27 День

Мы бежали за кораблями по мокрому песку, играли в свои безумные игры, а люди смотрели на нас с испугом, будто мы разрушаем их привычный серый мир.
Нам снились цветные сны про мультипликационные страны, где мы – дети - ели сладкую розовую вату и не боялись говорить глупости вслух…
Но мы как-то вдруг повзрослели, стали больше бояться чего-то, а сами не знали чего именно.. стали скупее в желаньях, разучились верить друг другу, но научились предавать. Мы не говорим больше правды, скрываем любовь, стесняемся нежности. Нам стала известна зажатость. Нам говорят, что нет других миров и все планеты мертвые, и красная пыль Марса осядет в наших легких через 10 лет.
Куда-то уходят близкие и  важные, все больше напускного и фальшивого в вашей взрослой жизни.
Мы чаще оправдываемся, стыдимся слез, избегаем быть наедине. Выпускаем боль красной липкой лентой, разбиваем чье-то счастье, мы все живем прошлым, наверное, так правильно.
Я тону в песнях Krec. Я вслушиваюсь в твой голос сквозь толщу дней и километров. Я не хочу забыть твои глаза и мои монологи. Наши письма, потерянные, скомканные, удаленные из памяти. Мы растерзаны временем, мы пришиты к новым обстоятельствам и разным направлениям света.
Я пришла в наш пустой разрушенный дом. Разграбленный, надруганный, выпотрошенный, уставший, седой, заброшенный, одинокий. Совсем как наши души.
А ведь мы были счастливы здесь… Теперь это кажется таким невозможным, непонятным, чуждым.
Когда-то дышала Весна, распускаясь подснежниками в юных сердцах, между сцепленными ладонями, оплетая обнаженные сросшиеся тела.

А я ушла, забыв закрыть дверь. И Осень вошла в наш дом, ступая уверенно и неслышно. И скрипит винил на заржавелом граммофоне.
А ты не окликнул. Ты позволил мне уйти. И вот сейчас: звонок из прошлого. 00:07 Понедельник. 23:07 Воскресенье.
А когда-то я звонила тебе в двенадцать ночи, чтобы пожелать доброго утра…
Бились чашки, и кофе стекал по белой скатерти, а мы не замечали, как за окном сменялись времена года. Жили замкнуто, растворяясь и поедая друг друга целых два года.
Но ты не вернешься. И я проснусь одна в темноте еще сонного утра. И я остаюсь. В нашем добром черно-белом прошлом.

Он смотрит исподлобья на темный силуэт у окна. Она – мыслями там, где плещется холодное Северное море и те свинцовые рассветы, рассыпанные в ее памяти; ее глаза впитали серый цвет их. Сердце прикипело к воспоминаниям о тех двух, что грелись под одним пледом, бежали вдоль полосы прилива, не скупились на обещания, мечтали вместе, на двоих, и не знали, что можно постареть, охладеть, стать безразличными..
И их молчание так дорого обоим. Тем прежним. Не надо слов. Мы все сказали. Мы растратили друг друга друг для друга. Хочется застыть и остаться вот так навечно. Стать фотографией и однажды выпасть из бумажника тех, кто знал нас. На мокрый песок.
И сейчас она незаметно сотрет одну-единственную слезу на бледной прозрачной коже, замотается шарфом, он поможет  надеть ей пальто, целуя плечи, сжевывая годы, расстояния, часовые пояса, отматывая пленки, через ссоры, прощания, расставания, прощения, потревожив еще не забытое.

Он не даст ей уйти.


Много лет назад, пока наши лица не расцвели морщинами, пока вены были упругими, а голоса звонкими, в то жаркое летнее утро, не дай мне уйти…