Последний монолог

Меня зовут Петр и мне 16 лет. Я не хочу, не могу больше. Не желаю, слышите, не желаю больше жить!
Математичка опять заела. Ну не идет у меня. Косинус, синус, логарифмы – не мое. Почему, ну почему она позорит, каждый день позорит меня перед всем классом. Значит, у меня куриные мозги, да, значит, если не могу решить простейшего примера, то я не человек, да? Значит, даже тройки я не достоин? Избавиться от меня хочет, выпустить из школы с волчьим билетом. Облить бы ее серной кислотой, чтобы вытекли ее выпученные жабьи глаза, а я засмеюсь в лицо и буду радоваться, радоваться и наслаждаться, пока она мучается.
Да нет, конечно, глупость, при чем тут она. Это просто я не такой, не такой как надо.
Пацаны вчера опять избили в туалете. Я сказал Славке, что у него не голова, а пустой чугун. А на что ему голова, как не для того, чтобы туда есть? Давно сказал, неделю назад еще. Запомнили, гады. Били долго, выбили зуб, синяк поставили под глазом. Кажется, почки отбили. Или печень. Или все вместе. Надо было промолчать. Но как тут промолчишь, когда при всем классе этот (…) Славка начинает зубоскалить. Да, какая разница, все равно бы избили.
Это просто я слабак, не таким как надо уродился.
Мать дома опять набросилась. Плохие оценки, классная домой звонит. Нужна мне эта ваша учеба, надоело. Каждый день одно и то же. Почему двойки, почему опять в синяках, где шлялся. В школе я шлялся мама, в школе. Там и синяки заработал. Представь себе. А она вновь завела заезженную пластинку. Прогуливаешь, мать с отцом позоришь, в плохую компанию влился, неизвестно чем занимаешься, вуз точно уже не светит. В какую, интересно, компанию я мог влиться, я ни с кем не общаюсь. Вообще. А потом отец взялся за ремень. В воспитательных целях. Избил. Он сильнее. Кто сильнее – тот бьет.
Предки правы. Я не оправдал их ожиданий, не такой я, как надо.
Сегодня утром поругался со Светкой. Она вернула мне лебедя из бумаги, я мастерил его месяц. Зачем ей лебедь. Ей кольцо надо золотое, с брюликами. Ей Славка такое дарил. Она сказала, что не взяла. Кто бы врал! Откажется девчонка от такого кольца, как же. Я их уже видел сегодня днем, как раз после нашей ссоры. Он к ней давно подкатывал. Они шли под ручку, Света улыбалась. У нее красивая улыбка, как солнышко. Только светит оно теперь не для меня.
Я никчемный, лучше бы вообще не рождался.
Хотя. Все. Можно. Исправить.
Я просто не хочу больше.
Я устал. Не желаю больше жить.
Все равно никто и не поплачет.
Никому не нужен.
Вниз
И сразу конец.


Стоял обтянутый черным крепом гроб. Светлана рыдала, и все целовала холодный лоб, все пыталась разбудить лежащее там тело. Славик с ребятами молча стояли, пытаясь протолкнуть дальше в желудок жесткий комок. Комок прочно застрял в горле, кажется, что уже навсегда. Мрачный отец искусал губы до крови, стиснул кулак. Костяшки пальцев побелели. Другой рукой он неловко поддерживал жену, маленькую женщину, у которой не осталось больше слез. Она смотрела на тело и не видела его. Она вообще мало что понимала сейчас. Сын стоял перед ней живой и улыбался.
Его звали Петр, ему было 16 лет. На улице пела весна, щебетали птицы, радостно распускались цветы. Все это уже было не для него. Навсегда.