Дом на песке. 9

Нет  начала. Нет конца. Нет продолжения. Жизнь – это цепочка первых попыток.  И если всё идёт по спирали, то, как разомкнуть круг? Да и что такое спираль? Поворот ключа в замочной скважине?
      Калитка несколько постарела. Замок заржавел, правда, не окончательно.  « Надо бы смазать маслом»,- подумала Татьяна Ивановна, пока открывала калитку. Не знакомых мужчин она больше не боялась. Не тот возраст и состояние души, чтобы бояться.
   - Проходите.
   Боб осмотрелся, войдя во двор. Чисто. Уютно. Много цветов. Но ощущается, что во дворе нет хозяина.
   - Ваш муж дома?
   - Я одинока.
   - Так как давно вы общались со своей дочерью Ларисой?
   - Последний раз пять лет назад.
   - А кто же тогда  жил у вас ещё две недели назад?
   - Я не знаю.
   - Ну как же? По документам и свидетельствам соседей – Лариса Желеховская – ваша дочь!
Татьяна Ивановна ничего не ответила . Боб , глядя на женщину, пытался понять:  чего же в выражении её лица было больше: гордости или смирения?  Гордость и смирение отличаются одно от другого исключительно расположением подбородка относительно земли.
   - Так вам можно смело сообщать неприятные новости, или всё же давайте присядем?
   -Давайте.
Татьяна Ивановна указала на вход в дом. Боб вошёл. Ему показалось, что эти запахи и звуки старого дома, в котором было всё необходимое и даже слишком много мебели,  наполнены пустотой.
   - Сколько времени вы здесь живёте одна?
   -Две недели. Как Лариса уехала.
   - Но вы же говорите, что это не ваша дочь?
   -Не моя. Моя дочь Лариса уехала пять лет назад на заработки в Москву.
   - А соседи говорят, что Лариса вернулась три года назад.
   - Это не Лариса.
   -Как так?
   - Я мать, я лучше паспортного стола знаю.
   - Тогда давайте всё по порядку, с самого начала.
   - Вы будете протокол составлять?
   -Нет, не буду. Я не из милиции. Я – следователь на пенсии. Иногда из интереса расследую странные обстоятельства. Вот, например, как у вас.
   - Что же у нас странного?
   - Две недели назад в автомобильной аварии погибают некая Лариса Желеховская и её новорожденный сын. Но мать об этом до сих пор не знает. Муж опознал тело на месте аварии, но из морга не забирает. Надо же похоронить покойников по-человечески.
   - А они заслуживают по-человечески?
   - Вероятно, как и любой человек.
    -Тогда пусть её муж хоронит.
   - Он говорит, что его жена не погибала, что он обознался. Документов в машине при женщине не было. Да и у экспертов есть некоторые неувязочки.
   -Что обычно делают в таких случаях?
   -Хоронят за счёт государства. Но для этого необходимы некоторые бумаги от предполагаемых  родственников. И опознание. Вы согласитесь пройти экспертизу, чтобы убедиться, что это не ваша дочь?
   - Соглашусь, я в этом уверена.
   -Тогда собирайтесь, не забудьте документы. Я договорился предварительно. Рассчитывал на примерно такой ход событий. Через двадцать минут за нами приедет машина.
   - Хорошо,- спокойно согласилась Татьяна Ивановна.
 Хотя, где-то очень глубоко, на самом донышке её души в мутном потоке воспоминаний о событиях прошлого, она ощущала некий протест. Будто маленькая несчастная рыбёшка, выброшенная на  отмель шальной волной, хватала полуиссохшим ротиком воздух, будто силясь закричать. «Мама, ведь это я, почему ты и сейчас отрекаешься от меня. Это же я, мама, это я.»
    Гул мотора заглушал внешние звуки, не то, что внутренние. Разве могли Бобу дать что путное? И эту развалюху предоставили, чтобы наконец-то закрыть дело и избавиться от покойников. Хотя бы перевести их в разряд  вещественных доказательств. Им уже всё равно, а вот  с Саньком Осадчим ещё разборки предстоят. Вроде он и не является виновником аварии, но погибли люди. Так просто дело  закрыть нельзя. За эти две прошедших недели уже гора новых дел, по которым родственники бегают, звонят, покоя и  жизни, и работать не дают. А здесь дело странное. Вроде бы и погибли люди, но по документам – не совсем они те, за кого себя выдавали. А по свидетельствам родственников – совсем не те. Только ребёнок реальный. Но о его судьбе никто не интересуется.  Санька до суда выпустили. Мутно всё как-то. А тут ещё Боб вмешался. Этот правду отроет. У этого получится. Чтобы понять весь ход этого ненормального дела, надо быть слегка сумасшедшим, как Боб. Ему его картинки всё расскажут. А доказательства он найдёт сам. Ему это в охотку. Игра у него такая.
