Гимн Нефилимов

      Не сомневаюсь, что каждого человека хотя бы раз в этой бренной жизни посещают подобные мысли, окрашенные в романтичные тона, несмотря на всю составляющую их мрачность. Я даю руку на отсечение, если окажусь не прав. У большинства людей жизнь настолько предсказуема и зациклена на рядовых вещах и незапоминающихся событиях, бесконечная череда которых отравляет жизнь и лишает её радости бытия. Загибающийся под натиском обыденности разум, либо мечется отчаянно из стороны в сторону, кидаясь в разного рода авантюры; либо теряет былую энергию, и медленно корчась, загнивает в собственных испражнениях. Иного пути нет. Просто не существует. И если вы думаете, что видите ещё вариант, то он является ничем более, как искривлённой иллюзией указанных мной состояний, пропущенных через горнило реальности.
      Вы спросите, почему я в этом так уверен? Являюсь ли я призванным пророком-самозванцем, вещающем на каждом углу о бесполезности жизни, как таковой. Или праздношатающимся глупцом с завышенной самооценкой. Или безумцем, потерявшим всё, кроме воображаемой свободы.
      В любом случае вы окажетесь правы. Я смиренно встану на колени, признавая, что являюсь тем, за кого вы меня принимаете. Мои речи теперь туманны даже для меня самого. Все из-за того, что я давно заблудился среди переизбытка полученных знаний, смешанных с фантазиями, рожденными от грешного союза любопытства и  гордыни. И я даже не буду пытаться оправдываться или каким-либо способом защищаться. Уже слишком поздно делать что-либо, когда черта пересечена, оковы разрушены, а границы перестали быть таковыми.
      Придётся вернуться назад, к самому началу истории, которую я сейчас хочу поведать. Хотя, если разобраться, то я не очень то и уверен, является ли это начало истинным. Я даже не могу определиться, где истина, что уж тут говорить про начало.
      Тем не менее, я был неокрепшим неофитом – одним из массы стандартностей и стереотипов – любившим жевательные резинки, Утиные истории, игрушечные пистолеты с мигающими лампочками на стволе и прочей ерундой, имеющей ценность только для тех, кто родом из детства. Окружённый такими же копиями, разве что одетыми в штанишки и платьишки, я спал, ел, гулял, смеялся, лгал, учился и обижался. Я жил.
      Но что-то пошло не так. Некая пружина, сжатая доселе внутри меня, начала раскручиваться  от распиравшей изнутри силы, при этом деформируя, как моё тело, так и разум. Что стало первоначальной причиной этому - неизвестно. Может звёзды, занявшие магическое положение в небе; может окружающий мир, преисполненный загадками и запретами; может слишком быстрое взросление. Всё ранее интересовавшее меня незаметно прискучило, и вызывало теперь лишь раздражение и удивление. Постепенно в глазах окружавших меня друзей я стал каким-то неправильным. Это пугало их, заставляя по очереди отворачиваться от меня, превращая в изгоя. Я не понимал этого, и поначалу злился. Но со временем злость стала безразличием.  А уже буквально через месяц я питал отвращение ко всем школьным приятелям.
      Когда я остался наедине с собой, внезапно обнаружилось, что я стал обладателем катастрофически огромного количества времени. Даже если учесть затраты на учебу в школе, домашние задания, употребление пиши и сон, я всё равно удивлялся, как такое могло произойти. Тем не менее, я быстро привык к этому, и даже нашёл способ рационального использования всех часов, занятых доселе бессмысленным блужданием по улице с кучей таких же сорванцов, как и я.
      Чтение. Это хобби всецело охватило меня с головой. Складывалось впечатление, что раньше я книги вообще не замечал в виду полной их невидимости. Поначалу я добрался до семейной библиотеки, занимавшей девять полок в стенке, размещённой в гостиной. К сожалению, я быстро обнаружил, что по большей части коллекция представляет из себя жалкий вид в том смысле, что большинство книг, за которые я брался, не несли в себе никакого смысла и ценности. Я конечно с уважением относился к всевозможной классике, но думаю повести 70-х годов, написанные советскими писателями в наше время совсем не актуальны. Мне хватило нескольких недель, чтобы хотя бы поверхностно ознакомиться с каждой книгой, купленной в нашей семье за последние лет двадцать. Литературный вкус родителей меня несколько разочаровал. Хотя меня посетила крамольная мысль, что все эти книги были купены и поставлены здесь отнюдь не для чтения.
      Зато мама была безумно счастлива, наблюдая за тем, с какой жадностью я внезапно накинулся на чтение. На лице мамы растекалась умильная улыбка, когда она находила меня с книгой в руках. Папа, узнав об этом собственно от мамы, тоже был рад, однако без явного энтузиазма. А бабушка улыбалась, показывая ровные зубные протезы, и рассказывала одну и ту же историю, что в её детстве никаких телевизоров не было, а книги были главным богатством. При этом она не отрывала глаз, прятавшихся за утолщёнными линзами очков от телевизора – видимо навёрстывала упущенное время, смотря подряд все сериалы каждый день.
      После того, как я сдул пыль с последней книги – с того момента семейная библиотека перестала меня интересовать. Я достиг нового уровня в своём литературном развитии. Поход в городскую библиотеку был предрешён. Я был уже в полном предвкушении, какие богатства меня ожидают на многочисленных полках библиотеки. Уж где-где, а там я действительно смогу найти то, что меня заинтересует.
