Мои домашние животные

Мои домашние животные.

Наверное, фраза «как у любой нормальной девочки у меня были коты и собаки» будет весьма неверной. За годы жизни я уже поняла, что 50% людей животных терпят только на расстоянии. Каждый пятый из моих знакомых животных дома не держал, на котов у них была аллергия, собаку нужно выгуливать, да и вообще – это грязь и микробы. Особенно смешно это было слышать от человека, который неделями не мыл посуду, а квартиру убирал только перед Новым годом.
Но это были их проблемы – у меня животные были. Никогда у меня не было глистов, меня не кусали блохи, я не чесалась и не чихала от шерсти, убирать за животными я была приучена с детства. Если ты кого-то впустил в свой дом – смотри за ним. Эта бытовая интерпретация Сент-Экзюпери была высказана мне маменькой еще в сопливом детстве – и тогда же усвоена.
Кончено, нужно отдать должное и тому, что жила я не в квартирной коробке, а в частном доме. Жизни без клумб, сада, огорода я не представляю. Это не дача, на которую ездишь раз в неделю – это твой собственный мир, твой ковчег. И с самого детства я, как Ной, наталкивала этот ковчег тварями и тварьками.

Тимофей.
Полосатого кота камышового окраса я подобрала лет в пять, когда мы с родителями возвращались после проводов гостей. Что-то настойчиво пыхтело и возилось в кустах, кот словно хотел, что бы его подобрали – и стеснялся выйти на освещенный асфальт. Может, взрослые и не обратили бы внимания на эту возню в темных зарослях, но маленькому ребенку всегда все интересно. Так что домой мы вернулись с новым гостем.
Кота назвали Тимофеем, по старинке, как долгие годы до того называли таких же полосатых беспородных котов. Оказался Тимофей обычной кошачьей душонкой со своими страстями и слабостями. Любил лазить через форточки, изредка таскать что-то со стола, наведываться в соседскую голубятню, орать и драться. Мышей, может, он бы и ловил, да вот только никак они ему не попадались. Поэтому лазил Тимошка по всей округе, искал неприятности на свою полосатую кошачью попу и … нашел в собственном дворе.
Мой дед всегда считал, что кот – это маленькая собака. То есть он должен знать команды, ходить только по дорожкам в огороде, жить на улице и вести себя сверх прилично. Но из любви к младшим внукам (а я была самая младшая из его внуков и внучек) он терпел Тимофея дома и даже давал ему поблажки. Но однажды случился конфуз.
Дед периодически устраивал засады с установкой «кошколовки» - перевернутый жестяный таз  ставился одним боком на сучковатую палку, к которой привязывалась веревка. Под тазом лежал кусок колбасы, а за кустами на диване в беседке с веревкой в руке лежал дед – и караулил всех чужих котов.
Тишкина беда была в том, что он ничем не отличался от других районных мурзиков, которые, скорее всего, были его родственниками. И как же было обидно оказаться в своем дворе под тазом, да еще и быть выпоротым сиреневым прутиком.
После экзекуции над кошачьим «мистером Икс», дед вынес наказанного за двор и выкинул. И только через пять минут сообразил, что выпорол своего же кота. Дед кинулся искать жертву ошибки, но найти не смог. Вечером Тимофей не вернулся.
Его не было неделю, мы страшно горевали о нем, а дед, боясь нашего праведного гнева, о порке нам, детям, не рассказал. На протяжении всей недели он искал кота – или же похожего на него. В конце концов дед объявился с очередным полосатым гостем и сказал: «Вот, совсем как наш Тиша. На улице подобрал». Кот выл и вырывался из рук. И каково же было удивление деда, когда мама сказала: «Да это же Тиша и есть. Вон, желтое пятно на лапе!».
В этот раз Тимофей снова сидел в кустах и ждал, что его найдут. И снова стеснялся. А дедушка ничего не стеснялся. Он обшарил все кусты и наткнулся на Тишу. Увидев экзекутора, кот попытался сбежать, но был пойман. Отчаянная борьба за свободу не помогла – от деда еще ни один кот не сбегал. Так что Тимофей был случайно, но возвращен домой.
