в азарт-ные игры в кабаках и тавернах столицы Пиратского Братства.
На самом же деле, их сокровища похищал коварный капитан Малисиозо, поэтому пиратам никак не удавалось отыскать свои за-копанные драгоценности. Благодаря изумительному чутью «прин-цессы» Барабоськи, Малисиозо без особого труда отыскивал на ост-рове запрятанные с несметными сокровищами чужие сундуки, ко-торые откапывал и переправлял на материк в пещеру недалеко от Колодца Циклопов. Надежнее убежища трудно было сыскать, так как никто не отважился бы разгуливать у свирепых циклопов под самым носом. Спрятав сокровища, он обычно недалеко от пещеры устраивал привал и угощал уставших от тяжелой ноши носильщи-ков вином со снотворным. Утомленные длинным переходом люди мгновенно засыпали беспробудным сном у ярко пылающего костра. Подкинув в костер охапку хвороста, капитан покидал своих спутни-ков и возвращался на корабль. Никто не знал, где находится пещера с сокровищами, так как кроме Малисиозо и Барабоськи никто нико-гда не возвращался из этих экспедиций на берег. Спящий отряд ста-новился добычей братьев-циклопов, которые появлялись на поляне, привлеченные отблесками костра.

На следующий день фрегат капитана Малисиозо приблизился к нелюдимому Острову Сундуков и бросил якорь в небольшой уют-ной бухте, укрытой от ветров высокими скалистыми утесами.
После завтрака Малисиозо решил совершить прогулку на не-обитаемый остров. Капитана сопровождали восемь пиратов-гребцов, телохранитель Бабило и Торбеллино с Барабоськой. Когда шлюпка, тихо шурша килем, ткнулась носом в прибрежный песок, он велел всем оставаться на отмели, а сам с Торбеллино и болонкой отправился бродить по острову. Через некоторое время они доста-точно удалились от берега, и Малисиозо приказал юноше опустить собачонку с подушки на землю.
Почувствовав свободу, Барабоська стала с радостным визгом и тявканьем носиться, описывая какие-то замысловатые круги и петли вокруг них. Вдруг она остановилась как вкопанная рядом с раскиди-стым дубом, и сделала стойку, которую делают обычно охотничьи собаки, почуяв дичь.
— Стоп! Мы пришли! — сказал довольный утренним моцио-ном Малисиозо. — Здесь, пожалуй, сделаем привал. Расстилай ска-терть, пора перекусить.
Торбеллино послушно расстелил в тени под деревом на зеле-ной лужайке накрахмаленную белоснежную скатерть и стал на нее выкладывать из корзинки посуду и всякую снедь.
— Тебе тоже не мешало бы подкрепиться после утомительной прогулки. Не стесняйся, — милостиво разрешил Малисиозо, валь-яжно расположившись на душистой траве и пригубив рюмку руби-нового вина. — Сегодня прекрасный выдался денек, его непременно надо отметить!
Капитан, пребывая в прекрасном настроении, извлек из поход-ной брезентовой сумки блокнот с карандашом и стал в нем что-то рисовать, изредка посматривая по сторонам, запоминая детали ок-ружавшего их ландшафта. Торбеллино же незаметно для себя слад-ко задремал в тени, падающей от пышной кроны могучего дуба. Ди-ких зверей и ядовитых змей на острове не водилось, так что опа-саться было некого.
Закончив прогулку по острову, они вернулись на песчаную ко-су к оставленной шлюпке, где, изнывая от жары, томились в ожида-нии капитана голодные пираты во главе с вечно зевающим Бабило.
— Иди за мной, мешок вонючих костей! — распорядился Ма-лисиозо, подзывая своего преданного телохранителя. Они отошли метров на пятьдесят от шлюпки, чтобы никто не слышал их секрет-ного разговора. Капитан достал из кармана камзола свой блокнотик, вырвал оттуда листок с рисунком и долго что-то втолковывал тупо-ватому подручному. После чего они вернулись к оставшимся в шлюпке пиратам.
— Хватит бездельничать, остолопы! Есть достойная работенка! — рявкнул на подопечных приободрившийся Бабило. — Карифано! Альфонсо! Захватите там, на носу, пустой анкерок и бегом к родни-ку за пресной водой! Одна нога – здесь, другая – там! Остальные берут лопаты, кирку и за мной!
Группа пиратов скрылась в густых прибрежных зарослях, где оголтело на все лады орала семейная парочка ссорящихся попугаев какаду, решая актуальный вопрос о воспитании подрастающего по-коления. Малисиозо присел на корме, извлек из кармана золотой портсигар и закурил тоненькую сигару, с наслаждением попыхивая ароматным дымом и наблюдая, как Торбеллино играет на берегу с Барабоськой.
Солнце еще стояло в зените, когда на золотой отмели появи-лись уставшие, но довольные прогулкой пираты. Они вернулись не с пустыми руками. Двое, обливаясь потом, с трудом тащили на длинной жерди окованный железом сундук, остальные – что-то тя-желое в мешках, за ними вышагивал довольный Бабило с шанцевым инструментом на плече.

Глава 11
Полосатый разбойник

На корабле, кроме кудрявой Барабоськи, обитала еще жив-ность: полосатый толстый кот по кличке Пройдоха-Марсик, оти-равшийся целыми днями у камбуза и два потрепанных жизнью по-пугая какаду. Один – у боцмана Грозеро, которого тот выиграл на берегу в карты у Рыжего Ридо, а другой – у рулевого Плешивого Карапузо. Надо сказать, что Пройдоха-Марсик к пернатым был крайне не равнодушен. Попугаю боцмана, имевшему обыкновение сутками грязно ругаться, не повезло больше: он как-то, болтая, зазе-вался и в результате остался без шикарного хвоста.
Пройдоху-Марсика на корабль принес с собой помощник капи-тана Чевалачо, заприметив как-то мурлыкавшего кота на пороге од-ного из портовых кабачков. Пираты фрегата давно уже жаловались на засилье крыс на корабле, которые, обнаглев, грызли все подряд, что попадалось им на пути: от снастей и продуктов до пиратской обуви. Одна из обнаглевших крыс даже умудрилась прогрызть ко-шелек Бабило и попробовать несколько золотых монет на зуб. Если не верите, можете сами убедиться, он вам покажет следы ее зубов. Хотя некоторые пираты утверждают, что это скорее следы от зубов Фрипоно-младшего. Чтобы как-то урезонить наглых серых грызу-нов, было решено завести на борту фрегата «усатого охотника». Сначала кота звали просто Барсиком, но потом, после случая с «марсовым» Простофилей, у пирата кот однажды стащил обед, за-бравшись по грот-мачте наверх к задремавшему пирату, за ним за-крепилось имя Марсик. Но ненадолго. Дурные наклонности кота стали проявляться уже через неделю после появления на корабле. У Пройдохи была вредная привычка, от которой страдал весь экипаж корабля. Он по ночам тащил в камбуз, где «снимал номер», все, что плохо лежало. Носки, носовые платки, полотенца, трусы, штаны, куртки, курительные трубки, шапки, табакерки… Каждое утром у камбуза выстраивалась длинная очередь из пострадавших, чтобы получить у кока Гютоно за некую мзду свои вещи обратно. Бизнес толстого Гютоно процветал, кок считал, что кота Марсика ему по-слали небеса.
Однажды полосатый разбойник уволок у боцмана Грозеро, ко-торый на секунду отвернулся, увесистый кожаный кошель с золо-тыми монетами, от такой наглости боцман пришел в неописуемую ярость. И не смотря ни на какие уговоры и стенания кока, выбросил орущего котяру за борт. И каково было удивление экипажа, когда они утром увидели Пройдоху на корабле, преспокойно, с невозму-тимым видом, тащившего за собой из камбуза связку молочных со-сисек. Когда розовощекий кок обнаружил пропажу, было уже позд-но.
За наглость коту здорово попадало от пиратов, то кто-нибудь умышленно наступит на хвост, то пнет под зад, то даст затрещину, несколько раз его чуть не пристрелили, опалив шерсть и усы. Неод-нократно наглеца отвозили на берег в Карамбу и оставляли там, де-сяток раз выбрасывали за борт, но он каким-то невероятным чудом все равно возвращался на пиратский корабль. Однажды, воспользо-вавшись случаем, Бабило бросил его «робинзоном» на Острове Сун-дуков. Каково было изумление пиратов, когда знакомая усатая мор-да через неделю вновь появилась на фрегате. После того как Прой-доха-Марсик каким-то загадочным образом вернулся на корабль с Острова Сундуков, кок заверял пиратов, что кот им послан небом, что он своего рода – талисман. И пока он на корабле, экипажу фре-гата ничего не грозит. С этих пор пираты стали к коту относиться более снисходительно, прощая ему его невинные шалости.
Полосатый разбойник и в ус не дул, продолжал по-прежнему воровать. Однажды он умудрился стащить Барабоськину подушку и спрятать на нижней орудийной палубе. Торбеллино потребовалось полдня, чтобы разыскать пропажу, за которую он мог поплатиться головой.