      Уже тогда стало заметно направление, куда больше всего тянутся мои  читательские пристрастия. Особо меня интересовали различного рода мифы, сказания, истории о проклятых местах, загадочных существах и тому подобные вещи, внешняя мрачность и противоестественность которых пугали многих, но не меня. Конечно же я совершенно не задумывался над тем, почему именно такой специфический жанр привлёк меня. Задумайся я в то время об этом, и быть может, дальнейшая моя судьба сложилась исключительно в другом ключе, и я бы смог избежать всех тех мрачных событий, с которыми в ближайшем будущем столкнёт меня безжалостный рок.
      Путь до библиотеки проходил через несколько районов, но я решил каждый раз добираться до места и обратно исключительно пешком, чтобы сэкономить выданные на проезд деньги, и найти для них куда лучшее применение. И пусть на всё вместе у меня уходило около полутора часов, я всё равно не хотел отказываться от пешеходной прогулки. Таким образом я хотел компенсировать отсутствие былых загулов с ребятами.
      Оказавшись впервые в библиотеке, я сразу же оценил некий шарм и обстановку, располагающие к себе любого, кто не ровно дышит к книгам. На моё удивление посетителями оказались не только школьники и студенты, но также взрослые и даже люди весь преклонных лет, любившие взять за раз сразу  несколько книг, чтобы не тратить время на частые походы в библиотеку в виду быстрой утомляемости. Когда библиотекарша оформляла личный формуляр читателя, я не мог оторвать восторженных глаз, и гордость переполняла меня.    Теперь я могу брать и читать все книги, какие только захочу. Если найду их  на полках или в списках архивов.
      Теперь я регулярно посещал библиотеку. Иногда взяв новую книгу, я начинал её читать прямо тут же, благо в библиотеке не было недостатка в столах и стульях. Здесь имелись даже несколько кресел, в которых можно было удобно разместиться. Поначалу я боялся, что кто-нибудь отругает меня и выставит прочь, но когда по истечении некоторого времени никто не потревожил меня, то стало ясно, что здесь я не являюсь чужим.
      Домашние волновались, когда я отсутствовал несколько часов к ряду, но, узнав, где я пропадаю, успокоились. Особенно радовалась мама, утверждая, что я расту прямо на глазах. И действительно, я сам начал замечать, что многие вещи вокруг меня изменились. В отражении зеркала я натыкался на суровый взгляд, который в купе с детским лицом смотрелся как-то неестественно.
      Через месяц я уже поимённо знал всех работников библиотеки и был частым гостем в стенах читальни. Я сильно увлёкся мифами Древнего мира. Это совпало со школьным курсом древней истории. Данная дисциплина больше остальных привлекала меня, и я уделял историям Древнего мира особое внимание. Вот почему рассказы про Зевса, Тиамат, Кецалькоатля, Бахамута, Велеса и прочих богов возбуждали моё воображение, вызывая восторг и поклонение. Преподаватель выделил меня среди остальных учащихся в качестве образца для подражания, чем вызвал лишь слабозаметные ухмылки одноклассников. Сам я с идентичным выражением лица смотрел на ребят, считая их обделёнными и поэтому несчастными, причём этого не осознающими.
      Время текло своим чередом. Я одиноким кораблём прорывался сквозь шторм жизненных трудностей. Практически не имея поддержки, я всё равно смог закалить свой разум и характер. С успехом окончив школу, я без особых усилий поступил в Пермский Государственный университет на дневное отделение. Филологический факультет не стал неожиданным выбором, ведь я уже несколько лет назад решил, куда направлюсь. Родители одобряли выбор и, зная мой характер и привычки, без страха отпустили жить и учиться в большом городе.
      Внешне я несколько изменился – вытянулся и стал шире в плечах, отрастил бакенбарды, которые прибавили мне мужественности и брутальности. Однако я всё равно оставался интеллектуалом-одиночкой со странным блеском в глазах, стараясь избегать компаний. Меня даже заметили в деканате и предложили пост старосты группы. Я флегматично отмахнулся, показывая абсолютное безразличие ко всему, что творится вокруг меня. Единственное, что интересовало меня – это сама учеба и положительные результаты, и как итог, ежемесячная стипендия.
      В одежде я предпочитал чёрный цвет, из-за чего часто являлся предметом словесных нападок и неодобрительных взглядов студентов, входящих в национальные группировки. Зато представители готической субкультуры относились ко мне с нескрываемым почтением и интересом, не раз предлагая вступить в их ряды. Я же держался прежней тактики волка-одиночки, предпочитая внешне живым собеседникам, но с омертвевщей, по моему мнению, душой, безмолвных рассказчиков, скрывающих внутри себя сонмы потрясающих историй и скрытых смыслов, не открывающимся любому встречному.
      Так как я начал жить самостоятельно, то теперь, к сожалению, у меня не было возможности покупать интересные книги. Несмотря на финансовую поддержку родителей, я всё равно старался жить очень скромно, и считал каждый рубль, коря себя за необдуманные покупки. Мне очень повезло с соседями по комнате – они оба были из богатых семейств, поэтому ежемесячно получали денежные переводы, достаточные, чтобы жить в достатке. Я каждый раз смущался, когда знал, что очередной ужин приготовлен не на мои деньги, ощущая себя должником этих молодых людей. Но, кажется, ребят это совершенно не беспокоило и они ни разу не дали повода или намёка к беседам, связанным с моим финансовым положением и вложениями в общую кассу. Если их устраивало такое положение дел, то меня тем более.
