Фильм волга-волга. 2 часть

На экране голоса двух пароходов. Один Любови Орловой с ее песней о волге, другой соперников с концертной программой во главе с Бываловым, и машинист требует: «Пару!»
Бывалов кричит: «За работу, товарищи!» - И, сняв пиджак с одной руки, переворачивает через голову, снова надевает на руку.
Из зала крики: «Уже было!»
Вот в воде дирижер оркестра говорит Любови Орловой, почтальонше: «Я люблю тебя!»
А она в обмороке говорит: «Воды!»
Из зала крики: «Уже было!»
А вот сцена, когда коллектив почтальонши исполняет сочиненную ею песню, зрители аплодируют, почтальонше вручают кубок.
А водовоз дядя Кузя говорит Бывалову, выскочившему вперед и сорвавшемуся на ноте исполнения: «Очистите сцену!»
Зрители чуть было не крикнули: «Уже было!», но в кадрах замелькали плакаты с воззванием «Перестройка!» и зал затих.
Победители вернулись с кубком и первое время веселились, пели, плясали, а дня через три стало надоедать, и все опять принялись за старую работу. Кубок одиноко покоился в клубе.
А Бывалов вернулся из Москвы с конкурса смотра художественной самодеятельности осунувшийся, невзрачный, неразговорчивый, но дня через три стал приходить в себя, тем более что тревожных сигналов сверху никаких не поступало, оргвыводов не делалось, а потом в прессе замелькали сообщения о первом месте на смотре, сверху прислали грамоты участников художественной самодеятельности. Его поздравили.
И Бывалов опять, глядя на всех окружающих сверху вниз со своей насмешливой иронической улыбкой как заведующий фирмой, делающей балалайки с вызывающим видом говорил: «Мы производим балалайки. Мы не только велим народ, а производим его творческую жизнь».
Дальше он распинался о своих талантах руководства, а из зала неслось: «Песню! Давайте песню!»
И Бывалов милостиво соглашался удовлетворить просьбу волеизъявления масс, махал рукой и под бравурные звуки оркестра в исполнении Любови Орловой раздавалось:
«Красавица народная,
Как Волга полноводная…»
Вообще Бывалов не запоминал слова песни, путал их, но его коллектив под его чутким руководством занял первое место на конкурсе художественной самодеятельности, Москва была недалеко, и Бывалов был уверен в том, что еще немного, его вызовут в столицу работать на руководящей должности.
И вот телеграмма: «Бывало срочно вызывается в Москву по организации культурно-массовых предприятий для народа».
Секретарша его воскликнула: «Вот оно! Сбылась наша мечта!»
Бывалов, глубокомысленно морщась, думал: «Секретаршу можно было бы и заменить. Взять помоложе. А в Москве Бывалов, чувствуя комфорт столицы, думал: «Оставят работать в столице на руководящей должности».
Но в Москве в министерстве начальник по культурно-массовым предприятиям сказал Бывалову: «беда с этой культурой. Вбухали столько средств в ваш город, и предприятия показать лицом достижения культуры – нет».
Бывалов с непониманием во взгляде сказал ему: «но мы никаких средств на развитие культуры не получали. А что до самого предприятия, то песня исполняется под оркестр».
Работник культуры заявил Бывалову: «Средства до вас не доходили, здесь тратились на текущие дела, - он ему не сказал, что перечислил в оффшоры на виллу и шикарную девицу, а Бывалову сказал, - но здесь исключительный случай».
Бывалов не выдержал и спросил у этого работника культуры: «Что? Какие-то трудности по вопросу поставки дел в Москве этих культурно-массовых предприятий? Можете списывать на наш город любые суммы, а мне бы только какой-то хотя бы маленький пост на руководящую должность в Москве».
Но работник культуры сказал ему: «Списыванием средств на ваш город на текущие дела здесь не представляет никаких трудностей. Обычная процедура. Но в данном случае у вашего города появился спонсор, бизнесмен швед Юхансон. И он без ума от исполнения песен этой вашей почтальонши Орловой, кажется. И он вложил средства на то, чтобы как это называется у артистов, чтобы раскрутить эту Орлову, дать ей возможность выступать. Вот эти средства,» - и работник культуры показал ведомость Бывалову. Там стояла внушительная цифра.
