Время ваше...

Через этот двор мы каждый день возвращаемся с внуком из школы. Вот и сегодня:
-Что-то ранец у тебя тяжеловат. Двойки?
- ?!
-Тройки?
- Бабуль, ну, ты что..?
- Четвёрки!
- Нет!
- А что же тогда?
- Пять. За контрольную по математике и по английскому… Ой! Я тетрадь забыл! А она мне нужна будет…
- А память-то у тебя как у бабули: девичья и с возрастом. Знаешь что, не буду я возвращаться. Ты уже большенький, сам сбегаешь, а я пока вот здесь на скамеечке у подъезда посижу.
Внук убежал. Я поставила его тяжёлый ранец на скамью рядом с собой и стала дожидаться. Из подъезда вышла старушечка. Остановилась на ступеньках и стала внимательно в меня вглядываться. Именно «старушечка». Городская такая старушечка. Худенькая, даже стройненькая, в аккуратном симпатичном пальтишке. А седые волосы спрятаны под шляпку. Она продолжала внимательно рассматривать меня…
- Может быть, вы хотите присесть? Я перейду на другую скамеечку… Здравствуйте!
- Нет-нет! Я как раз походить хочу! А то, ведь, всеми днями в кресле перед телевизором. Старенькая я уже. Уже больше девяноста! Внуки выросли, правнуков уже и не доверяют… Делать совсем нечего! Плохо… Сидеть просто так скучно. Не привыкла я так.
- Да вы и не похожи на засидевшуюся…  Наверное, часто гуляете всё-таки!
- Раньше – да. А в молодости вообще не сидела. Набегалась досыта за всю жизнь! Чего только война стоила! Я, ведь, всю войну на фронте на ногах… Собирала раненых с полей сражения… Вот где побегала! И наговорилась! Тащишь и уговариваешь, чтоб не умирал… А сейчас! – она махнула ручонкой, - с телевизором-то не поговоришь, не слышит он тебя, не отвечает, несёт ерунду всякую, да, хоть, не одна… А тут включаю вчера – и ничего не вижу. Думаю – сломался, а это глаза…  Сын обещал в областную больницу свозить, там лазер какой-то… Да мне вот только два месяца назад операцию на глаза сделали… А теперь снова.
-Где же вам её делали?
- За городом.
- В Федоровском центре? Так это очень хорошая клиника.
- Мне говорили. Поэтому и выбрала. А в первой городской тоже такие операции делают…
- Но, говорят, что Фёдоровский лучше…
- Может и лучше, но дороже.
- Дороже? Вам, участнику войны, что же, тоже за деньги?
- Говорят, всё, кончились бесплатные… Ждите. А мне-то как ждать? Сколько мне осталось-то?  Я уже не могу ждать.
- Странно это. Вас, участников войны, осталось-то… Какой там лимит может быть?! 
- Да я тоже думаю, что обманывают. Наверное, для своих используют возможность… Я, ведь, проплатила… А похоронить-то … сын похоронит. Похоронные использовала. Деньги. Да вот не надолго хватило…А что поделаешь? Время ваше такое: нехорошее и… несправедливое… И бесстыдное.
Тут подошёл внук. Я попрощалась со своей собеседницей, но долго ещё не могла забыть этой встречи.
Почему она сказала «ваше время»? Она, ведь, тоже в нём живёт… Наверное, время, это всё-таки не дата на календаре, а те условия общественной жизни, которые строит для себя каждое поколение. А теперешнее время – моё ли?
Я смотрела в спину бегущему впереди внуку. Придётся постараться, чтобы он понял, что в «нехорошем, несправедливом и бесстыдном» времени жизни нет.