Правда, прожил он недолго. Очередное посещение голубятни закончилось для кота печально – его подстрелил сосед-охотник, который очень сильно любил своих голубей.

Жук.
Жук был маленьким шпицем. У него были острые ушки, острая мордочка, черная, как смоль, шерсть и черные глазки-бусинки. Весь он, маленький, суетливый и черный, напоминал навозного жука, деловито таскающего свои шарики по куче отбросов.
Жука принес дедушка. Крошечный во взрослом возрасте, в младенчестве он был вообще микроскопическим. Он без труда поместился в моей детской варежке, в которой его и принесли.
Рос он с сознанием того, что он – собака с большой буквы. Ничто не отвлекало его от этих мыслей. И по примеру других собак, которых он встречал во время прогулок за воротами, он хотел быть свирепым и грозным.
Он яростно лаял и кидался. Но если острые зубки и могли кого-то задеть, то его самого человек ростом выше полутора метров просто не мог рассмотреть. На Жука наступали постоянно – почти все, кто приходил в наш двор. Он храбро кидался наперерез, охранял, но всегда попадался под чей-то башмак. Это было обидно и унизительно. И тогда Жук понял – нужно быть не только храбрым, но и большим.
С ростом он долго не мог справиться. Но решение нашлось. Старый длинный забор, который дед называл «дувал», был трудно проходим для человека, но вполне удобен для кота – или же для маленькой собаки. Однажды, коварно торжествуя, Жук по камешкам и выщерблинам  в стене забрался на самый верх и затаился.
Среди наших соседей была одна, которую не все любили. Она была излишне любопытна, постоянно что-то у всех высматривала и везде совала нос. Ее Жук просто терпеть не мог. Гневное сердце маленького шпица разрывалось на части от праведной ярости, когда он ее видел. В этот раз он торжествовал.
Соседка, конечно, ожидала, что ее облают, но явно не ожидала, что ее облают сверху. Дождавшись появления головы в пестром платке, шпиц во весь голос звонко гавкнул ей в ухо. Соседка завизжала и побежала домой, а Жук, который в этот момент считал себя великаном, торжественно сидел на заборе и озирал улицу.
С тех пор он сидел на этом заборе постоянно – гавкал на всех, пугал случайных прохожих и веселил соседей. Жука невзлюбил Тишка – раньше кот спал как раз там, где шпиц устраивал засады. Но жука было уже не остановить – мания величия поглотила его полностью. Однажды он решил, что ему не страшен сильный ливень – и чуть не утонул в луже. Он зацепился ошейником за проволоку виноградника и уже пускал пузыри, когда мама вытащила его из-под воды. Он искренне считал, что он соответствует размерам своей будки – а раньше в ней жил Рекс, здоровенная злобная немецкая овчарка. И тот факт, что вход в будку был забит фанерой, а для шпица специально прорезали небольшую дырочку, в которую с трудом поместилась бы голова Рекса, шпица ничуть не смущал.
Закончилось все довольно плохо. Однажды в июне папа сделал маме подарок на день рождения – щенка ризеншнауцера. Пока щенок был маленьким, Жук активно учил его жизни. А потом щенок начал расти и расти – и вырос в здорового пса. Теперь «учитель» легко помещался в пасти своего маленького подопечного. Где ризен его часто и носил. Жук боролся за свой авторитет, Дик, ризеншнауцер, смотрел на него подобострастно, но его проявления любви для шпица заканчивались плачевно – в порыве щенячьей любви Дик втаптывал объект обожания в землю.
В результате Жук очень обиделся – зачем нужно было заводить другую собаку, думал он. Ведь есть я, большой, сильный, храбрый. И сердце маленького шпица разрывалось от обиды. Однажды днем он залез на забор, прошелся черными лапками по узкому его карнизу и спрыгнул вниз, на улицу.
Он ушел от нас к той самой соседке, которую так долго облаивал с этого самого забора.

Марсик.
Марсик был моим личным достижением - его я не просто принесла домой. Из-за него я подняла урку на другого человека. Даже на двух.
Так получилось, что имея старшего брата, я имела больше подруг-мальчиков, чем подруг-девочек. Девическими замашками я не отличалась, хотя пацанкой не была. Но дать увесистую затрещину могла запросто.