Но работник культуры сказал ему: «Часть пойдет вам, часть нам на текущие расходы.» Бывалов взглянул на сумму, какая пойдет ему. Треть.
Впрочем, их городишко значительно меньше Москвы, и у Бывалова не такие запросы, как у московских деятелей, и эта сумма показалась ему манной с небес».
А московский работник культуры посоветовал ему: «Прежде чем организовать свое предприятие, обязательно прочитайте книгу Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Там даты инструкции в виде организации таких предприятий в виде фирмы «Рога и копыта». Обязательно нужен тот, кто будет за предприятие юридически отвечать, как в данном случае Фукс. Чтобы в случае краха предприятия ему за этот провал в коммерческой деятельности сидеть».
И вот Бывалов в родном городе и на приветствие секретарши «Как съездили?» - отвечает с деловым выражением лица: «Получил все необходимые руководящие инструкции как действовать. Надо осуществить проект «Дуня».
Спросила: «А что значит проект «Дуня?»
«Я думаю нашу организацию по производству балалаек надо реорганизовать в кооператив под названием «Дуня». Деньги теперь отчислять в министерство не надо. Создадим в кооперативе начальство из своих. Распределим доход среди своих, а что останется – тем, кто работает. А чтобы осталось, надо повысить тарифы на ремонт балалаек.
Ресторан я покупаю, ему тоже даю название «Дуня».
Секретарша удивилась: «неужели вы в этот ресторан пригласите петь эту почтальоншу?»
Бывалов забеспокоился, забегал: «Почтальоншу? Ни в коем случае! Она как грянет свою эту легенду «Красавица народная как Волга полноводная», так все любители пива разбегутся. Ведь им надо свое, под пиво, легкомысленное, приятное, чтобы не думать, а создать настроение трали-вали, чтобы ноги сами выделывали кренделя и такие, чтобы все там оставить. Там одна певица есть из «Фабрики звезд», как это она поет:
«Ты сидишь на первом ряду,
Я к тебе приду.
Ты далеко, далеко.
Обними меня, мой милый,
До гроба любимый!»
Вот под какую музыку теперь надо жить».
Секретарша: «Да, молодежь теперь такая, любит только веселиться. Хлеба и зрелищ. Как в древнем Риме, пока не пал».
Бывалов: «Мы никогда не падем. Уж чего хуже и под татарами были двести лет, и демография, и порнография, а все великие. И вымираем, но не вымрем, а наоборот. Умом Россию не понять. Можно только верить в то, что все наоборот.
А потом клуб надо приобрести, сначала раскурочить, обанкротить, чтобы стены стояли ободранными, а потом купить подешевке, отделать и пустить под дискотеку.»
Секретарша: «Товарищ Бывалов, тут еще дело заведено на сынка одного бизнесмена. Карпухин. Так тот избил дядю Кузю тоже из тех, кто пел с этой почтальоншей про красавицу народную, знаменитость наша, участвовавшая в конкурсе.»
Бывалов: «А дядя Кузя наш водовоз? Что за то, что исполнил песню всю жизнь на него Богу молиться? Ох уж эти ветераны, вот они у меня где сидят,» - похлопал себя по шее.
Секретарша: «Но как быть?»
Бывалов: «Что я, за всех должен думать, как быть? Пусть дает денег этому ветерану».
Секретарша: «Не берет».
Бывалов: «Пусть тогда судье дает денег. Судья возьмет».
Секретарша: «Но здесь корреспондент один объявился в самиздатовской газете, освещает факты происходящего в статье под названием «Если вывести на чистую воду».
Бывалов, уже натягивая на себя пальто, с раздражением прорезюмировал секретарше: «Пусть этот бизнесмен подает на этого редактора в суд. Наш самый справедливый суд, если заплатить. Или поговорить с редактором так, чтобы тот замолчал. Что он, не понимает, что такое демократия?»
