Танки на крышах. Ч. 1, гл. 23

                Г л а в а   23

   - Странно, - сказал я, отключив телефон. - Там продолжают говорить, что телефон вне зоны. Или с телефоном что-то случилось, или с ним. А может быть, он как сам себе хозяин не торопится, так и дрыхнет до сих пор. Хотя время уже - десятый час. Еще одна версия: он в операционной и поэтому отключил телефон, чтобы не отвлекали. А может, бабки на счету кончились?
   - У миллионера? – кинул на меня Павел взгляд, полный иронии.
   - Да, маловероятно, - согласился я. – Давай съездим в институт. Мне все равно надо знать и где он находится, и что из себя представляет. Там и встретимся.
         Мы с Павлом еще раз сходили в его офис и, проведя в нем около часа, вышли в душную жару, которая втолкнула нас в тот же бар за стенкой. Нас было потянуло снова на холодное пиво, но перед встречей со своим потенциальным шефом я не решился. Павел мог себе это позволить, и на зависть мне прихлебывал пиво, вызывая во мне чувство вражды. Я пил «кока-колу». Закончив с приятным, мы занялись полезным. Около отеля Павел нашел такси со своим знакомым  шофером, и мы поехали в институт.
         Мне очень понравилось здание. Оно внушало чувство деловитости и основательности. Красивое и аккуратно построенное современное трехэтажное здание. В большом дворе две машины «скорой помощи», принадлежавшие госпиталю. Внутри то, что мы привыкли называть евростандартом. В коридорах бесшумный ажиотаж страждущих попасть на обследование и консультацию.
   - Можем мы видеть доктора Масау? - вежливо поинтересовался я в регистратуре.
   - Нет, - категорически отрезала сидевшая за стеклом молодая дама. - Доктор Масау отсутствует. Он на симпозиуме в Америке, штат Техас, и обещал прилететь только в среду. Так что, в четверг он будет здесь.
         Я в полной растерянности отошел от окна.
   - Что за херня? - сказал я в сердцах. - Мы же договорились, что я приеду через неделю. Он обещал меня ждать. Это что, внезапное и срочное приглашение на симпозиум? Так не бывает. Симпозиумы обычно планируют на год, а то и на два  вперед. Он что, забыл, что ему предстоит туда лететь?
   - Вполне возможно, - мудро заметил Павел. - Память у них ни к черту, как грамматика двоечника. А если не прилетит?
   - Это будет катастрофой, - ужаснулся я. - В понедельник, максимум - во вторник, я должен быть в «Хиллтопе». Один день мне еще простят. Мы выехали в четверг, посчитай сам. Пойдем-ка наверх. Должен же он был оставить какие-то распоряжения на мой счет.
         Мы разыскали администрацию, обошли всех, кого можно было застать на месте, но так ничего и не выяснили. Все знали не больше, чем та мадам в регистратуре, и обо мне слыхом никто не слыхал. Мы вышли во двор. Было ощущение пустоты и неопределенности.
   - Что будем делать? - спросил я Павла, как будто он мог предложить мне какой-то оригинальный выход из положения.
   - Пить и есть. Что еще можно делать, если делать нечего? Сейчас мы поедем на рыбный рынок, подберем что-нибудь оригинальное, а потом через магазин домой. Элеонора все приготовит быстро.               
         Его знакомый водитель такси терпеливо ждал нас, посиживая на скамье под тенистыми деревьями. До рынка мы доехали быстро. Дышать здесь было трудно, потому что по всей ближайшей округе распространялся запах рыбы. Я очень люблю рыбу, приготовленную различными способами, от обыкновенной ухи до селедки «под шубой». Но почему она в сыром виде так мерзко пахнет? Речная еще ничего, но морская... Хотя, человеческий труп пахнет не лучше.
         Торговцы рыбой, завидев двух белых, налетели на нас, как осы на свежее мясо. Но все они говорили только на суахили, и понять друг друга мы не могли. Они на пальцах объясняли нам, сколько это стоит, каково оно на вкус. На прилавках были разложены самые разные по размерам и видам «дары моря», от креветок до акул и осьминогов. Мы отчетливо понимали, что называемые торговцами цены искусственно зашкалены, что нас просто дурят, но уж очень хотелось попробовать всего. Осьминогом меня угощали в Греции 15 лет назад. Он был приготовлен с таким мастерством, что я до сих пор отчетливо помню его вкус, а организм настойчиво требует повторить на «бис». После долгих колебаний и обсуждений мы все-таки выбрали крабов, креветок и барракуду. Руки тянулись хапануть еще что-нибудь, но разум пересилил. Во-первых, холодильника в доме Павла не было, а во-вторых, потакать своему зрительно-желудочному рефлексу чревато перееданием, избыточным весом, заболеваниями поджелудочной железы, сахарным диабетом, гипертонией, атрофией сердечной мышцы, инфарктами и раком желудка. А последнее - самое обидное,  потому что всю жизнь вкусно ешь, набираешь вес и соответствующую солидность, выглядишь розово-гладко, а в конечном счете, умираешь в зрелом возрасте от истощения. Так для чего нужна была вся эта суета?
         Крабы были еще живыми и все время норовили больно цапнуть. У них на клешнях зубы, по виду и размерам напоминающие человечьи. Есть в них, как и в раках, было мало чего. Надо было покупать вдвое больше. Они погрузились в нас быстро, оставив после себя гору мусора. Зато жареными креветками мы хрустели под пиво три дня. Но барракуда оказалась вне конкурса. Потрясающий вкус и почти без костей. Ее тоже хватило на всю семью на два дня. Затраченных денег было не жаль. 
