Раненый зверь

  Бушевали магнитные бури. Воздух был насыщен электричеством.  Мою душу разъедала тоска. Жить не хотелось. 
Я подошел к телефону-автомату, чтобы позвонить знакомой, и занял очередь за девушкой лет двадцати пяти.
  Длинноволосый мужчина лет тридцати  громко, нечленораздельно что-то кричал в трубку. Он был  пьян, его  шатало из стороны в сторону.
Чтобы не терять времени, я пошел в магазин сдать бутылки из-под молока. Когда я вернулся, мужчина по-прежнему разговаривал по телефону. Девушка выразила нетерпение:
- Ну сколько можно!
Но мужчина не обращал на нее внимания, продолжал говорить.
Откуда ни возьмись, возле телефона появился другой мужчина –  приятель звонившего. Ему был лет тридцать. Он был высок, силен и  тоже пьян. Глубокий шрам надвое рассекал его щеку.  От него исходила угроза.
- Ты что,  спешишь?  - грубо сказал он девушке. – Подождать не можешь?
Девушка стала объяснять, что нельзя занимать общественный телефон по часу.
- Как тебя только муж терпит! – проговорил мужчина. – Или ты не замужем? Кто жить с тобой будет. И мужика, наверно, нет.
- С меня хватит, - бодро парировала девушка. – Отбоя нет.
- А я, - голова мужчины приблизилась к лицу девушки, будто он собирался сообщить ей важную тайну, - я с тобой не стал бы в голодный год за кусок сала!
Его голос звучал приглушенно и угрожающе. Он был агрессивен, опасен, но я не испытывал страха: депрессия притупила инстинкт самосохранения. После его слов я с любопытством  посмотрел на девушку: действительно ли  она так безобразна. Я отметил, что девушка не отличается  красотой, но и безобразной ее не назовешь. Это была типичная представительница нашего города.
Мой оценивающий взгляд смутил девушку. Краска стыда залила ее лицо и шею. 
- Там телефон работает? – спросила она у меня, показывая головой в сторону девятиэтажного дома.
- Не знаю. Я там не был. Я сдавал посуду.
Девушка побежала к дому, где в одном из подъездов был телефон. Я чувствовал, что мне тоже надо уйти от греха подальше. Этот тип явно искал приключений. Но я стоял и ждал развития событий. Когда девушка отошла, я  сочувственно посмотрел на мужчину со шрамом, выражая взглядом мужскую солидарность.
- А я с женой первой схожусь, - сказал он  таким тоном, будто мы давно с ним знакомы. – Со второй развожусь, а с первой схожусь. У нее от меня сын есть. Ему восемь лет. Он меня дядей называет. Не знает еще. Но это мой сын. Вылитый я. Никто не скажет... – Тон его угрожающе повысился. – Привыкнет.
Он был не в себе. Было заметно, что особой радости по поводу воссоединения с первой женой не испытывает.
Он рассказал о причинах развода со второй женой.
Его достала теща - настоящая кобра. Однажды он услышал, как она говорит жене: «Иди. Твой гандон пришел. Корми его». Он не выдержал, заскочил в комнату. «Кто гандон? Я? Пусть меня посадят, но ты свое получишь!» Он ударил тещу по лицу. Жена подала на развод. Он сказал ей: «Х... ты всегда найдешь, а отца ребенку – никогда». Жена цеплялась за него: «Не уходи!». Но он был непреклонен.
- А у тебя кто, мальчик или девочка? – спросил я.
- Дочка, - ответил он дрогнувшим голосом. – Четыре года. Я ее воспитывал.
- А первый ребенок?
- Да он мне пока как чужой. Ничего, привыкнет. А о первой моей жене слова плохого никто не скажет. Она жила одна. Но никто слова плохого о ней не скажет. – Он угрожающе повысил тон, будто кто-то усомнился в его словах.
- А почему ты с ней расстался?
- Мы не были женаты. Она от меня забеременела. Я ушел в армию. Она родила. А я к ней не вернулся. А тут вторую встретил.
Казалось, ему надо  радоваться, что жизнь у него нормализовалась, но я понимал, что в душе у него ад. 
- Я тоже когда-то развелся, - сказал я. – Теща к моему разводу тоже руку приложила. Сыну моему было четыре года. Тяжело было. Как будто душу надвое разорвало. Лет семь после развода страдал, мучился. Пока сын не подрос. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. В сына ты пока ничего не вкладывал, а  дочь ты воспитывал, прикипел к ней душой.
- Да, - согласился мужчина. Голос его дрогнул, на глазах блеснули слезы.
Его приятель потребовал монетку, чтобы продолжить разговор по телефону.  У меня не было.  Они пошли в магазин разменивать деньги, а я взял трубку и набрал номер. 
Когда они вышли из магазина, я уже закончил разговор.
- Возьми, у меня осталось. - Я протянул монету длинноволосому мужчине.
- Выпить хочешь? – спросил у меня мужчина со шрамом. Он явно проникся ко мне симпатией. Ведь я понимал его состояние, ведь я  прошел через ад, в котором он теперь оказался.
Я замялся. Выпить мне хотелось, но пить с ними было рискованно.  Они уже основательно наклюкались, ведут себя агрессивно. С ними можно влипнуть в какую-нибудь историю. Например, попасть в вытрезвитель.
- Нет, - сказал я. – У меня денег нет.
- У меня есть.
- Не могу, - проговорил я с некоторым смущением (неудобно было отказывать человеку, который искал у меня моральной поддержки).  - Мне надо идти домой. Меня ждут.
Мой знакомый помрачнел:
- Ну ладно.
В глазах его появился агрессивный блеск. Я понимал: отвергнутый мною, он мог полезть в драку.  Я попрощался с новыми знакомыми и поспешил ретироваться.
  1992 г.