Две женщины морского лейтенанта. 2 часть. 24 глава

Глава 24. «Печальная участь профессора Ситникова»

…В последние дни генерал-полковник Литвин находился в плохом настроении. Дела складывались неважно, а тут еще провал операции «Селигер» грозил вызвать большой, в том числе и международный, резонанс. Поначалу, вроде бы, дело удалось спустить на тормозах. Неудачу смогли списать на случайный подрыв сторожевика, но совсем недавно, от хорошо засекреченного агента пришла информация, которая сильно взволновала командование.

В связи с этим Литвин вызвал в Москву директора института, который занимался разработкой и изготовлением «специзделия» для провалившейся операции. Учреждение находилось в Хабаровске и именовалось научно-исследовательским институтом физики магнитных полей, но по своей сути являлось хорошо засекреченным конструкторским бюро, так называемым «почтовым ящиком». С минуты на минуту контр-адмирал Посуха должен был доставить вызванного директора пред ясные и строгие очи высокого начальства.

В назначенное время Посуха вместе с Ситниковым вошли в кабинет генерала. Литвин поздоровался со всеми за руку и предложил садиться:

- Я вызвал вас, Иван Алексеевич, в Москву, чтобы обсудить ряд важнейших вопросов, содержание которых   не решился доверить телефону.

Начало разговора не предвещало ничего хорошего, и Ситников, нервно заерзав на стуле, глянул на свои наручные часы. Электронный циферблат дорогих японских часов не светился.

- Странно, мои часы почему-то отключились? - вырвалась у него непроизвольно.
- Ничего страшного не случилось. В порядке ваши часы. Это я включил специальное устройство для исключения любой возможности подслушивания наших с вами разговоров, - успокоил гостя Литвин.
- Тогда все понятно. Но подслушивание,  у вас в кабинете? Возможно ли это?! - еще более удивился Ситников.
- После всего того, что произошло, лишние меры предосторожности не повредят. Пронюхали же как-то американцы об аппаратуре, разработанной вашим институтом для последней операции!
- Береженного – Бог бережет, - вставил свое слово контр-адмирал.
- А небереженного – конвой стережет, - добавил от себя Литвин.

Директор института недоуменно посмотрел на военных: то ли они правду говорят, то ли шутки у них такие казарменные?

- Товарищи, я думаю, что если враги что-либо и узнали о наших разработках, то только в общих чертах, на уровне научных публикаций в журналах, но не больше. - заявил Ситников.
- Вы так думаете? – отреагировал генерал.
- Уверен. «Специзделие» было оборудовано ликвидатором, и попасть в чужие руки оно не могло! Скорее всего, американцам стал известен план проводимой вами операции.
- Вот только не надо, дорогой Иван Алексеевич, валить с больной головы на здоровую, - вступился за честь мундира Посуха. - Причем здесь план операции? Речь идет об утечке секретной информации из института возглавляемого вами!
- Утечке информации?! Быть такого не может! - запротестовал Ситников,  но в душе его закрались сомнения: «А может и в правду? Узнал ведь откуда-то профессор Авдеев о теме моих разработок?… Только не надо впутывать сюда старика,  затаскают его потом особисты».

Но подвох ждал директора совсем с другой стороны.

- Представьте себе, что может… Вам известна такая фамилия – Уварова?- спросил Литвин.

Действия военных стали напоминать перекрестный допрос.

- Уварова?..  Как же, конечно, знакома. Мариночка Уварова была всеобщей любимицей нашего конструкторского бюро. Большая умница и просто красавица.
- Почему была? Она, что перестала быть всеобщей любимицей? - задал вопрос генерал.
- Извините, товарищ генерал-полковник, но это не совсем удачная шутка. Мне сообщили, что Марина погибла вместе со всем экипажем корабля.
- Кто сообщил?
- Вот – товарищ Посуха.
- Прежде мы так и думали, но сейчас наше мнение изменилось… Погодите, почему вы все время называете Уварову Мариной? Ведь ее имя Мария, Маша? - спросил контр-адмирал.
- В нашем институте работала Марина Уварова… По-моему,  у нее была сестра… Они с ней  близнецы… Но честно сказать, я не вспомню сейчас, как звали другую.
- Значит у нее была сестра-близнец?!- генерал зло зыркнул на Посуху.
- Да.
- А может вам известно, где проживает ее сестра? - Литвин даже привстал с кресла. (Дело закручивалось неожиданным образом).
- По-моему, где-то на Сахалине, кажется, в Холмске… Марина ездила туда к родителям, как раз накануне той роковой командировки… Я слышал об этом краем уха, когда девушка рассказывала коллегам.
- Интересный коленкор… Николай Трофимович, свяжитесь с Сахалином, пусть предоставят самую полную информацию на Марию Олеговну Уварову. Только быстро, - приказал генерал.