В тот день Торбелллино, как обычно, поднялся рано, необхо-димо было приготовить легкий завтрак для спящей Барабоськи. Стараясь не звякать цепями, он направился в камбуз. Утро было чу-десным. Из-за гор поднимался ярко-красный диск солнца, водная гладь была неподвижной, словно зеркало, воздух пьянил своей све-жестью…
Перед камбузом, загораживая посторонним вход, распластав-шись, лежала упитанная тушка Пройдохи-Марсика, который и ухом не повел на шаги юноши. Забрав у кока кастрюльку с манной ка-шей, наш герой отправился обратно в капитанскую каюту кормить проснувшуюся Барабоську. Жирный котяра, привлеченный аппе-титным запахом, сладко зевнул, вскочил, потянулся и с ленивым видом побрел следом за юношей. По пути им попался навстречу Фрипоно-Младший, которого кот боялся, как огня, потому что как-то утащил у мошенника колоду крапленых карт. Тот над ними тру-дился целую неделю, ставя на них секретные точечки и значки, что-бы потом на берегу в портовых кабачках обыгрывать своих партне-ров по карточной игре. Тогда Фрипоно чуть не убил наглого ворю-гу, около часа гоняясь за ним с пистолетом по всему кораблю.
Увидев своего недоброжелателя, кот мигом юркнул за бухту каната. Когда пират прошел мимо, Пройдоха-Марсик покинул ук-рытие и побежал рысью догонять Торбеллино.
Войдя в капитанскую каюту, юноша совершил непроститель-ную ошибку, расплата за которую последовала незамедлительно. Он забыл плотно притворить за собой дверь, чем в дальнейшем и вос-пользовался полосатый воришка.
Капитан Малисиозо тем временем крепко спал на широкой кровати под балдахином, украшенным золотыми кистями. Он обыч-но вставал не раньше полудня, когда солнце было в зените, так как целые ночи напролет проводил за чтением книг и научных тракта-тов. Торбеллино, чтобы не потревожить пирата, на цыпочках про-шел в уголок, отведенный для Барабоськи. Барабоська уже просну-лась и от удовольствия щурила черные блестящие глазки, похожие на маслины. Выложив перед болонкой на серебряное блюдце ман-ную кашку, юноша занялся кроваткой собачки. После завтрака он аккуратно расчесал собачке шестку и повязал шелковый бант. Все, теперь они готовы идти на утреннюю прогулку!
Но где расшитая золотом подушка, на которой он ее выносит на палубу? Торбелллино точно помнил, что вчера перед сном, он ее положил на стул, стоящий у входной двери. Куда же она подева-лась? Не испарилась же, в конце концов?
Юноша обыскал всю каюту, даже заглянул под кровать Мали-сиозо. Подушка как сквозь землю провалилась! Что же делать? Ма-лисиозо же его в порошок сотрет или, не раздумывая, вздернет на рее!
И тут юноша вспомнил, что когда нес кастрюльку с кашей, за ним увязался Пройдоха-Марсик.
«Неужели это проделки полосатого разбойника? — подумал он, еще раз внимательно оглядывая каюту в надежде все-таки уви-деть подушку. — Ну, конечно, это его лап дело! Кому еще взбредет в голову стащить подушку любимицы Малисиозо, можно ведь и голову потерять за такую сумасбродную выходку!»
Торбеллино бережно подхватил болонку на руки и вышел на палубу, залитую лучами утреннего солнца. Поднявшись быстро с собачкой на капитанский мостик, он обнаружил там Чевалачо, ко-торый, сидя в капитанском шезлонге, с любопытством через под-зорную трубу рассматривал, что творится на галере Одноглазого Пуэрко.
— Чевалачо! Чевалачо, случилась беда!
— Что за беда, парень?
— Пропала Барабоськина подушка! Что делать? — юноша ого-рошил неприятной новостью помощника капитана.
— Как пропала? — Чевалачо, выпучив глаза, испуганно уста-вился на юношу.
Случись на пиратском фрегате пожар или взрыв, он и то испу-гался бы меньше.
— Вчера была перед сном, а сейчас нигде ее нет. Все углы в каюте обшарил. Как в воду канула!
— Скверный сюрпризец, Малисиозо точно нам бошки поотры-вает, это как пить дать, — проворчал вконец расстроенный Чевала-чо, почесывая затылок.
— Есть у меня одно подозрение… — начал было юноша.
— Какое? Говори, не тяни кота за хвост!
— Вот именно кота! Когда я с камбуза возвращался с едой для Барабоськи, за мной увязался Пройдоха-Марсик.
— Так бы сразу и сказал! — с облегчением вздохнул помощник капитана, будто сбросил с плеч мешок с песком. — Эта зараза все тащит, что плохо лежит! Наверняка это он стащил подушку! Надо срочно разыскать его! И надавать тумаков, чтобы неповадно было!
— А как же Барабоська? Я не могу ее одну оставить.
— Не боись, я с ней посижу, поиграю, а ты – бегом на розыски этого наглого ворюги!
— Спасибо, Чевалачо! Выручил!
— Давай дуй! Не стой, как истукан!
Торбелллино сбежал по трапу на палубу и первым делом пом-чался в камбуз. Там кота не оказалось. Поиски на огромном корабле могли затянуться на часы, если бы не появившийся из кают-компании боцман Грозеро, который сообщил, что полчаса назад ви-дел Пройдоху-Марсика на нижней орудийной палубе.
Торбеллино, подбежав к люку, исчез темном проеме.
После яркого солнца глаза с трудом привыкали к полумраку орудийной палубы. Сначала он обследовал левый борт от носа до кормы, потом перешел на правый. И тут его поиски увенчались дол-гожданным успехом.
На лафете одной из пушек, на Барабоськиной подушке, разва-лясь, дремал Пройдоха-Марсик. Ничего неподозревавший кот, по-лучив от юноши увесистую оплеуху, подпрыгнул аж до потолка, фыркнул и, рыча, скрылся в темном трюме, откуда еще долго доно-сились страшные угрозы в адрес Торбеллино.
— Ты где пропал? — накинулся на появившегося юношу Чева-лачо. — Я тут совсем измучился с этой капризной чертовкой!
— Весь корабль пришлось обыскивать.
— Нашел подушку?
— Да, еле отыскал. Пройдоха ее на нижнюю орудийную палу-бу утащил и дрыхнул на ней. Ее сейчас Карифано щеткой очищает от кошачей шерсти.
— Уф! — с облегчение выдохнул помощник капитана. — По-везло нам с тобой, парень. Не знаю, чтобы с нами сделал Малисио-зо, если бы узнал о пропаже.
— Вздернул бы на рее или пристрелил, у него разговор корот-кий.
— Для него маленькая капризная тварь дороже всего экипажа, — проворчал Чевалачо. — Ума не приложу, чего он с ней так но-сится? Золотая она, что ли?
Торбеллино промолчал. Он-то прекрасно знал истинную цену капризной болонки.

