Очередь в небесную сберкассу

†††
И всё же, как я ни был мал,
А в память врезалось навеки,
Как милостыню я подал
Впервые нищему калеке,
Как увидав его едва
У грязной рыночной ограды,
Я вспомнил мамины слова,
Что за добро нас ждёт награда.
Да и не только оттого
Тогда сошлись у нас дороги.
Я просто пожалел его
За то, что он такой убогий,
За то, что зябко он глядел,
За то, что солнце грело кепку,
Монеты звякнули на дне,
Они пошли на дело, верно.
Так отчего же стало мне
В тот миг не радостно, а скверно,
Так что я бросился бежать,
Сквозь годы убежав настолько,
Что милостыню подавать
Теперь не стыдно мне нисколько?
Диомид КОСТЮРИН, †1988



— Говорят: «В России продолжается поляризация общества»… Что на деле стоит за такими словами? Во-первых, это значит, что пропасть между богатыми и бедными растёт. Это видно всем, это ни для кого не открытие. Но людям, стремящимся жить по Божиим законам, ясно видна и другая пропасть: пропасть нравственная. На одной её стороне — люди, боящиеся Бога, на другой — люди, не боящиеся никаких законов, в том числе и голоса собственной совести. Пропасть между ними тоже очень велика и, к сожалению, неуклонно растёт.
Мы говорим с отцом Михаилом Петропавловским, настоятелем Сестрорецкого Петропавловского храма, давним другом нашей газеты.
— Но вот на что хотелось бы обратить внимание, — продолжает батюшка, — пропасть имущественная и пропасть нравственная — это две стороны одного и того же явления. За последние 15—20 лет в нашем обществе появились такие группы населения, которым выгодна человеческая безнравственность. На безбожии, безсовестности, безпринципности эти люди наживают большие деньги. Если бы не было у нас безнравственных людей, то не смогли бы процветать ни те, кто торгует наркотиками, ни деятели индустрии непристойностей, ни современная эстрада, ни телевидение, ни светские газеты. Люди богатеют на торговле грехом. Но если одни богатеют, то другие соответственно нищают…
— Батюшка, давайте же поговорим о нищих… Всякий храм осаждён армиями этой братии… Вы тоже, наверное, постоянно видите их у паперти вашего храма… Что это за люди? Достойны ли они сочувствия? И как вести себя с ними настоятелю: решительно гнать или, по возможности, подкармливать?
— Удивительно, но возле нашего Петропавловского храма нищих нет вообще. Я не хочу сказать, что их вообще нет в Сестрорецке, но, видимо, они собираются в других местах. Однако до Сестрорецка я много лет служил в соборе Владимирской иконы Божией Матери, а там, как вы знаете, нищих всегда было довольно — даже в советские времена. Некоторые из них вызывали у меня удивление и даже, представьте себе, уважение. Никогда не забуду мужчину 50—65 лет — одноногого, на костылях. Всегда чисто одетый, всегда спокойный, он приходил на паперть, как на работу, в одно и то же время, и уходил по часам… Он ничем не подчёркивал своей нищеты, не стонал, не жаловался, не хмурился, не улыбался заискивающе: невозмутимо выстаивал определённые часы и уходил. Меня, впрочем, удивляла его полная безучастность к тому, что он стоит всё-таки возле храма Божиего: он никогда не крестился, не оборачивался на колокольный звон… Я видел его у храма много лет — загадочная личность…
Я думаю, что совсем исключить присутствие нищих у храма невозможно: это уже многовековая традиция. Но настоятелю следует следить за благочестием и благочинием вокруг храма. Очень важно, чтобы нищие были более или менее чисто одеты, чтобы не бранились, не приставали нагло к проходящим людям… А если священник захочет их подкармливать… Видимо, тогда ему придётся благословить кого-то из прихожан познакомиться с этими нищими, выяснить, насколько они бедны в действительности, и тогда, чётко понимая, кто есть кто (а картина будет очень пёстрая), не напоказ поддержать самых несчастных. Как именно поддержать? И вещами, и продуктами, и лекарствами… Может быть, иногда деньгами, может быть, юридическими советами — в соответствии с необходимостью. Если же помогать безтолково, то добра такая помощь не принесёт. Приведу такой пример. Одна наша прихожанка встретила в храме бедного человека, одетого в старенький подрясник, в потёртую скуфеечку… Оказалось, что бедняге негде ночевать. И она, решив, что это человек богоугодный, что это инок (а он именно так себя и называл), отвела к себе домой. Тут женщина обратила внимание, что его ботинки совершенно прохудились, — а на дворе зима… Она вспомнила, что у мужа есть ботинки, которые он очень редко носит, — отличные тёплые ботинки на бобровом меху… «Ну, — думает, — раз мужу они не нравятся, отдам их  Божьему человеку». Наутро «инок» ушёл… И каково же было удивление бедной женщины, когда она через день встретила этого «инока» в совершенно разорванных, изуродованных бобровых ботинках!.. Хитрец понимал, что, увидев на нём богатую обувь, люди перестанут подавать, и привёл новые ботинки в надлежащий вид. А вскоре выяснилось, что для мужа это была серьёзная потеря: он именно потому редко надевал бобровые ботинки, что очень их любил, и на его ногу мало какая другая обувь подходила… Жертва-то оказалась весьма значительной!.. Вот что бывает, когда и благие дела творишь без рассуждения.