      Единственную слабость, какую я себе позволил в то время – это трубку производства фирмы Rattray's. Не знаю почему, но у меня в самом начале учебы в университете возникла непереносимое желание курить трубку. В одном из гипермаркетов я обнаружил небольшую лавку курительных принадлежностей. Продавец с удовольствием объяснил мне основы курения трубки и сделал необходимые рекомендации в выборе трубки, отвечающей как по качеству, так и по небольшой цене.
      Теперь соседи по комнате смотрели круглыми глазами, когда бывало я вечерами доставал из самодельного холщёвого мешочка трубку, набивал её табаком и торжественно пускал дым, обдавая помещение необычным ароматом. Ребят поражало моё почти, по их словам, джентльменское поведение, а трубка в купе с очередной раскрытой книгой в руках вообще выводили их из себя и вызывали трепет. По видимому мой молчаливый и важный вид внушал им уважение, и поэтому я ни разу не слышал плохого слова в свой адрес. Бывало, когда во время одной из их посиделок я появлялся в дверях после прогулки по улицам уставшего города, сидевшие в комнате сразу понижали громкость разговора, а иногда даже стремились поскорее закончить празднество и разойтись.
      Не скажу, что я был против этих посиделок, но всё-таки шум я не особо любил и стремился избежать любых больших и не очень компаний. Ведь поэтому когда я перевёлся на второй курс, то уже жил на съёмной квартире в одном из спальных районов. Добираться до учёбы теперь стало намного сложнее и занимало куда больше времени. Но преимуществ в данном случае нашлось куда больше, чем недостатков. А если учитывать, что человек адаптируется почти в любой ситуации, то не думаю, что я в чём-то проиграл, покинув студенческое общежитие – по большей части сборище различного толка юнцов, не настроенных исключительно на учёбу.
      Конечно же, было сложно и пришлось терпеть различные лишения. Я нашёл небольшую подработку, чтобы хоть как-то облегчить своё существование. Пришлось сильно урезать разнообразие меню и отдать предпочтение пешеходным прогулкам, сводя к минимуму использование автобусов и троллейбусов. Даже трубку теперь я расчехлял не так часто. Я не спешил отчаиваться, веря лишь в то, что все испытания, выпавшие на мою долю лишь укрепят дух.
      А теперь наверно пришло время рассказать об одном событии, значимость которого видится мне первостепенной. Боюсь, именно с этого момента я ступил на тёмную дорожку, которая привела к фатальным событиям, превратив мою жизнь в кошмар.
      В один из осенних вечеров я возвращался домой. Не помню точно, откуда я шёл, кажется с очередной работы. Весь день лил дождь, поэтому вечер был полон влажности и слякоти. Я неспешно шёл по улице, стараясь избегать наступать в лужи, попадающиеся слишком часто на моём пути. Меня мучили чувство голода и усталость. Чтобы  скорее оказаться дома, я решил пренебречь стандартным маршрутом и чуть-чуть срезать путь, чтобы скорее оказаться дома. Представив в голове весь путь, я мысленно выделил, где смогу пройти сквозь дворы, избегая главного проспекта, и тем самым, выйти прямо к дому.
      Я почти добрался, когда внезапно хлынул дождь. В сердцах выругавшись, я понял, что если продолжу путь, то вымокну до нитки, и, скорее всего, подхвачу простуду. Теперь я сожалел, что утром поленился захватить с собой зонт. Мне ничего не оставалось, как забежать в какую-то арку, чтобы укрыться от ненастья. Хотелось думать, что дождь не затянется слишком долго, и я всё-таки окажусь в тепле и безопасности до тех пор, пока не наступит полночь.
      К сожалению я жестоко обманулся в своих ожиданиях – небо было затянуто сплошной пеленой, а дождь похоже будет лить до самого утра. Понимая, что дальше оставаться здесь не имеет никакого смысла, я решил совершить финальный марш-бросок. Быстро бежать по известным причинам мне не удавалось. Возможность поскользнуться или попасть в какую-нибудь яму и сломать ноги была очень велика. Так же я опасался случайной встречи во тьме с кем-нибудь, кто может покуситься не только на содержимое моего кошелька, но и жизнь. В мыслях я уже множество раз чертыхался и проклинал себя, что отступился от правил сегодня. Всё было против меня: мерзкий затянувшийся дождь, угрюмые подворотни, скрывающиеся во тьме и властвующая над всем этим ночь. Лишь редкие выжившие после вандальских атак уличные фонари возвращали мне уверенность, что я все ёще иду по улицам Перми, а не искусственным миражам болезненного воображения. Я был настолько сосредоточен, глядя себе под ноги, что не заметил некое смазанное движение прямо перед моим носом. Секунду позже я налетел на что-то твердое, не успев даже выставить руки. Неожиданная боль окатило тело, и я тут же упал навзничь.
      Пока я медленно приходил в себя, то слышал приглушенные голоса. Кажется они приободрились, когда я попытался зашевелить рукой. Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в каком-то небольшом помещении. Я сидел в кресле, а надо мной склонились двое мужчин. Лица их выглядели обеспокоенными и испуганными.
      - Где мой плащ? Что произошло?
      Услышав меня, мужчины переглянулись и кивнули друг другу. Потом один из них, более старший по виду, произнёс:
      - Все в порядке, мой друг. Вам не стоит беспокоиться ни о чём. Вы в безопасности.
      Второй мужчина куда-то отошёл, а когда вернулся, то держал в руках стакан:
      - Это вода. Выпейте.
      С его помощью я сделал несколько глотков, и мне правда стало легче. Я попытался приподняться, но старший мужчина остановил меня:
      - Не стоит торопиться. Посидите так ещё несколько минут.
      Не желая спорить, я расслабился и буквально минут через десять окончательно пришёл в себя.
