Рождественский сюрприз

В соавторстве с Эльзой Фенрих


Бывший майор некогда знаменитых на весь мир Люфтваффе Вернер фон Траум задумчиво смотрел на огонь в камине. Часы пробили восемь вечера, а его супруги, флайт-лейтнанта Королевских ВВС, Джиллиан МакКейрн до сих пор не было.
Ужин стыл на столе, газета была прочитана вдоль и поперек, радио наводило тоску.
«И где тебя черти носят, милая? – он тоскливо посмотрел в окно. – Обещала прийти в шесть, уже восемь. Не позвонила, не предупредила… Ох уж эта Джилл!»
Вернер вздохнул и побрел на кухню, разогревать еду заново.
Часы пробили девять, Джиллиан по-прежнему не появлялась. В голову майора лезли разные нехорошие мысли, но он приказал себе не думать о плохом. Раз задержалась – значит, надо. Работа у нее такая.
Пришла миссис МакКейрн очень поздно. Ее супруг уже успел заснуть все в том же кресле-качалке с томиком Шекспира на коленях. Джилл тихонечко разделась, вымыла руки и принялась накрывать на стол. Потом девушка стала будить фон Траума. Лицо у нее было очень-очень виноватое.
– Джилл, который сейчас час? – был его первый вопрос.
– Полночь почти, – летчица села на пол возле кресла. – Прости, мне пришлось задержаться.
– От тебя пахнет сигаретами и керосином, – Вернер не хотел думать о ней плохо, но помимо воли голос стал жестким и суровым.
– Вернер, я же в ВВС  служу. И со мной работают мужчины. У меня только в подчинении девять человек! – она ненавидела оправдываться, но приходилось, хотя особой вины Джилл за собой не чувствовала.
– Надеюсь, послезавтра у тебя не будет никаких срочных служебных дел?
– Не будет… Я даже на обед в офицерском клубе не останусь, ты же знаешь!
– Ну вот и славно. Не хотелось бы встречать Рождество одному уже пятый год подряд, – с затаенной горечью выдавил немец. – Быть с тобой и видеться только по вечерам – довольно мучительно.
Джиллиан только вздохнула.
– Мы ужинать будем? Кушать очень хочется…
– Пошли.