Секретарша кивнула в ответ головой. Она кажется поняла. А через некоторое время она утром сказала Бывалову: «Телеграмма из Москвы. На праздник дня единения приезжают из Москвы Привалов и швед Юхансон инвестор из Швеции, вложивший в проект «Дуня» деньги. Привалов телеграфирует, что будут завтра. Чтобы были готовы».
Бывалов в ответ доносит секретарше: «Ну что ж, если завтра, то будем готовы завтра. Да, а когда вы в последний раз видели почтальоншу?»
Секретарша отвечает: «Несколько месяцев назад. На празднике трудящихся пела эту самую красавицу народную. Народ ее воспринимал восторженно».
Бывалов озадаченно проговаривает: «До чего авторитарен наш народ. Все их тянет в прошлое. Нет, чтобы дрыгать ногами в такт этим «Ты высоко, ты далеко, но я приду, раз ты в первом ряду». Пить пиво и ни о чем не думать. Веселиться надо. Ведь полная демократия в жизни. Вообще, а не в частности рассуждать кто есть кто».
Секретарша у него спрашивает: «Так как же на счет порядка номеров выступления артистов?»
Бывалов ей командует: «Первыми пусти певиц из ресторана. Этих Марфину и Маврикину. И побольше грома барабанов, звона труб, пусть гремят так, чтобы этот швед одумался. Я бы вообще не пустил эту Дуню на сцену, но ведь такие деньги вложены в проект».
И вот массовый праздник смотра художественной самодеятельности. Рядом с инвестором в проект «Дуня» Юхансоном с одной стороны сидит Привалов, слева Бывалов. Раздвигаются кулисы.
Конферансье, девушка приятной наружности, громко объявляет: «Вот праздник пришел и к нам, а сейчас на сцене выступит новоиспеченная знаменитость, одна из величин выпуска «Фабрики звезд», которой сама Алла Пугачева пожелала доброго пути – Алла Марфина».
И вот Марфина под восторженные аплодисменты выходит, светопанорама бешено меняет цвета, и раздаются бравурные звуки, полуодетая Марфина с этим своим «высоко, далеко» скачет по сцене, а в зале ей в такт молодые недомысленные девицы машут руками, и Бывалов, глядя на сцену, думает про шведа, что тот раздавлен этой демократией исполнения песни. Но швед недовольно морщится в ответ. И при исполнении второй солистки тоже.
Потом все-таки не выдерживает и спрашивает у своих сопроектантов: «На какой помойке вы откопали этих исполнительниц? У нас в забегаловке поют лучше. Во что вы превратили свой народ?»
Он хочет спросить о своей подопечной, но вот на сцене раздается голос конферансье: «Сейчас перед вами выступит наша почтальонша Дуня с песней из народного творчества про Волгу».
Зал в недоумении стих, но тут на сцену вышла вся команда Любови Орловой с ее теперешним мужем, дядей Кузей, тетей Пашей, мельтешенья света прекратилось и как только раздались первые звуки песни про Волгу, эта величественная простота вышедших поразила зал, а с первыми звуками песни раздвинула горизонты жизни.
Когда раздался припев песни «Красавица народная, как Волга полноводная» швед Юхансон не выдержал, встал и стал хлопать в такт песни. Многие в зале тоже встали.
Один из подонков, устроившихся в жизни, хотел крикнуть: «Надоело про труд. Хочу пива!» - но слова застряли в горле.
А Бывалов вдруг подумал: вот такими мы выиграли войну, запустили ракету в космос и, и острое сожаление по ним таким открытым в прошлом кольнуло его. Но тут же он одумался: а сколько негодяев он встретил в жизни? Нет. У него уже есть сумма купить виллу в Англии, жить в стране с твердыми порядками, а тут рынок: кто кого? И пока он. И прочь этот весь народ с этими почтальоншами, дядями Кузями, тетями Пашами. Пускай эта красавица народная течет, которую теперь так изгадили, а он будет там.
Но вот песня окончилась, в зале в первый миг стояла оглушительная тишина, и Привалов с инвестором, Бываловым, сопровождающими их лицами отправились в помещение отведенное для артистов поздравить победительницу.
