Таёжные были. Неожиданная встреча

           Этот воскресный сентябрьский день у Риты Симоновой не задался с самого утра. Точнее, даже не с утра, а с субботнего вечера. Накануне целый день моросил мелкий осенний дождь, угрюмо хмурилось небо. Не было даже намёка на ветерок, который разогнал бы густые низкие облака.
        Маргарита очень надеялась, что в единственный выходной будет мало-мальски сносная погода. Надо было копать картошку. Ладно бы ещё огород был возле дома, можно было бы копать хоть вечерами, после работы. Но картофель посадили на краю посёлка – с одной стороны стеной стояла тайга, с другой располагалась промышленная зона леспромхоза: гаражи, склады, мастерские. Туда ненадолго не убежишь – одна дорога в обе стороны займёт более часа. Поэтому Рита урывками возле дома выдёргивала морковь, свеклу, редьку, сушила их, убирала в погреб, а в поле собиралась идти на целый день.
               Но в субботу с утра зарядил дождь, и настроение у женщины стало портиться – до следующего воскресенья мог и мороз ударить, и снег выпасть – Сибирь всё же! Ещё хуже стало ей, когда Сергей пришёл с работы – тот был крепко «навеселе». По горькому опыту Рита знала, что завтра он будет болеть, и работник он в такой день никудышный. Если же опохмелится, то ему и вовсе ничего не надо будет – какая уж тут картошка! Одной же ей даже за целый день не управиться…
           С такими грустными мыслями Рита утром, пока Сергей ещё спал, управилась со скотиной, приготовила завтрак, а заодно и обед, налила в термос чаю, завязала в узелок несколько ватрушек – перекусить в поле. Минуту-две посидела на табуретке, посмотрела в окно (дождя пока не было, но и просветов между облаками – тоже). Тяжело вздохнув, прошла в спальню и стала трясти мужа за плечо:
      – Сережа, вставай, пора уже! Пойдём, пока сверху не капает!
Сергей что-то невнятно промычал и перевернулся на другой бок.
     – Сергей, просыпайся, уже давно день на дворе! Мы же вчера договорились! – голосом, в котором засквозили злые нотки, произнесла Рита и затормошила мужа сильней. Сергей приоткрыл опухшие глаза и пробормотал охрипшим голосом:
     –Дай попить. Сейчас встану. Ой, голова моя, голова!
     – Так и знала, что это будет! На, пей! – подала ему кружку заранее приготовленного крепкого чая.
       Он жадно припал к кружке и несколькими торопливыми глотками опустошил её. В изнеможении откинулся на подушку и снова прикрыл глаза, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. Сергей понимал, что огород всё равно убирать надо, знал, что Рита сама это не осилит, но, после вчерашнего, у него не было ни сил, ни желания даже голову поднять.
       – Эх, сейчас бы стопочку, – тоскливо подумал он. – Только одну, ну, две от силы. Всё бы пришло в норму. Выкопали бы эту несчастную картошку! Да разве ж от неё дождёшься? – Сергей лукавил сам с собой. Он знал – где одна, там и другая, а после и третья. Какой уж потом огород?..
      Знала об этом и Маргарита. Она вышла в кухню, загромыхала посудой, бесцельно переставляя её с места на место, и не теряла надежды, что муж всё же поднимется. Он и вправду поднялся, кое-как натянул старенькую футболку, трико, встал в дверном проёме:
        – Ритуля, а, Ритуля, дай мне трояк, – жалобной скороговоркой произнёс он. – Болею. Сбегаю в магазин, и пойдём на огород. Я много не буду, только чуть-чуть, здоровье поправлю.
        – Началось, – обречённо подумала Рита. – Так и знала. – Не говоря ни слова, она стала надевать куртку, повязала голову платком. Потом, прихватив термос и  узелок с ватрушками, медленно пошла к двери.
        – Рита, подожди, – канючил Сергей. – Дай трёшку, я сейчас, я быстренько. – Рита видела, что толку от него сегодня уже не будет: не дашь опохмелиться – болеет, а выпьет стопку-другую – и всё – тоже не работник, на старое много ли надо?..