         В среду вечером я позвонил доктору Масау опять. Никакого сдвига. Он упорно молчал, как партизан на допросе.
   - Самое забавное будет, если мы так и не встретимся, - сказал я, отключив телефон. - Проделать такой путь, истратить, считай, последние деньги, и вернуться на старое место, так ничего и не добившись. Ужас! А самое ужасное, что придется опять вернуться к прежней жизни. Опять «Хиллтоп», опять профессор Мунконге, мечтающий от меня отделаться, опять Каюм, от которого зуд в руках и тянет на «блевонтину», опять воры и проститутки в ассортименте.
   - Позвонишь завтра с утра. Может быть, он ночью прилетает, - неуверенно сказал Павел, кинув на меня сочувствующий взгляд.
         Я позвонил утром. Результат оставался тем же. Настроение подходило к нулю. Я звонил целый день до позднего вечера, но все оставалось по-старому. И в пятницу с утра тоже ничего не изменилось, телефон был отключен.
         Воображение рисовало и скоропостижную смерть, и авиакатастрофу где-нибудь в «бермудском треугольнике», которая навсегда унесла в другое измерение моего несостоявшегося шефа, и еще массу всяких трагедий, помешавших нашему тесному знакомству. Но ничего, кроме пустого ворошения мозгов, это не приносило. Было ощущение досады и даже некоторого раздражения по отношению к человеку, кидающему слова на ветер и столь легко ломающему чужие судьбы.
   - Надо было взять телефон госпиталя. Может быть, он уже здесь, а с телефоном какие-то нелады, - уже с чувством хватающегося за соломинку сказал я. - Давай-ка съездим туда еще раз. И дай нам Бог, чтобы я оказался прав.
         В госпитале царило слегка торжественное возбуждение. Как нам сообщили в администрации, д-р Масау задержался по бизнесу в Америке на два дня, но сейчас уже летит домой и прибудет сегодня поздно вечером. Завтра он обещал прийти. Мы покинули госпиталь уже с чувством слабо засветившейся надежды.
         И назавтра наша встреча, наконец, состоялась, поэтому моя досада и раздражение мгновенно улетучились.
         Доктор Масау оказался коренастым, плотно сбитым человеком в возрасте от 50 до 60 лет. Мне понравилась его улыбчивость, мягкая доброжелательность и какое-то своеобразное обаяние. Он был весьма радушен. Было полное впечатление, что я ему понравился тоже. Мы поговорили о моем жизненном опыте и потенциале, и наметили планы на будущее. Когда дело дошло до обсуждения вопросов зарплаты, жилья и прочего, он позвал своего администратора и поручил ему заняться решением этих вопросов. Примерно через полчаса все обсуждения закончились. Сжимая в руке приглашение на работу, отпечатанное на компьютерном принтере и широко подписанное моим будущим шефом, я вышел во двор госпиталя, где Павел продолжал меня терпеливо ждать. Я молча, но с  улыбкой, протянул ему бумагу. Он прочитал и сказал только:
   - О, бля!
   - Срочно в бар, а потом на автовокзал за билетом, - радостно сказал я. - Если сегодня вечером есть рейс, я успею в понедельник оказаться в «Хиллтопе». Страшно не люблю, когда не могу выполнить обещание.
         Доехав почти до дома, мы зашли в бар. Это было замечательное место. В узком пространстве между двумя высокими отелями располагалась открытая площадка, где было расставлено с десяток столиков. Из-за высоты отелей солнце сюда не попадало. Здесь была тень и постоянный ветерок. Столики отделялись друг от друга невысокими разлапистыми пальмами, красиво рассаженными в пластмассовых кашпо. Бар принадлежал одному из отелей. Сама стойка с небольшим внутренним залом была внутри, за тонкой стеклянной перегородкой с дверью. Выход из бара был в обе стороны, на две параллельные улицы, одна из которых вела прямо к дому.
         Мы сели за один из столиков рядом со стеклянной перегородкой и, заказав коньяк* с тоником, провели за обсуждением планов и перспектив около часа.
-------------------------------------------------
          *- Прозрачный спиртной напиток с 35%-м содержанием алкоголя, вкусом неотличимый от джина. Его название на суахили – «Konjagi». Пьется точно также с тоником, и на вкус этот коктейль ничем не отличается от классической смеси. То, что мы называем коньяком, в Африке называют «бренди».  В дальнейшем для удобства я буду называть этот коктейль «джин-тоником», т.к. кроме него и, изредка, пива, я ничего не пью и по сей день. 

         Покончив с «неофициальной» частью обмывания моего успеха, мы сгоняли на автовокзал. Рейс на Лусаку отправлялся ежедневно ранним утром, поэтому я, с горечью смирившись с потерей времени, купил билет на следующий день. Терялся понедельник, но приобреталась возможность не лететь сломя голову, а посидеть вечером за столом. Мы снова пробежались по рыбному рынку, потом через пару магазинов и, накупив всего, что в таких случаях необходимо, вернулись домой уже на «официальную» часть банкета.
         Прямо перед входом в дом мое внимание привлек уличный торговец  часами. Перебрав имевшийся ассортимент, я остановился на новеньких самозаводящихся механических часах «Сейко» и по дешевке их купил. Они шли очень точно и в дизайне соответствовали моему вкусу.
         Умеренно обмыв мою удачу, и обильно заев ее королевской рыбой («king-fish»), которую Элеонора готовила мастерски и быстро, и которая уступала барракуде только обилием костей, мы рано разошлись по комнатам, потому что вставать предстояло в 4 часа утра.