      - Вы хорошо себя чувствуете сейчас? Можете встать?
      Я легко поднялся на ноги и молодой человек, совсем ещё мальчишка с облегчением вздохнул:
      - Это всё моя вина. – Виновато произнёс он. – Я вышёл на улицу вынести мусор. Я не знал, что кто-то там может идти. Это были Вы, и со всего маху налетели на открывшуюся дверь. Мне очень жаль.
      - Ничего-ничего. Я почти в порядке. – Поспешил успокоить я молодого мужчину. – Вы лучше скажите, что это за место?
      Внезапно он замолчал, а потом вопросительно посмотрел на второго мужчину, который, кажется, здесь является не только старшим, но и главным. Все трое замолкли: я в ожидании ответа, пожилой мужчина смотрел на меня немигающим взглядом, а юноша неуверенно косился на нас обоих. Я держался нейтрально и спокойно, не желая показывать страх или гнев.
      Наконец пожилой мужчина отвёл глаза в сторону и как-то странно произнёс:
      - Это мой магазин. Я здесь торгую…книгами. А Герман, - он указал рукой на парня, - помогает мне.
      - Значит это книжный магазин? – сказал я и впервые обратил внимание на окружающее убранство. Мы находились в помещении небольших размеров. Стены и потолок были покрашены в нейтральный светлый цвет. Пол застлан различными коврами, некоторые из которых по виду кажется очень старые, если не древние. Огромный письменный стол из красного дерева, завален горой различных бумаг. Такой антиквариат  наверно стоит бешеных денег, подумал я. Винтажный стул с высокой спинкой смотрелся не менее важно, хоть и прятался за громоздким столом. А позади, как и следовало ожидать, на всю стену растянулись полки высотой под потолок, который надо заметить был выше обычного. И они были полностью заставлены книгами!
      Видимо пожилой мужчина увидел вспыхнувший блеск в моих глазах, что, по-видимому, доставило ему удовольствие. Я бы на его месте тоже гордился такой коллекцией.
      На его вопрос, нравится ли мне это, я утвердительно кивнул. Юноша, услышав мой ответ, тоже улыбнулся, только улыбка была более явной и открытой.
      - Ну, тогда можете подойти и посмотреть поближе, - произнёс мужчина. – Хотя, я очень сомневаюсь, что Вы найдёте что-то интересное для себя на тех полкам.
      Я пропустил мимо ушей сказанное и направился прямиком к стенке, оставив хозяев позади в ожидании. Мне хватило лишь беглого взгляда по пёстрым или выцветшим корешкам книг, стоявших на одной из полок, чтобы высказать своё непомерное удивление, граничащее с потрясением. Ведь впервые в жизни я столкнулся с коллекцией, составленной из книг настолько древних, что кажется моя бабушка не застала те дремучие времена, когда они были написаны. Ошарашенный, я зачарованно смотрел и пытался прочитать некоторые из названий, языки которых были мне понятны. Таких нашлось всего две. По крайней мере, на одной полке.
      - Это потрясающе! – произнес я восторженно. – Откуда у Вас всё это?
      Пожилой мужчина немигающим взглядом уставился на меня. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а потом он спросил, и в голосе я услышал скрытую сталь:
      - Вижу, Вас очень заинтересовала моя коллекция. Весьма похвально. Знак Амона, не иначе.
      - Это мало сказано! – Громко выговорил я.
Он приблизился ко мне, учтиво взял меня под локоть и повёл к двери:
      - Знаете, мой друг, если Вас действительно заинтересовали те книги, то Вы можете вернуться сюда. А сейчас я покорнейше прошу извинить меня. Герман проводит Вас до дому. Ведь не стоит  находиться на улице одному в это время суток, не правда ли?
      Герман тут же возник рядом, и не говоря ни слова, распахнул входную дверь. Ночной воздух ворвался в помещение, гоня прочь моё возбуждение. Меня очень аккуратно, но в тоже время учтиво выставили за дверь. С непривычки всё вокруг охватила тьма, но постепенно улица стала более-менее различима. К счастью дождь уже кончился, остался лишь запах свежести.
      - Герман, я наверно…- Попытался я отказаться от помощи молодого человека, но он пресёк мою неуверенную попытку.
      Дальше мы шли в молчании. Моя голова была полностью охвачена потоком последних событий и образов. Видимо тут повлияла и полученная травма. Особенно хорошо в памяти запечатлелись книги. Я очень хотел заглянуть хотя бы в одну из них. Уверен, что подобное я нигде более не смогу увидеть. А Герман с самого начала показался мне каким-то слишком неразговорчивым. Складывалось ощущение, что он мог говорить только с разрешения второго мужчины. Юноша просто шагал рядом, укутавшись в длинный чёрный плащ и спрятав руки в карманы. Я не мог разглядеть его лица, и поэтому не знал, о чём Герман думает.
      Когда мы добрались до моего дома, то Герман вытащил из кармана небольшую карточку, похожую на визитку:
      - Мастер просил отдать это Вам. Там есть адрес. Приходите. Доброй ночи.
      Не дожидаясь, пока я попрощаюсь, он быстрым шагом пошёл по улице не оборачиваясь, оставив меня в некоторой растерянности. Уже после я подумал, что причина этому заключалась в том, что скорее всего я намертво пристану к юноше с расспросами, если он не отделается от меня максимально быстро. Поэтому Герман так поспешил с расставанием.
