844

***

Не помню об ее существовании, даже когда она неподалеку сидит - вот это прогресс. Теперь даром в ней ее говно кипит, на которое я раньше беспрестанно нарывался. А, может, не кипит? Не знаю, скорее всего, кипит - запашок пару  раз прорывался из ее внутренней засады, но вообще-то мне теперь ядовито наплевать...

***

Понял, почему серьезно религиозные люди так гордятся своей  победой над ****ством, пьянством и т.д. - дело в том, что для обычного человека всё это даже не грехи, а повседневные занятия. Понял так же почему серьезно культурные люди так ценят свои лирические излияния и способность к гуманитарным отвлеченностям - дело в том, что  обычный человек предельно ограничен и утилитарен. И понял, почему серьезно религиозные люди вдвойне ограничены, а серьезно культурные вдвойне развратны и пьяны - законы компенсации, ведь они не перестали быть обычными, только защищаясь от грехов или же только нападая на занятие творческое. Они не хотят и не могут одновременно и обороняться, и наступать...

Обычный человек - это более смерть, чем жизнь, более жесткость и бездушность. Обычный человек это евангельские Афины, переполненные идолами и  Иерусалим, подлежащий опустошению. Если присмотреться, то увидишь, что одни молятся именно потому, что понимают безнадежность свою, а у других в стихах лишь тени надежды. И вместо любви лишь эпизоды страсти и симпатии - у них нет этого дара (а у меня есть - и я разрываюсь от того, что мне не дают его реализовать, поселив среди девушек обычных, похожих на смерть и на болото...) 

***

Завидев женщин, он, не выдержав, увлекся и спустился со своих таинственных творческих небес на всем нам известную землю. Он проповедовал им любовь, но лишь единицы вполне доверились ему -  еще тысячам он нравился и т.п.,  но это уже было не то, попахивало иным уровнем развития. А остальные вовсе им не интересовались и, в итоге, они-то и распяли его, каждая на своей кровати, принуждая к воскресению после всех своих бесконечно смертоносных соитий...