Глава 12
Малисиозо и его ученики

За час до обеда вахтенный ударил несколько раз в колокол, со-зывая экипаж на занятия. Пираты, побросав все дела, лениво потя-нулись к грот-мачте, где под натянутым парусиновым тентом про-ходила учеба.
— Если капитан Малисиозо при случае у тебя поинтересуется, как ты учился в школе, никогда не упоминай, что по каким-то пред-метам получал двойки, — предупредил нашего героя помощник ка-питана Чевалачо.
— Двойки, мне кажется, все когда-нибудь получали. Я помню, однажды мне поставили за то, что я дневник дома забыл, а в другой раз, потому что опоздал на урок, — поделился с пиратом школьны-ми воспоминаниями доверчивый Торбеллино.
— Что ты?! Что ты?! — отчаянно замахал руками, как ветряная мельница, заморгав испуганно глазами, Чевалачо. — Да ни в коем случае, не вздумай даже слово «двойка» упоминать. Малисиозо тут же придет в неистовое бешенство и заставит тебя свои лекции наи-зусть вызубрить, слово в слово.
— А если у меня с памятью проблемы? — полюбопытствовал удивленный Торбеллино.
— Какие еще проблемы?
— Ну, например, память плохая или слабый слух, тогда что?
— О, тогда тебе точно – каюк! — отозвался обреченным тоном телохранитель капитана Бабило, усердно раскуривая трубку. — Я тебе не завидую, парень!
— Считай, песенка твоя спета! — вставил канонир Трезоро. — Получишь «горячих» по полной программе!
— Можешь писать завещание! — добавил Чевалачо.
— Он что, больной что ли? — невольно вырвалось у Торбел-лино.
— Кто больной? — угрожающе произнес Бабило, всем могу-чим торсом оборачиваясь к юноше. — Ты кого имеешь в виду, па-цан?!
— Все молчу, молчу… — виновато отозвался юноша, на вся-кий случай отодвигаясь подальше от капитанского телохранителя.
— Единственное, что спасает, так это то, что у Малисиозо эти выкрутасы всего на неделю, не больше, — поддержал разговор улыбчивый Карифано. — Потом он успокаивается и оставляет нас на несколько месяцев в покое. Главное, в эту неделю, в «неделю от-крытых знаний», как он ее почтительно называет, не попадаться ему на глаза и не задавать наивных и глупых вопросов, которые могут вывести его из себя.

Нашему Торбеллино повезло, ему не довелось быть «студен-том» у Малисиозо, так как он постоянно был занят уходом за ка-призной Барабоськой и пропадал целыми днями либо в каюте, где купал ее в ванночке со всякими ароматическими средствами, либо выгуливал болонку на капитанском мостике. Но присутствовать на одной из лекций по биологии ему как-то случайно все-таки посчаст-ливилось.
Как обычно шел «разбор полетов», ученики бодро отчитыва-лись за проделанную домашнюю работу. Капитан Малисиозо, вели-чественно восседая за круглым столом посреди палубы, сосредото-ченно с брезгливым видом рассматривал рисунки в домашней тет-ради Карифано.
— Карифано, что-то я никак не разберусь, что ты тут нам такое изобразил, — проворчал учитель, вглядываясь через лорнет в кара-кули пирата. — Вот это, что за цепочка из жирных красных точек?
— На этом рисунке, капитан, я хотел показать строение нерв-ной системы дождевого червя.
— Я это прекрасно понял, прочитав название домашнего зада-ния. А вот с рисунком мне совершенно ничего не ясно. Он меня, мягко сказать, пугает. Если такое художество увидеть ненароком во сне, можно, дорогие мои, и не проснуться.
Нерадивые «студенты» дружно захохотали и на все лады за-свистели, по достоинству оценив юмор капитана.
— Не сойти мне с места, я старался, капитан.
— Я нисколько и не умоляю твоих стараний, Карифано. В от-личие от махрового двоечника и лоботряса Бабило, ты старательный ученик, почти отличник. Мне очень нравится, как ты ответственно и конструктивно подходишь к каждой теме. Но здесь, похоже, ты яв-но переусердствовал, дорогой. Думаю, мне не хватит и целого дня, чтобы разобраться во всех хитросплетениях нервных цепочек дож-девого червя, которые ты тут так старательно разрисовал.
Вновь взрыв бешеного хохота и пронзительного свиста огласил палубу фрегата «Пари».
— Тихо, тупые головы! Тишина! Выведу из класса! — Мали-сиозо потряс звонким колокольчиком.
Веселье и гвалт мгновенно прекратились, наступила гробовая тишина. Слышалось только сопение прилежных учеников да поче-сывание Бабило, которого под лопатку укусил приблудный комар.
— Садись, Карифано! Увы, сегодня, к моему и твоему сожале-нию могу поставить в журнал только тройку. Но это твердая тройка!
Погрустневший ученик, забрав тетрадь, вернулся на свое ме-сто.
— Запомните раз и навсегда, дорогие друзья! Нервная система у дождевого червя намного сложнее, чем у гидры. Это вам не по воробьям стрелять!
Поднявшись из-за стола, Малисиозо подошел к небольшой школьной доске, закрепленной у основания грот-мачты, и стал цвет-ными мелками аккуратно вырисовывать дождевого червя в разрезе.
— Она расположена на брюшной стороне тела и похожа на длинную цепочку, — это так называемая брюшная нервная цепочка. В каждом членике тела имеется по одному двойному нервному уз-лу. Запомните это! Все узлы соединены между собой перемычками. На переднем конце тела в области глотки от нервной цепочки отхо-дят две перемычки. Вот они! Видите, как они охватывают глотку справа и слева, образуя окологлоточное нервное кольцо. А вот здесь, сверху, в окологлоточном кольце есть небольшое утолщение. Это так называемый надглоточный нервный узел. От него в перед-нюю, часть тела червя отходит множество тончайших нервов…
Пока капитан, прохаживаясь взад-вперед перед доской, вдох-новенно говорил, пираты, высунув языки, сосредоточенно записы-вали лекцию в тетрадки. Наблюдавшему за всем этим Торбеллино стало смешно и он чуть было не прыснул от смеха. Ну, ладно, пре-подавать военное искусство, географию или навигацию еще понят-но, но зачем отчаянным, пропахшим пороховым дымом сражений, морским разбойникам знать строение нервной системы дождевого червя, – совершенно не ясно?