Я была во втором классе. Меня как раз назначили звеньевой в нашей октябрятской звездочке. Я была исполнена чувства ответственности за свою миссию. И, когда гордая и важная, я шла домой, моим глазам предстала картина глумления. Двое мальчишек закидывали камнями что-то, что пряталось за теплотрассой. Сначала я решила, что это была крыса. Но потом я увидела маленького серо-белого котенка. По малышу уже несколько раз попали камнем, кричать он уже не мог. Еще одно меткое попадание - и бедолага испустил бы дух. Дальше все было просто - первым получил по голове тот, кто стоял ко мне ближе, потом - его приятель. Отвесив садистам еще пару тумаков, я пригрозила, что сейчас позову своего старшего (самого старшего, двоюродного) брата, а он учится в десятом классе. И вот тогда они поймут, что значит мучить котят. Меня поняли быстро - и исчезли. Котенок был вынут из-под труб и водворен в мой ранец.
Дома я вынула отвоеванное животное и показала маме. Котенок маму не впечатлил - впрочем, как и все те десятки котят, которых я приносила домой, а потом раздавала соседям. Но я уже знала - этот останется у меня. Я назвала его Марселем (незадолго до этого я смотрела старый французский фильм и там мне запомнилось имя актера - Марсель Марсо). Сокращено кот был наречен Марсиком.
Это было святое существо. Он мог день сидеть голодом рядом с миской с сырой печенкой - и не взять ни кусочка. Он бы скорее сдох бы от голода, чем что-то украл у хозяев. Он был предан до невозможности. Он ловил мышей и крыс, приносил их, показывая, что он на все готов для хозяев. А надо заметить, что для Марсика поймать крысу было трудно. Дело в том, что юные изверги все-таки повредили ему позвоночник - Марсик очень мало вырос и на всю жизнь остался горбатым. Именно поэтому он не гулял по улицам, не дрался с котами - они бы го просто убили. Он преданно сидел рядом и ждал - без разницы что ждал.
К сожалению, именно больная спина и подвела кота - однажды он прыгал с дерева на крышу, на рассчитал сил, промахнулся и упал на цементный пол. Из-за поврежденного позвоночника он не обладал обычной кошачьей гибкостью - поэтому и не приземлился на лапы. Святоша разбился насмерть у нас во дворе, смерти его мы, к счастью, не видели, отец похоронил кота до того, как дети вернулись домой после игр на улице. Не знаю, есть ли кошачий рай, наверное, даже такая мысль сама по себе богохульство. Но тот, кто сказал, что у животного нет души - тот никогда не заводил животных. Она есть у всех - а у Марсика она была абсолютно безгрешной.

Дик.
Его звали Дик. У него был паспорт и километровая родословная. Его окрас назывался «перец с солью». Его называли по алфавиту, как очень породистых собак. У него даже была своя фамилия – Крисс, составленная из первых букв фамилий владельцев.
Это не мешало ему быть проказливым чертенком. Если до четырех месяцев он был нежным и ласковым теленком, то после купирования ушей он превратился в беса. Для того, что бы хрящи ушей после купирования приняли нужную форму, ему из пластыря слепили эдакую тиару. А что бы он не сдирал эту тиару лапами, на шею надели зашнурованный широкий воротник из картона. Так он и бегал по дому – злобная ящерица- уховертка в тиаре. Уши, заживая, чесались, поэтому он от сердитости грыз все, что попадалось в зубы. Чаще всего это были двери, но иногда попадало и обуви. Дед на него ругался, а сам тайком от нас почесывал ему соломинкой уши под тиарой.   
Он был из породы крупных ялтинских ризеншнауцеров. В моем далеком детстве эти собаки были редкостью, он стоил бешеных денег, тому рациону питания, который был расписан ему на сутки, позавидовал бы любой отдыхающий в санатории. В конце двора для него был построен небольшой жилой комплекс с двориком.  Жилье состояло из прихожей и отдельного спального места, засыпанного опилками и накрытого гобеленовым ковром.
