Янус

Написано под патронажем - консультантом - историком Сергеем Вершининым.

Глава 1.

Считайте меня, воспитал старший брат – Карл. На пять лет раньше меня появился.
Для моих родителей – гелиоархеологов он стал незаменимым помощником: от любимого сыночка до няньки для младшенькой.
Карл – это двуликий Янус. Для меня во всяком случае. Я даже его так и звала « Янус ».
Для всех он был компанейским, своим в доску парнем. С ним можно посмеяться, приятно провести время, получить помощь. В общем, чудо – друг.
И в тоже время только для меня – это был диктатор по доеданию противной рисовой каши, укладыванию спать после девяти, ограничению всяческой свободы каковые были положены по – моему мнению. Мне – от детского до подросткового возраста. Жаловаться родителям было бесполезно. Они работали в самом пекле на таких звездах, как Солнце, в самой активной фазе. После вакцинации люди могли работать, как за глаза называли, в аду. Техника плавилась, а люди выживали. Информация поступала непосредственно через встроенный чип с обручем в голове.

Я, конечно, могла им передать свои претензии, обиды, слезы. Но Янус еще в детстве испугал меня, сказал, что от моих посланий у родителей голова взорвется от переизбытка негатива. Я поверила. Теперь – то узнала, что это всего лишь невинная ложь, чтобы не расстраивать родителей и не отвлекать от работы. Но зато практика жаловаться по поводу и без повода прошла. Из всех каверзных ситуаций выбиралась собственными силами, а из тупиковых – появлялся брат и разруливал проблемы, как в сказке.

В детстве я обижалась на Януса вот еще, по какому поводу. Он меня воспитывал не как обычно. Вы все знаете, что в голову каждого младенца встраивали чип с информацией. По мере взросления активировалась та или иная программа согласно развитию. Разумеется, ребенок не получал данные не положенные ему. Блокировались автоматически.
Вы, не подумайте, если, к примеру, девятилетний пацан увлечен высшей математикой, то, пожалуйста, доступ будет открыт. Тут важно самому не погрязнуть в море информации и суметь усвоить, применять по мере необходимости.
Если бы у меня было также безоблачно, легко и просто. Янус заставлял самой трудиться от освоения чтения до занятий гимнастикой. Это у других был обруч, который разблокировал программы чипа, и на тебе, мышцы сокращаются. Ты можешь рисовать, и одновременно кросс бежать. Ага! Только не в моем случае. Если бег, то до колотья в подреберье, если учить стих, то зубрежкой.

Только позднее я поняла, какую неоценимую пользу мне принес брат. Научилась думать, анализировать сама, а не быть «рабом чипа». Что такое «раб» сначала не знала. Янус как ввернет словечко, как логотипом одарит. Но так даже интересно, потом находить разгадку – пояснение к ярлыку.
После эпидемии Чипа №137, многие «потеряли» голову, ходили на промывку мозгов.
Нас заболевание то, как я говорила, родители далеко, их не коснулось, а мы с братом почти не пользовались обручем, чипом, а думали своей головой.

Когда брат поступил на Исторический, редко стала с ним видеться. Может, произойди все раньше, я бы обрадовалась обретенной свободе. Но теперь ощущала лишь грусть. Не хватало моего Януса, с его безумными идеями и разработками. Как маленький генератор неиссякаемой, положительной энергии.
Он не оставлял меня совсем уж одну. Частенько передавал картинки, и даже лекции на чип. Я уже носила обруч третьего развития. Мне прочили работу Переводчика. Благодаря своим ( навязанным братом ) навыкам, я переводила лучше остальных по группе. Не просто слово в слово, но и визуальный ряд, при чем той местности, планеты, системы, которую бралась переводить.

Карл хвалил меня. Присылал древнейшие записи, для прослушивания, свитки мертвых языков, наставлял работать мозгами, а не полагаться на технику.
Мне, казалось, что займись языками он, и тут бы затмил всех. Таланту Януса не было пределов.

Брату предстояло написать трактат, чтобы получить работу Историка Времен. Это не только чисто рукописный вариант. Это целое исследование. Требовалось выбрать эпоху, отдельную личность или событие. Прибыть на место назначения, провести работу со съемкой, может даже интервьюированием. В общем, полностью со всеми выкладками от чего и почему. Непростое задание. Поэтому не все становились Историками. Можно, конечно, с экскурсией побывать в разных местах, в разных эпохах. Это практиковалось. Мы и то с группой побывали на экскурсии по первому появлению Млекопитающих. При чем жизнь та продолжала развиваться – множиться, не замечая нас – пришельцев. И мы при всем нашем желании, не можем воздействовать на нее; находимся в своем мире, только разум посещает миры.

А вот Янусу повезло. Он сам, т. е. во плоти будет жить, кушать, работать, общаться с людьми. Разумеется, опять же что – то поменять не сможет, ни начать, ни закончить, допустим, войну, убить человека.
-- Теоретически можно, конечно, - рассуждал брат, - но маньякам вряд ли дадут лицензию по путешествию во времени. Повлиять? Понимаешь, Кара, для них мы как серые, незаметные человечки. Помнят, пока говорим с ними, а дальше забывают как – будто никогда и не встречались.
-- Пока мельтешишь, тогда и помнят? – засмеялась я.
-- Что – то такое. Мы можем все узнавать. Но сами предложить не можем. Они не запомнят.
-- Жаль, - вздохнула я.
-- Нет, сестренка, это хорошо. Это жизнь. Ты же не хочешь, чтобы кто – то вмешивался в твою жизнь.
-- Ты вмешивался! – запальчиво кричу, хотя мы разговариваем телепатически, и звук автоматически чипом урегулируется.

Вижу его синие – синие глаза в лучистых морщинках. Смеется от души.
-- Это ты вмешивалась, Кара моя небесная.
-- Что? – представляю тумаки, какие могу ему отвесить.
Янус уворачивается. Веселится, но через минуту серьезный, собранный.
-- Перед путешествием заеду проведать тебя. Жаль родителей не увижу.
-- Да. Те прилетят через месяц.


Глава 2.

Брат и, правда, приехал на пару деньков. Он не вымахал в отца, тот был под два метра. Невысокий, стройный. Короткие, серые волосы, синие – васильковые глаза. Улыбчивый. А самое главное – это общение на равных. Так льстило моему самолюбию.
Это из – за удачной работы – перевод с древнесатирианского. Кто бы знал, что, кроме многочисленных значений ОУ – важна пауза между О и У. В этой зависимости и шел перевод. Не зря когда – то говорили: «молчание – золото». Пауза в этом ОУ оказалась главенствующей.

-- Горжусь тобой, Кара. Но не задирай носа. – обнял брат.
Мне показалось или..
-- Ты чем – то расстроен?
-- Ерунда. Не стоит твоего внимания, - отшутился он.
-- Рассказывай, - сварила нам кофе, чтобы дать возможность Янусу собраться с мыслями.

Устроились на диване, без обручей ( чтобы не отвлекали звонками, разговорами, рекламами ), один на один, как раньше.
-- Девушка? – закинула пробный камешек.
Отклик заметила лишь в движении бровей, менее нахмуренных. Как рукой провела, заботу стерла.

-- В нашем потоке всегда считался фаворитом – Макс. Преуспевал везде и во всем. Профессорский любимчик. У него был только один, по его словам, соперник. Это я.

Сижу не шелохнувшись. Молча, зная, что любой мой вопрос будет звучать бестактно.

-- Я чувствовал, что мешаю ему. Старался избегать открытых столкновений. Если в группе, то в другой. Если разработка темы, то, как бы не интересна не была, выбирал отличную от его. Даже, - тут Карл замялся, - девушка. По сердцу выбрал, как и она меня. Макса в наших отношениях не было.

-- И вот, после очередной лекции Макс для смеха или своего удовольствия стал задавать разные вопросы профессору. Тот вначале увлеченно стал рассказывать любознательному студенту. Но слышал ли он, как Макс подражал его дребезжащему голосу? Потом сами вопросы были изначально глупы. Это происходило в коридоре. Многие посмеивались, многие осуждали такое поведение. К сожалению, не нашлось никого, чтобы остановить бестактность Макса.
-- Но ты же остановил! Ведь так? Ты не мог пройти мимо, - разгорячилась я, забыв, что брат не любит мои ремарки.

Но Карл в этот раз гневно не сверкнул глазами, не прочитал нотации о правилах общения. Вздохнул и продолжил.
-- Да. Прервал его нападки, попросив профессора помочь мне в написании доклада. Макс затаился. Вначале я не замечал ничего. Но затем Эльза стала рассказывать о попытках ухаживания со стороны Макса. Стали пропадать мои работы и материалы.

Снова я замерла. Как бы хотелось обнять брата. Но памятуя его вопли о телячьих нежностях…

-- Но самое главное вот в чем. Все мои доводы против Макса, считаются надуманными, бездоказательными. На каждую ситуацию есть довод, оправдание. Я выбрал тему о правлении Бориса Годунова.
-- Да? – оживилась.
-- Да, - как – то печально подтвердил брат.
-- И?
-- Макс выбрал тоже самое. И хотя нас разделят, у каждого будет свой фронт работы. Боюсь, что даже в 17 веке нам будет тесно.
-- А может тебе сменить тему? – предложила, робея, зная, что наверняка такой исход обдумывался не раз.
-- Я не знал до последнего, что Макс выбрал такую же тему. Перед всеми он хвастал, что его волнуют первый поселенцы Юпитера. Даже билет заказал, побывать в музее.
-- Откуда тогда новые сведения?
-- Тот самый профессор – Рыжов рассказал. Отозвал, якобы помочь ему в разборке архива. А на самом деле предупредить, что Макс задумал «весьма нехорошее в вашем отношении. Остерегайтесь подвохов, будучи Путешественником».
-- Так серьезно?
-- Не знаю. Но предупрежден, значит вооружен. Буду более внимательным, осмотрительным.
-- А сколько продлится само Путешествие?
-- Обычно от месяца до полугода. В зависимости от получения информации. Иногда невозможно встретиться с нужными людьми. Многие годами разыскивают тех, кто заронил идею, от которой и пошли преобразования.