После кормления Барабоська, свернувшись клубочком и спря-тав черный носик, крепко уснула. Торбеллино, прибрав после визи-та капитана стол, вышел на верхнюю палубу прогуляться, размять кости и подышать свежим воздухом. Обеденный перерыв закончил-ся, пираты послушно вновь заняли свои места на палубе под натя-нутым над головами тентом, защищавшим от палящих лучей солн-ца. Многие широко зевали, после сытного обеда некоторых размо-рило и неудержимо клонило в сон.
— Бабило!! Не спать!! В угол захотел?! Кому я тут, распинаясь, говорю битый час, бестолочи?! — Малисиозо сердито постучал указкой по столу, заметив, что Бабило как-то подозрительно низко склонил квадратную головушку над залапанной жирными пальцами тетрадкой.
— Трезоро!
— Слушаю, капитан!
— Детская задачка на сообразительность. Допустим, от Карам-бы до Острова Сундуков наш доблестный фрегат доплывает за шесть часов при скорости в восемь узлов. А если будет дуть ветер прямехонько в корму, так сказать, мы будем идти курсом форде-винд, и скорость фрегата возрастет в два раза, тогда за сколько ча-сов он доплывет до намеченной цели?
— Э-э-э.., — замычал увалень Трезоро, морща широкий лоб, закатывая черные глаза под густые брови и напряженно навострив уши, в тайне надеясь, что кто-нибудь из рядом сидевших товарищей подскажет верный ответ.
— Альберти, помоги ему, а то он так намерен соображать до ужина.
— Я думаю, капитан, что с попутным ветром наш фрегат будет плыть гораздо быстрее, значит и до острова доберется раньше.
— Логично, логично! Молодец, верно соображаешь. Теперь ос-талось только сказать, за сколько часов?
— Можно мне? Я знаю! — донеслось из задних рядов, борю-щихся с дремотой, пиратов. Все удивленно подняли лица и огляну-лись на «героя дня», такие «подвиги» случались во время занятий довольно редко и считались исключительным событием. Один из учеников так настойчиво тянул вверх руку, что казалось, что на ко-рабле случилось что-то из рук вон выходящее.
— Можно, Сардино! Слушаем тебя!
— Мне кажется, что за три часа он доплывет до Острова Сун-дуков! — выпалил довольный пират, заливаясь краской от совер-шенного подвига.
— Правильный ответ, молодец! Ну, а теперь, дорогие мои, мы усложним нашу задачу…

Торбеллино, чтобы не привлекать внимания Малисиозо, мало ли чего взбредет в голову чудаковатому капитану, незаметно про-скользнул на корму фрегата, где устроился в одном из шезлонгов, стоявших в тени бизань-мачты. Хотелось побыть одному и поду-мать о своем незавидном положении.
Но оказалось, что здесь он не один. С занятий сбежала пара учеников: карточный шулер Фрипоно-младший и молодой пират Рококо. Они расположились за бухтой каната, за которой их почти не было видно. Сидя на палубе, поджав под себя ноги, пираты увле-ченно играли в кости. Увидев Торбеллино, Рококо испуганно вздрогнул.
— Сиди! Не трусь! Это же Торбеллино, — успокоил его более опытный товарищ. — Он никому не скажет, что мы играли в азарт-ные игры. Давай, бросай кубики, сейчас твоя очередь.
Подремывая в шезлонге, из-под опущенных ресниц наш герой изредка наблюдал за увлеченными игрой пиратами.
Покопавшись в карманах, Рококо поставил на кон золотую мо-нету.
— Не фальшивая, — поинтересовался недоверчивый Фрипоно, долго рассматривая и пробуя монету с чеканным профилем Трайдо-ра на зуб. — А то знаю вас, мошенников.
— Обижаешь, дружище! — сделал попытку возмутиться моло-дой игрок.
Когда пират снимал пробу, Торбеллино заметил, что левой ру-кой тот незаметно для соперника подменил игральные кубики.
— Вроде настоящая. Так, теперь мой черед бросать. Учись, мо-локосос, пока я жив, как надо кидать, — Фрипоно-младший долго тряс стаканчик с кубиками, потом высыпал кости на палубу. И о чудо! На всех трех кубиках выпали шестерки!
— Ну и везет тебе, сегодня! — пораженный увиденным Рококо в изумлении открыл рот.
— Сам удивляюсь, — скромно ответил «искусный» игрок, по-спешно пряча выигранный золотой в кожаный кошель, висевший у него на шее. — Еще сыграем? Или у тебя больше нет денег?
— Конечно, сыграем! Ведь мне же надо отыграться.
— Думаю, тебе тоже должно сегодня повезти. Главное – зага-дать заветное желание. Ты загадал желание?
Заболтав соперника, хитрец Фрипоно прямо на глазах у Тор-беллино вновь незаметным движением руки подменил игральные кубики. Невольным свидетелем такого наглого жульничества юно-ша оказался впервые в жизни.
«Ну и жулик!» — подумал юноша, пораженный наглостью и филигранной ловкостью шулера.
Игра продолжалась недолго, за каких-то пятнадцать минут со-держимое карманов незадачливого Рококо перекочевало в тугой кошель хитрого Фрипоно-младшего. Закончив игру, пираты, вос-пользовавшись возникшей переменой, смешались с остальными членами экипажа и вернулись на школьные занятия.

«Что же делать, что предпринять? Должен же быть какой-нибудь выход? — напряженно думал наш герой, изнывая в шезлон-ге. — Не сидеть же вот так на пиратском корабле сложа руки, так можно всю жизнь в рабстве провести».
На фрегате «Пари» у юноши стало намного больше шансов вы-рваться и обрести свободу. Можно незаметно покинуть корабль и вплавь добраться до берега, но там его, наверняка, поймают пираты, находящиеся в увольнении в Карамбе. Нет, такой вариант точно не подойдет. Можно ночью угнать парусную шлюпку, но ведь далеко на ней не уплывешь, догонят. И в назидание другим могут запросто повесить на рее. Остается ждать более удобного случая, когда Ма-лисиозо надумает посетить какой-нибудь кабачок или книжный ма-газинчик в Карамбе, а он будет с Барабоськой вынужден сопровож-дать его. Вот тогда, может и представится подходящий случай, что-бы спрятаться где-нибудь в городе или в лесистых холмах, окру-жающих его.
Через пару часов Торбеллино отправился обратно в капитан-скую каюту, будить после дневного сна Барабоську. Бедные пираты продолжали изнывать от духоты на прежних местах, через силу слу-шая Малисиозо. На этот раз он нарисовал на школьной доске трапе-цию и допытывался от своих подопечных, что это за геометрическая фигура.
— Это… это… мне кажется… — бубнил, тупо уставясь в ри-сунок, словно бык на красную тряпку, Фрипоно-младший.
— Фрипоно, ты в цирке бывал? — спросил Малисиозо, теряя терпение.
— А как же, — сразу оживился пират. — Много раз. Я обожаю с детства цирк. Меня хлебом не корми, только дай на цирковое представление поглазеть.
— Воздушных акробатов, конечно, тебе приходилось видеть?
— Конечно, приходилось. И не только акробатов, но и клоунов, и фокусников.
— Ну, клоунов у нас на корабле и своих хватает сверх меры. А фокусы ты и сам мастак показывать, только не с шариками, а с иг-ральными картами. Остановимся же на воздушных акробатах и гим-настах. Так на чем они упражнения выделывают? Ну…?
— Ах, воздушные гимнасты… Так бы сразу и сказали… Это называется… В цирке называется… — тянул время хитрый Фрипо-но в надежде, что кто-нибудь из экипажа подскажет.
 — Как эта четырехугольная блестящая металлическая штуко-вина называется?
— Э… э… эта штуковина называется…. Такая блестящая… Металлическая…
— Да, да, блестящая! Как она называется? Шустрее шевели мозгами! Они тебе для чего даны?
— Блестящая штуковина называется… Называется штукови-на…
Тут уж Торбеллино не выдержал такого издевательства над своим любимым гимнастическим предметом и решил подсказать Фрипоно-младшему, который, закатив глаза, внаглую тянул время, все еще надеясь на подсказку окружающих.
— Трапеция, — тихо сказал юноша, делая вид, что смотрит, как резвятся над гаванью чайки.
— Трр… тра… Трапеция! Трапеция, вот! — радостно завопил Фрипоно, с лицом счастливца, которому неожиданно выпал в лоте-рею миллион.
— Верно, трапеция! Так вот, уважаемые, эта геометрическая фигура зовется трапецией, — капитан Малисиозо быстро зыркнул сердитым взглядом на юношу, потому что произнесенная сквозь зубы подсказка все равно достигла его тонкого слуха и не осталась без внимания. — У трапеции две противоположных стороны парал-лельны и называются…
Торбелино быстро юркнул в капитанскую каюту, здесь было намного комфортнее, чем на жаркой палубе, значительно прохлад-нее и не так душно. Ленивая Барабоська встречала его блестящими маслинами глаз, она уже давно проснулась и нежилась на подушке, сладко потягиваясь и позевывая. Ему оставалось только причесать ее непослушную шерстку, повязать яркий бант и вынести на капи-танский мостик, где они совершали ежедневный моцион.

