Когда...

Когда-то мне снился сон. Я кричал. И я знал, что своим криком я должен прорвать густую стену между мирами. Этот крик был наполнен всеми эмоциями, что может испытать человек, смешанными в каком-то безумном коктейле. Я кричал так, как если бы я закричал так здесь, в плотном мире, мои связки бы не выдержали такого напряжения, но здесь мое горло издало лишь хриплый писк. Я проснулся и понял, что все же прорвал эту стену. Грани между мирами, как стены, но строим мы их сами. Реальность сновидения и реальность людей разделяет стена плотной жидкости… Хотя вряд ли она существует на самом деле. Это лишь картинка, которую нарисовал мне мой мозг, застывший между мирами на какую-то секунду.
Каково семя, таков и плод. Я знаю, что из гнилого зерна, не вырастет здоровое дерево, но я посадил это зерно, и дерево выросло. Я слишком поздно это понял. Хватит ли мне отчаянности и отрешенности, чтобы взять топор и срубить суть моей земной личины? Я не знаю… Пока не знаю. Всегда есть надежда, что можно найти какое-то лекарство. Солнечные лучи, родниковая вода, заботливый уход, любовь… Может ли дерево преобразиться? Сможет ли его дух, сбросить с себя тело болезни и его паразитическую сущность? Да. Сможет, но проблема в том, что паразит, процветающий на дереве, пускающий в него свой ядовитый сок и само дерево – это одно и тоже. Это две части одного целого, разделенные страхом, неведением и глупостью. И тот, кто пойдет срезать паразита с дерева, навлечет на себя беду. Будь это сам дух жизни или кто-то другой…. Что ж…

Мрак подбирается постепенно и внезапно одновременно. Ты видишь, как уходит солнце, ты видишь, как становится темнее, но ты никогда не поймаешь тот момент, когда пришла ночь. Когда ты стоишь один в ночном лесу, а вокруг не слышно даже птиц и все поглощает безразмерная тишина, где-то там, на границе леса ты слышишь сверхъестественный призрачный вопль, о его приближении ты знаешь только по нарастанию громкости этого вопля. Ты стоишь и ждешь, пока он приблизится к тебе, но этого никогда не произойдет, потому что мрак – это твой страх, а твой страх это ожидание. «Когда же уже?!». А он не приходит. Потому что его нет. Ты сам его создал.
Я лечу в облаках. Это не те облака которые ты видишь с земли и не те в которых летают птицы и наркоманы. Нет. Это просто воздух, жидкий как вода. Мимо меня пролетают архетипы и эгрегоры, духи и боги, цивилизации рождаются и умирают. Я видел горные вершины, на которых сидят отрешенные люди, с отрешенными взглядами. Я проплывал мимо них, а потом возвращался и пролетал. Снова мимо. Я для них тоже что и эгрегоры, архетипы, боги и духи. Иллюзия. И нет никого на свете кто мог бы убедить их в обратном, потому что если бы этот кто-то был, они бы не сидели на этих вершинах.
     Были и другие. Ветер от их белых одежд смешивался с потоками воздуха, но все же был четко отличим. Именно благодаря их улыбке, Я могу летать. Именно благодаря их блаженству есть смерть.
     Внизу земля, наверху пустота. Отрешенные не отделяют одно от другого. Боги и духи, архетипы и эгрегоры - душа пустоты, а их белые одежды это Я.