Его нужно было прочесывать каждую неделю специальной щеткой. Кроме того, раз в месяц жесткую шерсть нужно было прореживать, выдирая подшерсток. После приема жидкой каши нужно было отмывать его бороду. И с ним нужно было гулять.
Проще сказать, в доме появился еще один маленький ребенок. И, как любой ребенок, в каждый уголок дома он нес разрушения и беспорядок.
Сапоги, которые невнимательные гости оставляли возле входной двери, закапывались в мусорной куче – Дик очень ее любил. Появлявшиеся в доме маленькие животные – Жук и коты – закапывались про запас в песочнице. Старое деревянное кресло, объект постоянной ненависти, страдало каждый день – на него беспардонно мочились.
Надо сказать, что дедушка очень любил этого породистого безобразника. Ему прощались все шалости, его жалели и ласкали. Пока однажды дед едва не лишился головы.
Так сложилось, что мой папа всегда хотел, что бы у его детей был обширный кругозор. С малых лет мы чем-то занимались сверх обычных детских школьных занятий. Я с пяти лет ходила в музыкальную школу, брат занимался моделированием машинок, оба мы собирали почтовые марки и активно поглощали литературные произведения. Одним из пунктов нашего образования были путешествия. Нет, мы не летали в Гималаи и не плавали по Тихому океану. Но провезти детей по европейской части Советского Союза отец мог себе позволить. Так что летом мы загружались походным снаряжением в машину и уезжали почти на все лето. Дом хозяйничал дед.
Тем летом дедушка остался не один, а с «внуком» Диком. Его предупредили о страсти собаки к домашним тапкам, мусору и котам. Но о пока еще хромающем воспитании деда не предупредили.
Через три недели после нашего отъезда Дик заскучал – не было детей, что бы бегать по двору, с ним никто не ходил на собачью площадку, его просто кормили и с ним еще разговаривали. А, как и любой ребенок, он не любил долгих умных разговоров.
Дед чувствовал, что собака скучает – и решил прогулять его по улице. Да и вообще – пройтись с холеным «паспортным» ризенщнауцером мимо дворов своих друзей – это было очень лестно. Поискав поводок и прогулочный ошейник, дед таковых не обнаружил. Это после выяснилось, что отец спрятал их подальше – вместе со строгим ошейником. Но дед был находчив, как и любой шофер со стажем. Кусок провода в изоляции, привязанный к повседневному ошейнику Дика – и к прогулке были оба готовы. А дальше случилось нечто.
До того момента, пока не открылась калитка, собака смирно сидела и преданно смотрела в глаза. А потом… Как только в щели ворот показалась полоска улицы, Дик со всей силы о рванул вперед. Учитывая, что в тот момент он весил почти шестьдесят килограмм –он был крупным и рослым – то дед явно почувствовал себя бароном Мюнхгаузеном, которого подтащило за собой пушечное ядро. Проблема состояло в том, что на препоне дедового лица встала полуоткрытая калитка – именно об ее угол дед и развил нос, подбил глаз и ободрал щеку. Слава богу, что в свои семьдесят три года он был крепким и сильным мужчиной. Ему хватило сил не только затащить здорового кобеля обратно во двор, но и как следует его выпороть. Избалованный породистый Дик никогда не подвергался таким телесным наказаниям – хотя никогда ранее он не приносил физического ущерба здоровью хозяев. После чего он остался лежать во дворе, спрятав голову в будке Жука, а дед пошел в дом промывать раны.
До нашего возвращения домой раны зажили, дед поостыл. Но никогда больше у него не появлялось желания гулять с Диком.
Прожил Дик, к сожалению, всего шесть лет. Мы сменил дом, переехали в другой район. И там оказалось большое количество крыс, обитавших в курятниках и свинарниках наших новых соседей. Крыс травили мышьяком, и они, полудохлые, шатающиеся, разбегались по соседним дворам. Одну из них и прихватил Дик у нас во дворе. Вместе с крысой он глотнул лошадиную порцию мышьяка.
Он умирал полторы недели. Сыпалась роскошная шерсть «перец с солью», висели породистый купированные уши «под черта», собака худела и угасала. Однажды днем он лег полежать в теньке, в песочнице – в точно такой же он когда до закапывал Жука. Дик несколько раз тяжело вздохнул, закрыл глаза – и умер.
