***

                БОБРОМЫШЬ (окончание)               
 В это же время Бобромышь находилась в глубоком раздумье. В руках она держала потрёпанную книгу под названием "Животный мир Австралии". В книге было много рисунков, но некоторые листы были кем-то безжалостно вырваны. Ознакомившись с кенгуру, вомбатом, ехидной и другими не менее интересными представителями животного мира Австралии, Бобромышь наткнулась на заголовок - "Утконос".
        - Однако... - подумала она и перевернула страницу, но тут её ждало разочарование. В число вырванных листов входило и описание утконоса, и его изображение. На единственном чудом сохранившемся клочке можно было прочитать лишь - "Утконос размножается...“ И всё.
        - Тут какая - то тайна - решила про себя Бобромышь, - Эти листы, очевидно, были вырваны специально для того, чтобы никто не узнал ничего ни о самом Утконосе, ни о способе его размножения. Быть может, это животное было даже секретным! Но как же о нём разузнать?
        - "Осторожно - Интернет!" - сверкнула в её голове надпись перед Бониной норой, и Бобромышь не колеблясь, направилась прямиком к всезнающему хомяку.
        - Отрыто - крикнул из глубины норы Боня, узнав Бобромышь по стуку, и тут же посмотрел на себя в зеркало. Зрелище было неутешительным. Из-за этого он даже не обратил внимания на то, что в слове "открыто" он пропустил букву "К". Боня не так давно начал лысеть. Виной этому, по его мнению, был прошедший не так давно сильный дождь. И хотя залысины придавали хомяку интеллигентно - представительский вид, самому Боне этот процесс был неприятен. Хотя - подумал он, - как на это посмотреть - если разобраться, то лысый - это тот, у кого старые волосы выпадают быстрее, чем новые успевают отрасти. Только и всего.
        - Отрыто - ещё раз крикнул он. Бобромышь с испуганным выражением лица протиснулась в дверь.
        - Что отрыто? - спросила она. На миг ей привиделось что-то ужасное. Например - мёртвое тело. Ничего не понявший хомяк удивлённо на неё посмотрел.
        - Я сказал - окрыто, вернее - открыто, а тебе чего?
        - Утконос - Бобромышь поманила его пальцем и прошептала - Я должна знать об Утконосе всё!
        - Белая горячка - подумал Боня и так же шёпотом спросил, - А зачем?
        - А разве это не секретное животное? - неожиданно гулким басом поинтересовалась Бобромышь.
 Хомяк обхватил голову лапами и застонал, но тут же отряхнулся и сказал - Уже прошло, спрашивай! - (Когда-то подобный эпизод Боня видел в фильме про разведчиков)
        - В Интернете сказано - нараспев затянул хомяк (Бобромышь затряслась) - что Утконос - это утка с необычайно развитым обонянием...
        - А как он выглядит? (В норе было темно и чувствовалось что-то мистическое)
        - Вииижу - Боня медленно развёл руками над своей головой, а потом быстро сказал - А теперь не вижу. Дай ручку и бумажку.
 Бобромышь быстро протянула ему требуемые предметы, и, замерев, принялась наблюдать за громко сопящим хомяком, который что-то изображал на мятом листке бумаги.
  Длилось это недолго.
        - Вот! - Боня протянул ей листок, - слева - обычная утка, а справа - Утконос! 