Я не знала этого всего. Казалось бы, что проще, как появиться у царя, порасспрашивать обо всех делах житейских и, пожалуйста, работа сделана.

-- Хорошо, Карл. Ты только держи меня в курсе событий. Не пропадай, - попросила его.
Он уже улыбался:
-- Не может быть! А твое вечное: «чтобы ты пропал в другой галактике»?!
Я не выдержала, бросилась к нему на шею. Карл обнял меня:
-- Ну, что ты, моя Кара небесная? Все будет путем. Совсем запугал тебя. Не надо было все рассказывать.
-- Двуликий ты! Янус несчастный. Кому – то все говоришь, а ко мне. Наподдать бы тебе!!! Чтобы сестру уважал и слушал!
-- Слушаю. Уважаю. Ты береги себя. И вот еще что попрошу…


Глава 3.

Какое – то время мне было не до брата. Дел навалилось по горло. Переводы сменялись домашней рутиной – поломка униши ( универсальной швабры ). Кругом сразу воцарилась нанопыль, которая выводила из строя остальную технику.

А потом на мой чип стали приходить донесения от Януса. Помимо основных посланий в институт Истории, брат в полушутливой форме радовал меня посланиями. Неожидавшая такого, я расплакалась.
Конечно, послать ответ или как – то переговорить с братом не могла. Не было допуска до такой работы. Зато с громадным удовольствием слушала голос Януса.

-- Итак, Кара моя небесная. Если все уроки тобой выучены, а похвальные письма отосланы родителям, то слушай.

Странные чувства охватывают всякого Путешествующего во Времени.
Чувство безопасности бывает только, когда отсылается частичка тебя – волны мозга.
Совсем иное, когда перемещаешься полностью, во плоти.
Треск от заданных программ Перемещения. Тебя укачивает, хотя твердо стоишь по полу. Кругом меняется картинка. В глазах двоится, троится, множится прошлая, нелепо раскрученная жизнь наоборот. Уловить связное невозможно. Обороты увеличиваются. Желудок пытается выплеснуть содержимое.
Все, когда – то сказанное, снова выговаривается наоборот, превращается в нескончаемый галдеж, как будто в улей залез и слушаешь вечное жужжание обитателей.

Тренировки были по Перемещению. Но одно дело перемещаться с Инструктором, который тебя подстрахует. И совсем другое – надеяться на себя и технику. А ты, Кара, знаешь, что я отношусь к механизмам с предубеждением, потому что не известно, что можно ожидать оттого, что в нее заложено, кроме основного требуемого.

Перемещение, оказалось, не столь утомительным и продолжительным, как чудилось вначале.
Я сам ввел координаты, параметры времени и места прибытия. Не хотелось попасть в чьи – то добрые, заботливые руки заплечных дел мастеров. Особенно, когда знаешь, что правление Бориса граничит с правлением Ивана Грозного. К одному не сахар попасть, а уж испить всю чашу гостеприимства поднесенную Малютой, то вовсе поперхнуться можно от хлебосольства приспешников Ивана IV.

В последнюю секунду зажмурился и расставил руки, готовый уцепиться за что угодно, лишь бы не рухнуть по прибытии на место и не наткнуться на что – либо.
По нашим расчетам я должен был очутиться у села Котлы. Там, потом, еще бывший холоп Иван Болотников с отрядами взбунтовавшихся крестьян против воевод Шуйского сражался.

Бац! Стою. Руками по сторонам упираюсь в холодные стены.
« Хмм..,» - думаю про себя, « и куда меня занесло? »
Тихохонько приоткрываю глаза.
Небольшая комнатка. Келья не келья. Разукрашена так, что в глазах зарябило. То ли отвык в нашем будущем от яркости красок. То ли сказываются перегрузки от Перемещения.

Он сидел в удобном кресле с деревянными подлокотниками. Задумался. Перед ним рукописная книга – летописание. Он, видимо, редактировал летопись, да и задумался.
Потер крючковатый нос. Вздохнул. Подергал за бородку.

Я знал по дошедшим ветхим листам, что ему ко всему ко прочему присущ был умный, едкий, подчас грубоватый, выразительный сарказм.
« Како же срамишися раба своего Васки Шибанова. Еже убо он свое благочестие соблюде, перед царем и предо всем народом при смертных вратех стоя »…
Иван вздохнул еще раз. Я боялся вообще дышать, панически соображая как мог попасть сюда к нему на прием, когда должен был переместиться в чистом поле.
« Како же и самодержец нарицается, аще сам не строит ( управляет )? Российская земля правитца божиим милосердием…нами, своими государи, а не судьями и воеводы…., а з  божиею помощию имеем у себя воевод множество и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнить вольны же ».

Я попал в такую ситуацию и напрочь забыл все указания по плохим ситуациям. Надо было срочно переместиться, а я продолжал глядеть на Грозного сознавая, что влип по крупному.
Наконец царь заметил меня. О!О!О!О!О! Лучше не рождаться тому на свет, когда так на него посмотрят. От одного взгялда я заметался. Сердце ухнуло и перестало биться, уткнувшись в горло. Как не обделался, перебирая ватными ногами? Этот вопрос остается открытым.

Я расхохоталась в голос. Мой брат во всем найдет смешное и самую ужасную ситуацию разбавит юмором. Понимаю, что ему там было не до смеха, но раз рассказывает, значит выкрутился.

-- Не чая я пошлого(1) мужика увидеть. Измена! – закричал Иван Грозный, багровея от злости, и бросаясь сам с посохом на меня.

Не знаю что за чудо – строитель вырубал ступеньки! Одна ступенька чуть не до колен! Я запнулся. Ни вперед шагнуть, ноги заплелись от страха не поднять, а сзади уже подпирали, спешили на зов царя его верные опричники.
Грозный со всех сил пробил мне ногу посохом. Я взвыл от боли…

В ушах раздался смешок или что – то вроде того. Не удержавшись на ногах, стал падать, глядя с ужасом в бешеные, красные от гнева царевы глаза, со ступеней вниз.

Щелк! И я грохнулся в огромнейшую лужу посередине улочки. Рядом лежал довольный, жирнющий хряк. Он предупредительно хрюкнул. Мое появление его немного напрягло.
Мимо прошли два монаха, покосились на меня, но ничего не сказали.

Кое – как выбрался из грязи. Долго упрашивал подслеповатую старушку пустить переночевать. Заплатив чуть ли не вдесятеро дороже, получил крохотную, темную комнатку. Главное достопримечательностью, которой была одинокая лавка.
Старушка раздобрилась и даже несколько раз окатила меня водой из колодца.
-- Был бы внук. Он бы баню стопил, - чип почему – то заработал и взялся переводить сам, без лишних напоминаний от обруча, - а так со старухи не взыщи.

Клацая зубами, перевязал ногу, лег на лавку. Сглотнул капсулу, чтобы унять боль. Из резерва съел еще пищевую капсулу, чтобы пить и есть не хотелось. Запас ограничен, но в такой пиковой ситуации не приходилось бывать, поэтому, и выпил, а куда идти на ночь глядя, разыскивать еду ? Старушка начала молиться и прервать ее посчитал, не обосновано. Чихнул. Забылся тревожным сном, разбираясь даже во сне, почему попал не туда, и вообще, куда сейчас меня кинуло.

Отчеты в институт отошлю позже. Но тебе шлю, сестренка.



(1) – обыкновенного.


Глава 4.

 Наконец я попал к самому патриарху Иове. Не знаю, помнишь ты, что московское патриаршество учредил Борис Годунов.
Вот, а Иов – то и был большим приятелем Бориса. Я к нему, так, мол, и так, хочу отправиться на учебу за границу для постижения наук и практик. Прошу у него благословения и если будет на то Божья милость заодно, свидеться с самим Годуновым.
Правил Борис давненько исподтишка. По сути, хозяином трона в правлении Федора, стал умный шурин.
Патриарх был страшно рад услышать восхваления из моих уст и даже замолвил за меня словечко.

Я улыбалась, слушая этот рассказ. Представить Януса в чудно вышитых одеждах, скорее мешающих, чем помогающих общению, работе, вообще жизни. Кем он нарядился? Кого видит перед собой Иов? Только того, кого желал бы видеть. Мы сами не в курсе кем предстанем в Прошлом. Конечно, вид деятельности знаем. Но, если этот боярин, то средней ли руки, богат или приживальщик из многочисленной родни – это уже работа обруча с чипом, которые считывают волны мозга собеседника и представляющего Контактера в наилучшем виде.

-- Кара, только болезнь и смерть Никиты Романовича Юрьева расчистили дорогу к власти Годунову – другому опекуну угличскому царевичу.
Годуновы – младшая ветвь старинного боярского рода, шедшего из Орды в Москву при Калите Мурзы Четы. Старшая ветвь того же рода, Сабуровы, занимали видное место в московском боярстве.

Януса явно заносило с его любовью к деталям. Под его монотонный рассказ задремала. А он, как знал мою реакцию.
-- Не спать, Кара небесная!
Подскочила на софе, как на учебу проспавшая, ни о чем, не думая, ринулась вперед.

-- …и Борис был посаженным отцом на одной из многочисленных свадеб царя Ивана во время опритчины, зять Малюты Скуратого – Бельского, сестра Ирина вышла замуж за царевича Федора.

Янус замолчал. Уже собралась расслабиться, ведь продолжала стоять посередине комнаты, разбуженная братом.
-- И знаешь, Кара, громадно влияние было Годунова на царя и на дела царские.