Страждущая душа, зачем тебе твои страдания? Не затем ли, что бы вспомнить о своей давно забытой природе? Или же ты ищешь дверь к тому миру, который для тебя закрыт? А ты не знала? Я тебе расскажу…
Прах к праху. Плоть к плоти. Ближе. Теснее. Жарче. А впрочем, незачем. Прах теперь не плоть, а плоть теперь не мясо, которое ты ешь. Перед тобой Всепроникающий. Он излил часть своей сущности в Чашу, которая была замыслом Его, а теперь стала Его кошмаром. Меч Его разит слугу, который держит чашу. Слуга падает, вместе с ним и чаша. Но она не разбивается. Здесь дверь закрывается.
Проходит сотня лет, и вот уже ничего не осталось от слуги, от меча и от двери, только Она и Он. Возлюбленная Его смертна, а он нет, и когда он оживляет ее снова, после того как убил, Чаша наполняется до краев для того, чтобы слуга отнес ее своему хозяину. Здесь дверь открывается, и меч разит слугу.
Я перевернул карту. Теперь здесь только темнота…
Ты все еще здесь? Ты страдаешь потому, что не можешь вернуться во тьму, из которой вышла, потому что ты  Свет. Ты искра неправильности, из которой загорается огонь жизни. Да. Тот самый, который освещает путь тебе в твоих поисках. Иди же и не приходи ко мне больше по пустякам.
Ты должен быть чист. Ты перевернул страницу. Ты создал мир. Младенец бросил в тебя игрушку, и появилась Она. Но Она там, а ты здесь. Здесь живут Вихри белого шума, гуляющие от границы к границе. Ты еще не понял, где ты находишься, и уже не поймешь, потому что голодное лязганье зубов самого жирного из Них уже отдает эхом у тебя в ушах. Ты бежишь, но ноги твои – синяя вата, которая распадается с каждым твоим шагом. А потом приходят пять секунд тишины. И самое страшное, что ты не знаешь, сколько их будет пять или одна или четырнадцать. И вот они закончились. Даже междумирье может расслоиться, распадаться, гнить и гореть. Оно так часто плачет, жалея, что у него нет черного пламени. Черное пламя просто не может выжить там. А ты можешь. И ты выживаешь. И ты бежишь. Лязганье срезает слой за слоем. Вокруг поют голоса. Стена падает, на ней вырастает крик, крик съедает сам себя, его глаза вываливаются и прорастают сквозь твою душу. Шумы смешиваются, но убежать некуда и когда ты думаешь, что сейчас погибнешь, ты разрываешь жидкую стену между мирами своим неизреченным криком, но в соседнем мире слышен лишь хриплый писк. Все кончилось. Ты выжил… Выжил ли?
Это сворачивается как кровь у тебя на ране или же, как кровь на полу. Какая разница… Просто жидкое перестает течь, а потом застывает. У меня в животе дыра. Она зарастает тонкой кожицей, а потом дует ветер и она разрывается снова. И это жутко больно. Потом кусочки разорванной кожи снова тянутся друг к другу, чтобы срастись, снова дует ветер и куски меня улетают в космос, а мне даже лень их ловить. Иногда я думаю, что Я сам эта дыра, а может быть это Ты. Ты поглощаешь меня, чтобы меня небыло нигде, но чтобы Ты росло. Не важно где, на земле или в воде. Сгоришь ты в дыму или сгниешь на свалке, я об этом не узнаю, потому что в это время меня будет есть моя дыра, и Я буду исчезать. И Я ничего не сделаю, чтобы этого не случилось. Пускай она меня съест. Я сам инстинкт. Я его сердце, а потому Я свободен от страха смерти. Смерть мое начало, но твой конец. Приятного аппетита.
Я приходил сюда каждый день. Приходил и исчезал. Приходил и исчезал. И так повторялось веками. Каждый раз все распадалось так, будто уже никогда не сможет сделать этого снова. И каждый раз Я восхищался грандиозностью и безразмерностью взрыва, который сгорал вовнутрь. Очень тихо, незаметно и в тоже время, разрывая всю мою сущность, он распространялся как медленный яд, кровь за кровью, тело за телом, разум за разумом.
Сюда никогда не заходят тени. Здесь они рождаются. Праматерь ласкает их в колыбели. Праотец бьет их бичом мира. А потом они взрослеют и приходят к Тебе. Такие же, как ты их видел, только теперь они умеют шептать.
Разорви свой кокон и найди, наконец, смелость посмотреть на свое лицо! Сбрось паука сосущего твои глаза! Вырви яд вместе с сосудами, по которым он течет… Я стараюсь для тебя. Для твоего сна. Я только хочу, чтобы ты спал, ведь если ты не выспишься, ты никогда не сможешь проснуться!
Помнишь слугу и меч хозяина? Ты думаешь, в них есть какой-то смысл? Убей меня, выпей мою кровь и может тогда, ты поймешь, что это не так. Разве лестница в небо построена не тобой? Разве башня не разрушается твоим видящим оком? Все рушится. Дверь снова закрылась.