   Боб сидел рядом с водителем и сосредоточенно играл в « танчики»  в своей мобилке. Казалось, его невозмутимое спокойствие ничто не способно нарушить. Правда, когда проезжали кольцо у Обухова, Боб, не отрываясь от игры и не поворачивая голову к Татьяне Ивановне, сообщил:
   - Авария произошла здесь. Хотите, остановим машину и выйдем к месту?
Внутри у Татьяны Ивановны защемило. Не хотела бы она это место видеть никогда. Но согласилась. Вышла из машины. Подошла к месту аварии. Совсем всё так же, как сорок лет назад. Даже время года. Даже погода похожа. А вот в полукилометре от дороги стог соломы. Совсем, как тогда. Татьяна Ивановна не смогла сдержать нахлынувшие болезненные воспоминания. Она заплакала и торопливо  заняла своё место на заднем сидении. Боб расценил её слёзы, как признак жалость к погибшим. Не может же эта пожилая женщина так закаменеть? Кошку чужую, или собаку, или птицу убитую случайно на дороге, и то жалко. А тут погибла молодая женщина, которая три года общалась, жила в доме, вынашивала и родила младенца, и её не жалко? Странно.
     Татьяна Ивановна утёрла слёзы и до самого Киева молчала. Неожиданно схватила рукой за плечо Боба и быстро выдохнула: « Остановите, плохо мне». И потеряла сознание. Скорая помощь приехала быстро. Врач предположил, что у Татьяны Ивановны случился микро инсульт. Боб сопроводил больную в больницу и остался дежурить рядом с ней. Татьяна Ивановна очнулась.
   -  Ничего страшного, просто скакнуло давление, спазмы. Это на нервной почве. Врач сказал , что вас можно отпустить домой через несколько дней. За это время  анализы сделают необходимые. Боб успокаивал женщину, как мог. Он даже гладил её по голове так, как гладят чужую собаку: с желанием понравиться и с опаской быть укушенным. Татьяна Ивановна посмотрела на  Боба другим, не своим обычным взглядом, каким смотрела на него дома. Дома у неё был взгляд отрешённого, приговорённого к пожизненному заключению преступника. Сейчас в глазах пожилой женщины отражались смесь горя, отчаяния и понимание бессмысленности всего происходящего. Она смотрела на Боба так, что ему захотелось упасть со стула, на котором он сидел, подползти на коленях к этой женщине, уткнуться мокрым носом в её подол и плакать и повторять бесконечно: простите меня, простите, простите. Он не стал поддаваться странным желаниям. Он всегда помнил о том, что лечится у психиатра. Он помнил о том, что надо пытаться контролировать свои чувства и не пугать людей. Иначе его снова отправят на лечение в стационар . Боб старался, как мог. Похоже, женщина не обращала внимания на его внутренние терзания. Она протянула руку к Бобу. Он её взял и подсел ближе к кровати.
   - Я чувствую, что скоро умру. Я уже умираю. Помогите мне. Найдите батюшку, я хочу исповедаться.
   - Неплохо вы придумали, кроме одного.  Священник  не может разглашать тайну исповеди. Батюшка как раз закончил отпевание усопшего в маленькой больничной часовне  и согласился исповедать Татьяну Ивановну.
   - Батюшка, так её грехи меня не интересуют, вы о них мне и не говорите. Надеюсь, она не понимает разницу между покаянием в грехе и рассказом об истории греха. Меня интересует история её грехов.
   - Не совсем это по-божески…
  - Ладно, отец Василий, я не настаиваю. Можно мне войти вместе с вами и поговорить перед исповедью с больной?
   - Это можно.
Пока Боб шёл вместе со священником к больной,  решил узнать, если получится, ответ на давно мучающий его вопрос. Не стал медлить и спросил на ходу:
   - Батюшка, зачем люди молятся? Что это человеку  даёт?
Батюшка начал пространно, по - церковному, излагать, как по писанному. В его ответе сквозила учёность. Но Боб хотел поучить ответ проще, приземлённее  и в рамках целесообразности. Он сложил для себя такое представление: люди молятся, чтобы заставить разум и тело работать вместе. «Вот как», - подумал Боб.  « А я для этого напиваюсь. Чтобы тело и мозги работали вместе. Спали и ни о чём не думали».
     Боб проводил батюшку до палаты. И пока тот собирался, Боб под видом поправки подушки, положил в незаметное место у изголовья Татьяны Ивановны  включённый диктофон.