___


С утра Вернер отправился за елкой. Оказывается, поставить елку было делом трудным, но весьма занимательным. Поколов основательно руки, он все же поставил маленькую зеленую пушистую красавицу в гостиной и задумался. Чего-то в елке не хватало. Чего-то в елке очень сильно не хватало…
Майор минут тридцать вспоминал детство и, наконец, выругался. Конечно же, об игрушках он забыл!
«Мне простительно, – думал он, мчась на рождественский базар. – Я в Рождество не верю, и вообще, в Вальгалле таким точно не занимаются! Но Джилл еще ребенок и верит в Рождество и Санта-Клауса. А значит, я обязан ей устроить незабываемый праздник!»
Цены на елочные украшения его изрядно удивили. Нет, денег не было жаль, Джиллиан зарабатывала достаточно. Просто прагматичный ум не мог понять, зачем тратить кучу денег на какие-то игрушки, которые и нужны-то раз в год.
– Как все сложно, – ворчал фон Траум, продевая нитки в шары. – Сделали из обычного дня Один знает что! И вообще, раньше Новый год праздновался первого сентября, а зимой отмечали день зимнего солнцестояния! Ох уж эти христиане! Сделали из прекрасного дня непонятно что! Вот в былые времена средневековые германцы ожидали возрождения Короля Дуба, Солнечного Короля, Дарующего Жизнь, который согревал замёрзшую землю и пробуждал жизнь в семенах, хранившихся в её лоне всю долгую зиму. На полях разжигали костры, а урожай и деревья благословляли, распивая пряный сидр. Дома украшали омелой и падубом… А теперь эти сумасшедшие англичане только и знают, что целоваться под омелой!
Он, наконец, совладал с шарами и усмехнулся:
– Хотя, последний обычай очень даже неплох! Надо бы найти пару веточек… – немец захихикал, как напроказивший мальчишка. – И ясеневое полено. Я хоть и не фон Кройц с его тевтонской родословной, но все же…
К пяти часам бедняга-майор окончательно выдохся. Зато ель сияла и переливалась в дрожащем свете свечей (электрическое освещение Вернер не любил и предпочитал свечи и отблески пламени камина) своими украшениями, на двери красовался еловый венок с колокольчиком, в спальне над кроватью и в гостиной висели веточки омелы,  а ужин снова стыл на столе…
Он дремал в кресле с открытыми глазами и лениво размышлял, что еще не успел сделать. Ему казалось, что упущено что-то очень важное.
«Елка, игрушки, омела, венок, полено, серебро столовое почистить, завтра постелить новую скатерть, перестелить постель… Нет, что-то еще… Но что? Нет, Санта-Клаусом я точно наряжаться не буду!»
Что-то было связано с Санта-Клаусом. Вернер рычал на себя, пытаясь вспомнить опять же детство и то, как отмечали Рождество в эскадрилье, но отчего-то ничего не вспоминалось.
Вечером повторилась та же история. Джилл приплелась в полночь, но на этот раз упала без сил на кровать и заснула не раздеваясь. Вернер проснулся, разбуженный шумом. Несколько минут он стоял над кроватью и с улыбкой рассматривал сонную девушку.
– Маленькая чертовка, всю форму изгваздала черт знает в чем. И так она собирается завтра на службу. Британский офицер называется…
Тяжело вздохнув, он принялся ее раздевать. Джилл что-то сонно мяукнула, вцепилась в подушку и удовлетворенно засопела. Вернер напрягся: он заметил у нее на запястьях и локтях синяки, костяшки пальцев были ободраны.
«Это что еще за новости? Она с кем-то подралась? Так давно вышла из этого возраста, к тому же, высокое звание, какие могут быть драки?!»
– Джилл! – он тряхнул ее за плечо. – Джилл, что происходит?! Что с твоими руками?
– Ларри, отлезь, – буркнула она.
– Я не Ларри. Я – Вернер, – проворчал немец. – Поразвелось кавалеров… Я с тобой утром поговорю. Не отвертишься!
– Сержант, вон там серой краской мазни… – она перекатилась на другую сторону кровати и уже совсем другим голосом сказала: – Эй, не надо там трогать…
Вернер стиснул зубы. Замечательно… И как прикажете это понимать?
Мужчина старался не думать о жене плохо. Она ведь офицер, ас, у нее трудная и опасная служба, пусть война и окончилась год назад…
«Но какой к черту Ларри?! И что там не нужно трогать?! И эти задержки… Я уже забыл, когда мы вместе нормально ужинали, гуляли и спали!»
От греха подальше он ушел в гостиную. Искушение, разбудить Джиллиан и устроить ей допрос с пристрастием, было слишком велико.
«Даже не заметила… – с неожиданной обидой отметил майор. – Как дурак весь день возился с этой елкой, а она не заметила…»
Джилл проснулась в шесть утра. Она долго искала форму по всей квартире, потом обнаружила ее на стуле возле кровати, вычищенную и аккуратно сложенную.
«Вернер – чудо!» – она признательно улыбнулась спящему мужу. Тот почему-то спал одетым, отвернувшись от нее.
Джиллиан на цыпочках прокралась на кухню и поставила чайник. Пока она заваривала чай и умывалась, фон Траум успел проснуться и теперь сидел на кухне, дожидаясь ее.
– Рассказывай.
– Э-э… Доброе утро… – девушка опешила. – Что рассказывать?
– Кто такой Ларри и где тебя ночами черти носят, – он говорил спокойно, но в глазах был лед.
– Я не могу тебе этого сказать, – твердо ответила флайт-лейтнант. – Пока, по крайней мере.
– Хорошо. Как скажешь, – и ушел обратно в спальню.
«Вот тебе и «Счастливого Рождества!» мать-перемать!» – она отодвинула кружку с недопитым чаем и встала из-за стола.
– Ты обещала, – донесся его голос из спальни.
– Я помню, – отозвалась она.