      Тем не менее, по прошествии примерно недели я уже вновь оказался в том самом странном магазине, и который на самом деле и не являлся точкой торговли литературной продукции в полном смысле этого слова. Но об этом я узнал намного позже. Уже после того, как познакомился поближе с Германом, Мастером – так было принято называть того пожилого мужчину, с которым я столкнулся, когда впервые оказался в Серебряной ложе, и остальными членами клуба.
      Конечно же книгами в ложе не торговали. Но каким-то странным образом я сразу же расположил к себе Мастера, и был принят в клуб без обязательного тестирования и проверки. Герман сказал, что такое происходит крайне редко, и поэтому я должен быть благодарен Мастеру. Из-за этого также остальные члены ложи смотрели на меня с почтением и не оспаривали решение Мастера.
      Пожалуй, подробнее остановлюсь на описании клуба. Как стало ясно выше, назывался он Серебряная ложа. Было в этом названии нечто аристократическое и элитарное. Клуб насчитывал примерно двадцать человек. Идейным вдохновителем и организатором был Мастер, а Герман – его помощником. Они входили в так называемое Верхнее кольцо. Вот поэтому в тот вечер я застал только их двоих – остальные участники ушли чуть ранее до моего случайного появления. Другие члены Ложи были записаны в Среднее кольцо. Я на тот момент был единственным представителем Низшего кольца. Герман сказал мне, что обычно долго в Низшем кольце не задерживаются: или Мастер переводит человека в Среднее, или предлагает уйти, если тот покажет себя с некомпетентной стороны. На мой вопрос, чем же занимается Ложа, Герман отвечал быстрыми заученными фразами. Отчего сразу становилось ясно, что эта лишь малая часть правды о действиях Серебренной ложи. Что-то мне совсем не верилось, что участники Ложи собираются два-три раза в неделю для бесед на различные теологические, философские, политические и другие острые темы. Для этого не стоило создавать такой закрытый клуб, овеянный ореолом загадочности. Я несколько раз пытался как бы невзначай узнать что-нибудь у других членов Ложи, но все они либо уходили от ответа, либо предлагали обратиться с этими вопросами к самому Мастеру.
      Забросив бесполезные попытки, я решил пользоваться тем, что мне было разрешено, и что было для меня более важно, чем какие-либо беседы или чем там занимались по вечерам в Серебряной ложе. Конечно же, это была книжная коллекция! Как оказалось, большая часть книг принадлежит самому Мастеру. Мне было запрещено выносить любую из книг за пределы Ложи, но здесь я мог находиться сколь угодно долго, штудируя древние талмуды. Меня такой расклад событий вполне устраивал, поэтому, когда у меня находилось свободное время по вечерам после учебы, то я непременно направлялся в Серебряную ложу. Я садился в мягкое кресло в углу, раскуривал свою любимую трубку либо пил свежесваренный кофе, которым иногда любезно угощал меня Герман. Бывало при очередном собрании участников Ложи, молодой человек подходил ко мне и тихонько шептал на ухо, что я не могу сегодня больше здесь находиться и должен уйти. Я с понимаем относился к просьбам Германа, и обычно тут же собирался и кивком прощаясь с Мастером, ретировался.
      Частенько краем глаза я замечал, как внимательно с одобрением рассматривает меня Мастер, пока я поглощён очередной книгой. Я с жадностью проглатывал том за томом. Ведь надо заметить, что почти все книги были настолько аутентичны, что только от мысли, что ты держишь одно из этих сокровищ в руках, могло свести с ума истинного литературоведа. Уверен, коллекции Мастера не было аналогов, по крайней мере на просторах нашей родины: древние копии Библии, неотредактированные римскими монахами, Книга Эйбона, Мистерия Червя, Книга Тота, Хронологии Антлантиды, частично сохранённые Пнакотические манускрипты, Запретные Мифы, История Атлантиды и потерянной Лемурии, Верус Езуитарум Либеллус, Магия Вуду, Сult of M;llenkamp, Культ ведьм в Западной Европе, Криптография, О природе демонов.
      Да Боже мой, эти названия можно перечислять бесконечно! Обычному человеку с улицы вышеуказанное покажется набором бредовых слов, но истинный ценитель потеряет дар речи, ибо никогда не увидит даже десятой части того, что видел и читал я. Не стоит забывать, что большинство книг были написаны в древние времена, когда многие известные цивилизации находились ещё в зачаточном состоянии, на языках первоисточника: Латыни, древнегреческом, протокельтском, египетском, итальянском, немецком, кириллице, древнеанглийском и английском языком собственно. Естественно, я был незнаком с указанными языками – мои знания ограничивались русским, и совсем немного в английском и немецком языках. Поэтому единственное, что мне оставалось – это бережно держать древние гримуары и аккуратно перелистывать страницы, разглядывая неровные строчки, написанные в большинстве от руки, размытые неотчётливые гравюры, схемы и символы. Иногда сзади ко мне незаметно подходил Герман и объяснял значения того, что я вижу на страницах. А ещё он сказал как-то, что Мастер лично прочёл половину своей коллекции. Я был потрясён возможностями Мастера. Как этот человек мог знать столько древних языков. Иногда в мою голову прокрадывалась дурацкая мысль, что возраст Мастера составляет не сорок семь лет, а несколько тысяч. Конечно же, это было полной ерундой. И всё-таки, несмотря ни на что, Мастер скрывал множество тайн. Уверен, даже, что Герман – самый близкий и приближённый – не знал и половины о Мастере. Этот странный человек с тёмными волосами, среди которых пробивалась седина и серыми пронзительными глазами, распространял вокруг себя невидимые волны необъятной мощи. Обладая невероятной харизмой, Мастер вызывал единственное желание – встать перед ним на колени и поцеловать руку, показывая тем самым своё безграничное уважение.