— А надо ли вообще подавать милостыню? Во-первых, нынешние нищие все до одного опекаются преступниками; подавая нищим, мы фактически поддерживаем существование преступных группировок. Во-вторых, многие нынешние нищие во много раз богаче тех, кто им подаёт…
— Я бы не стал всех нищих обвинять в связи с преступниками… Среди них есть немало людей действительно несчастных — лишившихся жилья, работы, родных, здоровья… Но, с другой стороны, практика показывает: подлинно несчастный человек просит денег или наглый попрошайка, но кто-то его обязательно контролирует, кто-то «осуществляет сбор средств»… Но давайте вспомним, какова главная цель нашей милостыни? Мы подаём наши копеечки не для того, чтобы обогатить нищего. Мы, по образному выражению Паисия Святогорца, «делаем вклад в Небесную сберкассу». Получается некий обменный пункт: мы пожертвуем посильные деньги, а Господь за это, возможно, подаст нам какие-то Свои благодатные дары. Но явной связи между милостыней и Божиим даром мы в этом обменном пункте не увидим, не поймём, что именно за эту нашу милостыню Бог нам дал то-то и то-то. И разумеется, помогая человеку, не надо выяснять, богаче он или беднее нас. Иоанн Златоуст сказал, что в делах милосердия Господь рассматривает только одну сторону — руку подающего. Руку принимающего Господь не рассматривает, или, вернее, принимающий сам ответит перед Богом за свои грехи, за свою ложь — если она имела место. И всё нужно делать с рассуждением!.. Помню такой случай: наша знакомая от чистого сердца, от доброй души подала одной из просительниц на паперти пятьсот рублей. Она-то хотела поддержать несчастную, — а к чему это привело? К тому, что нищенка стала с пренебрежением смотреть на тех, кто подаёт ей всего лишь рубль. И вскоре я услышал: «Что вы мне 50 копеек подаёте? Мне сотни подают!» Помощь наша обернулась настоящим растлением. И это говорит о том, что, подавая милостыню, мы ни в коем случае не должны ставить цель в полной мере помочь человеку… Мы подаём во имя и ради Бога.
— Воспитать в себе любую добродетель невероятно сложно, и милосердие в том числе. Как бороться с собственной жадностью, чёрствостью? Может быть, для этого есть какие-то простые и доступные способы?
— Да, подаяние милостыни — это ещё не само милосердие. Очень часто мы, подавая милостыню, пытаемся заглушить голос своей совести, который свидетельствует о том, что жизнь наша в целом отнюдь не милосердна. Мы не умеем прощать, мы воздаём злом за зло… Мало в наших душах милосердия — и мы заменяем его милостыней… Это, может быть, лучше, чем совсем ничего, но… Настоящее милосердие — это любовь к людям, великодушие, терпение, умение прощать… Прощать не потому, что просят прощения, а просто потому, что мы — христиане. Ведь лелея обиду в душе, мы сами себя взрываем изнутри… А уже подаяние милостыни — это лишь одно из многих-многих слагаемых милосердия. Но милостыня, — если подавать её с верой в Бога, — может стать средством к стяжанию милосердия. Бог поможет нам. Нам захочется проявить своё милосердие, переведя старушку через дорогу, а Господь обернёт дело так, что нам придётся и довести её до дому, и накормить, и вызвать врача… Ведь Господь не хочет, чтобы мы отделывались подачками. Он хочет, чтобы мы наполнили милосердием если уж не всю свою жизнь, то хотя бы некий её отрезок. Проживи хотя бы день милосердно!.. Хотя бы час, — но искренне, всем сердцем!.. Очень часто богачи жертвуют нуждающимся крупные суммы: пожертвовал сто тысяч на детский дом и забыл о нём… А у нас так не получится. Мы захотим откупиться десятью рублями, а Господь повернёт так, что от нас потребуется десять тысяч… А сколько раз бывало так: честный бизнесмен искренне хочет заняться благотворительностью, но едва он этим займётся, как тут же его бизнес начнёт чахнуть, доходы сократятся… Я много раз с таким сталкивался! Господь испытывает богача: не испугается ли он, не отречётся ли от милосердия? Так как же бороться с собственной жадностью? Конечно, нужно молиться, конечно, нужно просить Господа, — и Господь нам поможет. Но как Господь помогает в этом случае? Он посылает нам потери — и в этих-то потерях нужно закалять свою щедрость. Если мы будем упорствовать в скупости, то Господь попустит и вору к нам забраться. Господь хочет услышать от нас: «Пропали вещи, деньги?.. Ну что ж, видимо, вору они были нужнее». Словом, чувствуя удар по своей жадности, важно вспомнить, что ты сам просил у Бога научить тебя щедрости.