Брат отключился. Я подошла к софе, размышляя для чего такой экскурс в историю мне? Мои размышления прервало снова соединение с Янусом.
-- Я долго думал над Перемещением. Здесь не все чисто. Кто – то специально перекорректировал мои данные, чтобы я попал…ну не туда. Если можно еще смириться с лужей, разное бывает с прибывающими. Но попасть чуть ли не в руки самого царя! Не сумей я выбраться, опричники из меня душу бы вытрясли, и помочь никто бы не сумел. Сколько таких новичков пропало, которые, не сумев сориентироваться, погибли. Их находили, но реанимировать в другом теле их личность, восстановить, как человека было невозможно, так как восприняли смерть как данное.
Я слышал смех. Боюсь, что проблемы, возникшие со мной, гораздо хуже, чем можно представить. Кто бы это не сделал, он обладал более обширными полномочиями, чем просто работник института. Кара, прости, что я сам того не подозревая, впутал тебя, - брат замялся, но закончил фразу, - ты будь поосторожней там. Ты знаешь к кому обратиться.


Глава 5.

Снова потянулись дни насыщенные ежедневными заботами о доме, учебе, думами о родителях и брате.
И, кстати, о брате. Что – то долго от него вестей не приходило.

Внезапно ко мне заявились к вечеру люди из института. Так   представились. Пять безликих мужчин, скорее биороботов, и профессор.
Я работала над переводами изменений будущего языка с созвездия Кентавра, когда получили доступ в мое жилище эти люди.
Сначала думала, что с сюрпризом вернулись родители ( хотя и не обещались ранее конца месяца ). Или вернулся мой шальной брат Карл.
С этими мыслями устремилась к порогу и удивленно уставилась на биороботов с руководителем, который представился как «Евгений».

« Странно. Седина в голове и все Евгений. Без отчества и фамилии, » - подумалось некстати.

Биороботы быстренько охватили все средства связи, обруч заблокировали, мой чип, чтобы я не смогла ни с кем связаться.

« Странно. Если с Исторического, то почему наделены властью с карательными действиями и широкими полномочиями? » - кольнуло внутри.

Биороботы рассредоточились, отрезая все попытки к моему бегству, а разве я об этом помышляла?

-- Нам бы хотелось знать, связывался с тобой Карл? – спросил Евгений удобно расположившись на моем софе.

Мне пришлось довольствоваться воздушной табуреткой. Никто не предложил мне присесть, и я сама подключила дополнительную мебель.

-- Нет, - хмуро ответила.
-- Ложь наказуема, - спокойно продолжил тот.
-- Вы только на словах сказали кто и откуда вы. Чужим людям не рассказываю семейные тайны.

Евгений махнул рукой. Один из его биороботов мигом показал предписание.
-- Нет. После того, как он попрощался со мной, я его не видела, не было контакта,- ответила,  почти не солгав.
-- Судя по обручу, связи действительно не было, - задумчиво начал Евгений, - но есть чип. Но вряд ли вы сможете без обруча…

Пожала плечами:
-- А разве вы не просканировали мой мозг с чипом раз двадцать, как только зашли ко мне?
-- Сорок, ты даже не почувствовала.
-- Тем более, что за подозрения. И мне бы хотелось поточнее узнать, что случилось с братом, если пришла такая делегация с проверкой.
-- Для испуганной сестры, вы слишком спокойна и рассудительна.
Усмехнулась:
-- У нас все в семье спокойны и рассудительны. Мои родители знают, что вы здесь и их дом обыскан?
-- Да. И они направляются в нашу Солнечную Систему.
-- Хорошо, - ответила и продолжила доброжелательно смотреть в серые глаза Евгения.

Тот отвел взгляд.
-- Тогда скажите на милость, что это за донесение? – брезгливо сморщился он.
Евгений достал пульт, щелкнул. На стене как на экране возникла маленькая улочка. В грязи, у какого – то забора валялся мужчина. Это была запись. Услышала голос, похожий на профессора, сидевшего передо мной.

-- Карл, встаньте, в конце концов, и ответствуйте!

Мужчина шевельнулся, и я с изумлением в этой груде лохмотьев узнала своего брата. Он, качаясь, встал, опираясь о забор. Икнул. Отер губы, размазав грязь по лицу.
-- Кромешники окормили меня.

-- Он же пьян! – еще более удивилась я.
-- Смотрите, - Евгений изучал меня.

А за кадром снова команда:
-- Карл, объясните, что происходит?
-- Я правил мудро и осторожно, как Бориска! – выкрикнул он.
-- Расскажите подробнее, - бесстрастный голос.
-- А что рассказывать? На смене десятого блюда отравился, пошел блевать, - Карл согнулся, и его стошнило.
-- Дальше, - словно ничего не произошло.
Карл поднял упреждающе руку, покачался, но вновь овладел собой.
-- Велемудрый и многорассудительный разум.
-- У кого?
-- У Бориски! – крик.

Евгений остановил запись. Я недоуменно поглядела на него:
-- Этот не может быть моим братом. Он в рот никогда не брал, а тем более так себя вести.
-- Вы еще ничего поняли? Возможно, так случились обстоятельства. Он пьян, но доклад. Что за доклад?! Разве так учили его составлять исторический доклад? – нахмурился он.
-- Не знаю, - задумалась на минуту, - может так и положено. Я откуда знаю.
-- А он вам ничего не рассказывал? О будущей профессии?
-- Нет, - солгала дважды.
-- Хорошо. Смотрите дальше.
-- А может родителей подождать? – предложила.
-- Они увидят в свое время и дадут показания.

Карл продолжал подпирать забор. Прошли двое с секирами, не обратили внимания на него, словно того и не существовало. Карл сплюнул:
-- А каков Бориска. Светлодушен, милостив и нищелюбив. Правда, совсем не понимает в военном деле.
-- Что можете ответить по существу?
-- О чем вы? – брат ухмыльнулся.

И вдруг меня осенило: Янус не пьян! То есть чуть есть, но остальное напускное, кичливое. Брат что – то скрывал и не хотел это рассказывать Органам Надзора.

Евгений выключил запись.
-- Если в течении двух суток не объявится твой брат, мы будем обязаны пустить по его следу Следователей Надзора.
-- Ничего не понимаю, - искренне недоумевала я, - за что? За то, что он напился?!
-- Не за это, - резко ответил Евгений, снимая посты биороботов.

На пороге он обернулся:
-- Карл обвиняется в изменении событий в эпоху правления Бориса Годунова. Нам пришлось восстанавливать события, латать дыры в пространственном континиуме. Из – за его провокационных действий, мы послали ему предупреждение. Через два дня он будет пойман и предстанет Суду. Надеюсь, у него хватит ума сдаться Следователям. И, если вы сумеете связаться, образумьте брата.

Они, не прощаясь, ушли.


Глава 6.

В тот же вечер меня посетила Эльза. Не сказать, что это  удивило. Скажем, ожидала ее появления. Карл, видимо, успевал и ей посылать рассказы.

-- Карочка, я – подружка твоего брата, - представилась она, осматривая помещения.
-- Его нет. Он не приходил, - ответила на ее недоуменный взгляд.
-- Как? – ее длинные ресницы как у заведенной куклы взлетали вверх – вниз, вверх – вниз. – Разве он не обещал сразу заехать к тебе как закончит работу?
-- Не знаю. Карл, как уехал, ни слуху от него, ни духу, - привычная ложь.

Тонкие пальцы, длинные кровавые ногти. Девушка явно  злилась и волновалась. Но она так и не смогла придумать предлог, чтобы задержаться и выведать что – то у меня. А у меня не было не малейшего желания удерживать эту златокудрую предательницу.
За час до ее приезда пришло мне на чип, минуя обязательный обруч, послание от неведомого доброжелателя:
« Чем меньше любим, тем ценнее голова на плечах ».
К этим словам прилагалась картинка: осел в свадебной фате.

В принципе измена Эльзы не была для меня шокирующим известием. Пара моих звонков, оставленных без внимания. Еще пару раз пыталась встретиться с ней, но натыкалась на ее поцелуи с профессурой.
Довершением стало сегодняшнее появление Эльзы, которая прибыла, пользуясь транспортом Евгения. Думали, что для меня преграда – волнометр, экранирующий любопытные взгляды. Раз сумела перенастроить чип, получая информацию прямо в мозг.

Поздно ночью сумела поймать сигнал от Януса:
-- Наконец смог связаться с твоим чипом. Знаю, что за мной слежка. Не волнуйся. Давай тебе расскажу, в чем дело. Поверь, не в чем  не виноват.
Я перебивался в богадельне, пока снова не получил известия от Иове – приглашение на пир к Годунову. Это было вовремя. Деревянные стены, в щелях которых копошились тараканы, муравьи, клопы. Отрепья – на теле, отребье, что стекалось в открытые богадельни. Конечно, я мог не сидеть на грубо сколоченных лавках рядом с бородатыми мужиками и хлебать кислую капусту.
Но, что за интерес пить чай в резных палатах, рядом с боярскими девицами, боясь вымолвить слово, не надеясь услышать ни новостей, ни мнений. Как ни крути, ни при одном государе такого не бывало, за неосторожное слово, доставляли в застенок. Люди, которые ползут к ступенькам престола, не умеют быть великодушными. С простым людом было сподручнее.

А еще я заметил слежку за собой. Сначала не поверил собственным ощущениям, пока не убедился самолично в хвосте – пару мужиков постоянно слонялись возле меня или в поле зрения. Поначалу думал, что оборать меня хотят. Но после того, как переоделся в крестьянскую рубаху и порты, смешался с другими, заночевал в богадельне – на утро обнаружил этих лукавых проныр высматривающих среди остального люда – меня. Тут крепко призадумался: « А почему они обо мне не забывают, как положено по защите работ во Времени? Через день – два, максимум через трое суток люди должны напрочь забывать о нас, даже ощущение дежа вю, где – то мы с вами встречались, должно исчезнуть, кроме целенаправленных лучей – напоминаний идущих от обруча, Тогда человек будет припоминать. Так я не давал забывать о себе патриарху .»

