Н. Нарочницкая. Запад и Восток

Н.А.Нарочницкая.
Латинский Запад -  православный Восток

 Доктор исторических наук Наталья Алексеевна Нарочницкая, из выступления на XVI Международных Рождественских чтениях в Москве.

 «Своей великой, ещё христианской, классической европейской культурой Европа обязана не духу Возрождения, который в итоге родил духовно уродливых персонажей Золя, а кровавому поту Франциска Ассизского и слезам блж.Августина. Тому первому тысячелетию христианства, которое сейчас вы, либералы, презрительно называете чёрным веком. Ведь именно тогда был выкован высокий христианский дух, испорченный впоследствии гордыней тех, кто являлся носителем прометеевского духа.

Конечно, Россия сегодня нуждается в усовершенствовании, кто же спорит? Но новая Россия должна строиться не по западному образцу, и тем более без дехристианизации (отмены или ослабления христианства), которая лишит нас смысла жития, – лишит стремления занять достойное место в истории. А ведь в России ныне происходит уникальное явление: мы оттаяли после заморозки в атеистическом революционном проекте и затосковали по традиционным ценностям. Русский народ с помощью Господа, Который простил нас в очередной раз, и с помощью Церкви ощутил желание самостоятельно, без указания сверху, вернуться в Православие. А циничная Европа смотрит на нас с удивлением, с той самой вольтерьянской гримасой, которая, собственно, и разделила Запад и Восток. Поскольку не только церковный раскол разделил латинский Запад и православный Восток как цивилизации, но и издевательский вольтерьянский хохот.

Ведь и латинский Запад, и православный Восток дали свои формы и христианской духовности, и великой культуре, в которой воспеваются такие ценности, как вера, Отечество, честь, долг, любовь — всё то, что выше человеческой жизни. Сейчас же воинствующие либералы говорят: «Нет такой ценности, за которую стоит умирать». Так что же, значит, те, кто всходил на эшафот за эти ценности, не были мучениками за веру? Однако именно готовность к самопожертвованию за высшие идеалы отличает человека от животного.

Наша задача — не утратить религиозно-философские основы культуры, побуждающей нас к вечному выстаиванию в мировой борьбе между добром и злом. К сожалению, сейчас наступает импотенция культуры как на Западе, так и у нас. И проистекает это оттого, что у современного человека стёрлась грань между добром и злом. А ведь именно этот треугольник: добро, зло, свободная воля (вместе с умением различать добро и зло) — и породил всё богатство той прежней христианской культуры, когда человек осознавал, что земная жизнь — это испытание перед жизнью вечной, поэтому важно, как ты её прожил, чему служил. Неспроста герой Шиллера говорил: «Честь дороже жизни», а русский Иван — Крестьянский сын приговаривал: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать». Это была единая по своим нравственным устоям культура, чего не стало уже в XX веке.

К концу XIX века, когда Европа сама в себе уничтожила всё великое, изящное и святое, когда персонажи Золя оттеснили героев Шиллера, — Россия уже не была частью этой новой цивилизации, выросшей из Декартового рационализма, протестантской этики, допускающей владение земным богатством, и идейного багажа Французской революции. Конечно, революционная российская интеллигенция бросилась догонять…

Но русское сознание даже отступление от Бога выразило на свой лад. Если гётевский Фауст выявил тип западного человека, закосневшего в скепсисе и в своей гордыне не терпящего над собой никакого Судии, то карамазовский вызов Богу — это пример русской гордыни, которая отрицает милостивого Бога, ибо, забыв о собственной греховной природе, не желает мириться с несовершенством, которое наблюдает.

Революция сокрушила русскую православную жизнь, разгромила христианскую этику, объявив, что человек есть продукт социальных условий, которые и диктуют стиль поведения. Поэтому нет абсолютного добра и зла, нет абсолютной морали и нравственности. Вожди революции хладнокровно подсчитывали, сколько представителей нереволюционных классов нужно уничтожить, чтобы они не мешали революции. Удивительно, но латинский Запад, отвергавший тогда дехристианизацию, не сочувствовал России. Острота духовных, геополитических и прочих противоречий между Россией и Западом типична для разошедшихся членов некогда одной семьи.

Наша нынешняя элита твердит, что мы должны вернуться в лоно общехристианской культуры, к общеевропейской цивилизации. Но на каких принципах? Наше единство с Европой, если таковое сегодня есть, зиждется не на современных понятиях о правах человека, демократии и американизированных конституциях… Ведь что делало нас представителями единой цивилизации до всяких конституций? — Нагорная проповедь и вотчина! Поэтому русский народ может говорить о европейской христианской цивилизации и культуре в нашей сегодня более свободной духовно стране, а те — нет.

Я часто спрашиваю своих коллег: «Для чего сегодняшней Европе нужна свобода? Для того, чтобы, как завещал Чингисхан, гнать перед собой врагов, грабить их и мучить, любоваться слезами их жён и дочерей? Или для возвращения на свою звёздную родину? Или для того, чтобы алкать и жаждать правды, как учит Священное Писание и Евангелие? Или для того, чтобы, как учит сегодня либерал, объявлять зло и добро, красоту и уродство, правду и ложь равночестными? Кстати, это и есть та мировая борьба, которая уже две тысячи лет разворачивается перед нами». И европейские коллеги замолкают, потому что они давно отвыкли задавать такие вопросы. Такие вопросы задаёт только Россия.