___

Вернер ворочался с боку на бок и напряженно думал. Еще ни разу между ними не было недоверия и отчуждения. Ни разу. Были военные тайны – ну так на то они и военные тайны. Но чтобы Джилл называла его чужим мужским именем и говорила во сне странные вещи…
«Она не может меня предать. После всего, что с нами случилось – не может. Я не верю!»
Часы пробили девять. Вернер оделся, взял корзинку и вышел на улицу. Нужно было купить молока, хлеба и немного овощей, остальное практичный и запасливый немец уже давно приобрел.
Он шел по заснеженной улице и задумчиво насвистывал «Jagdsflieger-Lied». Навстречу ему попадались счастливые люди с большими сумками в руках и празднично украшенными коробками. После булочной фон Траум завернул в свой любимый книжный магазин, потолкался среди полок с час, наконец, выбрал томик Вальтера Скотта. На обложке романа красовался рыцарь в доспехах.
– О, превосходный выбор, мистер фон Траум, – улыбнулась продавщица, веснушчатая зеленоглазая девочка по имени Джессика. – Я тоже люблю «Айвенго».
– Я читал «Квентина Дорварда». Мне очень понравилось. Кстати, а Стивенсона не привезли?
– Ждем через две недели, я помню ваш заказ, сэр. «Остров сокровищ», «Похищенный» и «Черная стрела». С вас пять фунтов и двадцать пенсов. Счастливого Рождества!
– Счастливого Рождества, – проворчал Вернер, заворачивая драгоценную книгу в газету.
– Кстати, сэр, а разве вы не хотите купить миссис МакКейрн книгу в подарок?
«Подарок? Какой еще подарок?»
– Она ничего не просила…
Вдруг его нечаянно толкнул в бедро локтем мальчонка лет семи. Он стоял, устремив мечтательный взор на книгу с легендами о рыцарях Круглого стола.
– Мам, а если я напишу Санте, он подарит мне эту книгу?
– Эта книга большая, она не поместится в твой носок! – торопливо ответила мать мальчика. – Вот вырастешь, будешь носить носки побольше, тогда и попросишь!
– А если попрошу у Санты и большие носки и книгу?
Вернер тихо захихикал, Джессика тоже давилась смехом в кулачок. Мать мальчика покраснела, окинула смеющихся недовольным взглядом и потащила ребенка к выходу. Только хлопнула дверь магазина, как немец и продавщица расхохотались в голос.
– Молодец парень!
– Рановато ему такие книжки читать, – отмахнулась Джессика.
– Воспитание рыцаря начинается с младых лет, фройляйн, – усмехнулся фон Траум. – И начинать надо с ума, а потом уже браться за меч. Так меня учили. А что он говорил о Санте и носках?
– Как, вы не знаете? – девушка удивленно вскинула брови. – Ведь на Рождество Санта-Клаус дарит людям подарки, которые кладет в подвешенные у камина носки.
– В носки? – Вернер озадаченно потер щеку. – Хм, тогда книга туда и правда не поместится. А без носков как-нибудь можно обойтись?
Продавщица глядела на него как на неразумного младенца.
– Я не христианин, – поспешил пояснить майор. – А последний раз праздновал Рождество в сорок первом, вместе с… – он осекся. – Я хотел сказать, я незнаком с вашими обычаями.
Джессика кивнула и улыбнулась.
– Можно положить подарок под елку, только нужно подписать.
– Хм… а что писать?
Она расхохоталась.
– Да что хотите, главное чтобы от чистого сердца!
– Я думал, вдруг это должны быть какие-то специальные слова… – смущенно пробормотал Вернер. – Заклинания, например…
Бедная Джессика чуть не сползла под прилавок.
– Вы, немцы, такие странные!
– Есть немного… – окончательно стушевался фон Траум. – Что до подарка… Что вы мне можете посоветовать… – он на несколько минут задумался. – Про историю Шотландии?
Продавщица понимающе улыбнулась и загадочно сверкнула глазами.
– Есть у меня кое-что. Давно лежит. Стоит довольно дорого, но мне кажется это именно то, что вам нужно…
__