Сигнал от брата пропал. Я проснувшись стала растирать виски, мучаясь как от мигреневых болей.
-- Болит, как будто мой мозг перелопатили и доли поменяли местами, - тихо выругалась в темноту.
Ночник уловил, что я не сплю, затеплился как свеча.
« Это не просто боли. Скорее всего, оно так и было – не правомерное проникновение ко мне в подсознание. Но это запрещено Вселенским Советом. Только преступникам промывают мозги, чтобы изобличить преступление. Или тем, кто самостоятельно перенастраивает чип. Но опять же все происходит при помощи обруча. А я спала не в нем! »

« Неужели они перехватили сигнал Януса, посланный мне?» - ужаснулась я.
Не лежалось. Встала, заказала на кухне чашку с кофеином, которую моментально выдал автомат. Отхлебнула крепкого напитка. Хаотично - пугающие мысли  перенастроились в спокойное движение. Прекратила паниковать, рассуждая, что паранойя к добру не приводит; даже, если Органы и прослушали сигнал, вряд ли брат будет настолько прост, что пошлет, и будет стоять ждать Чиновников.
Давно скрылся, тем более знает, что за ним ведется наблюдение и чуть ли не охота.

Успокоилась. Спать не хотелось. Села заниматься переводами. Да только одна мысль продолжала сверлить, отвлекая от спряжений: « Что такое могло произойти в Прошлом? »



Глава 7.

После Мировой Катастрофы в 2080 году, исчезли последние представители флоры и фауны. Чтобы Земля и земляне существовали и дальше, завезли с Юпитера бактерии – имитаторов. Они, после внедрения наночипов, стали выстраивать колонии подстать заданной программе.
Дома, дороги, деревья – все, кроме птиц и животных, имитировали так похоже, что посадка настоящей зелени была ни к чему, тем более, что бактерии прекрасно сами обогащали кислородом наш сильно разреженный воздух.
Ресурсы Земли были исчерпаны давно. Поэтому БИМы пришлись и там кстати, разрастаясь в темноте, заполняя уродливые пустоты Земли.

Единственным недостатком стало ограничение в цвете: темные, коричневые, черные, серые. Ярких цветов БИМы не продуцировали.
Содружество пыталось из Прошлого привезти семена цветов, подсаживали деревья, разводить животных и птиц. Но они тут же начинали мутировать, принимая уродливый вид и вырождаться, не давая потомства.
Зато с БИМами ужились с галактики Крабов – хамемоны. Беспозвоночные, низшие формы развития, существа, приобретающие определенный вид на несколько часов, а затем возвращаясь в свое излюбленное состояние – овал.
Можно было увидеть давно исчезнувших тигров, попугаев, змей, динозавров, рыб. Заметно оживляли тусклых БИМов. Но в основном хамемоны свободно плавали по воздуху, хаотично меняя облик и расцветку.

С одним хамемоном я сдружилась. Назвала его Моник. Он любил превращаться в меня, и мы частенько пугали родителей, которые никак не ожидали, что дочь может растаять или выйти на зов с двух сторон.

Сигнал пришел, когда Моник пытался мне показать свой дом – планету Крабб.

….конечно, Борис прошел страшную школу Грозного, и сам искусно носил любую личину. Только сурово порицал, как вдруг переключался и начинал восторженно хвалить. Толковый правитель, но приютил возле себя завистливую шайку. Он стал редко выходить к народу, не принимал челобитных сам. Как же Борис не понимал, что этим только усугублял свое положение, показав, что всех боится, как вор, опасающийся быть пойманным.

Хуже всего я застал Годунова не одного. Возле его ног сидел старец. И как только я вошел, этот старец указал на меня посохом и промолвил:
-- Этот муж, о коем ответствовал.

Знал, что Борис имел наклонность доверчиво слушать наушников, а затем преследовать без разбора оболганных людей. Но как мог заподозрить меня?! Тем более, что переоделся английским купцом. Тут же охрана пыталась схватить меня. Я улизнул. Ученый стал, гуляя по Прошлому.
Снова появился. Правда, теперь стал невидимым. Спрятался за колонной. Меня заинтересовал старец.
Каково было мое изумление – в нем узнал своего врага – Макса. Тот воздействовал на царя!!! Тот благочинно спал, сидя на троне. Бояр увели приспешники Макса, а двое думских писаря под диктовку с раболепской готовностью строчили указы от имени Годунова!!!

Но как же так?! Мы не имеем права ни учить, ни помогать, ни коим другим способом воздействовать на Прошлое! А тут прямое вмешательство. Похоже, чип внедрили Годунову. И, кроме нас с Максом, орудовала целая шайка из нашего времени.

Я вышел из – за колонны и обратился к нему на галактическом. Его ошибкой было то, что он меня увидел, хотя защитный экран не снимал и по его лицу видел досаду. Но это было минутное замешательство. Дальше Макс оживился. У него был пульт. Очень странно! Им владеть могли только те, кто входил в Органы Надзора.
Макс снял с меня защитный экран. Люди испуганно засуетились. Крики.
-- Измена!

Далась им эта «измена»!!!
Я направился, было к Максу, думая, что страх перед неизвестным не позволит людям Прошлого напасть на меня. Это было моей роковой ошибкой.
Какой – то стрелец, скорее кто – то из Будущего, сделал ложный выпад, я увернулся и попал под бердыш. Меня спас обруч, иначе точно раскололась голова как арбуз. Теряя сознание, попытался переместиться обратно в наше время, параметры были заданы. Сигнал из Будущего был послан мне. Готовились встречать. Но…

Макс успел вмешаться и сюда, отрезая путь домой. Обруч заискрился. Сильная боль. Вероятно, замкнуло бедолагу, а он в свою очередь пережег мой чип в голове.

Глава 8.

Очнулся в телеге, связанный.
Сначала не понял где я, что я. Сильно болела голова. Надо мной простиралось огромное, голубое небо, к которому так и не привык. Наш серый купол привычнее, и солнце на таком искусственном небосводе не слепит глаз.
Жажда, жара, насекомые. Когда приходишь в себя, все как включается и начинает нестерпимо мучить.
-- Он очнулся, - услышал сбоку женский голос.
-- Пить, - попросил, не надеясь, что меня поймут на галактическом.

Поняли. Мозолистые, сильные руки приподняли меня, напоили. Затхлая вода показалась милее изысканных вин Будущего.
-- Вы меня понимаете? – спросил, когда вволю напился, и вновь уложили на телегу.
-- Да, слава Богу, говоришь понятно. Хотя одежда на тебе басурманская, - ответила женщина.
-- Цыц! Знай свое место! Нам велено довезти живым, а не разглагольствовать с ним.
-- А куда везете меня? – поинтересовался, не ожидая ответа.
Старик, еще одно лицо, идущее рядом с телегой. Он пожевал губами и коротко ответил:
-- В Царев городок.

В пору было разрыдаться, как неудачнику: по всему видно везли меня в Александровскую слободу. Не имея защиты в идее обруча или мало – мальски работающего чипа – ехать туда – самоубийство.
Женщина ушла вести лошадь под уздцы, а старик пошел рядом с телегой. Он был среднего роста, опрятно одет. И не сказать, что старик по возрасту, казалось бы, молодой, но сработанный до срока. Военной выправки в нем не было, но скрытая сила не давала согнуться.

-- Я ничего не помню, - бросил пробный камень, стараясь узнать о своей участи – прошлой и настоящей.
-- Молодой ишшо так пить. Вон вырядился, как, - старик замолчал, сплевывая, будто воспоминания обо мне отдавали горечью во рту.
-- Виноват, - ответил, а сам думаю: « Что может все не так плохо? Относятся без рвения, ничего. Не мучают, не издеваются. А то обойдется?  Обруч? Наверняка, отобрали. »
-- При мне что было?
Старик усмехнулся:
-- Ты, видно, все пропил мозги и душу заложил. Кошель с деньгами можа и был у тебя. Но к нам ты попал в кафтане и портах. Весь кровью залился. С головы текло, как с порося кровища. Думали и не выходишься. Это благодари Мотрю. Она за тобой ходила.

Я только вздохнул: « Значит, обруч пропал. Искрился. Макс переключал его, с Будущего сигнал шел. А бердыш окончательно « уморил » схему. Чип? Но раз говорю на Старом языке, значит не окончательно сдох механизм? »
На минуту похолодел: « А вдруг сказывается мое знание языка? »
Спросил на галактическом:
-- ………………….?
-- Чавой – то? – рассердился старик. – Ты по – нашему гуторь, а то задену, сам не рад будешь.
-- Я спрашиваю, в Александровскую слободу едем?
-- Не твоего ума дело. С тобой поговорят, кому следует. И на все вопросы ответят, - продолжал серчать он, но через минуты три ответил - таки: - в Борисов городок.

В принципе мне это ничего не давало. Я вообще не мог понять, что происходит, и в чем заключается подковерная игра Макса и Органов Надзора. У Макса есть защитник или пока я был в Прошлом, случился переворот? С первым смогу смириться, как – то бороться. Но, если второе, то, как он прошел, насколько затронул наше общество? Волнение за сестру – это хуже пытки. Даже помочь ей не могу.

