Работа и жизнь в Верхнеуральске

 Верхнеуральск того времени — небольшой городок в верховьях реки Урал.  Раньше он именовался Яицкой станицей. В руках казачества находилась значительная часть плодородных земель. Старо-купеческий город с деревянными домами, церквями и татарскими мечетями. Крупных промышленных предприятий здесь не было, поэтому город почти не развивался. Достопримечательностями являются церковь, старая мельница, пивной и винно-водочный заводы, построенные немецкими предпринимателями. А также тюрьма, которая славится тем,  что оттуда никто не убежал. После революции тюрьма была политической. В ней содержались Рыков, Бухарин, Зиновьев, Каменев и другие.
В пятнадцати километрах южнее находится гигант металлургии Южного Урала — Магнитогорский металлургический комбинат.
Наша геолого-разведочная  партия называлась Южной, но башкиры, работавшие в ней, называли её «коньяк»-партия, так как по-башкирски коньяк значит южная. Поисково-разведочные работы развернулись на большой территории четырёх административных районов.
Мой поисково-разведочный отряд начал работать в Верхнеуральском районе, и первые палатки его появились на берегу озера Гнилого. Вокруг безлюдная лесостепь, а вдали виднеются высокие отроги Ирендыкского хребта. Единственным посетителем нашего табора почти ежедневно был чабан-киргиз, приезжавший на своём верховом коне.   
С утра и до вечера мы уходили в поисковые маршруты, а вечером у костра делились своими впечатлениями и результатами дня. В один из таких вечеров я поделился своей радостью, показывая образцы сульфидной руды,  найденные в пшеничном поле.
Хотелось сразу же начать раскопки, чтобы отыскать месторождение сульфидов, но колхоз воспротивился этому, требуя возмещения убытков за потраву пшеничных посевов. А так как
средств у нас на это не было, то приняли решение начать горные работы после уборки урожая.
Первые же канавы дали обнадёживающие результаты, а вертикальные шурфы прошли слой рыхлых отложений, достигавших от пяти до пятнадцати метров и упёрлись в богатую медную руду.
Найти руду — это важный фактор, но не менее важным для нас, разведчиков недр, является задача определить запасы полезных компонентов, промышленную ценность месторождения. Для этого нужна специальная техника и умелые руки мастеров.
Участок сразу преобразился, ожил, загудел. Днём и ночью работали дизельные электростанции и буровые станки. Для того, чтобы сказать, каковы запасы руды, потребовалось семь лет напряженного труда большого коллектива разведчиков. Запасы не только подсчитаны, но и утверждены комиссией ВКЗ. По запасам найденное месторождение отнесли к первой категории и выплатили государственное денежное вознаграждение. Я получил пятитысячную премию. Но больше радости приходило от  морального удовлетворения, от чувства исполненного долга. А Заявочное свидетельство от 28.01.1953 года, принятое геолого-разведочным отделом треста «Башзолото», закрепило наше право на открытие в таком порядке: Отто П.И.,  Мичурин П.П. Кулаковский А.А. и Терёшкин Л.Г.
Хотелось, чтобы об этой радости знали не только мы, разведчики. И вот в газете «Красный Уралец» появилось моё стихотворение.

Мне вспоминается былое,
Тот факт особо берегу.
Палатки, озеро Гнилое,
Костры вот здесь, на берегу,

Где мы стоим сейчас с тобою,
Я шёл маршрутом на восток
И поднял трепетной рукою
Руды окисленной кусок.

То были поиски, разведка.
Бурили вглубь земной коры.
Всего лишь только пятилетка
Нас отделяет с той поры.

А как участок изменился.
Уж многих нет моих примет.
Здесь экскаватор появился. 
Тут засиял электросвет.

Гудят машины и моторы,
Вскрывают недра, чтоб достать
Тот ценный минерал, который
Теперь рудою стали звать.

Флаг вьётся алый у конторы,
Здесь рудник строится, растёт,
И под окном у новосёлов
Уже черёмуха цветёт.

Кипит работа боевая
Металлы Родине нужны,
А мы в других местах шагаем, 
Одним стремлением полны.

На благо нашего народа
Мы ищем золото в камнй, 
Мы раскрываем у природы
Богатства, скрытые в земле.

И тем оправдан труд упорный,
Что здесь зажёгся свет во тьме, 
Что новый рудник Межозёрный
Даёт металл родной стране.

В разведке нет дороги торной,
Идёшь всегда по целине. 
Я рад, что рудник Межозёрный
Возник на речке Узельге.

Когда до пенсии оставалось три года, я решил переменить место жительства не потому, что мною овладела «охота к перемене мест», а потому, что надо было решить, как и где жить на старости лет. В молодости я, как и многие геологи, не задумывался, какая крыша над головой — брезентовая или тесовая, лишь бы не капало. Но годы шли, и романтика путешествий уходила в прошлое, и хотелось остаток лет пожить в нормальных условиях.
Надежда получить квартиру в Верхнеуральске из городского фонда была иллюзорной, и я решил податься в Якутию, чтобы там заработать денег для приобретения кооперативной квартиры. Весть о моём увольнении с быстротой молнии облетела весь коллектив. Проводы состоялись в клубе. Были накрыты столы. В мой адрес раздавались приятные тосты и добрые пожелания.
С искренней, душевной добротой вручались памятные подарки. Я был тронут до глубины души и взволнован.
Это внимание, я думаю, заслужил не только как добросовестный товарищ по работе, но и как партийный вожак, с которым на протяжении многих лет люди делились своими сокровенными мыслями, советами, предложениями, горькими обидами и радостными событиями.
На прощание спели свою любимую:
 
А путь и далёк и долог,
И нельзя повернуть назад.
Держись, геолог, крепись, геолог. 
Ты ветра и солнца брат!

Когда я рассказал о своём намерении ехать на Колыму своим родителям,  то этот мой шаг никто не одобрил.

— А ты знаешь, хоть ты и геолог, что такое Колыма? — сказал отец. И сам же ответил популярным стишком:

Колыма, ты Колыма!
Чёртова планета,
Тринадцать месяцев зима.
Остальное лето.

— А вдруг с тобой случится самое непоправимое? — сказала мама, Вера Дмитриевна.  — Что тогда?
Доводы и тревоги родителей были убедительные, житейские, проникнутые любовью и заботой. Не прислушаться к ним было никак нельзя.
— Теперь в Чите есть солидное геологическое управление, сходи туда, — сказал отец. — Подумай о судьбе подрастающих детей — Володи и Иры. Ведь их надо учить, ставить на ноги.
— Хорошо, — сказал я. — Тем более, что личное дело со мной.
Назавтра я оказался в отделе кадров ЧГУ. Там состоялся деловой разговор в кабинете главного геолога. Через три года мне гарантировали благоустроенную квартиру, после этого обещания отказался я от Якутской затеи и поехал в Восточную экспедицию.