Да… если бы интеллигенты XIX века, соблазнённые улыбкой Джоконды, жаждой познания и обаятельной триадой «свобода, равенство, братство» (кои неосуществимы без Бога), вернулись на Запад сегодня… они не увидели бы там ничего, ради чего смотрели тогда. Ныне там лишь каббалистические столбики Интернета и следы его величества банковского процента, определяющего всё и вся.
Нынешний российский западник мельчает вместе со своим кумиром — Западом. Когда вникаешь в рассуждения о культуре сегодняшних западников, понимаешь, как далеки они даже от того великого спора между западниками и славянофилами, который был в XIX веке. Ярким примером сегодняшнего западника являются академики, сочинившие гневное письмо в отношении образования в свете Православия. Письмо удручает уровнем знаний о вере, почерпнутых, наверное, из краткого справочника пропагандиста советских времён. Больше всего эти люди тоскуют о духовной и интеллектуальной свободе. Но она давно уже есть… Что ж вы ею не воспользовались и не прочли хоть немного из того, чего так жаждали?

Нынешнему российскому западнику присуще идолопоклонство перед Западом, свойственное первому веку после Петра. Присуща истерическая ненависть ко всему русскому и православному в духе ранних пламенных большевиков, которая, кстати, была преодолена в советском сознании, особенно после Победы в мае 1945 года. Эти люди почему-то уверены, что бывает культура, не основанная изначально на каких-то религиозных и философских основах. Но таких культур просто не бывает. Возьмём любую культуру — арабскую, исламскую, индуистскую… В каждой есть каноны миропонимания, и человек что-то созидает в зависимости от того, какая у него религиозно-философская картина мира. Он созидает или культуру, поднимающую его до высот понимания Божественной красоты, или антикультуру, которая толкает его в бездну оскотинивания.

Это лишний раз подтверждает известную богословскую истину о том, что зло не сущностно, оно не способно не только к творению, но и к творчеству. Человек, отринувший Творца, перестаёт понимать красоту богоданного мира, и его сознание рождает «чёрный квадрат» Малевича — эту подтасовку, философский манифест эстетики, порвавшей с христианской культурой. Именно такая «культура» ныне восхваляется и несётся в массы.

Красота, гармония, норма объявлены скукой и пошлостью. А любое отклонение и извращение объявляется движением от простого к сложному.

Слава Богу, в последнее время наше общество начало само отторгать нездоровые, разлагающие идеи. Если в середине 90-х годов прошлого века в центре общественной дискуссии ещё было «осваиваем безумство гибельной свободы», то ныне общество само заговорило о чести и нечестии, о праведности и неправедности, о культуре и антикультуре. И именно в России сейчас решается, каким будет будущее не только для русского народа, не только для Православия, но и для Европы в целом, — Европы как явления мировой культуры, об упадке которой трубят европейские интеллектуалы, немецкие философы. Они прямо говорят, что главная причина этого упадка — дехристианизация европейского сознания.

Я шутила, что мне очень грустно среди группы немцев чувствовать себя почти единственной, кто знает баллады Шиллера по-немецки наизусть, а немцы нынче не знают и не изучают. Это у нас в России Шиллера изучают на уроках литературы и ставят отрывки из пьес, а на уроках немецкого учат на языке оригинала…

Я прожила и проработала в Америке восемь лет и именно там стала убеждённым славянофилом, глядя на их стерильное мышление, удивительное упрощение общей картины мира. Это страшно. Такая заземлёность и рациональность, которую организовало американское общество, ведёт к дебилизации людей. Как писал один американский философ: «Я вижу перед собой огромные толпы людей, суетящихся и тратящих время в мелких радостях, в мелких и пустых занятиях, а над всем этим возвышается всевидящая власть, которая заботится об удовлетворении каждой потребности, но идеологически удерживает сознание в младенческом состоянии». Так создаются абсолютно порабощённые нации, не способные анализировать своё прошлое, настоящее и будущее, а значит, не способные осознать ни свои национальные интересы, ни ценность исторического бытия своего народа.

Мы должны понимать, что Россия родилась не в 1991-м и не в 1917 году, — она, с Божьей помощью, существует более 1000 лет. И её бытие в мировой истории невозможно без духовной скрепы Православия. Поэтому Православие пытались убить в 1917-м. Но оковы с нашего народа, как всегда, пали, и освободившийся дух жив! Более того, он ныне наиболее пассионарен во всей европейской цивилизации, и поэтому наша страна — единственная, где идёт ещё спор по великим вопросам: «Для чего пришли в этот мир? Что оставим после себя?» А если такие вопросы задаются, значит, не иссяк ручеёк человеческого духа, стремящегося к Богу. А пока это так — не будет конца, и будущее Европы заключается в том, сможет ли Россия опять стать тем форпостом христианства, как было всегда. Тогда мир найдёт силы преодолеть демографические, геополитические и духовные вызовы нашего времени.

Записала Ирина РУБЦОВА
(с сокр.)