Глава 13
Прогулка к пещере Малисиозо

Когда Торбеллино вынес болонку на подушке из каюты, заня-тия уже закончились. Ученики с мыслью, что наконец-то отмучи-лись, радостно и шумно покидали палубу и расходились по своим делам.
Чевалачо был занят проводами большой группы «джентльме-нов удачи» в увольнение на берег, давал им последние отеческие наставления о морали и приличном поведении. Часть пиратов-неудачников, облепив борта фрегата, с завистью смотрела на счаст-ливчиков, которым выпала высокая честь отправиться в Карамбу.
Грозеро на полубаке громко распекал марсового, уснувшего на посту вместо того, чтобы смотреть внимательно по сторонам и пре-дупредить в случае опасности.
Бабило и несколько пиратов, вероятно, таких же двоечников, как и он, столпились у школьной доски, на которой Карифано пы-тался нарисовать дождевого червяка и доходчиво рассказать тупо-ватым приятелям о его строении. Часть оставшихся пиратов уле-глась под парусиновым тентом прямо на палубу и, разомлев, сладко подремывала. Среди них, то тут, то там, мелькала наглая усатая фи-зиономия Пройдохи-Марсика, высматривавшего очередную свою жертву.
Торбеллино с Барабоськой поднялись на капитанский мостик, где после лекции со скучающим видом, заложив руки за спину, про-хаживался Малисиозо. Увидев юношу, он оживился.
— Интересно, откуда у бывшего галерного раба такие замеча-тельные познания в геометрии? — спросил капитан, плюхаясь в шезлонг.
— Мои познания в данном случае скорее основываются не на геометрии, а на цирковом опыте, — ответил юноша, удивленный заданным вопросом, потому что Малисиозо почти никогда с ним не разговаривал.
— Часто бывали в цирке, молодой человек?
— Чаще некуда, — усмехнулся Торбелллино. — Я там работал воздушным акробатом, капитан.
— Акробатом? Не врешь?
— Нет, не вру. Я несколько лет был в шапито Бемса акробатом. На трапеции летал под куполом цирка. Для меня слово «трапеция» означает многое.
— Мне приходилось бывать на представлениях цирка Бемса, он приезжал несколько раз в Карамбу. Замечательная у него труппа. А что-нибудь можешь показать из цирковых трюков?
— Запросто, мой капитан. Могу делать сальто, ходить по натя-нутому канату, жонглировать, танцевать на руках.
— Ну-ка покажи!
Торбеллино опустил подушку с собачкой на палубу, встал на руки и пустился в пляс, насколько ему позволяла звенящая на руках цепь.
— Браво! Брависсимо! — воскликнул появившийся на мостике Чевалачо. — Ура! У нас на борту теперь свои циркачи! Можем уст-раивать представления!
— Чевалачо, парень оказывается не такой уж дурак, в отличие от наших балбесов. Я их спросил, как называется штуковина, на ко-торой выделывают трюки воздушные гимнасты. Ни один не отве-тил, кроме него. А что будет, когда я им начну читать лекции по навигации, ума не приложу?
— Простите, капитан, но вы слишком сложно объясняете. Им, неграмотным, трудно вас понять, — набрался смелости сказать юноша.
— Сложно? Ну, ты же меня понимаешь?
— Я другое дело, все-таки учился в школе и в навигации не-плохо разбираюсь.
— В навигации? — глаза Малисиозо округлились.
— Откуда? — спросил ошалевший Чевалачо.
— Я юнгой служил на военном корабле. Были хорошие учите-ля.
— Значит, ты считаешь, что я плохой учитель? — с угрожаю-щими нотками в голосе спросил Малисиозо. Зрачки у пирата сузи-лись.
— Нет, что вы, капитан. Я этого не говорил, — отозвался Тор-беллино, пожалев, что упомянул об учителях. — Просто нашему экипажу надо объяснять попроще, так им будет легче понять.
— Да, возможно, ты и прав! — уже примирительно заявил ка-питан. — Ребята у нас действительно темные, почти никто из них не учился в школе, а если и учились, то из рук вон плохо.
— Все поголовно двоечники! — поддержал его Чевалачо. — Я в этом абсолютно уверен.
— У меня возникла идея! А что если следующее школьное за-нятие проведет Торбеллино!
— Я? — удивился пораженный юноша.
— Ты!
— Критиковать-то и советовать все мастаки! — поддакнул по-мощник капитана.
— Ладно, проведу. Только надо выбрать подходящую тему, чтобы им было интересно.
— Ну, раз ты тут разглагольствовал о навигации, вот и расска-жи им о ней. Заодно и проверим твои богатые познания в ней.
— Но мне надо время, чтобы обдумать и подготовиться к уро-ку.
— Думаю, недельки ему на подготовку вполне хватит. Как ду-маешь, Чевалачо?
— Да, капитан, он как раз успеет и конспектик подготовить, и плакатики необходимые нарисовать.
— Капитан, но я не смогу вести урок закованным. Вы только представьте, жалкий раб в цепях читает лекцию экипажу. Это же смешно. Меня никто не будет воспринимать всерьез, тем более слу-шать.
— Не волнуйся, пусть только кто-нибудь из балбесов пикнет на этот счет, — заверил юношу Малисиозо. — Моя расправа будет ко-роткой.
— А цепи можно снять на время лекции, — предложил Чевала-чо.

Но Торбеллино так и не пришлось сыграть роль учителя на пи-ратском фрегате. Пока он размышлял, готовил материалы первой лекции и советовался по некоторым вопросам со штурманом судна, у Малисиозо уже пропал интерес к преподавательской и просвети-тельской деятельности. Капитан, вернувшись из Карамбы со стоп-кой новых книг, с головой ушел в увлекательное чтение, забыв, к всеобщей радости экипажа, обо всем на свете, в том числе и об уче-бе.
Устав от бесконечных абордажей торговых судов, от кровавых разборок на берегу с бешеной командой Одноглазого Пуэрко, от экспедиций на Остров Сундуков, от постоянных шумных пьяных оргий в кабаках Карамбы, от выматывающего курса лекций, Мали-сиозо решил совершить наконец-то очередную деловую прогулку к заветной пещере, где у него были спрятаны несметные сокровища.
Ранним утром фрегат «Пари», снявшись с якоря, вышел из ти-хой гавани, взяв курс в сторону Пролива Кошмаров. Бледные лица от беспробудных пьянок «джентльменов удачи» оживились, про-светлели, в глазах появился веселый огонек. Свежий ветер, хлопа-нье над головами тугих парусов, скрип пеньковых канатов, как волшебное лекарство, подействовали на экипаж, погрязший в бес-конечных гулянках и азартных играх. У всех было приподнятое бодрое настроение; на капитанском мостике с подзорной трубой прогуливался Малисиозо, он был в прекрасном расположении духа. На нем были безукоризненно выглаженный черный фрак, бело-снежная сорочка с кружевным жабо и высокий цилиндр, повязан-ный блестящей красной лентой. Позади него, изредка позвякивая кандалами, с расшитой золотом подушкой в руках, вдыхая живи-тельный воздух моря, находился Торбеллино. На подушке сладко дремала, свернувшись калачиком, капризная Барабоська. Тут же крутились: юркий жуликоватый Фрипоно-младший и стонущий, весь позеленевший, Бабило. Он вчера славно повеселился на берегу, оставив на память трактирщику выбитый в драке зуб, дюжину сло-манных стульев и несколько золотых монет. Его, пьяного вдрызг, товарищи с трудом доволокли до шлюпки, чтобы доставить на «Па-ри».
Красавец фрегат под всеми парусами плавно скользил по вод-ной глади, рассекая форштевнем журчащую зеленоватую воду. На берегу собралась, несмотря на ранний час, довольно приличная тол-па пиратов и городских зевак, провожая своих собратьев по разбою. Все с восхищением наблюдали за этим захватывающим зрелищем. Громада белых парусов, изящные линии корабля – все это на фоне утреннего спокойного моря. Проплывая мимо дремавшей на рейде галеры, Малисиозо приказал дать из пушек правого борта холостой залп, разбудивший обитателей всей пиратской флотилии.
На палубу «Канальи», в чем мать родила, изрыгая страшные проклятия, выскочил Одноглазый Пуэрко. Следом за ним из кубри-ка высыпала его ошалевшая от пьянки полуголая братия во главе с Рыжим Ридо, у которого под левым глазом красовался огромный «фонарь», полученный накануне в кабацкой драке от более удачли-вого Чевалачо. В изумлении, с разинутыми ртами, они уставились на удалявшийся фрегат.