Наверное, соседи с их курами и свиньями, никогда не хоронили собаку весом со взрослого человека – иначе они не травили крыс, а просто чаще бы убирали в своих сараях. Потому что  это все равно, что хоронить человека.

Вася.
Вася был взят из хорошей семьи. В момент своего месячного юбилея это был белый котенок с бежевыми пятнами на спине и травянисто-зелеными глазами. В первый момент его почему-то назвали Гарри. Под этим именем он прожил один месяц, ровно столько понадобилось, что бы он проявил свой характер. И после этого коты переименовали в Шустрика. Правда, запомнить этого имени не мог никто – его звали то Шныриком, то Шкильдиком.  И кот сам не хотел отзываться на это имя. В результате он был назван классически – Василий.
Это был самый активный кот, которого я видела в своей жизни. И в то же время это был самый ленивый и наглый котяра из всех кошачьих, живший в городе Симферополь. Он мог самозабвенно драться со всеми котами округи, побеждать их или проигрывать, после чело он плелся домой и несколько дней отсыпался после боев.
Красотой он не отличался – более плебейский вид трудно было себе представить. Единственным его достоинством были зеленые глазищи. Это были невинные глаза сущего ангела. Что никак не соответствовало истине.
Помимо драк, Василий любил охоту – не всех. На мышей, на крыс он не охотился – их он боялся. А вот крольчат и цыплят у соседей он таскал исправно. Нам приходилось тихо их подкидывать обратно, чаще всего живых, хотя были и летальные случаи.
Но самой большой страстью Василия была экспроприация продуктов,  проще говоря – воровство. И по уголовным канонам можно было сказать, что  Василий отмотал три срока. Это означало, что его трижды заносили вдаль от дома за наглое и циничное обкрадывание хозяев и гостей.
В первый раз это была колбаса – ее они стащили на пару со вторым котенком, Тихоней. И если при появлении мамы Тихоня выплюнул колбасу и приготовился к смерти, то Василий сопротивлялся и не выпускал добычу из когтей. После этого Тихоня уехал в деревню к знакомым, а Василий за организацию бандформирования был сослан на ближайший продуктовый рынок. Сослан в мешке, дабы не смог найти дорогу назад. С рынка Вася пришел через четыре дня.
Этот факт смутил старшего брата – он считал, что занес кота достаточно далеко. Но хитрая хвостатая тварь думала иначе.
Второй срок Вася получил по статье «хищение в особо крупных размерах». Особо крупные размеры – пять килограмм мороженной скумбрии, которые он украл у маминой подруги, когда она зашла по дороге домой почесать язык. Все пять килограмм награбленного были утащены по пол и спрятаны между стропилами. По результатам этого инцидента пол пришлось вскрывать – рыба начала вонять – а кот был отправлен в другой район города. И тоже в мешке.
Из другого района кот вернулся через полторы недели. Чем поверг моего брата в бешенство. Сидельца простили и пустили в дом. Он начал активную кампанию по поднятию своего авторитета, в результате чего был избит всеми котами улицы. Домой он приполз на одной лапе – остальные пострадали в схватке. Мы стоически приготовились к смерти кота. Он лежал на коврике возле печке и хрипло вздыхал. Мы решили напоследок побаловать кота – купить ему только появившийся в продаже сухой кошачий корм.
Когда мы пришли домой с заветным пакетом, кот покосился на нас зелеными глазами и продолжил свое хрипение у печки. Я торжественно насыпала сухие кусочки в его миску, после чего страдальца  поднесли к миске. А дальше были нарушены все каноны американской рекламы. 
Вместо того, что бы радостно накинуться н «лучший корм для котов», Василий брезгливо поковырялся когтем в кусочках «кошачьей радости» и отвернул морду. Пока мы приходили в себя, кот, ловко орудуя здоровой лапой, прополз по кухонному коврику до мусорного ведра, опрокинул его и начал самозабвенно пожирать картофельные очистки. 