Вернер шел домой, корзинка с продуктами и книги приятно оттягивали руки.  «Странный праздник. Но в нем, кажется, все же есть смысл… Заклинания, ха-ха…»
Пока готовился праздничный ужин, майор, с мрачным выражением лица, мастерил подарочную обертку для книги. Проклятый бант не хотел завязываться так как надо, углы бумажной обертки топорщились. Вернер рычал, ругался на трех языках, но потом ему осточертело чувствовать себя идиотом, и он попросту перевязал книгу ленточкой. Дальше было страшнее. Его ждала рождественская открытка.
Фон Траум долго пристально смотрел на кусочек глянцевого картона с Сантой и кучей дварфов, путающихся под копытами у оленя Рудольфа.
«Причем тут дварфы, это же христианский праздник? И почему у оленя немецкое имя??? – немец мрачно засопел. – Нет, это нужно делать на сытый желудок».
Мужчина пообедал и, взяв ручку наперевес, как копье, склонился над открыткой. Начало было удачное, красивое.

Милая Джилл!
Поздравляю тебя с Рождеством!

И дальше Вернер затормозил. Всякие типичные пожелания казались слишком идиотскими и пафосными. Ему наяву представилось ее удивленное лицо: «Вернер, что за чертовщина?! Ты меня поздравляешь или Ее Величество?»
Фон Траум покачал головой, такой сценарий его абсолютно не устраивал. Но оставить все как есть еще более глупо. Долго размышлять немец не стал, он был пилотом, пусть и в прошлом, и его учили: либо ты действуешь сразу, либо не действуешь вообще. Рука с пером дрогнула, а затем решительно опустилась вниз. Решение было принято и отступать было поздно.
«Атаковать Портсмут и то было легче…» – проворчал про себя майор, а ручка уже выводила резкие и размашистые росчерки букв:

Я не умею писать поздравления, поэтому скажу коротко. Будь всегда собой. Будь всегда моей. Я тебя люблю. Твой Вернер

Он довольно улыбнулся, дал чернилам просохнуть, а потом положил открытку и книгу под елку. Часы пробили три часа пополудни. Нужно было идти вынимать курицу из духовки…