      Теперь моя жизнь разделялась на две стороны: светлую, где я был обычным студентом Пермского Государственного университета; и скрытую в тени, где я значился членом Нижнего кольца Серебряной ложи. К данному факту я относился с рациональным спокойствием, получая необходимые мне данные из сложившейся ситуации. В тайне я надеялся, что в ближайший месяц буду Переведён Мастером в Среднее кольцо. Ведь я до сих пор не был изгнан из Ложи, что значило об имеющихся у меня задатков для повышения по иерархической лестнице.
      К сожалению, моим мечтам не суждено было сбыться. А если посмотреть на сложившуюся тогда ситуацию сквозь призму прошедших лет, то возможно, к счастью. В любом случае, это было только лишь отсрочкой. Судьба сделала свой ход, пытаясь не дать мне окончательно познать Тёмные сферы и глотнуть запретных знаний достаточных, чтобы утонуть среди Скрытого навсегда, превратившись в тень безвременья. Сейчас я улыбаюсь от мысли, что желал стать тем, кем в итоге стал. Я смеюсь над собственной наивностью и тщеславием, именно которые привели меня в горнило безумия.
      Всё закончилось спустя два месяца и три недели. В тот вечер я, как обычно после окончания учёбы в Университете, направился в Ложу. Но по приходу обнаружил лишь распахнутую настежь дверь и пустующее помещение, ставшее прибежищем сквозняка, с явными следами хаотического опустошения, которое произошло здесь совсем недавно. Исчезло абсолютно всё! Цветастые ковры, антикварная мебель, картины, книжная коллекция Мастера – всё исчезло! Я застыл в замешательстве на пороге, не зная, что делать дальше. У меня не было никакой возможности связаться с Мастером, Германом или другими участниками Ложи. Уставом клуба было запрещено обмениваться номерами телефонов, адресами и другими личными данными между собой.
      Невозможно описать словами, как я был расстроен, когда спустя полчаса сидел в кофейне с чашкой Ирландского кофе. Уже после, когда вернулся домой вечером, в отчаянии я напился до беспамятства, пытаясь хоть как-то прервать тоску по потерянным друзьям из Серебряной ложи. Меня накрыла сильнейшая депрессия, и следующие две недели я выпил столько алкоголя, сколько не пил за последние годы жизни. Вот насколько сильно меня потряс вид опустошённой Серебряной ложи. В таком состоянии меня и обнаружил Герман. Я был безумно рад, увидев его, и не задумываясь, сжал юношу в объятиях. Герман сдержанно улыбнулся, а потом рассказал мне, что произошло. И вести, которые он принёс – были ужасны.
      Во время свое последней поездки в Западную Европу Мастер был схвачен Орденом Иллюминатов. В данный момент местоположение Мастера неизвестно. А ещё именно люди, нанятые Иллюминатами, совершили набег на Серебряную ложу и похитили главное сокровище  - книжную коллекцию, которую Мастер собирал по крупицам в течение последних тридцати лет. Всё рухнуло в один момент. Я явственно читал грусть в глазах Германа. Пока юноша рассказывал мне всё, мы успели выпить по две чашки кофе. Герман, являющийся старшим в Серебряной ложе на время отсутствия Мастера, сообщил о прекращении её деятельности на неопределённый срок. Это была официальная версия. На самом деле Герман пришёл ко мне попрощаться. Всё было кончено. Напоследок Герман пожелал мне удачи, и, положив руку на плечо вместо прощального рукопожатия, удалился, оставив меня в одиночестве допивать остывший кофе.
      Я сильно переживал по этому поводу. Но как бы там не было, время стирало неприятные и терзавшие душу воспоминания, а вместе с ними и детали всего, что было связано с Серебряной ложей. Мне кажется, я даже несколько раз сталкивался с бывшими участниками нашего закрытого клуба по «особенным интересам». Конечно же, мы делали вид, что незнакомы. Всё, что связывало нас – осталось в прошлом.
      Шумный водоворот жизни, с её бытовыми, финансовыми и психологическими проблемами затянул меня в самую середину, не давая шанса выбраться. Спустя несколько лет вся фантасмагория, которая приключилась тогда со мной, казалось полнейшей ерундой, не имеющей смысла. О Мастере, Германе и других членах Ложи я больше слышать не слыхивал. И это к лучшему, думаю. Единственное, что сохранилось, так это всё такая же сильная любовь к книгам и чтению.
     Я успешно окончил Университет, получив диплом государственного образца. Оставив позади лекционные аудитории, я, всё еще не веря своему успеху, неуверенно открыл ворота во взрослую жизнь. Теперь я ощущал себя полностью независимым от родителей во всех смыслах. Возвращаться в родной город не имело никакого смысла. Тем более я уже нашёл подходящую для себя работу – написание статей для местной газеты. Думаю, для начала хватит, а там посмотрим. Я был молод, целеустремлён, самоуверен и наивен, как большинство молодых людей, едва переступивших двадцатилетний рубеж. Обществу было не важна моя индивидуальность и неповторимость; мой характер; мой вклад в общее дело. Общество было, самым что ни есть настоящим монстром, который проглотил меня, даже не подавившись.
      Думаю, дальше моя жизнь развивалась бы по стандартному, проверенному поколениями, сценарию, предсказуемо состоящему из пунктов, напротив которых мне надо было ставить галочки по исполнению. Всё шло к этому и тем самым вгоняло меня в уныние. Моей сокровенной мыслью являлось то, что я создан исключительно для чего-то очень важного, а не являюсь рядовым переносчиком генетического кода.