К полудню следующего дня красавец-фрегат «Пари» достиг намеченного места и бросил якорь. Малисиозо приказал спустить на воду шлюпки и снести в них уложенные в холщевые мешки сокро-вища, похищенные им с Острова Сундуков.
— Остаешься за старшего! — бросил он, оборачиваясь к Чева-лачо.
— Слушаюсь, мой капитан!
— А этого ублюдка заставь отжиматься, — пират, кивнул на своего телохранителя. — Сто раз, не меньше!
— Будет сделано, капитан!
— А ты чтобы к моему возвращению был в хорошей спортив-ной форме, понял? — приказал Малисиозо, больно треснув тростью по лбу Бабило, которого весь день отпаивали холодным огуречным рассолом, чтобы он хоть немного пришел в себя после попойки в Карамбе.
— Бу... сссделано! Мой кап… тан! — безостановочно икая, бубнил, пытаясь вытянуться в струнку, опухший от гулянок детина.
— Акробат, бери Барабоську, — обращаясь к Торбеллино, Ма-лисиозо кивнул в сторону берега. — Отправишься со мной на уве-селительную прогулку!
Шлюпки отвалили от борта судна. И весла, описав дугу, друж-но опустились на водную гладь. Пока рабы гребли, сидевший на носу Малисиозо в подзорную трубу внимательно изучал очертания берега. Когда шлюпки с шуршанием уткнулись в прибрежный пе-сок, Малисиозо с карабином в руках первым спрыгнул на отмель. Оставив шестерых пиратов сторожить лодки, отряд с драгоценным грузом по еле заметной тропинке направился вглубь материка. Впе-реди шел налегке капитан, за ним Торбеллино с Барабоськой на по-душке, а уж потом остальные с тяжелыми мешками за плечами.
Чем дальше они углублялись в дикий лес, тем он становился великолепнее и величественнее. Неприступной стеной высился он, перевитый лианами, украшенный пышными пальмами. Тропинка вела по краю отвесной пропасти, из глубин которой доносился гро-хот бурного, неукротимого потока. Навстречу им неслись целые рои ярких бабочек. Непролазный дремучий лес не позволял сворачивать с тропы. К вечеру, когда они достигли заветной пещеры, померкли краски заката, постепенно умолк дневной концерт, слагавшийся из гомона птиц и громких криков обезьян.
Наступили сумерки. Над головой начали скользить тени лету-чих мышей, усилилось убаюкивающее стрекотание сверчков и куз-нечиков. С помощью нескольких рабов был отвален огромный ка-мень, закрывавший вход в заветную пещеру. Свет ярко пылающих факелов выхватил из тьмы горы золотых слитков, десятки сундуков, окованных железом, набитых доверху драгоценностями. От такого сказочного богатства у всех присутствующих захватило дух. С лица Малисиозо не сходила торжествующая улыбка, он был доволен ошеломляющим эффектом, который произвели несметные сокро-вища пещеры на его спутников. Высыпав содержимое мешков в сундуки, надежно завалив вход камнем, Малисиозо отдал приказ развести на поляне костер и сделать привал.
Торбеллино, удобно устроившись с Барабоськой у приятно по-трескивающего костра, сразу же крепко уснул. Сказалась, наверное, бессонная ночь, проведенная накануне. Пришлось долго повозиться с доставкой мертвецки пьяного Бабило на корабль, а потом развле-кать капризную собачонку, которая, выспавшись днем, куролесила всю ночь напролет, не давая ему глаз сомкнуть. Развязав заплечный мешок одного из пиратов, Малисиозо извлек оттуда большую бу-тыль с вином и приличный кусок окорока.
— Пейте, ешьте, братцы! Вы сегодня славно потрудились! От-дыхайте, а ранним утром отправимся в обратный путь, — сказал он, мило улыбаясь, уставшим рабам-носильщикам и сопровождавшим пиратам, вываливая перед ними содержимое еще одного мешка. По-ка рабы и пираты с удовольствием пили и уплетали еду, капитан бродил по краю поляны, собирая сухой хворост для костра и искоса посматривая на компанию, сидевшую у огня. Через некоторое время снотворное, подмешанное в вино, начало действовать, все двена-дцать носильщиков и четверо пиратов дружно и громко захрапели. Малисиозо, подождав еще немного, подбросил большую охапку су-хого хвороста в костер и, наклонившись к спящему Торбеллино, взял из его рук подушку с утомленной Барабоськой. На краю поля-ны он еще раз оглянулся на неподвижно лежащих путников и рас-творился в ночной мгле

Глава 14
Торбеллино в Фараоновой Долине

Торбеллино проснулся от ярко пылающего огня, громко по-стреливал горящий хворост. Ни Малисиозо, ни Барабоськи нигде не было видно. Торбеллино обошел поляну, у костра крепко спали вповалку только рабы-носильщики и пираты. Капитан и его люби-мая собачонка бесследно исчезли!
— Очень странно, — вслух подумал озадаченный юноша. И тут вспомнил странные слова помощника капитана Чевалачо, когда он с Барабоськой спускался утром по трапу в шлюпку. Тот тогда сказал ему:
— Ну, прощай, парень! Жалко с тобой расставаться. Видно та-кая уж тебе выпала судьба.
«Почему он так сказал? Что имел в виду? Непонятно? Куда же все-таки подевался Малисиозо?» — точила мысль Торбеллино.
Неожиданно в густых темных зарослях послышались громкий треск ломающихся сучьев и чья-то тяжелая поступь, от которой за-дрожала земля. Торбеллино оглянулся на странные звуки и оцепе-нел: из темноты на поляну, освещенную пылающим костром, выва-лились два гигантских волосатых страшилища с горящими желтыми глазами и с огромными корявыми дубинами в могучих ручищах. Одна из мохнатых фигур с леденящим душу звериным ревом шаг-нула к спящим у костра путникам.
Торбеллино не помнил, как оказался в кромешной тьме диких зарослей, как отчаянно продирался сквозь эту сырую колючую сте-ну, как катился кубарем куда-то вниз, сшибая все на своем пути.

