Ночной концерт

Лучано Лацио стоял на сцене среди девственного амазонского леса. Прославленный бас «Метрополитен-Опера» чувствовал себя жертвой похищения.

Сам виноват. Не купись он на фантастический гонорар, летел бы сейчас к пенатам. Но в последний день бразильских гастролей незнакомец со светской улыбкой назвал цену за еще один, незапланированный концерт.

- Я плачу вперед всю сумму наличными, - предложил импресарио, выкладывая деньги на крышку рояля.
- Для кого я буду петь? – разволновался певец, лаская взглядом тугую пачку, толщина которой вдохновила бы и Карузо.
- Не имеет значения. Среди слушателей будет женщина, которая…С которой мы никогда в этой жизни не увидимся. И прошу вас, больше никаких вопросов.

Лучано безоглядно верил в свою звезду. Но она, всегда разумная и расчетливая, в этот раз взбрыкнула и завела в сельву. Долгий перелет на частном самолете с демонстративно глухонемым пилотом, посадка в заштатном городке, потом роскошный лимузин с аутичным водителем, крадущийся в ночные джунгли по ухабистой дороге. И выхваченный скудным светом фар огромный, дощатый барак.

И хотя внутри всамделишная сцена, ярко освещенная прожектором, а посреди концертный рояль, но за алым бархатом опущенного занавеса стеной стояла мертвая тишина, и Лучано вдруг облился холодным потом.

Вы готовы, господин Лацио? – осведомился бледный аккомпаниатор, разминая пальцы.
- Начинаем, - хрипло ответил певец и шагнул к рампе, как к эшафоту.

Занавес медленно поднялся…Зал тонул во мраке. Лучано оцепенел. Обычно, в это мгновение раздавались аплодисменты, а здесь вместо оваций почтительная тишина, затекающая в уши. Довольно много народу, сотня, может и две, - он это чувствовал. Почему не аплодируют невидимки?

Арию Клеветника он начал робко. Закончил – и ни одного хлопка. С обвисшими руками оперная звезда стоял, как перед судьями или учителями в консерватории. И слушал дружественную тишину, в которой звучало одобрение.
Будто невидимые лучи контакта, разметая страх, протягивались между ним и таинственной аудиторией.

Пианист снова тронул клавиши и Лучано запел, вдруг охваченный страстным желанием триумфа. Желанием превзойти самого себя. Он никогда не пел так, как этой ночью, когда навстречу чистому звучанию мощных нот, льющемуся в зал, волнами шли восходящие потоки чувств, поднимающие к небесам весь мир – нелепый, живой и теплый.
.
Лучано пел одну арию за другой, взволнованно переводя дух в коротких промежутках святой тишины, так и не сменившейся аплодисментами.
Занавес упал через полтора часа.
Певец замер у микрофона, обессиливший, с дрожащим лицом, мокрым от слез…И смотрел на огромный букет, упавший к ногам из пустоты.

Сладкий аромат роз, сопровождаемый отголосками сумасшедшего концерта, властвовал в салоне лимузина, когда на выезде из джунглей фары выхватили надпись на фанерном щите:
«Санта-Катарина. Поселок прокаженных».
На свое счастье Лучано не знал португальского.