      Не припомню точно, когда мне первый раз приснился этот кошмар. Я тогда не придал этому должного значения. Да и зачем надо было это делать. Подумаешь, приснился кошмар. Да они всем людям сняться. Уже позже открылось одно индивидуальное свойство, отличающее мой кошмар от других – повторяемость. Первое время казалось, что-то знакомое: детали и образы. Правда, спустя секунду после пробуждения, всё стиралось из памяти. Я оставался одни на один с мыслью, что что-то здесь не так.
     Когда кошмар всё настырнее врывался в сознание, изгоняя оттуда другие сновидения, тем самым заполняя пространство холодной тьмой, я обратил на него внимание. Удивление быстро улетучилось – осталось сомнение, к которому незаметно присоединилось раздражение. Я банально стал бояться сновидений. Укоренившийся страх начал лишать меня здорового сна, тем самым планомерно подрывая уравновешенное психическое и моральное состояние. Пугало ещё то, что сон с каждым разом становился всё более реалистичным, лишая меня возможности различить явь с фантазией. Я тонул в придуманной трясине, панически размахивая руками и охваченный ужасом, физически ощущая, как Тьма тянет ко мне бесформенные руки с искривлёнными пальцами.
      Чтобы окончательно разобраться в происходящем, нужно раскрыть сам кошмар, который уверенно поселился в моей голове. Большинство снов имеют свойство так предсказуемо начинаться. И в этот раз была аналогичная ситуация. Вот только что я лежал в кровати, слушая равномерное тиканье часов, и вдруг внезапно меня окружила серая непрозрачная масса, отдалённо похожая на туман. Я иду вперёд. Серый туман растворился в один миг, что я даже не успел заметить это. Теперь я стоял посреди бескрайней пустыни. Песок под ногами ещё хранил тепло солнечного дня. Сейчас же безоговорочно властвует ночь. Тьма Египетская – загадочно шептал внутренний голос. Беззвёздное небо представляло собой зеркальное отражение земли, лишённой каких либо неровностей или запоминающихся деталей. Я ничтожен в своих размерах по сравнению с бесконечной гладью, покоряющей своей безмятежностью длиной в тысячелетия.
      Пустыня – удивительное место, пропитанное отстранённым одиночеством, которое достигло здесь вершины своих возможностей. Даже бездонный океан, ревущий во время шторма, вздымая волны к небесам, пугал куда меньше. Ведь зная, что в толще воды скрываются миллионы живых организмов, мы и сам океан начинали непреднамеренно оживлять, наделяя собственным дыханием и сердцебиением. Хотя всё-таки между пустыней и океаном есть что-то связывающее и заставляющее трепетать.
      Я бессмысленно шёл вперёд, пока ещё полный сил и не успевший отчаяться или испытывать муки от жажды. Кажется, пейзаж вокруг не менялся ни на йоту – всё те же безжизненные одинаковые барханы, лёгкий шелест прохладного ветра, несущего царапающие кожу песчинки и небо, давящее своей фатальной бездонностью. Когда впереди начал всё больше вырисовываться треугольный силуэт – я ускорил шаг, отбрасывая сомнения, что это всего лишь мираж, рождённый прихотью пустыни.
      И действительно, мои глаза не обманули - передо мной выросла мрачная  и величественная пирамида, стремящаяся к звёздам, одиноко затерявшаяся среди вечных песков. Пирамида не очень большая, примерно метров шестьдесят в основании, и отсюда с земли видно непонятное слабое свечение на вершине. Я касался рукой древних грубо отёсанных граней огромных плит, и ощущал всем телом поток времени, пронизывающий насквозь, словно это удар электрическим током. От затерянного строения исходила скрытая мощь, таящаяся внутри.
      Смотря вверх, я был озадаченный неким свечением на вершине. Неясный магический свет загадочно переливался и тянул меня, обещая посвятить не только в свои тайны, но и тайны всего мироздания. Я был полностью околдован и решил подняться на вершину, осознавая, что это именно то место, куда я стремился всё это время.
      Обойдя пирамиду вокруг, с противоположной стороны я обнаружил огромные ступени, ведущие наверх. Ступени несколько великоваты, так что подъём не окажется простым. Обрадованный, я с чрезмерным упорством, граничащим с фанатизмом, полез наверх. Даже страх высоты и ободранные колени нисколько не тормозили меня – в моих глазах отражался лишь манящий магический свет. Чем ближе я приближался к вершине, тем отчетливее слышал тихие мерные голоса, поющие хором протяжные песнопения.
      Оказавшись наверху, я имел возможность наблюдать картину, недвусмысленно напоминающую некий магический ритуал со всеми соответствующими составляющими. Пирамида заканчивалась площадкой квадратной формы размера примерно десять метров на каждую сторону. Образовавшейся площади могло хватить, чтобы на ней могли находиться одновременно более двух десятков человек. Я же увидел пять человеческих фигур, облачённых в длинные сутаны с капюшонами, накинутыми на голову. Четыре фигуры стояли таким образом, что образовывали квадрат. Они синхронно совершали непонятные движения руками и монотонно тянули то ли гимн, то ли песню на непонятном языке, издавая протяжные гортанные звуки, которые, по всей видимости, вводили поющих людей в транс. Пятый человек стоял на коленях спиной ко мне, в самой середине площадки и квадрата, окружённый с четырёх сторон поющими людьми.
