Рассказ о рассказывающих о рассказе

...Я написал рассказ.
Идею к написанию рассказа мне подала моя знакомая, указав на человека, который мог бы стать прототипом главного героя. Он (герой), точнее, она (героиня) – человек (женщина) неординарный, но со странностями, склонный (-ая) к некоему моральному эксгибизионизму (меня так несло, пока я писал рассказ, - уж очень неплохо «работало» вдохновение, - что слово это я написал с ошибкой, так и написал представляете? – «эксбиционизм», словно произвел слово от «цинизма»; потом, правда, исправил, но некоторые критики мои вдоволь над этой опиской надсмеялись).
Так вот. Эксгибизионизм героини выражается в том, что, ведя в Интернете «Живой журнал», делясь с читателями подробностями очередных половых актов и цинично высмеивая очередных любовников, которые, по ее словам, в очередной раз демонстрируют полную несостоятельность. Кроме того, ЖЖ героини полон едких замечаний (но не упоительных похвал) по поводу ущербности окружающих ее людей; в особенности тяжело приходится различным представителям не-белой расы; их героиня полагает гражданами второго сорта.
Особой похвалы героиня удостоилась за то, что ввела в свой обиход понятие «гостевой брак»: это когда мужчина и женщина, связанные постелью, не связаны никакими обязательствами, кроме необходимости - вне постели - ходить иногда в театр, в кино и в концерты.
Знакомой, которая подала мне идею рассказа, рассказ понравился, она похвалила его за живость изложения, психологический рисунок образа и отменный слог.
И вот тут-то и начинается самое интересное.
Поместил я рассказ на своей страничке в Интернете, отнюдь не претендуя на широкое его обсуждение, и на несколько дней забыл о его существовании. А когда вновь зашел на страничку, то увидел – к вящему своему удивлению – свыше ста комментариев, притом, что число их продолжало расти.
Рассказ не просто комментировали – его пересказывали на свой лад, перетолковывали, перепевали на все лады; и тогда я понял, что рассказ, вне зависимости от моей воли, неожиданно стал главным действующим лицом в рассказе о рассказывающих о рассказе.


Старт к обсуждению дал сам, пользующийся оригинальным ником «Вавилонская блудница» прототип (несмотря на то, что между ним и его литературным воплощением, как говорят не вполне грамотные одесситы, две большие разницы; да, собственно, что мне прототип, не имеющий ничего общего с героем рассказа?).
 
Вавилонская блудница
Прочитала. Ну и что это было? Кто это был, что за человек? Посоветовалась с Интернетом, оказалось, что, видимо, писатель, книжки пишет. Но тут, думаю, прокололся. Мелко, героини нет вообще - образа нет, никакой выпуклости, одна впуклость! Набор штампов, казенщина, серость. Нет, тройку с минусом, как преподаватель, я ему поставлю - в воспитательных целях. Из жалости. Ведь старался, корпел...

...Перечла вновь свой ЖЖ, никакого эксгибизионизма не обнаружила, да и не обо мне все это.

Зато придумала красивую фразу: из-за чего  о н и,  внезапно западая на меня, приходят в неистовое возбуждение, мучая свои потрепанные «похотники»?!

Так начала свой спич «Вавилонская блудница», употребив изящный эвфемизм «похотники» (синоним мошонки) - на самом деле, скромная женщина, без особых претензий, сладкая, как смерть; а следом за нею стая «со-камерников» сорвалась с места, демонстрируя веселую собачью преданность. Но если «Вавилонская блудница» в силу своей природной скромности держалась корректно, в рамках установленных ею самой правил приличия, то ее подручные особо не церемонились.

Маня¬_07
...сползла со стула...
плешивый, гнилозубый козел, постоянно грызущий ногти и симулирующий эффективную политическую деятельность, пишет о... о ком?

