Патриот

   Начальную школу я осилил с похвальным листом.
Надо сказать, что это было для меня благом и моим спасением. Я знал одну учительницу, которая знала нас всех и каждого в отдельности. И, будучи хоть и молодым, но профессионалом, имела индивидуальный подход к каждому из нас. Так или иначе, но к старшему – пятому классу мы подошли большой и дружной семьёй класса "Б". К концу школы, к десятому классу я понял, что ещё перед первым классом нас сразу поделили на три группы;
"А" -  элитный класс потенциальных медалистов со способностями и, главное, с "данными".
"Б" -  середнячков, со способностями, но без "данных".
"В" - слабаков, без способностей, а главное, без "данных". Но не тянущих на звание "УО"*.
Не понятно?
   В "А" учились выдающиеся дети выдающихся людей города: завскладов, бухгалтеров, директоров небольших предприятий и продавцов. Но тех, кто не попал в элитные вторую и шестую школы  – основных поставщиков медалистов города. Там тоже,  знаете ли, свой конкурс.
   В "Б" - дети рабочих и крестьян; что с них взять с "золушек".
   В "В" - дети уборщиц, дворников, сторожей, пастухов и пьяниц.
"В" - класс как-то незаметно пополнил ряды второгодников, переселенцев и отказников от учёбы. Оставшиеся единицы влились в "Б". Словом, растворился "В"
Когда школа получила новое просторное здание – то в её ряды влились ученики пятой, восьмой и одиннадцатой школ и, в основном в классы "Б". На класс "А" было наложено табу; даже ученик нашей школы не мог перевестись в "А" ни под каким предлогом.
   Но тогда я этого не знал и вступил в старшеклассники на общих основаниях. Теперь каждый из нас был, как бы один, а учителей много. Ну, по отдельным предметам.
   Каждый следующий урок начинался с ознакомительной переклички, при которой каждый должен был встать во всей красе и обозначить своё наличие громким "Я". Когда очередь доходила до моей фамилии – наступала академическая пауза, и по классу пробегал шёпоток. Учитель поднимал  глаза и находил меня, стоящим на ногах: "Как правильно твоя фамилия?" или "Поправь, если ошибусь!". Преподаватели, прочитавшие мою фамилию с первого раза, - получали сразу одобрение с уважением всего класса. Но находились и такие, которые интересовались – откуда у меня столь странная фамилия. А некоторые даже шли дальше, уточняя: еврейская или немецкая? Хотя у нас в стране официально приветствовался "интернационализьм" - как говорил Н.С. Хрущёв.
   Если интернационализм, то почему столько вопросов? Почему в школах, как иностранные, изучали в основном языки недавних союзников: английский и французский. Никто не слышал, чтобы в школах преподавали итальянский, испанский, португальский, китайский, японский и, не дай бог, немецкий.
Вот и я в те хрущёвско – гагаринские годы наивно считал, что наличие у меня немецкой фамилии не играет никакой роли. И продолжал усердно учиться.
   И всё шло складно и гладко по всем предметам, пока нам не сменили "историчку".
   Она долго вчитывалась в мою фамилию, а потом столь же пристрастно  выясняла происхождение и значение моей фамилии. Столь пристальное внимание к моей особе посреди учебного года не предвещало ничего хорошего для меня. Я не ошибся. С этого дня я получал всегда и за любой ответ твёрдую тройку. И не важно, что по остальным предметам у меня были четвёрки и пятерки. Что на показательных и открытых уроках обязательно вызывали меня. Я получал свою отметку, но главную отметку получал преподаватель от проверяющей, министерской комиссии. И только по истории у меня была твёрдая тройка. Поставить меньше – значило поставить жирный минус себе, как преподавателю. А поставить больше… Не буду забегать перёд.
   Создалась неудобная ситуация; я своим отставанием тянул все показатели всего класса вниз. Поэтому в соцсоревновании между параллельными классами, -  "А" неизменно занимал первое место. Это теперь все знают, что всё в народном образовании было заранее предусмотрено и расписано на партитуры. Негласно "А" должен быть на первом месте, иметь в своём составе столько-то отличников и медалистов. Но не более; лимит, знаете-ли. Поэтому, для поддержания должного статуса класса делалось всё возможное и невозможное. На пример: проверка сочинений класса "А" двумя авторучками. Первой проставлялись недостающие знаки препинания, а второй, красной, выводились отметки – пять, дробь, пять. Или раздача уже решённых математических или физических заданий преподавателем, только что написавшим задание на доске. Всё это становилось достоянием гласности через двадцать – двадцать пять лет при случайной встрече на свадьбе или дне рождения после третьей рюмки, или просто за бокалом пива.