Волноваться долго не пришлось. Телегу оставили  на солнцепеке, а меня повели в соседний лесок. Там на небольшой поляне на белом скакуне поджидал нас молодой человек с усами и бородкой. В лихо заломленной шапке, он задумчиво кусал травинку. В этом гордом наезднике я признал его. Макса.
Старик с Мотрей оставили меня.
-- Он что – то говорил вам? – строго спросил Макс.
-- Нет, - покачал головой старик, - ни слова о худых замыслах, действиях. Никак в себя не придет.
-- Хорошо. Вас ждет оплата в Борисове. Держите язык за зубами и никому ни слова об изменнике. Государственная тайна.
Те низко поклонились и ушли, не глядя на меня.
-- Вот мы и одни, Карл, - произнес Макс.

Я стоял в изумрудной зелени трав, вдыхая всей грудью совершенно – необычный запах леса, которым прежде не довелось дышать. Он пьянил, бодрил, хотелось лечь в это разнотравье и вдыхать этот необычный эликсир, слушая звуки леса – голоса животных и птиц.
-- Может, развяжешь руки или я так страшен, что ты боишься меня?
Макс спешился. Он срезал веревки. Отошел, держа в руке нож. Улыбнулся:
-- Карл. Это не моя идея, но мне велено дать тебе шанс стать одним из нас. Архип и Мотря – люди нашего времени, которые заплатили и теперь живут здесь, в этом веке, в свое удовольствие.
-- Тебе велено? – рассмеялся, растирая затекшие руки, не показывая удивление о новости, о переселении из Будущего людей в Прошлое.
-- Все ясно, - жестко отрезал Макс.
Он нервничал. С чем это было, связано не знаю.
 Ему хотелось триумфа надо мной. Просто убить – этого было мало. Он бы у трона меня умертвил, но раз велел выхаживать, раз я стою в безлюдном лесу, значит тут нечисто. Если есть сила, есть и противодействие этой силе. Значит не общий, а локальный переворот. В противном случае тут бы давно толпились люди Будущего, подгоняя его под свои нужды. А значит надо узнать как можно больше, и постараться выжить, чтобы помочь закрыть брешь во Времени, не пуская на самотек попытку захватить власть в Прошлом.
-- Что ты хочешь сказать? – как можно миролюбивее спросил я.

И Макс клюнул! Ему действительно нужен был зритель, при чем свой, с галерки, как и он сам, зарвавшегося клакера, чтобы оценил мощь и власть.
-- Сейчас мы направляем народ к реке Протве, где любил охотиться Иван Грозный. Он, как и мы, оценил красивые места. Грозный и еще тогда боярин Борис Годунов « ходили молиться » в Боровск к Пафнутию. И с тех времен обсуждалась стратегическая важность этих мест и географическое положение.
Карл, ты сам читал « в Верейском уезде в селе Борисове на Городище, по челобитию…боярина Бориса Федоровича Годунова» был « зделан храм камен».
С нашей помощью, при окончательном выборе места строительства крепости и стал плац слияния рек Протвы и Мжута, при чем при едином одобрении от воевод и духовенства.
Там, в Борисове ( и нигде больше! ) царь Борис заложит высокую церковь. Борисоглебская, как самый главный храм для царской семьи. Размер утвержден – 10х10 метров по фундаменту церкви. Ты сам знаешь, что народу мало войдет. А по высоте, Карл! По высоте! Понимаешь, кому предназначено быть ближе к Богу?!

Макс ерошил черные волосы. Он метался вокруг меня. Лицо разгорелось, глаза сверкали. Он был как в агонии, во власти осуществлении давешней мечты, которая так внезапно стала осуществляться. Это туманило рассудок, и ясность мысли застилалось совершенно хаотичными Я, как будто на троне завтра будет он, а не Борис.
« О Боже! Они чип и вживили, чтобы управлять им. Он будет их марионеткой. Если уже не стал таким », - еле скрыл свою догадку, отворачиваясь от Макса, который уже мало обращал внимание на мои действия, находясь в плену предвкушения событий.

-- Карл, Борис, основавший новую династию, выберет другую столицу. Ближе к Европе. А потом расположение на Протве позволит по короткому пути выходить на юг ( между прочим на Донце еще один царев Борисов городок есть ). Но наш городок находится на водоразделе двух самых великих бассейнов – Днепровского и Волжского, да и волок Ламский почти рядом. И сюда добраться по водным путям можно со всех сторон. И с Москвой можно водными путями связаться, где имеется судоходная река Москва.
Опять же до того самого Боровска недалеко. Это важно для набожного Бориса. Пусть молится.
Это сакральное место! Из него реки растекаются в разные стороны. Значит оно выше остальных. Ближе к Богу!!!

Я молчал, но монолог Макса не был окончен. Он смеялся, радостно вскидывая руки. Резко прекратил смех. Со стороны казалось, что смотрю дрянную пьесу с участием плохого актера, выпущенного из сумасшедшего дома.
Макс продолжил:
-- Ты возразишь мне, что – де царь Борис велел « нарастить колокольню Ивана Великого до 81 м, чтобы в Москве было самое высокое сооружение. Но ты будешь не прав! Колокольня – не церковь! Борисоглебская церковь в Борисовском городке на Протве будет самой высокой на Руси.
Уже сейчас каменные постройки Борисова городка заложены одновременно, а внутри крепости не возведем ничего. Я тебе скажу, хотя ты и не достоин этого знать! Двенадцать входов в подземелья, поэтому крепостной двор и не застроим.
Одним словом, все, что Иоанн Грозный не успел реализовать в Александровской слободе, царь Борис создаст на берегу Протвы.
-- Макс, ты же помнишь Историю. Александр1 приказал снести Борисов городок. И исчезнет укрепленный замок Годунова. И твоя каменная шатровая церковь, кажется, 74 метра? И твоя церковь исчезнет. И будет знаменита церковь Вознесения в седее Коломенском, высотой 62 метра.
Макс нетерпеливо махнул рукой:
-- Мы изменим все. И еще не известно будет ли Александр1 разрушать, и будет ли он вообще!!! На Руси не будет таких высоких церквей. Лет через 130 появится Петропавловский Собор, который превзойдет по высоте. Но это собор!!! Не церковь!!!
-- Глупости все это, Макс. Тебе не удастся изменить ход истории.
-- А мы и не будем менять, а подправим кое – где. И в нем тебе места не будет, - недобро сверкнув глазами, Макс подобрался ко мне совсем близко.


Глава 9.

-- Подожди – подожди, - решил оттянуть неизбежный конец, - но как? Как все произошло? А разве люди из Будущего не захотят жить как в своем веке, пользуясь благами цивилизации, а не допотопными средствами существования? Эти Архипы, Мотри сумеют сохранить то величие, ту сущность, благодаря которым мы можем вернуться хоть на миг в такое великолепие. Кто даст ответ, что через сто лет тут не будет пустыни, убожество, в которое, кстати, превратили нашу жизнь ни кто – то, а мы сами.

На мою страстную речь Макс отреагировал гомерическим смехом. В ту же минуту кинулся к нему, но он отскочил.
-- Живуч, гаденыш. Думали мы с тобой разобрались на пиру. Нет же! Выжил.
-- Макс, чем же я тебе так досадил? Только единым замечанием? – с испугом, глядя на набираемый код на пульте.
« Он явно не знает, что это на меня не действует. Подыграем, » - подумал, и в следующую секунду противник навел на меня пульт.
-- Мне противно дышать одним воздухом с тобой. Ты своим существованием мешаешь мне жить, - Макс щелкнул.
Я притворно охнул, но в раскрытое временное поле меня не затягивало. Зато, не имея другого контактера, поле самоусилилось и стало затягивать Макса. Он уцепился за сбрую коня, продолжая нажимать, что есть дури на клавиши.
-- Как сказали бы в старинных книгах: Сурпрайзззз!, - пришла очередь смеяться мне.
Я кинулся на него. Мы свалились в траву и начали бороться. Макс проигрывал мне, так как вряд ли претерпел такие же лишения как я. Он, скорее всего, берег себя, я же переносил все прелести семнадцатого века с верой вновь обращенного. Конь начал всхрапывать, бить копытом. В одной из схваток я выбил пульт из рук Макса. Механизм отлетел и попал под копыто испуганного коня. Пульт ярко вспыхнул. Конь дико заржал, встав на дыбы. Макс сбросил меня и кинулся под ноги коню. Я – за ним. Временное поле, какое создал пульт, вобрал в себя и коня, и Макса, а, закрываясь, успел заглотить и меня. Мы стали перемещаться во Времени, не имея понятия, куда нас забросит. Пункт Прибытия куда вбил данные Макс? На каком – то участке Перемещения они от меня скрылись, видно сказалось неравное по времени вхождение во Временное Поле. А я, летя сквозь Пространство и Время, размышлял, что будет делать Макс без пульта и обруча, который успел сорвать с него. Макс, как и все жители нашего времени, не умели без обруча пользоваться чипом. Так было изначально задумано разработчиками и Органами Надзора: человеческий мозг не был в состоянии самостоятельно активировать чип, только при помощи обруча. Иначе блокировалась информационная база данных, человек становился не умнее ребенка, даже беспомощнее. Зачем запоминать рецепт малинового пирога или транвизор подруги, секрет вечного двигателя или картины с Нептуна, когда обруч раскодирует сигнал чипа и сольет информацию прямо в мозг. И тот воспримет ее как собственную, родную, как давно забатые воспоминания, пришедшие на ум весьма кстати. Вся техника дома, улиц, офисов работает от сигнала чипа. И потеряв его, а лучше сказать, не имея обруча, вы становитесь беспомощны, бесправны, потому что право иметь Знания нужно заслужить. За этим и следят Органы Надзора.

Пришел в себя от того, что в меня тыкали чем – то острым.
-- …..*! – вскрикнул на родном языке.
-- Ай! Мертвец очнулся! – услышал нелепую фразу о себе.
-- …..**? Возмутился я.
-- Ишь, как глазюками уставился и лопочет на своем языке поганый французишка!