Черное разрушается неспеша. Ему ведь некуда исчезнуть, в отличие от белого и негде затеряться в отличие от цветного. Оно выпадает в осадок, а потом ты снова его ешь с огромным аппетитом. Это твое чревоугодие. Спускаясь по ступеням, ты видишь Там таких же как ты, только их уже нет. Ты даже не представляешь себе силу их желания, цепкость их пальцев, гниль их зубов и все это хочет Тебя. Вот так и ты ешь свой Черный, после того, как думаешь, что разрушил его.
А Я ведь тебе говорил. Говорил, глупыш. Каждый твой шаг это Ты и каждый твой вздох это Ты и не спит земля уже давно. Прошло то время, когда она терпела, что на нее плюют. Нет. Она проснулась и хочет смеяться. Стряхнуть с себя пыль и пыль  это Ты. Хотя и Земля это Ты. Только желания рождаются для того, чтобы умереть, Ты родился, чтобы жить. Помни об этом.

Мое тело распято на кресте. Ветер треплет мои волосы. Небо съедает меня минута за минутой. Мои глаза поглощают все. Две черных дыры, в которых где-то глубоко затаились зубы. Руки лотоса укрывают меня от дождя, но не от снега и града. Здесь проходит мое очищение. Здесь ты находишь Меня.
Маятник раскачивается из стороны в сторону. На одной стороне ржавые штыри, торчащие из земли, на другой жидкое пламя. Дух пламени зовет тебя к себе. Шепчет тебе обещания вечной жизни, ласкает тебя своими языками, смотрит на тебя, сжигая страстью, а шипы только беззвучно улыбаются своей ржавчиной. Маятник качается туда-сюда, туда-сюда… Языки пламени ласкают твое тело, возбуждают твою похоть, заставляют тебя желать, а шипы все так же улыбаются своей ржавой улыбкой. И когда все рушится никто не знает, куда ты упадешь, но скорее всего на шипы, потому что они внизу, а гравитацию пока никто не отменял.
Потом ты проснешься, и будешь танцевать. Скелеты будут выплясывать, теряя остатки своих рук и ног, мертвецы будут выть на луну, а волки смиренно ждать. Может быть, и им что-то перепадет на этом празднике смерти. А если и не перепадет, они не обидчивые. Прочесывая свалку за свалкой, переворачивая трупы в надежде найти хоть одну живую улыбку, они закалились в бесконечных боях с неизбежностью и теперь сами стали ее всадниками.
В моем театре играют бесы и демоны. За кулисами горы трупов, а в зале Ты. Ты опоздал на представление, но тебя все ждут. Сейчас закроют глаза и все начнется. Артисты жонглируют черепами, дух огня снова с тобой. Ты уже видел его, ты уже ласкал его, Ты уже жаждал его, но он так подло от тебя сбежал. Теперь ты в его объятиях. Кресло, в котором ты сидишь, свет которым ты горишь, сцена и спектакль – это его тело и он тебя съел, хотя ты думал, что способен посадить пламя в печь и разогреть на нем обед. Стой, стой, не суетись! Почему ты так боишься сойти с ума? Ты думаешь, твой разум стоит тех усилий, которые ты тратишь, чтобы его не потерять в мире, где все кричит тебе о том, чтобы ты выбросил, наконец, эту невообразимо дикую конструкцию и освободил уже свой дух. Каждый пролетающий мимо призрак смотрит на тебя и насмехается над твоими глупыми потугами. Но нет, ты изливаешься, кончаешь, умираешь, а потом снова рождаешься и все для того, чтобы сохранить хрупкую искусственность своих ментальных построений. Убей свой мозг, я тебя прошу, как друга. Конечно же, твой страх тебе никогда этого не разрешит, ведь это он твой лучший учитель и друг, а не я, а Я очень ревную тебя к нему. Я готов вонзиться зубами в горло твоему страху, разорвать его на тысячу маленьких страшочков, а потом с преогромным удовольствием растоптать каждый, но ты никогда не позволишь мне сделать этого. Ты любишь его, ласкаешь и лелеешь, думая, что он источник жизни, когда он даже не существует более чем тень твоей тени. Прошу тебя, позволь мне разобраться с ним!
Ты взвалил на себя непосильную ношу, и она раздавит тебя, если ты не отдашь ее мне. Чтобы потушить огонь твоего желания тебе нужно одно, а чтобы летать, что-то другое, иногда это сочетается, а иногда нет, но разве имеет это хоть какое-то значение, когда твои желания тебя убивают, а твои крылья могут летать и без тебя? Выбери, какая рука для тебя важнее! Определись, наконец! Ты и вправду думал над этим?! Отдели одно от другого, а потом соедини это вместе.
Одиночество очищает меня от розового яда. Моя свобода в том чтобы быть не смотря ни на что.