   Но соцсоревнование никто не отменял-то. И работа соответствующего характера должна была проводиться и создавать видимость честного соревнования. График соответствующего соревнования красовался рядом с дверью в "учительскую". Классручка вызвала комсорга класса и настоятельно рекомендовала провести надо мной воспитательную работу с целью пробуждения моего самосознания. Что и было сделано незамедлительно на ближайшей большой перемене.
   Все высказались в одном ключе, что всё у меня хорошо, по всем предметам я успеваю, но я должен поднапрячься и уделить больше внимания истории СССР. 
 - "А вы не обратили внимания, что до неё у меня не было проблем с историей вообще никогда?" - спросил я.
- "Неправда, для неё все ученики одинаковы! Надо учить лучше!"
- "Как бы я не учил, но больше трояка она мне никогда не поставит!"
- "А  ты выучи на пять – и получишь свою пятерку!" - шумела комсорг.
- "Хорошо!" - сказал я. – "Я выучу следующий параграф наизусть, слово в слово, с поклоном вместе запятой, и с кашлем в месте точки. Поднимаю руку и выхожу отвечать.  А вы всем классом следите пальцем по тексту".
- "Это как? Не стихи же?"
- "А как актёры учат свои роли? Если я получу больше тройки – угощу всех пирожками с мясом. Идёт?"
   Был у меня сосед одноклассник. Правда, жил он напротив исторички, на улице Лермонтова. Время от времени он на уроке истории поднимал руку и шёл к доске. После четвёртого или пятого слова историчка его останавливала – "Садись, пять!  Другие тоже хотят отвечать!" - и вызывала другого ученика. За самоотверженно поднятую руку она официально добавляла один балл любому. Казалось…
   На следующий день, на первом же уроке истории я поднял руку.
- "Ну, кто пойдёт отвечать?" 
В полной тишине она подняла голову и увидела мою единственную руку.
- "А, ты? Ну иди. Отвечай."
   Я вышел и с чувством, толком и расстановкой, кивая и покашливая, произнес всё, что напечатано в этом параграфе учебника. А весь класс водил пальцем по странице, проверяя мою точность.
- "Ну, что ж? Можно было подготовиться и получше! Садись, три!"
Даже добровольный выход не принёс мне льготного балла. Весь класс дружно грохнул смехом. Во-первых - тройку, получилось, поставили не мне, а авторам учебника по истории. Во-вторых – я  оказался прав: пирожков не будет!
- "Тишина в классе! Соблюдайте порядок!" - повысила  голос Клавдия Степановна Абрамова. – "Запишите задание на следующий урок!"
    Я медленно пошёл на своё место. Медленно, потому, что дойдя до него, я должен был повернуться, а на моём лице была ликующая печать победителя.
   В-третьих – она опять отомстила в моём лице всей фашистской верхушке и всем немцам за безвинно убиенных цыган, евреев, поляков, белорусов, украинцев и русских, и представителей всех остальных национальностей Европы. Не навязчиво. И без огласки. Как истинный патриот; немцы - самый тупой народ.
   Больше воспитательную работу о важности истории со мной в классе никто и никогда не проводил.
   Как ни странно, но советская пропаганда и особо услужливые люди всегда относились ко мне, как к потенциальному врагу народа. Как бы карауля, когда я изменю Родине. Даже не намекая на это и с улыбкой на лице. И до того самого дня, когда Родина изменила мне.
Ни до, ни после ни в каких учебных заведениях у меня никогда не было проблем с предметом так или иначе связанным с историей. Только пятёрки.
   А пятёрочник оказался секретным сотрудником. Её личный  сексот. Сменил школьную скамью на нары; то по ссылкам, то по тюрьмам. Распался Союз, затерялся его след. Даже родная сестра не знает где он теперь. Да и не хочет знать.
   Я-то хорошо знал как он знал историю и не только. В классе все знали кто у кого списывает на переменах домашние задания.

Давно нет того СССР, от которого осталась одна маленькая незабываемая история.

* УО - умственно отсталый