Было уже светло, когда Торбеллино пришел в сознание на дне глубокого темного ущелья, где протекал журчащий ручей. Он, ока-зывается, падая в пропасть, застрял в густых кустах, растущих на крутом склоне ущелья. Наш герой весь исцарапанный и измочален-ный лежал на спине и с удивлением смотрел на покрытую росой паутину, раскинувшуюся над ним. Теперь, он наконец-то мог при-вести свои путаные мысли в относительный порядок. Теперь-то он понял, что имел в виду Чевалачо, когда прощался с ним. Значит, Малисиозо умышленно бросил их, чтобы никто никогда не узнал о сокровищах и местонахождении его тайной пещеры. Освободив-шись из колючего плена, Торбеллино с трудом спустился к про-зрачному ручью, бегущему меж камней на дне ущелья. Юноша уто-лил жажду и обмыл свои многочисленные ссадины и ушибы. По-том, вооружившись крупным камнем, разбил надоевшую до смерти цепь.
«Надо срочно выбираться из этого мерзкого и опасного места», — с содроганием подумал он о печальной судьбе, постигшей рабов-носильщиков и сопровождавших пиратов.
Ему пришлось буквально прорубаться обрывками цепей сквозь густой подлесок молоденьких пальм. Острые колючки то и дело це-плялись и раздирали одежду. Если не уберечься, можно получить опаснейшие рваные раны. Вконец изодрав одежду и изранив руки в зеленом полумраке трущоб, он добрался до вершины. Перед ним открылась головокружительная панорама: на северо-востоке синели далекие хребты, на юге виднелись живописные зеленые равнины Гуюк-Хана, чуть дальше Желтые пески Великой Пустыни; на запа-де, сквозь дымку, окутавшую Пролив Кошмаров, еле-еле просмат-ривались очертания Острова Сундуков.
«Куда же направить свои стопы?» — думал Торбеллино, отды-хая после утомительного восхождения на стволе поваленного бурей дерева.
Мимо него проносились со свистом юркие стрижи, а снизу, из зеленой пропасти, доносились звуки леса: крики неугомонных обезьян и пение диковинных птиц, временами жуткий треск кустар-ника и деревьев, сокрушаемых чьей-то тяжелой могучей стопой.
Юноша, изнывая от постоянно мучившей жажды, высматривал огромные листья лопуха, на них после дождя обычно скапливаются небольшие лужицы, или заросли бамбука, которые, по его расчетам, должны расти у воды. Множество прекрасных неведомых цветов украшали кустарники и лианы. Зелень леса поражала своим темно-зеленым цветом. Среди этого великолепия пальм, папоротников, орхидей, залитых ослепительным солнцем, роями носились яркие бабочки и звенели трудяги-пчелы. Торбеллино уходил все дальше и дальше на север от ужасного места, где обитали свирепые братья-циклопы, Фероз и Фумадор.
Горный редкий лес, в который Торбеллино вступил в полдень, поразил его низкорослостью и корявостью своих деревьев. Ветви и стволы деревьев густо поросли длинной бородой серых и зеленых лишайников и оранжевых мхов. Мрачные замшелые леса высокого-рья завораживали своим безмолвием. Поднимаясь на вершины от-рогов гор, он уже не слышал привычного многоголосия птиц, куда-то пропали и яркие бабочки с пчелами. Безмолвие леса нарушалось здесь лишь гудением многочисленных лесных мух да звучным треньканьем невидимых сверчков. Вечерело, надо было подумать и о надежном ночлеге. Торбеллино обнаружил в скалах крохотную пещеру, где и решил обосноваться на ночь. До наступления темноты он бродил вокруг по уступам и камням, собирая сухой мох для ноч-лега. Благодаря его стараниям, получилось довольно уютное теплое гнездышко, где он и провел свою первую ночь на воле.

На другой день, зябко поеживаясь от холода и сырости, юноша выполз из укромного убежища наружу. Скалы, покрытые инеем, словно стеклянные, сверкали на солнце. Нашему герою невыносимо хотелось есть. Побродив по голым скалам, он нашел пару десятков птичьих яиц. Растревоженные птицы с криком носились над незва-ным пришельцем, некоторые даже предпринимали отчаянные по-пытки атаковать, пикируя на него.
Солнце уже поднялось и начало припекать. Замерзшая на ска-лах роса стала оттаивать, и серые камни «заплакали». Через пару часов, перевалив горный хребет, юноша оказался в живописной до-лине. Небольшая долина, окруженная со всех сторон отвесными не-приступными скалами, была усеяна странными архитектурными сооружениями, что-то вроде пирамид.
«Уж не Фараонова ли это долина, о которой в народе так много ходит легенд, — подумал Торбеллино, с любопытством окидывая взором раскинувшуюся перед ним, завораживающую величествен-ную картину. — Говорят, что здесь, в этих древних пирамидах, хра-нятся несметные сокровища. Сюда мечтают добраться многие из золотоискателей и искателей приключений, но, похоже, никто сюда так и не проник».
Хотя нет, кто-то все-таки добрался до таинственной Фараоно-вой Долины. Среди развалин одного из храмов, рядом с упавшей колонной, юноша наткнулся на валявшийся узелок, привязанный к палке. Он был покрыт толстым слоем желтой пыли. Торбеллино поднял его, стряхнул пыль, развязал… В узелке был жалкий скарб неизвестного искателя приключений: пара носков, расшитый кисет с табаком, трубка, грязное полотенце, коробок спичек, соль и сухая краюха хлеба, превратившаяся от времени в твердый камень. Инте-ресно, кем он был, откуда родом, почему бросил свой узелок и куда подевался? Спички, соль и хлеб наш герой на всякий случай взял с собой, в надежде, что ему, если попадется родник, удастся размо-чить краюху и поесть.
Торбеллино уже несколько часов бродил среди этого разнооб-разия пирамид и колоннад разрушенных храмов... Около полудня он оказался на небольшой ровной площади, выложенной отполирован-ными каменными плитами. Посреди нее высилась блестящая гра-нитная глыба треугольной формы.
— Ба! Да это же солнечные часы! Точно такие же изображены в школьном учебнике! И как я сразу не догадался? — хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул, пораженный своим открытием, Тор-беллино. — Вот и падающая тень, которая указывает который час! А те высеченные из камня аккуратные столбики, расположенные по периметру, – это циферблат!
Про солнечные часы юноша читал только в школьных учебни-ках. А тут, пожалуйста, можно даже рукой их потрогать! За столби-ками, по окружности, на плитах были высечены какие-то диковин-ные значки с изображениями забавных человеческих фигурок, зве-рей, солнца, полумесяца…
Юноша присел на колено и стал с любопытством рассматри-вать гранитные плиты, испещренные странными знаками. Вдруг он уловил за спиной какой-то еле уловимый шорох и оглянулся… И чуть не потерял сознание от неожиданности и ужаса.
К нему, крадучись, подбирались какие-то свирепого вида кар-лики, вооруженные маленькими дротиками с острыми наконечни-ками. Их было человек восемь-десять... Они были смуглые с курча-выми черными волосами, из всей одежды на них были только вы-шитые набедренные пояса. На ногах плетенные из ремешков санда-лии. Шею и пояса украшали ослепительно блестящие на солнце уз-кие золотые пластинки. Карлики, выставив вперед дротики, молча окружали нашего героя.
— А-а! — дико закричал Торбеллино от нахлынувшего на него страха и стремглав бросился бежать. Пролетев стрелой площадь и нырнув налево в узкий проход между руинами двух небольших хра-мов, он понесся во все лопатки в сторону горной гряды, где ему уда-лось удачно спуститься и оказаться в долине.
Но далеко от площади с солнечными часами нашему герою убежать не удалось. Что-то просвистело за спиной и юркой змеей обвилось вокруг его ног, он, будто подстреленная лань, рухнул на землю. Тонкий кожаный ремешок с прикрепленными к нему ма-ленькими блестящими металлическими шарами, словно удав, креп-ко обвил его колени. Пока Торбеллино второпях безуспешно пытал-ся освободиться от пут, карлики догнали его и плотным кольцом вновь окружили. Они не переговаривались между собой, не крича-ли, не жестикулировали, хотя лица их были искажены неукротимым гневом и злобой. Только слышно было странное цоканье языком, словно лопались маленькие надувные шарики.
Юноша, кое-как поднявшись на колени, стал отчаянно отмахи-ваться от дротиков нападавших обрывками цепей, которые превра-тились в его руках в довольно серьезное оружие. Он решил, как можно дороже продать свою жизнь, несколько сломанных наконеч-ников уже отлетело в сторону, что еще больше разъярило карликов.
Неожиданно за его спиной раздался страшный громкий рык…
Торбеллино весь похолодел, кровь застыла в жилах, в мозгу мелькнула последняя мысль: «Конец!»
Карлики мгновенно застыли, словно каменные изваяния, и вдруг стремглав кинулись прочь.
Торбеллино сжался в комок от страха, закрыв голову руками и боясь увидеть то ужасное, что так напугало маленьких хозяев доли-ны.
Вдруг что-то мохнатое, грозно рыча, ткнулось ему в спину. Скованный страхом бедный юноша лежал, боясь пошевелиться.
Неожиданно он услышал неподалеку чьи-то тяжелые шаркаю-щие шаги и хриплый злой окрик:
— Валет! Назад!
В эту секунду от пережитого потрясения Торбеллино потерял сознание.