Почтальонша стояла за кулисами, и Юхансон первый поздравил ее с блестящим исполнением песни, когда-то великой державы и сказал: «Великолепно. Позвольте теперь с вами заключить контракт на гастроли вашей труппы артистов по Швеции».
Почтальонша переспросила: «Какой контракт?»
Юхансон стал объяснять ей: «Ну такой же какой вы заключили с руководством проекта «Дуни» на вашу подготовку на сегодняшнее выступление. А вам они тоже должны были платить деньги по договору, чтобы занимались только певческой работой. Сколько они вам платили и сколько вы с вашей труппой хотите, чтобы мы вам заплатили теперь?»
Почтальонша ответила ему: «Мне нисколько не платили».
Юхансон в изумлении уставился на Привалова, Бывалова, а Бывалов, наконец-то нашелся и как с козырем в руке заговорил: «Ну мы ей создали все условия для работы, - а про себя подумал: хорошо, что не забыли, не выкинули на свалку и, уже придя в себя, в полной форме с пафосом произнес, - но есть такое великое понятие Родина».
Юхансон хотел спросить Бывалова, где деньги, но Бывалов уже закусил удила. У него было такое ощущение, будто он уже при Советской власти добился перевода в Москву на пост и чтобы добиться вершин как сказал Маркс добраться до них ползя по скалам, восклицал: «Вы знаете, что такое Родина? Это святое понятие. Тут в сторону отступают всякие меркантильные соображения. Родина и только Родина. Родина превыше всего».
Подубавил, добавил: «Родина – это свято».
Юхансон посмотрел на Бывалова и подумал: ну и волчище. С таким на узкой тропе встреться – загрызет».
А почтальонше сказал: «Вы с вашей труппой сегодня вечером в шесть часов приходите в мой офис. Там решим все проблемы».
Придя с Приваловым в свои апартаменты, Бывалов тут же выслушал напутственную сентенцию Привалова: «Надо что-то делать».
Бывалов тут же позвонил начальнику областной милиции Удалову и спросил его: «Ты знаешь почтальоншу Орлову, исполняющую песню про Волгу?»
Удалов знал отношение Бывалова к советской власти, как трясся как бы его в чем-то не уличили и хотел подыграть ему, ответив: «Надоела эта сталинщина. Люди теперь хотят спокойно пожить».
Но Бывалов перебил его вовремя, воскликнув: «Это наше национальное достояние, наш золотой запас. Наша гордость за Родину, а ее хотят отнять у нас. Увезти в Швецию на гастроли».
Начальник милиции Удалов сначала подумал о том, что власть в стране переменилась. Но по радио никаких таких сообщений не передавалось.
Начальник милиции Удалов, не врубаясь в суть дела, переспросил Бывалова: «А что, хотят насильственно увезти?»
Удалов задал такой вопрос на всякий случай, но Бывалов накинулся на него со всей яростью: «Как насильственно? Ты что, не шурупишь то, что у нас демократия? С ней шведский представитель заключает контракт на ее выступление за границей. А это, знаешь, какие деньги?»
Удалов наконец-то допер до сути дела, что Родина осталась на месте и тут же ответил Бывалову: «Ситуация ясна. Сейчас же высылаю к тебе постового Синичкина».
Привалов и Бывалов сидели в кабинете в административном корпусе, когда раздался робкий стук в дверь.
Бывалов сказал: «Войдите» - и вошел лейтенант Синичкин с видом образцового постового советского периода.
Бывалов спросил его: «Вы нашу певицу Орлову почтальоншу знаете? Наше культурное достояние?»
Лейтенант Синичкин ответил: «Конечно. Я поклонник ее творчества».
Бывалов ему приказал: «Она хочет уехать выступать за границу по контракту. А этого допустить нельзя. Пусть выступает здесь».
Лейтенант Синичкин удивился на требование Бывалова, ответил ему: «Не имею права. У нас демократия».
Бывалов с глубокомысленным видом поморщился и пояснил ему: «Я знаю то, что демократия. Ну придумай что-нибудь. Возьми паспорт на проверку, найди  нем неточность».
