Это прикол - 5

                ЭТО ПРИКОЛ – 5


     Не День свадьбы первой из трех дочерей Гейловой - 10-е декабря, -  а День рождения моего зятя Франты. Одиннадцать лет прожила с человеком, могла бы уже запомнить. Одно слово – теща.
     Напомнила мне об этом вчера, Наташа. Сказала:
     - Какая старшая из трех дочерей Гейловой, мама?! У Франты завтра День рождения, а у нас ни копейки!!      
    
     Я совершила финт ушами. Я заняла у Франты, когда он пришел с работы и поел, две тысячи крон ему на подарок. Я сказала, конечно, станек сожрет шестьсот крон, но на тысячу четыреста можно хороший подарок купить.
     - Знаю я Ваши подарки, - сказал Франта, - опять приобретете какой-нибудь свитер, которых у меня уже пять и я ни одного не ношу.
     - Хорошо, свитер приобретать не буду, - пообещала я, - а долг верну, когда папа денег пришлет, а?
     Франта денег дал. Даже на него, чешского юношу, действует мой гарант, папа.
      А, по-сути, какой мне папа гарант?!

     Пани Фрицева мне своей скатертью голову морочила два месяца. Домотканая, обвязанная крючком по краям и вышитая по углам гладью – красные рождественские свечи, еловые зеленые веточки, золотые шары. Что-то я недавно слышала – нынче на столе так и должно быть – красное, зеленое, золотое. В общем, скатерть стоила тысячу двести, а она уступила ее мне за восемьсот.
     Потом Мария-болгарка, с которой мы у Коли-болгарина почти каждое утро встречаемся за кофе, дистрибьютор «Лореаля» - подогнала мне туалетную мужскую воду за четыреста при цене семьсот.
     Потом я совершила подвиг и продала двум итальянцам за сто двадцать евро два холста в паспарту Черныша. Двадцать евро в зубах принесла Маришке (это все последствия не Парижа), а сто поволокла Максиму в галерею – за четыре холста в паспарту. Он мне выдал двенадцать!
      - Тринадцать да теперь двенадцать – двадцать пять - красивое число, - сказал Максим.
      - Да, но до идеала  находимся ровно на середине, - сказала я.

     Я что, действительно возмечтала переплюнуть Аллу?!
     И что, чтобы переплюнуть Аллу, мне нужно только пятьдесят холстов в папке?!

     - Макс, спасибо большое за все, что ты для меня делаешь, - сказала я, одумавшись.
     - Да ладно, - сказал Максим, - тебе спасибо.


                10

     И я еще совершила второй подвиг –  на последней минуте продала еще один холст Черныша, всего-то за полторы тысячи, при комиссии восемьсот, но это позволило мне отдать Франте тысячу крон на накуп (пятница!), а с пятьюстами кронами распорядиться, как душа хотела: вместо торта я купила коробку «Рафаэллы», а вместо шампанского – бутылку французского вина.  Детям досталась мелочь, но больше, чем обычные карманные.
     - Франта, - сказала я, вваливаясь в зал вместе с сапогами, как мама, - Принимай подарки!
     Франта не пошевелился в постели.
     Я пошла и скинула сапоги. Затем вошла снова. Тут он встал.
     - Десять лет назад я тебе подарила самосветящуюся всеми иголками елку. С тех пор мы ставим ее на твой День рождения, и это означает, что подготовка к Ваноцам* началась. Сегодня я дарю тебе эту скатерть, потому что в душе-то ты повар, а повар знает все о сервировке стола. Эта скатерть отныне будет сопровождать все наши самые большие праздники. Начиная с тебя.
     - Мам, да что тебе пани Фрицева наплела – до пят?! – раздался голос Натахи из кухни, - еле-еле до колен доставать будет!!
     - Так надо стол сложить, в круг.
     - Щас, - сказал Франта, - тайгу пропылешошу.

     Мы сварили два килограмма пельменей.
     Я еще подрезала свежих огурцов и помидорчиков тарелку.
     Каждому поставила по миске сметаны.
      А пельмени все свалила в одну огромную миску, настругав туда полпачки сливочного масла.
     Каждый брал, сколько хотел. Кроме детей. Франтику я насыпала четырнадцать штук, а Владику восемнадцать.
     - Мне еще положено четыре, - сказал Франтик, поглощая первый пельмень.
     - Ты еще это съешь, - сказал именинник.
     - Нам хватало в детстве, помнится, по двенадцать, - задумчиво сказала Наташа.
     - Это средние пельмени, - убежденно сказала я, - двенадцать – это у Гром-бабы. А у бабы - Божьего одуванчика – это были все двадцать четыре.