И автор понимает, что за этими яростными словами возникает по умолчанию образ странной, неглупой женщины среднего возраста, не разобравшейся до сих пор со своей непутевой жизнью и пасующей перед мужчинами, но и в то же время не понимающей, чего же от них все-таки требовать – от мужчин.
Маня, Маня, манящая ником 07: «Всем, всем, всем, набери 07 – и город любой говорит с тобой!» - кто бы поговорил с Маней, Манюнечкой, Манюней, кто бы сказал ей ласковые слова, погладил по головке?!
Одиночество – бич, гнев вырывается наружу, клокочет в хрупком женском тельце; о тельце золотом ее думы, но даже виртуальный диалог с возлюбленным удивляет своей рвотной краткостью:
- Как дела, Манечка?
- Дерьмово!
- Я помогу тебе чем-то помочь?
- Деньгами!
- Извини, потом поговорим...
А когда потом?
«И чего хотел, зачем приходил? – жалуется «Маня_07» - «Вавилонской блуднице», - секс с ним скучен, денег у него на меня нет, дружеской нашу связь никак не назовешь...»

...Интернет-действо все больше меня увлекало, чем-то напоминая знаменитый рассказ Анны Старобинец «В хорошие руки» - об электронной переписке, где реальность перерестала в ирреальность, а здравый смысл уступал место абсурду; как писал некий доморощенный критик об этой писательнице – «Анна Старобинец – мастер бытового ужаса»...; в данном же конкретном случае ужас вызывало отнюдь не бытие рассказывающих о рассказе, а метаморфоза текстов – они кривлялись, как горы при землетрясении, кичились секретами, таящимися в подсознании их пишуших. Я чувствовал себя неловко, ощущая себя подглядывающим за подглядывающими; ведь каждый из них не комментировал рассказ, подобно литературному критику, а подглядывал за автором в замочную скважину, не подозревая, что автор наблюдает – не по своей воле – за оппонентами «с тыла», любуясь неожиданно открывающимися картинами.

«Мане_07» патетически откликался некто под ником «Де-Мошкин».
 
Де-Мошкин 
Маня, это пародия или нарочно?
Вопрос по существу, ибо ужасный русский язык режет слух, заставляет думать о пародии.

«Ритуля росла резвым ребенком, развиваясь в математическую сторону, однако шаловливое половое созревание застало ее врасплох.»

Что значит – «развиваясь в математическую сторону»? Рос объем ее шарообразных органов? И где у Ритули – математическая сторона? Спереди? Сзади?
Увы, подобными нелепостями рассказ набит до отказа.
Взять хотя бы такую фразу:

«...как мощная, выходящая из берегов река захватывает околобережное пространство и несет на своем загривке прибившийся по пути мусор, так и имперский язык, вторгаясь в чуждые ему пределы, терял первозданную чистоту, обретая мутные воды неразберихи.»

Исключительная глухота к русскому языку просто прет наружу и из выражения «обретая воды», и из «загривка реки»,  - короче говоря, отовсюду, из всего текста.
Может, автор по-своему и талантлив, но текст, судя по всему, ему подсунули враги - всякое бывает...

...Владимиру Маяковскому приписывается каламбур: «Что Вы возражаете, словно воз рожаете?»
Шутка – шуткой, а возражать «Де-Мошкину» не очень хотелось, а если возражать, значит, огород городить, пускаться в пространные прения, пренебрегая правилами приличия. С другой стороны текст «Де-Мошкина» требовал раскрытия образа, обнажения лика («Гюльчатай, открой личико»), и, пока я думал, какой же портрет стоит мне изобразить словесными средствами, внезапно в нить дискуссии вплел свои мысли мой давний знакомец, выбравший изысканный псевдоним Minnesinger.
Кстати, если верить информации, содержащейся в различных источниках, то Minnesinger’ы воспевали любовь и рыцарские обычаи, их песни были проникнуты жизнелюбием...
Как ни странно, но Minnesinger действительно отличался жизнелюбием, философским и рыцарским подходом к жизни, но писать о нем (о Minnesinger’е) я не буду, так как меня могут заподозрить в необъективности и, помимо всего прочего, навешать на него ярлыков, обвинить нас – не дай Бог! – в сговоре.
Так что пусть Minnesinger говорит сам за себя.

Minnesinger
...Кто же спорит, это не «Родная речь» для начальной школы. Но надо же когда-то начинать говорить новым языком. Ведь и старославянскому много лет назад настал конец. А уж тем более «имперскому»... Ведь здесь же нет ничего похожего на «стремительный домкрат», а нетрадиционные обороты речи и создают непохожесть любого произведения на другие.
Следуя вашему чистому, незамутнённому инетовским сленгом, русскому языку, г-н «Де-Мошкин», никогда не двинешься дальше Пушкина. Мне тоже не нравицца, когда классическую оперу превращают в рок-мюзикл и балет танцуют нагишом, но это не значит, что петь надо только баллады, а танцевать только вокруг костра.
...кстати: каков поп, таков и приход, и язык повествования вполне гармонирует с уровнем и происхождением самой героини, то бишь Ритули, и соответствует ее «речевому богатству и дару».
Кому не нравится язык автора – может успокоиться и остановиться на достигнутом...