Лейтенант Синичкин растерялся как ученик ПТУ и в недоумении ответил Бывалову: «Но ведь я недавно проверял паспорт у этой Орловой при переписи населения. Неудобно теперь говорить ей о том, что он недействителен».
Привалов поморщился от брезгливости оттого, что говорит постовой и сказал Бывалову: «Дурак какой-то».
А Бывалов тоже с миной недовольства на лице пробормотал Синичкину: «Ну ладно. Иди».
А Бывалов опять позвонил начальнику милиции Удалову и в запальчивости стал выговаривать ему: «Ты кого мне прислал в лице этого Синичкина? У тебя что, настоящих работников нет в твоем аппарате, чтобы защитить Родину от посягательства иностранных государств?»
Полковник Удалов поморщился. Какие слова. И что ни слово теперь, то демократия. И когда это слово произносилось, то казалось таким надежным. А теперь по сравнению с деньгами пшик.
У него была ностальгия по сталинским временам суровым и справедливым как в фильме «Место встречи изменить нельзя». Многие придурки сейчас смотрят этот фильм, кайфуют и им кажется, что наладить порядок такой, какой в фильме – легко. Да нет.
Когда Сталин умер, Любовь Орлова воскликнула: «Сдох».
Но потом, как ни просила мужа Александрова поставить такой высокодуховный фильм как «Веселые ребята» иди «Волга-Волга», или «Весна» или многие другие тех лет, не получалось. Наша страна в связи с оттепелью пришедшей с Хрущевым, стала быстро загнивать до того безнравственно, что теперь стоит вопрос о ее существовании.
Бывалову Удалов произнес: «Есть у нас один. Очень похож на персонаж Гоголя из его комедии «Ревизор» Держиморду».
Бывалов повысил голос на Удалова: «Ты мне загадками не объясняй. Ты мне скажи фактические данные о таком работнике, если есть. И не такой бестолковый, как Синичкин и Родину любит».
Удалов поддакнул Бывалову: «Что Родину любит, это  точно. Но в понимаете, как ехали по трассе, а он вас остановил, не узнав в виду малого срока службы, заломил такую сумму в виде штрафа за превышение скорости, что вы вышли из машины, подняли кулак к носу этого работника и закричали на него: «Не по чину берешь!»
Как городничий Держиморде в комедии Гоголя «Ревизор», а мне позвонили и дали приказ уволить этого Держиморду. Виталий Павлович его по имени-отчеству.
Бывалов спросил у Удалова: «Ну и где сейчас обитает Виталий Павлович?»
Удалов ответил: «У себя на вилле в деревне», - и дал номер мобильного телефона.
Бывалов тут же позвонил этому ценному работнику и на его вопрос: «Кто говорит?» - напомнил: «Бывалов. Директор райисполкома. Помните такого? Это я отдал приказ уволить вас из органов милиции. И теперь одумался, понял, что нельзя так огульно разбрасываться ценными кадрами. На службе я отдал приказ восстановить вас в должности. Завтра можете приступить к своим обязанностям».
Тот ответил: «Хоть сейчас».
Но Бывалов остепенил его: «Отдыхайте пока. А вот завтра жду вас в своем кабинете. И еще у меня один вопрос. Здесь артистка одна есть и вместо того, чтобы петь для народа, стремится упорхнуть за бугор петь для иностранцев. Нельзя ли предпринять меры остановить ее, чтобы пела здесь, а не там?»
Тот работник ответил ему не задумываясь: «Можно. Надо ей подбросить наркотики».
Бывалов, озадаченный таким поворотом дел, пробормотал в ответ: «Ну это слишком. Нельзя же сразу в тюрьму. Тем более какая она наркоманка».
Тот работник проговорил ему в ответ: «В тюрьму сажать не надо. Надо ей поставить условие: или Родину любить или за решетку и вопрос разрешится сам собой».
Бывалов обрадовано воскликнул в ответ: «Я в тебе не ошибся. Ты понимаешь, как Родину любить надо».