Очнулся наш герой оттого, что кто-то бесцеремонно поливал его ледяной водой, которая и мертвого в одну секунду подняла бы на ноги. Он встрепенулся от холодного душа, непонятно откуда взявшегося. Отфыркиваясь, открыл глаза и приподнялся на локте. Над ним, подбоченясь, стоял его спаситель. Невысокий плотный чернобородый мужчина в фетровой шляпе с вороньим пером и без-рукавке, с веселыми черными глазками на румяном лице. Из-за ши-рокого кожаного пояса у него торчали рукоятки заряженных писто-летов и кривой кинжал, у ног расположились два огромных лохма-тых пса, которые недовольно зарычали, когда юноша зашевелился.
— Ну, искатель приключений, отдохнул? Вставай, пора в путь! — сказал незнакомец, доставая из кармана мятый клетчатый платок и вытирая широкий потный лоб. — Много сокровищ нашел?
Растерянный и одновременно обалдевший от счастливого из-бавления от свирепых карликов, Торбеллино ничего не ответил спа-сителю. Еле сдерживая пробиравшую его дрожь, с тревогой огля-делся вокруг.
Они находились на небольшой площадке, с трех сторон окру-женной разрушенными колоннами, с четвертой стороны была высо-кая отвесная скала, отполированная до блеска, как зеркало, с каки-ми-то странными письменами. Перед ее подножием находилась большая гранитная чаша, в которую из стены через отверстие выте-кала прозрачная струя воды. Из переполненной чаши вода лилась на плиты и журчащим веселым ручейком убегала по выдолбленному желобу в сторону ущелья. Посреди площадки покоилась плоская прямоугольная плита. Похоже, она использовалась обитателями Фараоновой Долины для каких-то ритуальных обрядов.
Невольными спасителями Торбеллино оказались: страшный разбойник Малбено и его огромные преданные псы, которые бес-прекословно слушались своего грозного хозяина. Малбено был гла-варем одной из двух соперничающих разбойничьих шаек, держащих в страхе всех жителей страны. В отличие от него, его соперник, гла-варь разбойников Бласфемо, был одноглазым, огромного роста, со-вершенно лысым. И кстати, в отличие от весельчака и балагура Малбено, у Бласфемо совершенно отсутствовало чувство юмора.
Собаки были крупные, мохнатые, с плотной, как у медведей, шерстью и свирепым характером. Отважность, преданность и не-чувствительность к боли – вот главные черты этой породы. Эту по-роду специально вывели в древности для охоты на бурых медведей. Воспитывать щенков этой породы было очень трудным и довольно сложным занятием: у этих собак очень независимый характер.
Во время своей очередной вылазки на природу Малбено, под-нимаясь в горы вдоль Янтарного Ручья по глубокому ущелью, слу-чайно обнаружил узкий неприметный проход и оказался в Долине Фараонов, где и стал свидетелем схватки бедного юноши с карли-ками. В голову разбойника пришла мысль, что Торбеллино – один из тех многочисленных золотоискателей, ищущих счастье в сказоч-ной долине и пропадающих там бесследно. Когда же он увидел об-рывки цепей на руках нашего героя, то, присвистнув, воскликнул:
— Ах, вон оно что... Ты у нас с браслетиками! Выходит, из бег-лых рабов, дорогой! Отлично! Свой приз, лишнюю тысячу монеро за твою поимку, разрази меня гром и молния, я все-таки получу!
Услышав это, Торбеллино тут же осознал, что, еще не вкусив всей радости свободы, вновь лишился ее. Он в сердцах замахнулся цепью, чтобы разделаться со своим «спасителем», но мощный удар в спину опрокинул его, сильные лапы и злобное рычание пригвоз-дили его намертво к земле.
Нашего героя разбойник привел к небольшой уютной пещере, в которой у тлеющего костра находились еще трое связанных плен-ников. Это были двое золотоискателей и краснокожий рэдперос-охотник.
Расположившись перед входом, недовольный Малбено, стара-тельно пересыпая золотой песок из мешочков золотоискателей в огромный кожаный саквояж, сердито ворчал под нос, будто кому-то жалуясь:
— Опять неудачные каникулы! В прошлый раз золота было намного больше. Похоже, совсем разленились трудяги-золотоискатели.
Каникулами он называл время, когда несколько раз в году да-вал возможность своей разбойничьей шайке отдохнуть, развлечься в городе, прокутить и разбазарить деньги и награбленное добро. Сам же на это время уезжал сюда, к этой чертовой Фараоновой Долине, на Янтарный Ручей, где устраивал охоту на золотоискателей, кото-рые промывали здесь золото и с добытым золотым песком направ-лялись с прииска домой. Иногда ему особенно везло, и он возвра-щался в свою надежную берлогу с мешком, набитым под завязку золотыми самородками и песком, отнятыми у несчастных тружени-ков.
Золотоискателей разбойник с миром отпустил, потому что ему не выгодно было уменьшать их количество, ведь они постоянно по-полняли его «золотой запас». А Торбеллино и рэдпероса решил дос-тавить в Карамбу и там продать в рабство пиратам. Прямиком через горы он не рискнул идти, так как боялся встречи со свирепыми братьями-циклопами, поэтому его крохотный отряд двигался по бе-регу вдоль Янтарного Ручья, делая большой крюк.
Посматривая на бурный грохочущий поток, Торбеллино лихо-радочно думал, как выпутаться из этой неприятной ситуации, в ко-торой оказался. Неожиданно у него созрел отчаянный план. Это был единственный шанс спастись от рук жестокого Малисиозо и от раб-ской участи на проклятых галерах. Незаметно толкнув плечом мо-лодого рэдпероса, он кивнул тому на горный поток. Они поняли друг друга без слов и разом прыгнули в кипящую воду…
Их подхватило стремительным холодным течением и понесло с огромной скоростью вниз, в долину. Торбеллино и краснокожего охотника неукратимый поток нес, ударяя о многочисленные под-водные камни, попадавшиеся на пути, вращая их в коварных водо-воротах, окуная в небольшие водопады. По берегу, выкрикивая грязные проклятия, бегал среди своих заливающихся лаем псов красный от злости Малбено. Торбеллино удалось освободиться от намокшей веревки. Он вплавь догнал уносимого вперед рэдпероса, крепко вцепился в него и с огромным трудом выволок беспомощно-го захлебнувшегося товарища по несчастью на отмель на противо-положном берегу. Уложив его на песок, стал приводить в чувство с помощью искусственного дыхания. Через некоторое время молодой охотник зашевелился, открыл глаза и судорожно зашелся в сильном кашле.
(Продолжение на Амазоне https://www.amazon.de/dp/B017831XIO/ или на Литресе https://www.litres.ru/sergey-aksu/priklucheniya-torbellino/