Я окончательно пришел в себя. Лежу в сугробе в тех же портах и кафтане на голое тело и чувствую, что жутко замерзаю. А надо мной дивные серо – алые сумерки. Мороз крепчает. Деревья, замерзшие ветки клонят к земле, будто в снег хотят укутаться, чтобы перезимовать такую стужу.
Лежал и пытался припомнить язык, на котором говорит незнакомец. Знаю, но раз общаюсь на галактическом, у меня что – то с головой. Кровь? Наверно, Макс сумел треснуть напоследок хорошо, раз все вылетело из головы.
-- Чего уставился?! – спросил незнакомец, продолжая угрожать мне железным трезубцем.
Судя по одежде, небогат. В зипуне, подвязанный веревками. Собачья шапка. Валенки.
« Какой же это век? » - как – то не кстати задумался, потому что вокруг заиндевелый лес, глухомань. Кровавое солнце закатывалось за горизонт, отдыхать утомленное виденным. Приподнялся, не смотря на угрозу, кругом лежали трупы людей, лошадей.
« Битва? Война? Междоусобица?»

-- Матюх! Прячемся! – крикнул из – за деревьев его подельник.
-- Погоди, уложу супостата, - отозвался Матюха, тот самый крестьянин, который тыкал в меня трезубцем.
-- …..! – закричал я, прежде чем почувствовал промерзающий холодок близости неотвратимости смерти. -- …..***?
Незнакомец решался на убийство, а меня интересовал Макс.  « Где он? Поблизости в его одежде никто не находился ».
Крестьянин не успел убить меня, из – за деревьев вышел небольшой отряд. Увидев их, Матюха с трезубцем наперевес, скрылся в сумерках леса. Ему вдогонку не стреляли, а лишь устало проводили взглядом.
-- Ce grand мalheur, de ne pouvoir etre seul+! – засмеялся один из них, подавая мне руку, слов, которых, разумеется, я не понял и о значении мог только догадываться, исходя из сиюминутной ситуации, протягивая руку и слабо улыбаясь.

(*) - Больно! (галакт.)
(**) - Кто тут мертвый? ( галакт.)
(***) – Погоди! Ты еще одного паренька здесь не видел? ( галакт.)
(+) - Вся наша беда в том, что мы не умеем быть одни. ( фр.)


Глава 10.

Перед смертью, где – то за год, в 814 году Карл Великий короновал своего сына Людовика Благочестивого. Он оказался неумелым правителем, против него пошли его же сыновья. Когда Людовик умер, Франция была поделена между ними. Историки считают Восточно – Франское и Западно – Франкское королевства, образованные по Верденскому договору 843 года, колыбелью современных  Германии и Франции.
В то время территория подверглась натиску викингов на севере и западе и венгров на востоке. Некоторые из викингов поселились в местности, которая позже стала называться Нормандией.
Венгры были разбиты восточнофранкским королем Оттоном I. В традициях Карла Великого Оттон I стал Оттоном Великим, был коронован в 962 году.
Последней великой династией были Гогенштауфены, основателем которой был Фридрих  I Барбаросса ( Краснобородый ), прибавивший к названию «Римская империя» титул « Священная».
Первый Габсбург – Рудольф был избран императором в 1272 году. Священная Римская империя просуществовала до 1806 года, когда последний император Франц II упразднил свой титул, чтобы Наполеону, который уже был императором в собственной стране, не достался этот титул и связанное с ним достоинство.

Была создана антифранцузская коалиция Англии, России, Австрии, Швеции и Пруссии в период царствования Александра I. Император Наполеон Бонапарт одержимый идеей мирового господства, вел захватнические войны в Европе, Африке и Передней Азии.
Для русского похода Наполеон собрал армию в 640 тыс. человек при 1400 орудиях; ее возглавили прославленные маршалы Мюрат, Ней, Даву и др.
Россия могла выставить 240 – тысячную армию при 1600 орудиях. В ее рядах были талантливые генералы Багратион, Ермолов, Дохтуров и др.

В ночь на 12 ( 24 ) июня 1812 г. Французская армия без объявления войны тремя колоннами близ Ковно ( Каунаса ) перешла Неман. В решительном сражении Наполеон надеялся «громовым ударом» сокрушить мощь России и, заняв Москву, продиктовать царю свои условия. Багратион и Барклай де Толли сумели, отбивая удары врага, отвести свои армии от границ и соединиться у Смоленска.

26 августа ( 7 сентября ) на Бородинском поле произошла историческая битва, в которой с обеих сторон участвовало 250 тыс. солдат и свыше 1200 орудий.
Пало около 40 тыс. русских воинов, но Наполеону не удалось сломить сопротивление армии Кутузова.
« Из пятидесяти сражений, данных мною, - вспоминал Наполеон, - в битве под Москвой проявлено наиболее доблести и одержан наименьший успех ».
На военном совете в Филях 1 ( 13 ) сентября Кутузов дал приказ оставить Москву: « Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор имею сохранить надежду благополучно довершить войну, но когда уничтожится армия, то погибнут Москва и Россия. Приказываю отступать ».

Эти сведения промелькнули в моей голове, как будто услужливо были преподаны чипом.
« Не может быть! Макс пытался переключить меня, но я же его совсем не чувствовал, » - размышлял я, уныло бредя за новыми товарищами. Они еще раз пробовали заговорить со мной, но я предпочел молчать. То, что крестьянин пытался меня убить, сыграло на руку, меня не посчитали шпионом, а признали своим. Только сильно цокали языком, показывая, что моя одежка оставляла сильно желать лучшего. Оно так и было.
Чудом было найти хоть что – то из одежды. По дороге лежали присыпанные снегом трупы людей. Раздобыв что – то вроде рясы, подвязав голову грязную тряпку ( портянка, не портянка; не до моды ). В брошенном обозе раздобыл рваные лапти. Так по мере отхода из Москвы я приодевался.
Прикинул, где – то 19 октября 1812 г. Армия императора Наполеона покидала опустошенную пожарами Москву. Отступление началось всего через 5 недель после того, как вошли в Москву, оставив позади кровавый след – разграбленные города и села. Но и в Москве не получилось прилично отпраздновать победу. Жители покинули город и перед уходом подожгли свои дома.

Я шел и улыбался своим приключениям. Мог ли мечтать или представить себе такое положение? Никогда! Может, кто иной и озаботился думами о том, как выбраться отсюда с погорелищ, жуткого холода и голода, но мне как Историку все было интересно. Я представлял шокированного Наполеона, по его мнению, поджог не был «правильной» военной тактикой, а представить ярость, узнав, что московский губернатор Федор Растопчин приказал вывезти из города все насосы и брандспойты. Вот где с ведрами побегали французы.
-- Да, я верно угадал эпоху. Вот сюда меня закинула судьба. Жаль Кара не узнает о моих похождениях. Вести дневник не представляется возможным. Чернила замерзают. Все, что горит, уходит в костры, у которых мы греемся, когда не тревожат нападения регулярных войск и партизан.


Глава 11.

Мы продолжали отступать. Я отступал вместе с армией Наполеона, с тем, что от нее осталось. По дороге мы терпели одно поражение за другим от регулярных войск и партизан, теряя обозы, бросая раненых и обмороженных. Мне в голову не приходила мысль, что лучше было бы примкнуть к русским, это бы облегчило мое и без того ослабленное состояние. Но терзала мысль, что, если за мной брошена погоня, то будут рассчитывать, что я облегчу свое существование, скрываясь в тылу, поближе к высшим чинам. Поэтому, решив, что здесь вряд ли начнут искать, упрямо брел по заснеженным полям и лесам, дорогам  России.
По остаткам униформы я догадался, что влился в легко – кавалерийский гвардейский полк. Вернее в отщепившийся небольшой отрядик.
Полк формировался исключительно из ветеранов. При удачном стечении обстоятельств, вряд ли можно было рассчитывать в него вступить или попасть. Угрюмые, все видевшие мужчины, прошедшие не одну битву под предводительством Наполеона. Они были вооружены пиками, пистолетами, крепившимися к патронташам. Черная каска обтягивалась дубленой кожей и украшалась позолоченной арматурой.
Но сейчас весь этот блеск сошел. Показывая уродливый лик войны.
Мы пробивались к Смоленску, надеясь, что там сохранились значительные запасы провизии.
В начале ноября прошел первый сильный снегопад. Температура упала до – 30*. Страшный мороз доводил всех до умопомрачения.

Муки голода довели до того, что мы стали убивать и поедать лошадей. Большой деликатес – лошадиная печень и сердце.  Но в основном питались мясом павших лошадей, лежавших вдоль дороги. Были еще одно «шикарное» блюдо: смесь пороха со снегом, жадно съедаемой прямо из киверов. Иногда подавали еду и питье русские крестьяне. После одной такой пирушки мы потеряли еще часть людей. Измотанные холодом, морозом, дизентерией французы, поев сытной похлебки и выпив самогона, впали в полубессознательное состояние. И тогда на нас напали. Легкая добыча для местных жителей. Прав был маршал Мишель Ней, сказав, что великую армию победили не русские пули и снаряды, а два генерала по имени Голод и Зима.
А еще нам постоянно досаждали казаки. Эти люди, вооруженные пиками, на выносливых лошадях, не вступали в открытые столкновение с крупными частями. Они  не имели себе равных в налетах на небольшие отряды как наш, сея панику в изможденных длительными маршами французов.

Я учился всему, удивляясь, как мы люди Будущего много потеряли, стремясь к комфорту. Но самое важное – это контакт, общение между собой не используя средств техники, киборгов и много иного, за котором может спрятаться личность. Пусть я молчал, не вступая в разговоры, но видел не экранированное унижение, самообладание, мужество, боль, жалость, терпение, смерть. Все это не подсказанное чипом или иным механизмом эмоции. Это не «здесь надо улыбнуться», и ты механически растягиваешь рот в улыбке или « здесь необходимо сочувствующее лицо», и ты безутешно – вежливо глядишь на собрата. Все было по - другом. Школа настоящее жизни, школа выживания в экстремальной обстановке.
А еще я начал понимать их речь. Это пришло не сразу. Постепенно, внимательно слушая слова, брань, стоны, мольбы, научился. Шепотом повторял слова, и если бы захотел поговорить, то наверняка меня поняли бы. Но я не стал раскрывать свою тайну, пусть и дальше считают меня контуженным.