— В Писании сказано: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мр.10,25). Сейчас кое-кто говорит, что «Игольные уши» — это-де такие маленькие ворота в Иерусалиме… Но подумайте: сотни лет миллионы людей читали Евангелие, ничего не зная об этих иерусалимских воротах и понимая слова о верблюде буквально. Неужели Евангелие обращено только к тем, кто знает иерусалимскую топонимику?.. Верблюд НИКОГДА не пройдёт через игольное ушко, а богатому, попасть в рай ЕЩЁ ТРУДНЕЕ!.. Максимализм невероятный!..
— Максимализма здесь нет никакого. Эти слова и надо понимать совершенно буквально. Другое дело, что богатство — вещь относительная: сто рублей, тысяча рублей, миллион, миллиард — неважно!.. Важно отношение человека к этой сумме, важна та степень великодушия, с которой человек своим богатством владеет. И нужно сказать, что зачастую люди бедные тоже гибнут душой из-за своего богатства… А богатство-то это — крошечная пенсия и отложенная на чёрный день небольшая сумма. Но человек без неё не видит смысла в жизни. Пока у него есть деньги, он — Человек с большой буквы, а исчезнут они — и мир рухнет!.. И выходит, что евангельские слова о верблюде направлены ко всем нам — не только к нашим миллионерам и миллиардерам, но и к тем людям, которые живут на обыкновенную зарплату. Да что там говорить: иногда обыкновенные сапоги, — новые, красивые сапоги, могут стать совершенно непреодолимым богатством. Мы их чуть испортили, чуть царапнули, чуть запачкали — и сразу сердце кровью обливается. А Господь-то видит, что для нас даже такая ничтожная вещь стала идолом и мы превратились в того верблюда, который никогда не сможет пройти через игольные уши.
— Да… И говорят, что богатый спасётся, если не будет прилежать сердцем к своему богатству. Но простите, как можно скопить богатство, не прилежа к нему сердцем? Как можно копить деньги, испытывая к ним отвращение или хотя бы безразличие?
— Правильно. Имея серьёзные деньги, не прилепиться к ним сердцем практически невозможно. Как же быть честному богачу, желающему спасти душу? Решительно отказаться от богатства? Иногда это возможно, но далеко не всегда. Надо понимать, что вокруг большого богатства кормится не только его обладатель, но и много иных людей. Владелец завода даёт работу сотням рабочих и инженеров… Если он продаст завод, отдаст деньги монастырю или детскому дому — кому достанется его предприятие? Не навредит ли он этим своим работникам? Не навредит ли он своим родным и близким? Так что же делать? Видимо, выход в том, чтобы постоянно напоминать себе: «Я владею богатством, пока Бог это позволяет! В любой день и час моё богатство может уйти от меня. Всё в руке Божией». Это нечто подобное памяти смертной, когда человек постоянно сознаёт, что любая минута может оказаться для него последней. И как память смертная полезна для духовной жизни человека, так и эта память возможной нищеты оказывает нам большую услугу.
— Для безсребреников нынче не самые благоприятные времена… Батюшка, много ли вы знаете людей, которых можно было бы назвать безсребрениками? Расскажите о них, если можно.
— Да, знаю некоторых безкорыстных, хотя и состоятельных, людей, — но они не афишируют своё безкорыстие, потому что боятся насмешек своих компаньонов, знакомых, родных… В жизни они обходятся только необходимым и помогают неимущим без газетной шумихи… Уважая такие чувства, и я не стану называть их имён. Всем прочим нашим состоятельным людям я хочу ещё раз сказать: очень важно возгревать в себе решимость претерпеть всё, быть готовым ко всему: и к тому, что наше богатство может продлиться год и десять лет, и к тому, что оно может исчезнуть завтра. И нужно бороться с любовью к роскоши, нужно уметь обходиться самым необходимым. И когда эта решимость станет неотъемлемой частью души, то и отношение к своему богатству станет у вас более осмысленным, более христианским и, может быть, ваше имение сможет приносить духовную пользу.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН