Мудрец с душою дитя. О писателе Николае Кузакове

На одном литературном вечере, посвященном памяти писателя Николая Кузакова, про него сказали, что он писатель родом из легенды. Эта фраза очень заинтересовала меня, как-то заворожила своей таинственностью. До этого я никогда пристально не вглядывалась в творческую судьбу писателя. А ведь, надо же, как бывает, жила с ним в одном городе, по одним улицам с ним ходила… Мы даже знакомы могли бы быть… Но что поделаешь, когда он был еще с нами, я была совсем молоденькой девчонкой и просто не поняла глубины его творчества, не вгляделась внимательно в его душу.
Родился Николай Дмитриевич Кузаков в Иркутской области в небольшом таежном селе. Тайгу, ее обитателей и законы он знал с детства. Свой удивительный дар любви к природе он унаследовал от своих возможных предков – тунгусов и эвенков. Интересно, что литератор Е.Ф. Куренная-Берцик попробовала определить этимологию его фамилии от эвенкийского слова «куджа» (в этом языке нет звука «з»), что в переводе на русский язык означает «сват», т.е. в общем смысле – родной, близкий человек. Да, я согласна с таким определением, потому что он стал родным и близким для многих читателей через свои произведения, через журналистскую практику, он «сосватал» нашим сердцам край тайги и севера, он породнил нас с удивительным миром легенд нашего сурового края.
Те, кто лично знали Николая Дмитриевича, говорят, что у него было такое почти детское свойство всему удивляться. Он мог проползти большое расстояние по земле, наблюдая за муравьем, только для того, чтобы посмотреть, куда же он понес личинку мухи. Рассветы и закаты, леса, поля и горы, реки и озера, животные и птицы, рыбы и насекомые, явления природы и, конечно же, люди с их жизнью и обычаями – все занимало его пытливый ум, на все вокруг он обращал внимание и всему бесконечно наивно удивлялся, как дитя.
Его книги не суетны, они врачуют душу, как некий бальзам, как подорожник на рану. Друзья и близкие ему люди считают, что он не просто умер, а ушел на другой берег холодной, упрямой таежной реки. В память о нем издана книга воспоминаний тех людей, кто знал его, работал вместе с ним бок о бок. Называется книга «Родники его души», она была составлена его дочерью Ириной Родионовой. Наверное, самым настоящим родником для Николая Дмитриевича была его вторая жена Евгения Герасимовна. Она поддерживала его в трудные минуты жизни, не давала упасть духом, когда в творчестве были простои, она набирала его произведения и готовила к печати его книги. Именно о ней М. Е. Вишняков написал стихи «Легкое очарованье», а композитор Л.Г. Аверьянов написал на эти стихи удивительно нежный приятный романс. Так и звучат серебряным колокольчиком в сердце его слова:
…Так не «Прощай!» -
«До свиданья!»
То, чему имени нет,
Легкое очарованье
Наших серебряных лет…
Будучи военным Николай Дмитриевич приехал в Забайкалье. Свой приезд в Читу он называл счастливой случайностью. Именно здесь он и состоялся вначале как журналист, а потом и как писатель. Он создал две радиостанции «Нива» и «Колос». Здесь вышли в свет четыре его книги, и он по праву может считаться забайкальским писателем. Некоторые даже считают его классиком забайкальской литературы, писателем первого ряда. Я бы сказала, что он «из первой литературной волны», впитал в свое творчество языки народов севера, их легенды, традиции, вобрал в свою душу огромное богатство и многообразие русского языка. А то, что исходит из глубины души, не может быть ложным.
Литературовед Людмила Полетаева очень интересно говорит о его искусстве слова – искусстве мыслить образами. Вот, например, в его книге легенд «Лунные колокола» она обнаружила, как он постепенно развивает образ нашей реки Ингоды в разных легендах. В одном месте он рассказывает, что Ингода – это значит гольцовая река, потому что «инга» в переводе с эвенкийского значит «река, которая берет начало на гольце». А голец, имеется ввиду, Сохондо близ Читы («сохо» - голец, вершина), это мы узнаем уже в другом повествовании. Эта река, словно перетекает из одной легенды в другую.
Николай Дмитриевич всегда стремился к гармонии, чистоте и к высокому гражданскому началу. Друзья считают его основными качествами искренность и неподкупность. На фотографии в библиотеке я вижу человека с добрыми, умными глазами и какой-то необыкновенной потаенной улыбкой, как у знаменитой Джоконды. Перед нами мудрец, который знает что-то такое, чего не знаем мы. Это он – писатель Кузаков.
Е.Ф. Куренная-Берцик, тоже литератор и журналист, много лет работавшая с ним на радио, считает его настоящим Мастером слова, умельцем. Улыбчивый и энергичный он всегда был на своем месте. Кроме того, он был наделен от природы даром философа, не закончив при этом каких-то институтов. Он почти на генетическом уровне ощущал и высказывал мудрость тунгусов и эвенков.
«Лунные колокола» - книга легенд, неповторимая поэма в прозе о таежном крае. Об этой книге, которую писатель не увидел, потому что она вышла в печать  уже после его ухода, жена писателя Е.Г. Кузакова сказала так: «Он взял алмазы, чтобы огранить и вернуть народу бриллиант». В этой книге есть едва уловимое сознанием, но очень явственно доходящее до глубины души понимание вечности, покоя и величия духа. Север в его интерпретации предстает не только бескрайним, но и удивительно близким каждому, кто читает эти пробуждающие воображение легенды. Они живые – все, созданные им образы. 
Интересно, что творческий гений Николая Дмитриевича проявился и в драматургии. Его драматические пьесы трижды с большим успехом шли в Драматическом театре Читы. Это «Рябиновая ночь», «Любовь шаманки», «Чудаки». Пьесы ушли со сцены только потому, что весь инвентарь и декорации настолько износились, что стали просто не пригодны к использованию. Писатель-драматург сам следил за ходом подготовки всех своих пьес, был знаком с режиссерами и актерами, которых очень любил и ценил их искусство. Произведения Николая Дмитриевича полюбились, запомнились зрителям. И было бы очень интересно увидеть его легенды из книги «Лунные колокола» на сцене нашего Драмтеатра. Думается, что действо это будет завораживающим, поразительным.
Прочитав «Лунные колокола», я поняла, как много упустила, не интересуясь творчеством Н.Д. Кузакова, и теперь стараюсь наверстать этот пробел, обогащая душу многообразием его словесных картин родной природы и жизни простых людей. Каждое его слово действительно отдается колоколом в глубине сознания, тихим, звучным, весомым, охватывает сердце благоговейным трепетом перед чем-то незыблемым, вечным, истинным. Это как «Лунная соната» в словах. Такое же настроение, как будто ты смотришь на небо в лунную спокойную ночь и ощущаешь единство со всем миром вокруг. И будто возвращаешься в детство, когда все просто, бесхитростно, и хочется впитать в себя все, что окружает, и хочется жить, и целая жизнь впереди… Такую же гармонию создал в своих легендах Николай Дмитриевич, таких по-детски наивных порой и, в тоже время, бесконечно мудрых.
Помнится, что любимой песней писателя была песня композитора Аверьянова «Тропинка детства». И для нас он так и остается добрым мудрецом с ищущей душой ребенка. Он не умер, а просто ушел куда-то в жизнь… И хочется верить, что душа его обрела то, что всегда искала.