Как – то натягивая на голову рваную шапку, заматывая полотенцем, я сильно задел рану на голове. Такая боль пронзила, что я застонал. Хорошо никого рядом не было. Коснулся лица. Горячая кровь. Кое – как попробовал забинтовать. И тут около раны нащупал твердый предмет. Резко дернул, не думая, что это могла быть кость или еще чего. На грязной ладони, в крови и гное лежал мой чип. Я знал, как выглядят чипы. Тупо смотрел минут пять, потом размахнулся и выкинул в глубокий снег.

Мне помогли унять кровь. Забинтовали голову. Я втайне принял последнюю капсулу, чтобы не слечь с болезнью, и решил, что поход мой надо прекратить и где – то отлежаться.
« Пойду обратно к реке Протве в Боровск. Он всегда был твердыней в годы войн, и местом заточения несгибаемой в преданности старой вере боярыни Морозовой, умершей голодной смертью в земляной яме, над которой потом будет возведена часовня. Но надо пару деньков погодить и уходить ».



Глава 12.

Глубокой ночью я сменился с поста, и устало прилег к потухающему костру. Все давно спали, позабывшись тревожным, неспокойным сном, кутаясь в обноски одежды. Кинув хвороста, постарался отвлечься от холода, но он пробирался, выстуживая даже мои мысли, которые царапали мой утомленный мозг.
« Органы Надзора идут по пятам, я чуть ли не буквально чувствую их приближение. А может это просто мнительность? Сказывается утомление проживанием в Прошлом? Мое пребывание не было рассчитано на такой промежуток времени. »
Но больше всего беспокоился о Каре: « Как она перенесла весть, что брат ее оказался предателем? Сможет отличить ложь от правды. Поверит им или останется верной до конца со мной? А вдруг ей промоют мозги, и она никогда не вспомнит, что у нее был брат, который ласково прозвал *Карой небесной*, за то, что она постоянно влипала в истории, а мне приходилось расхлебывать. Поначалу злился на эту непоседу, а потом как прозрел. И все ее приключения, которые считал злоключениями, стали мне по сердцу. Я оберегал сестру, пытаясь научить самостоятельно думать, жить, творить. Сквозь ее непонимание, иногда неприятие, сквозил интерес, который возрастал постепенно, сменяя обиды на поддержку и согласие быть не такой как все, подчиняясь когда – то и кем – то установленным Правилам. Нет, выросла не бунтарка, а именно Человек, не зомби, слепо подчиняющаяся приказам. Она думала. Это важно. Важно..»
Я взглянул на звездное небо. Какой – то единый миг увидел, кроме обыденных черных небес, ярких огоньков и месяца…это разноцветную пелену, что окутывала планету. Пелена информации, Прошлого, Настоящего. Будущего. Здесь были записаны все события, рождения, смерти, жизнь каждого и всех, картины, звуки, речь, мысли, желания, мечты. Надо только уметь увидеть, прислушаться, понять. Как рудиментарное шестое чувство.
Потрясенный я взирал на небо, ожидая увидеть еще какое откровение, но озарение сменилось пониманием, что не все сразу можно понять и объять. Было бы желание.
« Нам чипы не нужны. Это следующий шаг развития. Мы должны научиться сами считывать информацию, без каких – либо посредников, особенно, если те смогут исказить в свою пользу. »
Я поворочался: « Мою догадку надо донести обязательно до людей ». С этими мыслями, наконец, угнездился удобно, и даже что – то увидел в мимолетном сне, как рядом со мной уселись двое. Чуть приоткрыл глаза. Наш командир и капитан, который протянул мне руку при первой встрече в том лесу. Они внимательно всех оглядели.
-- Спят, Анри, - шепнул капитан.
Они закурили. Видно табачок был в запасе. Но не это поразило меня, а то, что прекрасно понял, что они говорили.
-- Видал в церкви? – просил тихо Анри.
-- Видел. Роспись, а не автограф.
Они помолчали, а мне стало ясно, о чем разговор. Представилась церквушка в миле отсюда. Там, на одной из стен оставлена надпись самим императором Наполеоном. Снова стал засыпать, не дождавшись продолжения беседы. Они как почувствовали.
-- Анри, я точно тебе говорю. Генерал граф Де Сегюр велел потопить в озере пушки, старинное оружие и украшения Кремля, даже крест с Ивана Великого.
-- Да ты что? – изумился собеседник. – Рене, понимаю, мы отдали приказ утопить, но крест! Это слишком.
-- А ты про Евгения Богарне слышал?
-- Нет. Что – то случилось с принцем? – поинтересовался Анри.
-- Говорят, было стремительное наступление русских. Ему пришлось спасаться.
-- Ну – ну? – капитан зевнул, потирая, красные, воспаленные глаза.
-- Пришлось побросать оружие, обозы.
-- Да ты что? Пожрать бы не отказался, -мечтательно произнес Анри.
-- А выпить? Он вез вино из самого Парижа, чтобы отпраздновать взятие Москвы.
-- Святые угодники! Не хочешь ты, Рене, сказать, что вино побросали?! – возмутился тот.

Рене пригладил редкие, слипшиеся волосы:
-- Нет, конечно. 250 – литровые бочки вина, обитые кожей и залитые смолой, чтобы вылакали гусары? Ну, нет!
-- В болото? Утопили?! – предела возмущения не было.
-- Шшш! Разбудишь солдат. Пусть отдохнут перед походом.
-- А! Скажешь, «поход» - бегство!
Они снова помолчали. Неугомонный Анри зашептал:
-- С вином – то, что сделали?
-- В обход русла воду реки пустили. В старом русле закопали то, се, затем воду пустили, как текла раньше.
Анри невесело фыркнул:
-- Значит, не так на пятки наступали гусары или казаки.
Рене не ответил, да он уже спал, сраженный сном как пулей. Анри долго размышлял у потухшего костра, не в силах уснуть. Круговерть событий: вот они побеждали, вот они опьяненные победами шагали по улочкам Москвы, а вот бегут, спасают жизнь, при этом теряя дорогую ношу – фарфор, картины, античную бронзу, канделябры, золотые украшения…


Глава 13.

Не проходило дня, чтобы я тревожно не взывала к брату. И через чип, пользуясь обручем, и так, как раньше люди молились, глядя в небеса. Ответа не было. Брат пропал.
Люди из Органов Надзора заходили еще несколько раз, но, убедившись, что я действительно не имею контакта с Карлом, оставили меня в одиночестве. К тревоге за брата, присоединилось волнение за родителей, которые так и не прилетели. Вероятнее, всего задержанные и допрашиваемые.
 Валилось все из рук. Занятия, обычно выполняемые с охоткой были, заброшены, переводы были забыты мной, а на все звонки от преподавателей не отвечала. Что я им могла рассказать, когда сосредоточиться не представлялось возможным. Вздыхая и вздрагивая от каждого звука, проходили дни.

Как – то утром, после завтрака, который кое – как впихнула в себя, села по обыкновению перед дверью, с надеждой ожидая прихода хоть кого – нибудь из близких мне людей. Ко мне подплыл хамемон Моник. Он приобрел вид меня, сел рядом. Я слабо улыбнулась. Моник положил студенистую руку на мою, и вдруг поняла, что хамемон что – то произнес:
-- Кара.
Одернула руку, как обожглась:
-- Я схожу с ума. Ты не умеешь говорить! Ты только как отражатель картинок.
Кара – 2 серьезно смотрела на меня.
-- Моник, ты? Ты разумен?
Кивок.
-- Этого не может быть. Но в каждом сообщении про вас, говорится низших формах развития, о том, что вы меняете…
-- Знаю, что вы, земляне про нас говорите.
-- Но…
Моник упреждающе поднял руку:
-- Выслушай меня. Мы – Наблюдатели. Издавна наблюдаем за вашим развитием, не вмешиваясь в ход истории. Не раскрываем свою сущность, чтобы избежать контакта.
Я улыбнулась.
-- Это не для тебя исключение, вы подошли в своем развитии к перепутью. Вам, землянам, предстоит труднейший выбор развития: перевоплотиться в киборгов, утратить свой вид. Или сохраняя человеческий облик, приобрести новые навыки. Мы наблюдаем, нам не все равно, кем вы будете в Будущем, потому что в любом случае нам жить во Вселенной, как в коммунальной квартире. И сердитый, недовольный, воинственный сосед мало приятен. Полное исчезновение человечества тоже неразумно.
Не утерпела:
-- Нам грозит вымирание?
-- Ты видела, что мы вам имитировали. Тех, кого вы неразумно потеряли в процессе эволюции: рыбы, птицы, звери. Ваши младшие братья и сестра, обладающие разумом не меньшим, чем вы.
-- Ваши превращения, как напоминание? – переспросила с замиранием сердца.
-- Да. Не укор, а мягкое внушение, напоминание плохо усвоенного урока, - студенистая масса приняла облик седого старца, который сурово глядел на меня.
-- Простите, - прошептала, чувствуя, как тысячи иголочек пронзают мое тело, как бывало при сильном волнении.
-- Вот и сейчас, на перепутье. Вы стали отсылать людей в Прошлое, заселяя, исправляя его по собственному хотению и надобности. Неужели, вы совсем как дети, не знаете, что нет Прошлого, не будет Настоящего и Будущего. Вашего Будущего. Ни параллельного, ни из другого Измерения. Вы начали вычеркивать себя из Жизни. Стали пропадать люди, семьи. Скоро эта пропажа перестанет быть локальной и приобретет вид Мора, хуже Чумы в Прошлые Века.
-- Я не слышала, чтоб люди пропадали, кроме моего брата. Ведь он не виноват, правда?
-- Это правда. Его вины нет. Пока пропажа замалчивается, скрывается под видом переселения в Прошлое. Включи визор, ты услышишь, как предлагают почти недорогой отдых в заповедных местах. Разве могут быть сомнения, что за Заповедные места? – старец продолжал сурово отчитывать меня.
-- Простите. Но чем я могу помочь? – слезы отчаяния, стыда, неразберихи.
-- Тебе придется возглавить людей, которые добровольно отказались от обручей, хирургически удаляющих чипы, переставая зависеть от других людей.
-- Разве это не измена?
Моник не ответил на этот вопрос.
-- Ты должна знать, что ваша Земля имеет слои Прошлого, Настоящего, Будущего. Вы в состоянии подключаться к ним, узнавая информацию из первых источников, а не пользоваться механизмами, искажающими настоящий сигнал. Вы должны научиться общению со слоями, но прежде заново общению между собой. Эти чипы и обручи разлучили вас, обрекая каждого на одиночество, а не свободу выбора своего существования.
-- Но откуда я знаю, что твоя правда верна, и ты не искажаешь.., - я не договорила, как Моник превратился в огромный экран на котором с удивлением разглядела как Карл готовился к перемещению в Прошлое.