А в это время в офис к шведу Юхансону, в котором заседал он со своими компаньонами, вошел милиционер Синичкин и с места в карьер с порога сказал Орловой с друзьями: «Вам бежать надо!»
Один из компаньонов Юхансона выпалил: «Я думаю слова этого представителя власти провокация, чтобы сорвать контракт. Как можно в демократической стране кК у вас теперь утверждают, не давать ее гражданке петь там, где она захочет?»
Милиционер ему ответил: «У нас в стране демократию понимают не так, как у вас. Тем более, когда речь заходит о деньгах.»
В это время в дверь кто-то постучал.
Когда Юхансон сказал: «Войдите!», вошел Заикин, редактор местной самиздатовской газеты. Тот самый, который защищал дядю Кузю на суде.
Он сказал, обращаясь к почтальонше Орловой: «Вам надо бежать из этого города. Чем раньше, тем лучше. Завтра может быть поздно. У меня на этот счет есть верные сведения. Даже то, что Бузыкин Виталий Павлович, который изнасиловал девушку, теперь снова восстановлен в чине и завтра опять приступит  к обязанностям.»
Юхансон сказал почтальонше Орловой: «Собирайтесь с друзьями и езжайте в Москву. Моя машина в вашем распоряжении».
Почтальонша Орлова с вызовом, обращаясь к милиционеру Синичкину, выпалила ему в лицо: «Как это бежать из родного города? Да вы знаете, кто я?» - а на лице ее так и было написано то, что она та самая красавица народная как Волга полноводная, о которой поется в песне.
Но милиционер Синичкин с умоляющим видом проговорил ей: «Я вас очень прошу, бегите. И мне будет легче, потому что мне не далее как несколько часов назад предлагали взять у вас паспорт на проверку данных и не отдавать. Вы понимаете теперь, у нас демократия, а у меня жена, дети. Это раньше мы были такие великие чище, выше всех в мире, что денег нам не надо, а только честь. Как это у Маяковского стихи про капиталиста, что, если каждого рабочего по полтиннику продать. Так вот, пока вы стоите дорого – бегите отсюда, а то вас так ограбят, что не будете стоить ничего, как все мы вокруг. Нас уже нельзя назвать людьми, потому что с нами обращаются как со свиньями, пиная ногами, загоняя в хлев. Превращая в быдло. Интеллигенция бежала после семнадцатого года, и вы бегите. Сохраните песню как наше великое прошлое, я вас очень прошу!»
Юхансон и его компаньон во все глаза смотрели на говорившего стража порядка, постигая азы российской демократии, а муж почтальонши Орловой уже с окончательно решительным видом сказал ей: «Уезжаем, а то завтра выйдет Держиморда, наденет погоны, и мы можем поехать в другую сторону. Вместе с Бываловым эта Держиморда – крепостной строй до семнадцатого года».
Яркий летний день. В поезде международного класса сидят почтальонша Орлова, дядя Кузя и прочие.
Входит швед Юхансон, компаньон, гражданин чудаковатого вида, и Юхансон обращается к почтальонше Орловой: «Выступление ваше вчера  театре я считаю блестящим. Контракт и ваши гонорары утверждены, зарплата вам выдана, а в Швеции деньги будете получать по карте по безналичному расчету».
Потом обращается к ним, указывая на гражданина чудаковатого вида, говорит: «А это ваш попутчик».
Тот представляется: «Петрик».
Попутчики восклицают: «Это тот физик!»
Юхансон объясняет: «Да. Это тот физик, которого у вас на телевидении представили в роли дурака. Я слушал радио и по каналу РСН журналист Каргапольский кажется, так усердствовал, восклицая про Петрика: «Ну если вы настоящий физик, отдайте ваш проект в Китай, там выпустят товар, вам дадут деньги, или отдайте ваш проект в комитет Нобелевской премии. Там разберутся.»
И все эти журналисты у вас с таким апломбом, такие самонадеянные, невежественные. Страна дураков. Мы проверили и уверены, что Петрику надо было дать премию, а не тем лауреатам.»
Потом обратился к Орловой и сказал ей: «Когда пересечете границу с Западом, вы станете великой актрисой, а Петрик знаменитым ученым».