__

Джилл виновато смотрела в пол.
– Прости.
Вернер вздохнул.
– Ты была в клубе?
– Нет… – она не торопилась раздеваться, только стискивала фуражку в руках. – Понимаешь…
– Не понимаю, – холодно сказал мужчина. – Я приготовил наш дом к празднику, нарядил эту елку, Тор ее порази, накрыл на стол… Ладно, не важно. Раздевайся, проходи за стол, сейчас я все разогрею.
Вид у Джилл стал еще более виноватым.
– Я не могу.
Вернер обернулся уже в дверях кухни.
– Как вас понимать, даме гауптманн?!
– Мне нужно уйти на час-полтора… – ее голос стал тише, а плечи дрожали. – Прости меня, пожалуйста… Меня ждут, понимаешь?
– Понимаю. Будь осторожна, сейчас скользко, – и он скрылся в кухне.
МакКейрн, сгорбившись, застегнула шинель, надела фуражку и вышла из дома. Уже пройдя три квартала, она поняла, что замерзла – перчатки остались на столике в прихожей, а возвращаться было поздно.
«Он обиделся, – слезы замерзли на ресницах. – Не понял и обиделся. Но не могу я все объяснить и рассказать сейчас. Не могу! Какое же это тогда Рождество?»
В это время Вернер смотрел в темное окно на кухне. В нем глухо росло раздражение: черт с тобой, милая служба – это святое. Но порядок в доме и елку нельзя было не заметить!
«Идиотский праздник! Идиотская страна! Идиотская война! Идиотское поражение!»
Последняя мысль заставила злость отступить, а самого фон Траума – содрогнуться.
«Нет уж, кто знает как все было бы, завершись война по-другому… Надо благодарить богов, что я сейчас с Джилл. Сейчас с Джилл. Как же…»
Майор фыркнул, развернулся, вышел из кухни и направился в гостиную, где уселся в любимое кресло и открыл новую книгу.
«Когда-нибудь Джилл вернется. И тогда мы справим этот проклятый праздник, Локи его сожри!»
Через час зазвонил телефон. Майор нехотя оторвался от перипетий судьбы благородного рыцаря Айвенго и отправился в прихожую.
– Слушаю.
– С Рождеством сэр, вас беспокоит уоррент-офицер Балькен. Ваша супруга попросила передать, чтобы вы вышли ровно через двенадцать минут во двор.
– Простите, вы уверены, что не ошиблись номером?
– Я имею честь разговаривать с Вернером фон Траумом?
– Да, имеете.
– Тогда через одиннадцать с половиной минут выходите во двор.
– Хорошо, – он положил трубку.
«Если это шутка, то очень неудачная. Особенно сегодня…»
Минуты тянулись медленно. Вернер оделся, обулся и стоял в прихожей, нетерпеливо поглядывая на часы. Есть!
Он толкнул дверь, вышел на середину сада. В воздухе медленно танцевали редкие снежинки, приглушенный свет фонарей перекрещивал сад, словно лучи прожекторов. В небе раздался смутно знакомый гул.
«Дожился, майор, тебе с горя уже мерещится всякое…»
На улице вспыхнул свет, в метрах пятнадцати над землей пронесся силуэт самолета с черными крестами на крыльях. Такой знакомый силуэт. До боли знакомый. Родной.
Вернер протер глаза. Ошибки быть не могло: это был Мессершмитт Bf 109E.
– Я же не пил…
Самолет сделал вираж над домом, потом скрылся.
В мозгу словно повернули некий тумблер. Серая краска, звонок, одиннадцать с половиной минут… И кресты на крыльях.
– Джилл, твою… – с чувством произнес майор уже несуществующих Люфтваффе. – Сумасшедшая девчонка!
Через полчаса явилась и она, на большегрузном автомобиле, на платформе которого было накрытое брезентом нечто.
– Привет, – она снова стискивала фуражку и испуганно смотрела на него, пока груз размещали на лужайке.
Печатая шаг, он подошел вплотную, в упор взглянул в ее глаза. МакКейрн застенчиво улыбнулась.
– Как же вы безответственны, даме гауптманн, – с трудом выдавил Вернер.
Голос подвел и все-таки сорвался, но это было уже неважно. Мужчина порывисто обнял супругу и прижал к себе.
– Спасибо, милая… Спасибо. Ты подарила мне крылья…
– Вернер… – она хлюпнула носом. – Только… Ты прости, но кресты придется… закрасить… Прости, у меня самой рука не поднялась…
– Хорошо. Я закрашу сам. Подпишу окончательную капитуляцию, так сказать, – он снова усмехался своей привычной полуязвительной усмешкой.
– Его хотели списать, – Джиллиан уже успокоилась. – Но я решила, что пусть он лучше портит вид соседям, чем пойдет на слом. К тому же, у меня попросту не было денег на подарок…
Вернер рассмеялся и зарылся лицом в ее волосы.
– Это самый лучший подарок в моей жизни.
– С Рождеством, Вернер.
– С Рождеством, любимая. Пойдем в дом, у меня тоже для тебя есть подарок.