Глава 14.

Наблюдая за действиями брата, понимала, насколько ему тяжело далось проживание в Прошлом. Совершенно не те красочные образы, что пытался внушить мне.
Изначально пошло не так. Перед самым Отбытием, грубо переделанные координаты. И не кем – нибудь, а Евгением. Уже с того момента, а может и раньше, Карл был обречен на не возвращение из Прошлого, чтобы погибнуть во Времени. Спишут, как неопытность. Сколько их безвестных погибло при исполнении или получении информации, защищая Будущее, охраняя Прошлое.

С пробитой ногой, ночевка у какой – то сердобольной старушки, что натянула рогожку, отгораживая пространство для грязного незнакомца – моего брата. Он как издевался, говорил мне о темной комнатке. Но это со стороны покажется издевкой. А для него в том положении, в каком оказался, именно насмешка над самим собой и спасла ему жизнь. Если бы стал заниматься самобичеванием, то пожалуй все, что с ним в дальнейшем происходило, сломало бы Карла, не давая надежды на Возвращение.
Хотя, судя по передвижением брата, до него долго не доходило, что он – не раб чипа, и все Перемещения, скачки по Времени, это считывание с Грандиозного Информационного Поля, что окружает Землю, направление к Будущему.
Моник покривил душой, говоря, что они не вмешиваются в дела земные. Именно один из хамемонов, работающих в Великом Прошлом, курировало моего брата, находясь поблизости, принимая разные формы, чаще облаков, что носит по свету неуемный ветер.
И в последнюю ночевку, там, где – то на Старой Смоленской Дороге, смог проникнуть в мозг Карла  и извлечь чип, чтобы тот не смог самоизлечиться ( бывали такие прецеденты, когда чипы самоуничтожались, а бывало, что самовоспроизводился, отставляя информацию как генетический отпечаток ).
Брат не знал еще насколько глубоко проникли агенты Органов Надзора, поэтому устремился в далекое Прошлое, чтобы оттуда, исподоволь или пробираться снова домой, или защищать Прошлое от проникновения агентуры.

Я утирала слезы, а Моник молча ожидал, когда возьму себя в руки.
-- В погоне за прогрессом, вы – люди совершенно утратили знания о процессе слияния различных людей в единое целое. В этом нет ничего сверх или противо естественного. Не трудно, чтобы сознания людей объединились. Вам надо научиться с азов слышать мысли и чувства окружающих, как и свои, без всяких навороченных технологий. В вашем обществе были единицы, что могли обладать этими возможностями, но, к сожалению – эта ветвь развития заглохла и заменилась суррогатом – чипом навязанными продажными корпорациями, руководителями. То есть отдельными личностями, устраивающими, прежде всего свою жизнь, не заботясь об обществе в целом.
Вспомни, что бывало, когда чувствовала на себе чьи – то взгляды?
-- Да, такое было, - согласилась я, - бывало, что задания сами приходили в голову, в этом момент и не пользовалась чипом и обручем!
-- Именно! Эти ощущения не случайны. Научитесь слышать мысли и чувства себе подобных, и тогда ваши сознания сольются в общее, как свое собственное. И чья – то боль не будет чьей – то, а общей. Как мы – хамемоны, одно целое и такие разные.
-- Разве это возможно? – усомнилась я. – А вдруг понадобиться генератор или еще, какой агрегат, чтобы сумел сконцентрировать наши сознания, объединить разрозненное.
-- Опять пресловутые механизмы? Опять посредники? Неужели так необходимо? А может простой резонанс, к которому прислушаются все и перенастроятся сами? – хамемон замолчал.

Я была взбудоражена этой новой для меня идеей. Брат, общество, развитие. Сразу неразберихой проникло в меня, создавая хаос отдельных фрагментов.
-- Кара, к сожалению, тебе надо спешить. Мы решили на начальном этапе помочь вам, вашему обществу. Но решение все же остается за вами. Вы должны сделать выбор. Но мы даем время, столь ценное для перепутья, тот тупик, в который вы себя загнали. Пока вы самоопределяетесь, мы перекроем каналы доступа в Прошлое, защищая, прежде всего вас от самих себя. По истечении времени, если выбор не будет осуществлен, мы откроем каналы. Это малое, что можем предложить. Но мы всего лишь Наблюдатели. Жить на этой планете Вам.

Киваю, хотя и половины не могу запомнить. « Брат», вот что волнует больше всего.
-- За тобой идут. Время быстротечно. Тебе надо бежать, - улыбнулся Моник, превращаясь в Евгения, одного из агентов Надзора, - мой собрат, поможет.
Оглянулась. Вместо меня, печально моргая, стояла новая Кара. Он слабо улыбнулась, махнула рукой. Я поклонилась, и мы с лжеЕвгением покинули мое жилище, устремляясь к новой жизни, которую придется прожить не только мне, но и вам, люди. Вы тоже должны сделать выбор, от которого зависит судьба не только Земли, но и Жизни в целом.
Когда – то учились писать, коряво выводя:
-- Рабы не мы, мы – не рабы.
Может пора припомнить экскурс Истории, старые ошибки и начать с чистого листа?


……………………………………………………………………..
……………………………………………………………………..
-- Маркус, ты помог матери? – голос отца был строг.
Мальчик прятался за колонной, но, слыша суровые нотки отца, вышел.
-- Нет, папа, - скорее прошептал, чем сказал.
-- Почему?
-- Я видел его!
-- Кого, мой ленивый отпрыск?! Ты, верно, бегал к воротам храма, посмотреть, как вернулись наши войска с победой?
-- Да. Я искал там брата, что первый раз ходил на битву и, говорят, вернулся.
-- Понимаю, но твоя помощь была нужна.., - отец всмотрелся в искаженное лицо сына, запнулся и чуть мягче переспросил: - кого ты там видел? Говори.
Мальчик оттер потные руки об одежду, помялся и сказал:
-- Бога. Он стоял у закрытых ворот храма, когда все ушли.
-- Что?! Что ты говоришь?! Ты будешь наказан! – вспылил отец, замахиваясь на сына.
-- Но я видел! У него на пальцах правой руки было начертано число ССС, а на левой LXV. И у него в руках была огромная связка ключей! – оправдывался мальчик.
-- Глупости! Не Богохульствуй! Твой брат вернулся живым, а ты несешь всякую чушь! Кто тебе это рассказал?
-- Но, отец, у него было два лица, как..как.., - тут мальчик снова осознал увиденное и расплакался.
-- Довольно, иди к себе и принимайся за учения. Ты наказан, и без моего разрешения, ты не смеешь выходить из своего класса, - бросил в гневе отец, расхаживая по комнате.
Зареванный мальчик ушел, а мужчина задумался.
« Неужели он видел самого Януса? Не может быть! Хотя всякое случается. Надо будет в жертву Янусу принести, на всякий случай, вина, плоды. Пойду, распоряжусь!»

……………………………………………………………………
……………………………………………………………………..

-- Так ты говоришь, что Кара жива – здорова и ей ничего не угрожает? А родители? С ними как? – Карл спрашивал одного из хамемонов, который удобно устроился на его затылке, разговаривая с ним.
-- Все хорошо. Нам удалось спасти их в последнюю минуту, - отвечал хамемон, в облике старого Карла.
-- Спасибо вам. Нам надо уходить отсюда. Нас видел мальчишка, как бы не позвал сюда людей, перепугался сильно, - беспокоился Карл.
-- Да, надо идти. Мы проверили здесь все. Чисто. Агентов нет. Перебираемся в другое Время, почистим. И не волнуйся за мальчика, он вскоре забудет о встрече с двуликим Янусом, будет считать это всего лишь сновидением.
-- Очень надеюсь на это. Что ж отбываем, напарник. Держись, захребетник! – весело рассмеялся Карл, подключаясь к Информационному полю Земли, перемещаясь на столетие дальше…

7 октября 2010 – 2 февраля 2011-02-02

Дополнительная литература:
--Иллюстрированная история СССР Москва « Мысль» 1980
--«Когда, где, как и почему это произошло» Ридерз Дайджест 1998
--«Новая жизнь» №61 ( 12785 ) 4 августа 2010 И. Николайченко
--«Новая жизнь» № 78 ( 12802 ) 2 октября 2010 К. Соколов – Карташов
--Особая благодарность за помощь, ценные дополнения и рецензии историку С. Вершинину.