А «Де-Мошкин» не успокаивался, ему хотелось, подобно искусному фехтовальщику, продемонстрировать блеск клинка и отточенность выпадов.

Де-Мошкин
Позвольте мне воздержаться от комментариев.
Посмакую лучше историю Риты, к которой половое созревание подкралось незаметно.
Да, господину писателю предлагаю неплохой эпиграф к рассказу про Риту.

Девочка с ласковым именем Рита
Клитор дрочила куском динамита.
Взрыв раздается на улице Жданова -
Рита в Медведково, клитор в Чертаново. 

Что любопытно: фотография на аватаре «Де-Мошкина» изображает его полным жизни мужчиной в желтой фуфаечке; в объектив попал тот самый момент, когда он, взмахивая веслом, предолевает крутой порог на своей багровой байдарке. Лицо «Де-Мошкина» перекошено радостью: счастливый миг преодоления! Казалось бы, чего еще? Но кто знает – какие мошки вьются в голове «Де-Мошкина»? И только беспощадный текст обнажает суть внутренних его притязаний: «Де-Мошкин» - угрюмый графоман; но это еще – полбеды; его страсть к писанию выражается в небывалом языковом пуризме, любая грамматическая неправильность, любое уклонение от склонения его раздражают, неожиданный, нелогичный образ выводит из себя, заставляя скрежетать зубами; о, как билось, как рыба об лед, его школьное сознание, пытаясь перемолоть лермонтовское «...из пламя и света рожденное слово» или поверить хладным разумом пушкинское «Брега Арагви и Куры узрели русские шатры...».
- Ведь правильно – «из пламени!» - добивал в очередной раз словесницу подросток «Де-Мошкин». - «Как же так?, - говорил он сам себе, - кто кого узрел: брега узрели шатры или шатры узрели брега?»

Числю юзеров, обсуждающих рассказ, множилось; они шли, как на приступ (приступ словотворечества), слегка приоткрыв забрала; что же их забрало, что зацепило, что заставило ополчиться на ни в чем неповинный текст? Ники, как никелированные кровати, выстраивались в ряд, маршируя с именем «Вавилонской блудницы» на устах: неунывающий Nef, страусиная Inna-Barabu, старая дева Kiraz, едкий Weis, почувствовавший при чтении обострение гастрита; тривиальная Тристи, нудный «Акаций белых», пурист «Purgu», милая Lady, бывшая самонадеянная артистка самодеятельного театра, в основном, игравшая горничных и девушек на выданье («слова у него не далеко не самого лучшего лексикона»), работница гаража S-Lavka («после подобного пасквиля, в котором столь оскорбительно выведена вполне достойная и отнюдь не глупая женщина, у меня нет желания что-либо комментировать...») и многие, многие другие...
Большинство отделывалось краткими репликами, недостаточными для реконструкции образа. Может быть, это были клоны? Или клоуны в одинаковом гриме?
Однако постепенно из общего ряда клонов-клоунов стали выделяться активные особо; особа, обозначившая себя ником Martyshka, первой после «Де-Мошкина» проявила похвальную прыть: плыть ее мысли отказывались, они, скорее, скакали на экране, словно рваная кардиограмма. 

Martyshka

…В принципе, выплеснувшееся на нас словоблудие могло бы вполне сойти за плохое эссе об «особенностях» Интернета и расставляемых им силках, если бы не... беспардонное, бесцеремонное тыканье пальцем в чей-то умный глаз...

Интернет-пространство многих влечет к себе, как магнит, у многих возникает искус описать одиночество в сети, есть те, кто просто не мыслит себя без Всемирной паутины…

...а особы, особо находчивые, особо сообразительные, на чужом эксгибизионизме зарабатывают дешевую, сомнительную популярность...

Но намёки… они даже не прозрачны: налицо стократное увеличение чужих недостатков и ложное описание чужих похождений со всеми вытекающими деталями.

…резюмирую: это вопит задетое самолюбие или обиженное тщеславие...

Мнение данной словообладательницы можно было бы принять на веру, если бы не одно нелепое происшествие, случившееся с ней еще в студенческие годы и оставившее в неокрепшей юной душе неизгладимый след – такой, что, спустя годы, произошел некий выверт подсознания: вся цепь событий, образовавших не очень приятную картину воспоминаний, впоследствии зазеркально преобразилась; так было удобней, и в это хотелось верить. Таким образом, потерпевшая (и претерпевшая) становилась победительницей, объектом, достойным не сожаления, а восхищения.
В новом (зеркальном) варианте произошли и «терминологические» сдвиги: история, нанесшая Martyshk’е серьезную психологическую травму, снисходительно стала именоваться «занятным происшествием».
Итак, согласно тщательно отредактированному варианту, за юной дамой-студенткой ухаживал (ухлестывал) один (?) парень. Долго ухаживал, настойчиво, терпеливо, и в результате стал намечаться (наклевываться) роман.
Что же этот «один парень» из себя представлял? Чем выделялся? Рост? Вес? Облик? Характерные приметы?
В Зазеркалье есть только одна победительница, остальные персонажи призваны ее оттенять; стало быть, «один парень» ничем особенным из толпы не выделялся, звезд с неба не хватал. Не то, чтобы и сама юница щеголяла голливудской внешностью, но все же, в отличие, от «одного парня», пользовалась некоторым вниманием со стороны мужескаго пола.
- Ах, - жаловалась юная Martyshka своей подруге, - он, может быть, и неплохой парень, но, ты же знаешь, я так люблю все экстраординарное, а он своей невыразительностью начинает действовать мне на нервы.
- Так скажи ему, что у тебя с ним ничего не получится, - посоветовала подруга.
Martyshka, собственно, так и поступила.
Разговор получился не из приятных, но… что поделать?
- Ты пойми, - уговаривала девушка своего несостоявшегося партнера, - не хочу ходить вокруг да около, дело не в тебе, а во мне. Ты найдешь еще себе подругу, которая будет лучше меня, тоньше, нежнее. Я взбалмошная, я привереда, я тебе не пара, короче говоря.
Огорошенный ухажер стоял и кивал, уныло улыбаясь и особенно не споря.
Казалось, инцидент исчерпан, стороны разбежались, довольные друг другом, дни покатились своим чередом, обещая радужные перспективы. Увы, отвергнутый поклонник расценил неожиданный отказ как афронт; взыграло ретивое, задумал он нечто, что вовсе не соответствовало его воспитанию. И выбрал для своего неблаговидного поступка тот момент, когда Martyshka праздновала день рождения. Она очень хорошо запомнила происходящее: среди веселья и шума, музыки и тостов вдруг раздалась переливчатая трель звонка. Кто-то из гостей поспешил открыть дверь, и на пороге показался незваный гость, в руках он держал букет цветов и небольшой сверток. Позвали именинницу, она вышла в прихожую:
- Спасибо, что пришел, заходи.
- Подожди, я хочу тебе сделать несколько подарков, вот цветы, а вот мой литературный опус.
Пока Martyshka недоуменно разворачивала сверток, ее бывший кавалер полез во внутренний карман пиджака и вытащил небольшую коробочку.
- А это – в память о нас с тобой, о наших отношениях…
Она поморщилась, положила сверток с рукописью на тумбочку, цветы – на трюмо, раскрыла коробочку и охнула: на мягкой атласной подушечке лежало невообразимой красоты кольцо, украшенное вдобавок – по ободку – несколькими бриллиантиками. После небольшой, повисшей, как коромысло, паузы Martyshka, сделав над собой усилие (какой же женщине не хочется иметь т а к о е  кольцо?), покачала головой:
- Извини, я не могу принять от тебя этот подарок…
- Ну, почему?
- Он ко многому обязывает, а у меня нет никаких обязательств перед тобой, мы уже расставили все точки над «и». 
«Один парень» ничего не ответил, забрал коробочку с кольцом, повернулся и ушел, даже не хлопнув дверью. Цветы девушка поставила в вазу, а опус решила прочесть позже. И, когда праздник закончился, вытащила сверток из письменного стола удобно устроилась в кресле, достала из свертка небольшую тетрадь и открыла первую страницу: на ней красовалось название - «Правда о несостоявшейся любви».
- Интересно, о чем это? -  Martyshka пожала плечами и перевернула страницу. Улыбка стала постепенно сползать с ее лица. Еще полчаса она ожесточенно листала тетрадь, исписанную кривоватым убористым почерком, а затем швырнула ее на пол и позвонила подруге.
- Что случилось? – спросила та, зевая. – Второй час ночи...
- Случилось страшное... – съязвила  Martyshka. – А если серьезно, то я получила подарок от своего бывшего ухажера... ну, как тебе сказать? Нет, не кольцо с бриллиантом, а… литературное произведение… О чем? Самый настоящий пасквиль! Выставил меня в неприглядном свете, если не сказать большего. Да и не только меня, а всех нас... Отомстил называется...
- Слушай, он же вроде воспитанный парень, интеллигентный... – удивилась подруга.
- Во всяком случае таким казался. А повел себя, как настоящий ублюдок. Я думаю, это его обиженное самолюбие приобрело столь извращенные формы.
- Так чего он написал-то?
- Расписал подробно вечеринку, на которой мы все вместе были, но представил это так, что я, напившись, чуть ли не лезла ему в штаны и все время тащила его в кровать. А саму вечеринку описал, как какой-то занюханный бордель.
- И не постеснялся вручить тебе все это именно в день твоего рождения! – вздохнула подруга...
...Оскорбленная в своих лучших чувствах героиня не успокоилась; как в знаменитой истории с супер-провокатором Азефом, решено было провести очную ставку «предателя» (так окрестили незадачливого писателя) с оклеветанным им персонажами.
Как ни странно, «предатель» на встречу явился, да еще и в прекрасном расположении духа.
Martyshka стояла чуть в стороне, скорбно скрестив руки на груди и молчала; разговор начал ее приятель, изображенный в повествовании запойным пьяницей.
- Зачем ты это написал, скажи нам?! Зачем ты оболгал хороших людей?! – обратился он к обвиняемому.
- Ты уверен, что это я написал? Я понятия не имею, о чем идет речь! По-моему, у твоей подруги богатое воображение... – пожав плечами, ответил «предатель».
Разговор не получился и ничем, в принципе, не кончился. Но Martyshka считала иначе и так прокомментировала его результаты:
- Э т о т выглядел жалким и несчастным. А главное - авторитет мой остался в неприкосновенности...

…Вспомнив в который раз преображенное «занятное происшествие», Martyshka, в зеркале увидя образ свой, довольно улыбнулась, повернулась к компьютеру и наскоро настрочила пост из нескольких обрывочных, торопливых фраз.

Martyshka
...нет, я не знаю автора, однако его пасквиль, внешне не очень схожий с приключившейся когда-то со мной историей, имеет слишком много внутренних с ней параллелей. Вот почему мое отношение к ней ясное - как к вещи, недостойной настоящего мужчины...

...словесность, обороты и стиль рассказа не в счет.

простите, но я стараюсь смотреть в «корень»...

Короче говоря, те, кто, как Martyshka, старался смотреть в «корень», находили в рассказе новые и новые недостатки, с легкостью переходили на личность автора, как переходят с одной наличности на другую, сулили ему кары небесные, обвиняли в высокомерии, тщеславии, нелюбви к животным, к одиноким женщинам; то упрекали в неграмотности, а то корили за излишнюю текстовую раскованность; потом об авторе и его рассказе на какое-то время забывали, начинали обсуждать собственные проблемы, затем опять возвращались к рассказу, требуя от него ответа, а автора призывая к ответственности.
Инакомыслящих старались либо не замечать, либо забалтывать; потому посты, подписанные никами «Луч_света» и «Book-Bok», практически остались незамеченными. А зря. И дело тут не в том, что они (ники) попытались встать на мою защиту («не вижу никакого криминала; и язык чудесен. Как там? – «шаловливо подкралось половое созревание». Именно это, скорее всего, и возмутило товарищей...» -  «Луч_света»), а в том, что они (ники) предлагали обсуждать не личность автора, а его текст, то есть, спорить по существу. Увы, спорщикам текст казался олицетворением автора, они предъявляли претензиии тексту, как живому существу, наделенному человеческими чертами. То есть, как верно подметила «Martyshka»,  обороты и стиль рассказа не в счет.
И, если текст – это «Живое тело», то и претензии к нему носили не эстетический, а морализаторский характер, и готовили ему (тексту) не критическое аутодафе, а прокрустово ложе нравственности (очень точно об этом сказано у «Book-Bok» - «уже и портреты просмотрелись, и параллели провели, и ники назвались, видимо, для тех, кто не догадался - и, не дай Бог, останется не в курсе... в лучших традициях, хочу заметить - с сочувствием и негодованием в равных пропорциях...»). 
Кто-то назвал рассказ душевным стриптизом.
Я задумался: а может, и в самом деле, не лучшая идея – публичное обнажение? И не потому что осудят – а потому что усмотрят.

В этот момент на арене появился новый персонаж. Подобно сказочному персонажу из кинофильма, с криком «Меня?! Будить?!», он ринулся в гущу спора, споро размахивая руками и молотя языком. В сообществе, в коем ошивался «ошую» означенный объект, числился он книголюбом и знатоком кино, а «одесную» - в реале – успешно трудился лаборантом в одной из университетских лабораторий. Выбранный им ник «Евро-ген» указывал на генетическую приверженность европейским ценностям, хотя непонятно, каким образом туда затесался снобизм.
«Евро-ген», в сущности, неплохой малый приятной наружности и светского обхождения, порой поразительно преображался, становясь холодным и надменным. Я могу объяснить сей феномен только с помощью пришедшей мне на ум аналогии: так серьезная, зрелая женщина, преподаватель и автор методических пособий, превращается вечерами в легкомысленную ночную бабочку (но кто же виноват?), путаную путану, плетущую прелестную паутину порока (вот тебе Бог, а вот тебе – порок).
Женщинам «Евро-ген» нравился во второй своей ипостаси – есть такой тип женщин, который высокомерие и надменность принимает за ловко замаскированный темперамент.
Сам же «Евро-ген», однако, ловеласом себя не считал, хотя плотских утех не чурался. В то же время в Сети он часто выступал с позиций законченного моралиста: позволяя себе в жизни разного рода шалости, в виртуале слыл законником, служивым полиции нравов, виртуальным вертухаем. Потому я не удивился, что именно он – сноб и вертухай – решил оборвать нить дискуссии, сказав свое сорное слово.

Евро-ген
Я тут недавно прочитал у одной писательницы: «Честно говоря, меня мало волнует, что думает прототип о том персонаже, который из него получился...»
То есть, как я  понимаю, вопрос о нравственности снимается. Можно работать с людьми в какой-то организации, получать зарплату, раскатывать по командировкам, а затем, уволившись, обделать в своих писульках своих бывших коллег и назвать все это литературным творчеством.
Я так не думаю. Потому если в настоящем рассказе присутствует странное совпадение, то это всего лишь заурядная, ничем не выделяющаяся проза. Но если героиня списана с конкретного человека, то, простите, за это можно и канделябром по физиономии.
В любом случае позиция автора мне противна: дескать, вы все ничуть не лучше и не нравственнее, может быть , даже хуже. А сам стоит в стороночке и усмехается; ну, правильно, он хоть и «мы», но «чужой среди своих»...
Странно только одно: ключ из замочной скважины от комнаты героини, где она любуется собой в зеркале, покоится в его кармане.
…И все-таки: чем же она так писателю насолила? Нет, что ни говори, а нить дискуссии надо прикрывать – налицо пасквиль на юзера...

Только и я собирался закончить рассказ о рассказывающих, как неожиданно, часа в три ночи, вновь появился в сети «Де-Мошкин», решивший наложить последний шов на каркас повествования.
«Де-Мошкин» обратился ничтоже сумняшеся к своей единомышленнице (Martyshk^е), которая решила прекратить дискуссию «в силу природной брезгливости».

Де-Мошкин.
Нельзя быть такой брезгливой, милая.
Как сказал Куприн, мы - закваска мирового брожения. И автор – тоже, стало быть, закваска. А тебе ли не знать, как закваска, то бишь дрожжи, способны вонять?!

Я аккуратно перенес этот пост в «вордовское» окно, на что корректный автокорректор, зависнув над словом «вонять», меланхолично констатировал:
«Данное слово находится за пределами общеупотребимой лексики. Замените его подходящим по смыслу синонимом.»
Но было уже поздно, и я ничего менять не стал.