Через двадцать минут запыхавшийся от быстрой ходьбы Посуха вернулся обратно:

- Мария Олеговна Уварова 1963 года рождения проживает в городе Холмске Сахалинской области вместе с родителями, служит в звании лейтенанта в Холмском Горвоенкомате. В данную минуту находится дома – жива и здорова. Специально выслали наряд домой, чтобы проверить, поэтому я так  задержался.
- Вот как? Значит, если Мария дома, то кто же в таком случае находится у них? - вслух рассуждал Литвин. - Выходит, она выдала себя за сестру, тогда это меняет дело!
-  Что-то я никак не возьму в толк – Марина Уварова жива?! - голос Ситникова выражал крайнее изумление.
- Представьте себе, дорогой мой Иван Алексеевич, - с издевкой в голосе ответил начальник  внешней разведки. - Марина Олеговна Уварова – любимица вашего института не погибла! Она чудесным образом спаслась и находится сейчас, где бы вы  думали?
- Где?
- В Америке, дорогой мой – в Соединенных Штатах Америки. Причем не где нибудь, а в руках американской военной разведки… А привлекли ее к работе над секретным проектом – непосредственно вы, товарищ Ситников. Это вам о чем-нибудь говорит?! - тон генерала стал еще более строгим.
- Не может этого быть, не может быть, - как заклинание стал твердить директор института. Лицо его сделалось белым, как мел и он правой рукой потянулся под пиджак в область сердца.
- Что она может рассказать американцам о «специзделии»?  - не унимался Литвин.
- Все. - Подавленно произнес Ситников.
- Да…вот так дела! Не сносить нам всем головы, - мрачно подвел итоги Посуха.
- Что с вами Иван Алексеевич? - спросил генерал-полковник, видя, что директор завалился на спинку стула.
- Что-то сердце прихватило… Никогда раньше такого не было – и вот тебе на, - правдываясь, ответил тот.
- Хорошо. Закончим на этом наш разговор. В принципе мне все стало ясно… Идите – сейчас контр-адмирал вызовет вам врача, потом сядете и обстоятельно напишите объяснительную записку.
- Да, да.
- Детально осветите разработку «специзделия», и какие меры можно предпринять, чтобы уменьшить возможный ущерб от попадания аппаратуры в руки противника. Вы меня поняли?
- Понял, товарищ генерал-полковник, - с трудом ответил директор.
- Больше я вас задерживать не буду. Можете пока отправляться к себе в Хабаровск. Ничего хорошего обещать не могу – ждите большую проверку вашего института.

Попрощавшись, Ситников ушел вместе с контр-адмиралом... Через два часа Посуха снова зашел в кабинет к шефу:

- Разрешите, Олег Петрович?
- Заходи, Николай Трофимович… Как там наш ученый – ласты не склеил?
- Врач осмотрел  его и сделал пару уколов. Ничего серьезного – директор бугай здоровый. Оклемался и сел писать… Вот уже час, как пишет.
- Да – он напишет, а отвечать придется нам!..  Хотя… - Литвин задумался и забарабанил пальцами по столу. - Ты вот, что Николай Трофимович… Мне кажется – врач сильно ошибся относительно здоровья Ситникова. По-моему, у него очень плохи дела  с сердцем – вид у ученого крайне болезненный. Заработался, бедняга…Ты все понял?
- Понятное дело – работа у него нервная. Не мудрено и в ящик сыграть. Мне тоже кажется, что он долго не протянет, - ответил понятливый контр-адмирал.
- Ну, вот и чудненько. Иди, Николай Трофимович – работай, - напутствовал подчиненного генерал-полковник. 
- Есть, - ответил Посуха и отправился исполнять пожелание командования.

… Вечером того же дня Ситникова доставили в аэропорт Домодедово и посадили на самый обычный рейс до Хабаровска. Профессора это несколько удивило. В Москву его отправляли спецрейсом, а обратно заставляют лететь обычным! Но так как голова ученого была всецело занята обрушившимися на него проблемами, то он не придал этому факту большого значения. И уж совсем он не обратил никакого внимания на молодого человека приятной наружности без особых примет, который расположился в кресле по соседству с директором института. А зря. Ибо этот милый молодой человек,  воспользовавшись удобным моментом, подлил в чашку с кофе ничего не подозревающему профессору несколько капель какой-то жидкости, не обладающей ни цветом, ни вкусом, ни запахом…

…Через день контр-адмирал явился к Литвину с очередным докладом о положении дел в подведомственном ему морском отделе:

- А вы знаете, Олег Петрович, вы таки оказались правы, - заявил Посуха, как бы, между прочим, в самом конце. - Ситникову опять стало плохо, когда летел обратно. Всполошил весь самолет, но спасти не удалось. Сердечко подвело нашего ученого!
- Кто бы мог подумать?! Такой молодой!.. Да – вот так и бывает, ходит человек, ходит, а потом бац, упал и умер, - с деланным чувством сожаления произнес генерал-полковник. - Да – правильно говорят, что нет человека и нет проблемы. Ушел Ситников от ответственности. Ведь это полностью его вина, что к американцам попала информация о секретных разработках института. Но, как говориться – мертвые сраму не имеют.
- Что верно, то верно… Теперь, Олег Петрович, осталось дело за малым – что будем  делать с этой, как ее – Мариной Уваровой?
- С ней сложнее. Ее так просто не достать! Придется передать ее в распоряжение отдела «Л»*. Девчонка опасна. Она  слишком много знает и может принести немало вреда… То, что она назвалась именем сестры – ровным счетом ничего не значит. Рано или поздно в Пентагоне докопаются до истины. Средств для развязывания языков у них предостаточно!.. Хорошо, относительно Уваровой, я сам отдам приказ.

*отдел «Л»  - занимался физическим устранением неугодных лиц за пределами СССР.