На этом мы прекратили попытки ввести нашего кота в мир рекламы и плюнули на его воровские замашки. Да и он долгое время крал по мелочам – так, кусочек там, кусочек здесь. Пока…
… пока не появился в нашем доме громадный немецкий дог по имени Рональд. В четыре месяца он был готовым экспонатом для съемок в экранизации «Собаки Баскревилей», но и как любой щенок в четыре месяца он хотел, что бы рядом была мама. Маму ему успешно заменил Вася. Конечно же, в моральном плане. Эти странные отношения напоминали мультфильм, в котором волк растил теленка. «Мама, мама!!!».
Своего «сыночку» Вася мыл на ночь. Сколько усилий стоило это коту трудно передать – голова его «ребенка» была больше него. Они спали на одном ковре – вернее, на ковре спал дог, а кот спал на доге.
Вместе с догом в жизнь Васи вошла абсолютная власть. Имея такого телохранителя, кот мог не боятся ни одного кота в округе. Так же, как ни одной собаки. Дог ненавидел всех котов в принципе – но он всей своей душой любил Васю. И шел у него на поводу.
Так получилось, что шкодливый бело-бежевый помойщик научился открывать холодильник. Агрегат был не новый, уплотнители на нем ослабли, так что цепки когти кота запросто открывали дверцу. И однажды, когда все были в разъездах, свершилась «кража века».
Это было накануне праздника – кажется, моего дня рождения. Так что в холодильнике было полно продуктов. Вот ими-то и поживились кот и собака. Целыми остались только пачки с маргарином – ими побрезговали. Все остальное представляло собой пожеваную  рвотную массу, залитую слюнями собаки и засыпанную шерстью кота.
Не стану описывать реакцию родителей на то, что они обнаружили по возвращении домой… Проще пересказать одним предложением всю мировую историю. Но результат был таков – собаку выпороть и в силу незапятнанной ранее репутации просто очень-очень сильно наказать. А вот для хвостатого «законника» была применена высшая мера наказания. Депортация за пределы города. И снова брат с мешком, наполненным котом, отправился в путешествие. На этот раз – к городскому водохранилищу. Нет, в воду кота он бросать не стал – это было бы слишком жестоко. Он оставил «подарочек» в лесополосе. И уехал…
Через месяц, в апреле, весь православный мир справлял день Светлого Христового Воскресения. Торжественно резали куличи, стукались крашенки. Вся наша семья сидела на веранде, радовалась теплой погоде и готовилась начать «яичные» бои, как вдруг раздалось утробное «Мяу!». Сначала каждый подумал, что мяукает нечистая совесть каждого – мол, выкинули кота, а как же «Я тебя приручил…» и так далее? Усугубилось все явлением кошачьего скелета синего цвета. Папа начал креститься. Призрак сказал снова «Мяу!» и зашел в дверь.
Это был Вася. Что он сделал такого, что его облили синей краской для яиц, не знаю. Но факт был налицо – кот вернулся домой. На семейном совете было решено – такая преданность перечеркивает все его проступки. И никто никогда уже не думал, что бы снова отправить кота в депортацию.
А ему наскучило воровство. Он остепенился – перестал драться и лазить по помойкам. Завел семью – на чердаке нашего дома поселилась хроменькая кошечка, прозванная Мурой, которая два раза в год приносила нам бело-бежевых котят. Начал общаться с соседями – соседний кот Филя стал приходить в гости, правда, периодически он все-таки получал по своей косматой башке облезлой лапой «патриарха». Иногда просыпались старые наклонности, но все как-то неохотно и вяло – ну, украл котлету из тарелки, ну заснул прямо рядом с этой тарелкой и покусанной котлетой. Кот дряхлел, жирел, лысел.
Он скончался на четырнадцатом году жизни – красиво и легко. Вышел погреть на солнышке свое лысое пузо, прилег на цветочную клумбу – и не проснулся.
Кот был похоронен на семейном кладбище домашних животных, в небольшой ложбинке в лесочке за городом. Рядом с Диком и уже умершим к тому времени Рональдом. Рядом росли ландыши.
Кошка Мура после его смерти прожила на чердаке еще неделю. После чего собрала своих бело-бежевых детей и навсегда покинула наш двор.