        Закусив губу, глотая злые слёзы, женщина прихватила на веранде приготовленные с вечера мешки, вёдра, лопату и медленно вышла за калитку. Улица была безлюдной, да это и понятно – народ ловил каждый сухой денёк. Те, которые уже управились с огородами, с утра пораньше ушли в лес: кто – за груздями, кто – на болото за клюквой, а кто и позднюю бруснику по вырубам ещё собирал. А такие, как Симоновы, ещё не убравшие огород, тоже давно уже ушли на свои участки.
       Рита шла к своему полю всё быстрее и быстрее, под конец уже почти бежала. Перелезла через ограду (одно только название, что ограда – две жердочки прибиты к столбикам – чтобы скотина не лазила!), бросила на землю узелок, мешки, вёдра, схватила лопату и остервенело вогнала её под куст, выворачивая крупные розовые клубни. Урожай в этом году выдался на славу и, если по-хорошему, убирать бы его было одно удовольствие. Но удовольствия женщина не испытывала. Безрадостные мысли крутились в голове, обида сдавливала грудь.
       –  Господи, за что мне так? – тоскливо думала она. – Мне одной это надо, что ли? Всё не так, как у людей. Другие везде вместе, семьёй, а я всё сама – и в стайку, и в лес, и на огород…
      Надо сказать, что Сергей Симонов уже давненько пристрастился к горькой, Маргарита и вправду одна тянула всё их хозяйство. Потому и злилась, потому и давилась от обиды горькими слезами.
       Подкопав полтора десятка рядков, Рита стала собирать клубни в вёдра и ссыпать в мешки. Помногу не насыпала, по три ведра – знала, что таскать эти мешки домой ей тоже придётся одной. Собрав выкопанную
картошку и распределив её в тару, женщина медленно разогнула уставшую спину и присела на один из мешков.
        – Передохну немного и надо носить, неровен час – дождь пойдёт, –  подумала она.
 Где-то в посёлке трещала бензопила, рядом в кустах посвистывал бурундук, да противно кричала встревоженная кем-то сойка.
      Чуток отдохнув, Маргарита встала, заправила под платок выбившиеся волосы. Вздохнув, поставила мешок на мешок и попыталась закинуть его на плечи. Надо сказать, что Рита была небольшого росточка, но крепко сбитой, привычной к крестьянской работе, женщиной. И навоз чистила, и сено метала, и мешки таскать ей было не привыкать. Но если уж не заладилось с утра, то теперь на целый день – в спине что-то щелкнуло, и тупая боль перепоясала молодуху. Она так и села на куль, не отпуская скрученный конец другого.
       Вдруг за спиной послышалось тихое сопенье. Не поворачивая головы, Рита подумала: «Ага, всё-таки совесть заговорила! Пришёл, «помощничек»!». Она ждала, что Сергей подаст ей мешок на плечи, сам возьмёт другой, и они вдвоём быстро переносят собранный картофель – три раза туда-сюда и всё. Кучей и батьку легче бить.
       Сопенье за спиной продолжалось, Рита, не оборачиваясь, ждала. Ждала минуту, две, пять. Потом не выдержала:
        – Ну, чего ты ждёшь? Подбрось! – оглянулась и… обомлела! Поднявшись на задние лапы, а передними облокотившись на тонкую жердочку забора, в десяти метрах от неё стоял матёрый медведь и с любопытством наблюдал за женщиной.
         Потом Маргарита так и не могла объяснить, откуда у неё взялась сила, но она подхватилась, зачем-то рывком забросила мешок на плечи и с дикими воплями рванула в посёлок. Дорогу, на которую обычно тратила полчаса, в этот раз она пролетела за пятнадцать минут и, обессилено упав на ступеньки крыльца, тихо и горько заплакала.
       Мужики с ружьями бегали на то место, но нашли только следы медведя. Сам таёжный хозяин от Ритиных воплей убежал в лес.