               
                Рисунок и чертёж

 Бобромышь долго рассматривала рисунок. Ей показалось странным, что Утконос носил очки.
        - А зачем ему очки? – спросила она.
        - Для того, чтобы не ошибиться при размножении.
        - А как он размножается?
   Боня почесал затылок, как бы раздумывая, стоит ли открывать Бобромыши такой секрет.
        - Утконос размножается яйцекладом – наконец сказал он, - В этом то вся штука, но ты об этом никому не говори.
        - Это секретно – понимающе кивнула головой Бобромышь, - я так и знала!
     Хомяк быстро оглянулся по сторонам, хотя кроме них в норе никого не было, потом подошёл к висевшему на стене шкафу, открыл его, и чихнув от поднявшейся в воздух пыли  протянул Бобромыши чертёж, (см. выше)
       - Смотри. Это земля в разрезе(Боня взял указку),а это – яйцеклад. Он зарыт в земле, как и все другие клады. Когда же Утконосу приходит в голову мысль о том, что неплохо бы размножится, он теряет покой, перестаёт ходить в библиотеку и пускается в путь. По пути он всё нюхает (мы уже говорили о том, что у него чрезвычайно развито обоняние) и рано, или поздно унюхивает яйцеклад. Затем он его отрывает и внимательно рассматривает (для этого ему и нужны очки). Дело в том, что однажды ему попались не утконосовские яйца, а страусиные, и он до сих пор не может этого забыть.
        - А потом?
        - Что потом? Потом он на них садится и через девять месяцев появляются новые Утконосы.
        - “Новые” – это хорошо забытые старые – пробормотала Бобромышь - Понятно. А почему всё это нужно держать в таком секрете?
        - Потому, что я люблю яичницу – Боня тяжело вздохнул.
     Между тем Шемякин вспомнил о визите Вороны. Но о чём она говорила - вспомнить не мог. Зато вспоминалась недавняя поездка в город. Гуляя по улице он увидел нарисованную на заборе стрелку, а под ней надпись – “Ремонт обуви - 10 метров”. Решив поинтересоваться, почём же нынче ремонт любопытный фермер прошёл десять метров и обнаружил полуразвалившуюся песочницу, а в ней какающего кота. Шемякин наблюдал кота, а кот рассматривал Шемякина. Оба остались друг другом недовольны. “Вот это ремонт обуви” – подумал тогда Шемякин.… Тут его внимание привлёк какой-то шум. Выглянув в окно, он увидел направляющегося к его калитке Ондатера. Альфонс встал со стула и гостеприимно распахнул дверь. Ондатер тщательно вытер лапы об половичок и с ходу спросил: - А что ты ей подаришь? Тут Шемякин вспомнил, что такой же вопрос ему совсем недавно задавала и Ворона.
        - Кому? – тупо спросил он.
        - Слону!
  Альфонс потряс головой. Непонятные вопросы начинали раздражать. Фермер открыл было рот чтобы высказать Ондатеру всё, что он думает и о нём, и о слонах, и неизвестно чем бы всё это закончилось если бы не раздался знакомый голос.
        - Ну что? – Ворона закрыла за собой дверь, - что дарить будем?
  И тут Альфонс вспомнил: - У Бобромыши день рождения? – неуверенно произнёс он.
        - Наконец то – топнула лапой птица. – Проснулся.
      Шемякину стало неудобно. И в самом деле, как это он мог забыть. Чтобы скрыть своё смущение фермер неестественно громко откашлялся и, направляясь к стопке прислонённых к стене картин, ответил: - Да вот пустячок один на днях нарисовал, не знаю, понравится ли имениннице…Смотрите.
  Альфонс выбрал одно из полотен и поставил на стол.
                Картина выглядела так:
               
               
    
        - Называется – “Боярыня Морозова”
        - Ну не знаю – неуверенно проговорила Ворона.
        - А мне нравится – высказал своё мнение Ондатер, - сразу видно – нескучная женщина, весёлая,  и рыбу любит. И лошади тоже…
        - Рыбу любят?
        - Да нет – тоже веселятся.
        - А почему – Боярыня Морозова – спросила Ворона, - боярыня – это понятно, а Морозова?
  Альфонс с сожалением покачал головой. Ну не знают птицы историю, совершенно не знают.
        - В старые времена, когда ещё не было метеорологов, и люди не знали прогнозов погоды, жила на Руси боярыня. Она погоду чувствовала - как никто. Посидит, к примеру, с друзьями всю ночь, чаю вместе попьют, или ещё чего, а рано утром (в часа три, четыре) боярыня чувствует – будет мороз! Тогда она запрягает лошадей, ездит по деревне и орёт – “МООРРРОООЗ, МОРРОЗЗЗ”. Чтобы все знали, как одеваться. Правда, люди тогда тёмные были – не все её понимали. От неё метеорологи и произошли. А на крайнем севере они (то есть метеорологи) и сейчас так называются – “отморозки”. Это значит – от Морозовой! 
     Вороне, которую мало интересовали подвиги боярыни Морозовой, стало скучно, и чтобы как–то отвлечься, она стала оглядываться по сторонам. Внезапно её внимание привлёк некий предмет одиноко пылившийся на полке.
        - Что это? – тихо спросила она Альфонса, который, размахивая руками, объяснял притихшему Ондатеру смысл стихотворения Пушкина - ”Выпьем няня – где же рюмка?”
        - Что это? – повторила она громче. Увлёкшийся изучением творчества великого русского поэта  Шемякин не отвечал.
         - Что это? – крикнула Ворона так громко, что все затихли.
         - А что? – недоумённо проговорил Альфонс, подходя к полке, на которой лежала заинтересовавшая птицу вещь. – Раковина. Морская. Ну и что? Мне её когда–то один знакомый моряк подарил.
        - А Бобромышь её когда-нибудь видела?
        - Да вроде бы нет, – ответил заинтригованный фермер – Валяется себе – ну и пусть валяется.
        - Тогда – торжественно произнесла Ворона, – если ты конечно не возражаешь. – Давай подарим ей эту раковину от всех нас!
        - А зачем же я Боярыню Морозову рисовал? – обиделся Шемякин – я её, может быть, всю ночь рисовал.
        - Да нет же – нет -  торопливо перебила его птица – не обижайся. Пусть каждый дарит что–нибудь от себя, а “ЭТО” – мы подарим от всех нас.  Для неё это будет лучший подарок. Понимаешь?
  Ничего не понявший Альфонс нехотя кивнул. Ондатер тоже ничего не понял. Он уже давно ничего не понимал. Сам он ещё не решил, каким будет именно его подарок, но вспомнил, как встретившийся ему накануне Боня что–то ему втолковывал по поводу какой–то лошади и яблок. Мол, я лошадь достану – а ты -  корзину яблок и клей ”Момент”. Вскладчину, якобы, подарок будет дешевле. Ондатер потряс головой и отправился на поиски Бони. И, наверное, зря.
    Боня творил. Боня никого не принимал. Слегка откинув назад голову и плавно поводя лапами из стороны в сторону он декламировал:
               
                Бобр и мышь в одной слились
                Лучше нету того свету
                Где живёт созданье это
                Посмотри и убедись.
 
        - А может – подумал хомяк – вместо ”убедись”поставить - ”обалдей”? ”Посмотри и обалдей!” Звучит сильно, но не подходит по рифме, а жаль. Теряется акцент. Но звучит по-мужски. Боня посмотрел на себя в зеркало, пригладил усы и вслух произнёс: - “Время закапывать таланты и время их откапывать”… В это время ему  в голову пришёл картофель и  Альфонс.
    Хомяк записал вновь написанное стихотворение на чистый лист бумаги (чтобы не забыть), пожевал в сомнении губами и под словом «убедись» - всё же в скобках дописал слово “обалдей” со знаком вопроса.
     Ветер со стуком захлопнул форточку. Боня раздосадовано крякнул и вышел во двор. В это время с угрюмым видом в нору зашёл Ондатер. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев он подошёл к столу, увидел Бонин труд, прочёл и задумался. В своё время на него большое впечатление произвёл Большой Всемирный Конкурс. И стихи. Часто лёжа на берегу, он пытался составить слово к слову, но выходило как–то не так. Коряво выходило. А тут -  что–то стукнуло в голову.
        - Драматичности не хватает, - сам себе сказал Ондатер. – А Бобромышь это любит. Лирику там всякую.
     И без всякого зазрения совести он выдрал из блокнота хомяка лист бумаги, схватил карандаш, и заслышав приближающиеся шаги хозяина поспешно покинул нору. Присев под деревом он начертал свой вариант. С оттенками драмы. А может быть и лирики, кто его знает…
               
                Обалдей и посмотри
                На тот свет, где Бобромышь
                В общем - и бобёр и мышь
                А потом иди топись!

                Только раз в году (часть 2)
                ----------------------------------------------------

      В небольшом домике Шемякина было тесно. Приглашенные ходили взад – вперёд дожидаясь виновницу торжества и, конечно, праздничного обеда. Особенно ожидал обеда Ондатер. Сжимая в лапе листок с украденной у Бони идеей, он сопел, облизывался, и поминутно оглядывался на дверь. Ворона в углу уже битый час о чём-то шушукалась с Альфонсом. Вид у обоих был крайне загадочен. В открытое окно заглядывал Лос. Его габариты не позволяли ему принять участие в празднике наравне со всеми. Он бы просто не поместился. Но он не унывал, и пользуясь тем, что хозяин домика был занят потихоньку закусывал росшей под окном сливой. Закусывала и сидевшая на подоконнике жаба Елена. Её длинный язык время от времени ловил неосторожную муху, привлечённую доносившимися из комнаты вкусными запахами, и хотя мух в это время года было много, в домике Шемякина не было замечено ни одной. (Советую принять на заметку.) (Авт.)                Наконец раздался стук в дверь. Все заметались. Ворона схватила в клюв букет роз и подлетела к двери, на лету соображая как бы это ей с занятым клювом поздравить именинницу, но долго размышлять ей об этом не пришлось. Это оказался всего лишь Боня. Приглашённые разочарованно вздохнули. А зря. На хомяка стоило посмотреть. По случаю праздника Боня завил усы! Боня одел пенсне! Боня надушился одеколоном! (Альфонс, почувствовав знакомый запах картофельного отвара с какой–то добавкой, с шумом втянул в себя воздух, и, искоса глянув на хомяка, в сомнении покачал головой.) На груди хомяка красовался орден “Ганделика”1 степени,2 степени,3 степени (Шемякин глухо рассмеялся), и ещё много чего разного и непонятного. Увидев столпившихся у двери гостей и думая, что это всё относится к нему, Боня широко улыбнулся и хотел что-то сказать, но не успел. Раздался глухой удар, Боня полетел на пол, а в освободившемся дверном проёме показался жук Семён (тоже с медалью), который сварливым тоном осведомился о наличии именинницы. И в самом деле – подумали присутствующие – где же она?
     А она уже была на подходе. Предчувствие чего–то необычного не покидали её с самого утра. И дело было не в праздничном (по поводу дня рождения) настроении, а что–то такое, чего она и сама не могла себе объяснить. Бобромышь легонько постучала. Дверь распахнулась…  И истосковавшийся по обеду Ондатер рывком втащил её в дом.
        - Поз – дра – вля – ем! – крикнул Ондатер и оглянулся в поисках поддержки.
        - Поздравляем! – раздался дружный хор.
        - Пубудумбум – прошамкала жаба Елена не успевшая прожевать очередную муху.
        - Кгм – откашлялся Боня, решивший взять инициативу в свои лапы, - по поручению общественности…( - “Он неисправим” – подумала Ворона), а также от себя лично( - “Сколько можно тянуть” – подумал Ондатер) - я поздравляю именинницу, пришедшую к нам неизвестно откуда, но со временем влившуюся в наш здоровый коллектив. А именно: (тут хомяк перечислил всех присутствующих, а также общих знакомых). Ондатер, у которого уже давно бурчал живот с ненавистью посмотрел на оратора.
         -  И поэтому я, – продолжал хомяк, – (хотя, судя, по результатам нашего поэтического конкурса этого никто в должной мере не оценит), – написал, а если точнее выразиться посвятил тебе ОДУ!
  Бобромышь замерла в ожидании…

                Вот ОНА проходит мимо…
                Где малина и калина…
                И другие все деревья
                Поздравляют с днём рожденья!
                Много это, или мало - знает лишь цветок Бумбало!

        - Ничего себе – подумала Бобромышь, - а я такого цветка и не знала, - наверное, он его в Интернете нашёл… - И вообще – в этом и загадка и интрига… “Бумбало”…Наверное, из Африки…
   Не давая виновнице торжества опомнится Боня зачитал и второй стих, который так бессовестно позаимствовал как основу для своего поздравления Ондатер, и, поцеловавши по окончанию декламации Бобромыши лапу, окончательно тем самым её покорил.
    Между тем первый стих Бони породил у присутствующих странные ассоциации.

                Где берёза и калина
                Может быть зарыта мина…
         Подумал Альфонс.

                Не растёт у нас Бумбало.
                Удобренья ему мало -
                но растёт зато калина
                И берёза и малина!

         Подумала Ворона, не без основания считавшая себя патриотом.

     Подпрыгнув невзначай несколько раз на месте, и убедившись, что бряцанье медалей произвело должный эффект хомяк отошёл в сторону. Его место немедленно занял Альфонс. Произнеся краткую, но очень убедительную речь он дал понять, насколько дорога Бобромышь обитателям леса и, не сделав ни единой паузы - вручил ей полотно ”Боярыня Морозова”, попутно описав и сам персонаж, и историю написания картины. Ондатер стараясь не шуметь, передвинулся к столу поближе.
        - Тук – тук – раздалось опять.
        - Опять кого-то принесло – прошипел про себя Ондатер, но звук шёл не от двери, а от жука Семёна, который таким образом решил напомнить о своём присутствии. Отодвинув Ворону и гордо выпятив грудь жук строевым шагом подошёл к виновнице торжества, отдал по военному честь и проревел – Позд–Ра-Вля-Ю! (- “Вот как портит насекомое слава” – подумал Боня и сплюнул.)
        - Равняйсь, смирно! – скомандовал Семён сам себе и протянул остолбеневшей Бобромыши перевязанный розовой ленточкой пакет. Вдруг выпрыгнувший вперёд Боня вырвал из лап Бобомыши пакет и ко всеобщему изумлению прижал его к уху.
        - Не тикает – сообщил он через некоторое время.
        - Что не тикает? – ошеломлённо спросил испуганный таким поворотом событий Альфонс.
        - Бомба – ответил хомяк и подозрительно посмотрел на Семёна. – Террористы не дремлют.
   Жук презрительно усмехнулся.
        - Я вскрою – сообщил Боня и развязал ленточку, затем вскрыл пакет, и…достал из пакета очки. Розовые очки. Все облегчённо вздохнули.
        - Но я хорошо вижу, - прошептала ещё не успевшая отойти от потрясения Бобромышь – зачем мне очки? Тем более - розовые.
         - Что бы лучше видеть будущее, – просто сказал Семён, и, помолчав, добавил – СВЕТЛОЕ будущее…
      Именинница от нахлынувших на неё чувств прослезилась и крепко обняла притихшего жука, а затем с укоризной взглянула на толстого хомяка, который, стараясь не бренчать своими медалями поспешил затеряться в толпе. В толпе он встретил Ондатера, который на свою беду выставил на показ свой подарок. Мельком проглядев написанное, Боня узнал в нем свое искалеченное произведение и, не в силах побороть свое отвращение к плагиату саданул Анатолия по уху. Ондатер ответил тем же. Подоспевший вовремя Альфонс, дабы не испортить праздник развел противников по углам, а Ворона – во избежание будущих конфликтов изъяла у Ондатера скандальную рукопись.
     И настал великий миг… Шемякин подошел к виновнице торжества и произнес:
      - Дорогая Бобромышь – сказал он – дни Рождения бывают разными, но этот – особенный. Во-первых, потому, что ты его встречаешь с нами, а не с кем-нибудь. А во-вторых – с кем-нибудь – ты никогда бы так его не встретила, как с нами.
    Стоявший в углу Ондатер громко всхлипнул.
      - А в-третьих – подхватила Ворона – закрой глаза!
     Бобромышь послушно закрыла глаза.
       - А теперь – открывай!
    На столе, отмытая от пыли лежала сверкающая всеми цветами радуги морская раковина.
       -Что это? – пролепетала потрясенная именинница.
       - Это – сказал вдруг ставший очень серьезным Альфонс  - то, что нам оставил моллюск. Ты ведь его искала? Его уже нет, но.… Приложи её к уху.
    Бобромышь послушно поднесла раковину к уху, и.… Зашелестел прибой, негромко закричали птицы, и, над безбрежной, темно – синей гладью океана встало солнце. По ее щеке покатилась слеза.
      - Он вернется – прошептала она – вернется.…Спасибо Вам…
    Смущенные гости глядели в пол и, неизвестно, насколько бы затянулась пауза, но тут раздался громкий шлепок. Задремавшая жаба Елена свалилась с подоконника.
      - А теперь – торт! – крикнул Боня, и подал знак Семену. Праздник начался.

     И тут автор предлагает оставить наших героев есть торт, и веселится (а это они умеют), а то, что с ними происходило потом – оставить на потом, так как у автора кончилась бумага.

                КОНЕЦ