20 дней до Конца Света. 7

7 декабря 2012 года. Пятница.

Утро наступило с таким приятным ощущением себя, что я даже не хотел его упускать. Бывали ли у меня когда-нибудь такие прекрасные утра - я не знаю. Бывали ли у меня когда-нибудь такие прекрасный Вики - я тоже не знаю, но догадываюсь, что нет. Нет в обоих случаях. Ни разу в жизни я не был так счастлив, как в это утро. Подсознание подсказывало, а сознание в открытую намекало, что я уже говорил когда-то такие вещи, но я не стал его слушать, а стал смотреть на Вику. Она ещё спала. Комната была наполнена светом и любовью, я даже стал жалеть, что скоро Конец Света и этот жалкий, но временами столь прелестный мир, никогда не увидит более такого счастья.

Этой ночью я рассказал Вике всё. Аккурат перед вторым разом. И про ковчег, и про список, и про новый мир. Она сногсшибательно смеялась и целовала мою шею и глаза. Я понял, она должна быть во первых номерах списка тех 16 отборных!

На внезапное "Ёб твою мать!" сменилось посапывание Бориса в соседней комнате. По звукам видимо, он вскочил и стал судорожно одеваться, приглушённо матерясь. Я сделал ему корректное замечание и напомнил, что с работы его уволили, благодаря моим звонкам и предложениям. "Две недели до Конца Света, ты ещё не понял?.."

Борис попросил прощения, просветлел и лёг дальше спать. Вика проснулась, как всегда  покоряюще улыбнулась и посмотрела на часы. Теперь стала суетится она. Правда, более интеллигентно, чем Борис. Чмокнув и обдав меня на прощание своим неповторимым ароматом, она убежала на работу. Обещала позвонить. Я ей верил.

Растолкав через полтора часа Бориса, я сообщил ему план на сегодня: Кофе, деньгохранилище, эзотерика. Кофе мы выпили автосалоне недалеко от моего дома. Там была замечательная кофемашина, мы её давно заприметили. Немного отошедши от моего-прекрасного и борисово-мутного утра, а одновременно ещё и от автосалона метров на 250, мы встретили интересного вида человека в шляпе. Пожав нам руки, он сказал: "Меня зовут Торинов Александр Сергеевич. Как Пушкина." Я не знал, что Пушкина тоже звали Торинов Александр Сергеевич. По выражению лица Бориса, не знал этого и он. Молча проглотив такую оплошность со своей стороны, мы обратили своё внимание на человека в шляпе. Правда, кроме того, что из кубометра древесины получается до миллиона зубочисток и то, что он нам сам перезвонит, человек в шляпе ничего не рассказал.

Борис долго не мог опомнится, поэтому всю оставшуюся дорогу до деньгохранилища молчал. А это было ни много, ни мало - минут 12.

В деньгохранилище сегодня была экскурсия. Представившись советом директоров "Одного Крупного Западно-Сибирского Банка", мы разделись и стали ждать экскурсовода. Помимо нас в холле было много серьёзных людей, но серьёзнее нас - никого.

За добрые следующие полчаса мы увидели всё: и счётные машинки, и микроскопы для фальшивок, и вакуум-упаковщики пачек в брусочки, брусочков в коробочки и коробочек в шкафчики... Все манёвры мы тщательно запоминали, а время и продолжительность открывания дверей засекали по часам и записывали в блокнот. Эта привычка зародилась во мне давно в детстве: при виде инкассаторов или зажигающихся фонарей я смотрю на часы. Видимо, поэтому на выходе нас обыскали и проводили до дверей.

Наступил вечер. Я предложил перекусить, и мы зашли в рюмочную. Выпив по тёмному и по 150, мы умяли 3 чебурека и 2 расстегая. Стало легче.

Последний пункт нашего долгого дня - лекция по эзотерике. В колледже, недалеко от тюрьмы, в уютном актовом зальчике. Странно, Борис ни разу за день не усомнился в правоте и необходимости моего плана. Меня это радовало.

Первые часа полтора лекции в нашу уши вносили полную ***ню, разложенную по полочкам. Становилось всё скучнее и казалось, что ошибся и я, и Борис во мне, и лекция эта - не только бесполезна, но ещё и вредна. Но не тут-то было!

Когда лектор заявила, что разговор с самим с собой вреден для человека - зал затрепетал. Народ был в смятении. Борис на мгновение даже онемел! То тут, то там стали раздаваться негодующие реплики. Я полностью поддерживал массы. Вы только подумайте: совсем не разговаривать с собой! Это же значит потерять связь со своим я, убить начисто все те тонкие отношения, которые выстраивались всю жизнь! Отречься от возможности самосовершенствования! Нет. НЕТ! Это было последней каплей. Лекцию мы сорвали. Она сначала резко перетекла в балаган, а потом даже в оскорбительную ругань. Лектор в слезах осела у стены. Встав со своего места, я вышел к трибуне. "Люди! Не разговаривать с собой - тоже самое, что обрекать все свои мысли на смерть от неспособности к жизни!" - сказал я и под громкие аплодисменты покинул зал. Почти сразу следом вышел Борис. Я его немного подождал - ему жали руки и целовали за знакомство со мной и верность моим идеям. Просили приходить ещё. Он сказал, что как мой секретарь, поговорит со мной.

Мы вышли на улицу. Внутри свербило и горело. Это был огонь правды и просветительства. Сверло прозренца и оратора. Мы решили пойти в бар и изрядно отметить первое признание таких масс...