Философия

         Раннее утро. Лежат дед с бабкой на деревянной кровати с пружинным матрацем, под одеялом из тутового шелкопряда, под головами подушки набитые гречихой и рассуждают за жизнь.      
         - Вот скажи мне, старуха, когда нам остановиться надо было и не суетиться что ли вокруг этих горшков, а момент свой уловить, и порассуждать на вечные темы: о смысле, к примеру, глубоком философском? И так всю жизнь: работа да тряпки, мебель да стекло, а чтоб всё это иметь, и не хуже, как говорится, чем у родни или соседей, снова работа и горшки, горшки, горшки.
         - А куда денесся, милай, так заведено в нашем обчестве: «помирать собирайся, а жито сей»! Другого пути не придумано, так что не ворчи, а ступай да подбрось полешек в печку. Зима, поди, на дворе, философ ты мой неугомонный. Козьма прям Прутков выискался.
Дед медленно вылез из-под одеяла, потянулся до хруста в железных суставах, зевнул  с хитринкой в улыбке, покосился на свою ладную бабку и, вспомнив былое, дёрнул могучим плечом.
         - Одно слово – баба! "Баба" выговорил протяжно, с нежным и хриплым придыхом, ухмыльнулся в усы, взъерошив густую седеющую шевелюру, и пошлёпал по крашенному полу босыми ногами.
"Бабка" весело прыснула в край одеяла и, предвкушая продолжение "философских" манёвров своего могучего деда, вспыхнула моложавым румянцем.
Грудь охватила знакомая истома, пол и потолок поплыли куда-то в сторону, а ладное, не по годам, тело затрепетало, будто бутон кувшинки под первыми лучами утреннего солнца. Ещё миг, - и мир замрёт, очарованный её первозданной красотой, вдыхая ароматом утренней свежести.
      Ишь, удумал - "бабка"!  Нам до этого "бабка" и "дедка" столько ещё топтать, не перетоптать. Тут как бы мамкой не проснуться в зрелых бабьих годах. С моим дедом да с его "коленкором" – дело совсем даже не мудреное. Да и сама - тоже голову роняю от его утренней философии.
Вот ведь "кобель"! - раззадорил с утречка и нашёл ведь подход, совсем даже не стандартный. С моим мужиком ухо надо ох как востро держать.
Повезло мне с ним, и ему со мной! - ох и повезло же нам. Всякое бывало промеж нами, а вот гляди ка выправился мой, одумался вовремя, не по течению скользит, а всё норовит наперекор, да поперек.
Характер! У него по жилам кровь всё больше медвежья да волчья струится. Предки-то в тайге для него заготовки подбирали. Вот и дурит, не взирая ни на года, ни на обстановку в стране. Такой уговорит, и не на раз, мамкой проснуться. Умора с ним, с греха пропадешь, с "дедом" моим.
      Дрова весело затрещали, печь радостно ворохнулась и заплясала по стенкам огненными всполохами, глухо ухнул ковш о деревянную кадушку. Дед крякнул на родниковую воду и шагнул к кровати. Сделал страшное лицо и прохрипел, задыхаясь от хохота: в плен не берём, выкупы и уговоры не принимаем, сражение до победного конца.
Ловко скользнул под одеяло, и крепкая деревянная кровать покатилась от весёлого хохота. Мыши в подполье замерли, и стыдливо перемигиваясь, оттопырили большие пальчики на лапках, указывая ими наверх, где, возможно, зарождалась новая жизнь. Мол, наши-то: любо-дорого подивиться.
      А на дворе Шарик привычно гонял пустую чашку по ограде, петух в тёплой стайке пропел гимн всех народов, визгнули свиньи, требуя вкусную похлёбку на завтрак. Наступил новый день! А в доме счастливые хозяева, встретив во всеоружии утреннюю зорьку, замерли, не решаясь шевельнуться, косясь друг на друга не по годам ясными очами.    
А куда без горшков-то? Любая философия от горшка путь держит. Вот и наша от него  шагнула.
Камень все ищут философский, а не догадается никто, что для нас горшки важней любого камня. Завёлся горшочек в доме, значит, дед с бабкой не напрасно о Козьме нашем Пруткове вспоминали.

     Пойду, загляну в почтовый ящик. Три сына всё ж таки, глядишь, сегодня письмецом порадуют "стариков".
     Да и животина руки обкусает, кормить пора. Эх, горшки вы мои горшочки!

Декабрь 2010г.