      Ставший невольный наблюдателем непонятного ритуала, суть которого была не ясна, я не спешил выдавать своё присутствие. Боясь тем самым нарушить действие и вызвать гнев людей в тёмно-синих сутанах. Не думаю, что у меня есть хотя бы малейший шанс противостоять одновременно пятью мужчинам. А это именно мужчины, в чём я не мог сомневаться, слушая тембр их голосов. Поэтому мне оставалось лишь безмолвно наблюдать за происходящим. Возможно, скоро я увижу нечто весьма интересное и необычное. Также возможно, что это будет последнее, что я смогу увидеть в принципе в своей жизни. Поэтому я всегда склонялся к версии, что лучше стараться не думать о тех вещах, которых хочется избежать. Может это и беспочвенная вера, но, по крайней мере, дающая пусть и призрачную, но уверенность в своей неистребимости.
      И ведь надо же было такому случиться, но я был обнаружен! Для меня осталось загадкой, как это могло произойти, если только у этих людей имеются глаза на затылке. Когда все четверо, как по команде обернулись в мою сторону, то моё дыхание сбилось, что я чертыхнулся, понимая в глубине души, что больше не смогу оставаться незаметным призраком. Люди в сутанах замолчали, и внезапная тишина обрушилась сверху и молотом ударила по ушам, отчего я согнулся, не отрывая взгляда от мрачных фигур. Я не мог разглядеть лиц, потому что они скрывались в тени накинутых капюшонов. Но уверен, что это мне было ни к чему сейчас, потому что взгляды их могли разить фатальнее, чем острые копья, обмазанные ядом.
      А когда пятый человек медленно поднялся с колен, нарушая тишину шелестом ткани – я содрогнулся. Он повернулся ко мне, и не успел я сделать и шага назад, пытаясь трусливо сбежать, как каким-то неведомым способом этот человек, которого я боялся больше всех – возник рядом. Я оцепенел в ужасе, понимая, что должно быть в следующее мгновение будет трагически порвана последняя нить, связывающая меня с физическим существованием. По сравнению с человеком в сутане я выглядел каким-то хилым подростком. Даже в этот критический момент мой разум был занят изучением окружавших меня вещей, и я смог разглядеть высокое качество фиолетовой ткани, из которой была изготовлена сутана, и огромные перстни с драгоценными камнями, украшавшие пальцы человека, стоявшего передо мной. Единственное, что никак не хотело проявляться – это лицо человека, которое даже на минимальном расстоянии в обычной ситуации можно было рассмотреть с необычайной лёгкостью.  Всё что видел я сейчас – лишь размазанный овал лица, утопленный в капюшоне. Казалась что тьма вместо лица живая, и дышит, обдавая меня запахом смерти. Непередаваемый ужас сковал тело, однако человек в сутане замер, возвышаясь надо мной. Остальные четверо, словно призраки во  плоти, медленно подошли, шепча то ли заговоры, то ли молитвы, нагоняющие страха не меньше.
      Я не в силах отвести глаз, ощущал, что тону в дыре, образовавшейся вместо лица. Кажется, сам Дьявол решил принять человеческий облик, чтобы облачиться в фиолетовую сутану, и провести на вершине потерянной пирамиды запретные ритуалы для  поклонения еще более темным, древним и от этого страшным божествам, нежели он. А теперь меня, как нарушителя магического действия ожидал трагический и страшный конец.
      Перед моими глазами пронеслась вся жизнь, когда человек сделал медленное движение рукой, и, спрятав её в одной из складок сутаны, спустя пару секунд вынул обратно. Человек протянул руку мне, и я разглядел, что он сжимает древний изящной работы, украшенный камнями кинжал в ножнах. Таким оружием неудобно пользоваться в пылу битвы, поэтому смею представить, что клинок изготовлен специально для ритуальных жертвоприношений. Мастер, изготовивший кинжал, очень хорошо знал своё дело и должно быть был именитым оружейником. Уверен, любой коллекционер холодного оружия отдал бы значительную сумму за обладание такой красотой, разящей насмерть.
      Сначала я ничего не понимал, продолжая стоять в растерянности. Человек не предпринимал никаких действий. Лишь сутана шелестела на ветру. Но внезапно мои руки сами потянулись навстречу к кинжалу, словно имели свой интерес. Потрясённый, я понял, что не контролирую их. Почему-то мне представилось, что на лице человека расползлась довольная улыбка, когда кинжал очутился в моей ладони, которая тут же крепко охватила черен. Вторая рука обнажила лезвие, что вызвало довольный полувздох - полурык оставшихся четверых культистов, прервавших на мгновение свои мрачные песнопения, от которых вскипала кровь в жилах.
      Человек, давший мне кинжал, отступил в сторону и вытянул руку в пригласительном жесте. Кажется, он именно этого ждал от меня. А я продолжал терять контроль над собственным телом, и это ужасало всё больше с каждой секундой. Теперь уже ноги, повинуясь чему-то неизвестному приказу, двинулись вперёд. Вслед за мной последовал человек, передавший кинжал и остальные, продолжая на ходу тянуть богомерзкие песнопения, вызывавшие резкое отвращение. Теперь я уже был облачен точно в такую же сутану фиолетового цвета, струящуюся до пола и переливающуюся магически лунным светом. Я оказался ведущим жуткой процессии культистов. Но что самое страшное, похоже, именно мне будет доверена финальная часть запретного ритуала.
      Только сейчас я увидел невесть откуда появившуюся женщину у самого края платформы. Бедняжка была связана по рукам и ногам грубой веревкой. На ней совсем не было одежды, и изогнутое тело дрожало, мучаясь от холода, который казалось, проникал сюда прямо из безграничного и бездонного космоса. Кинжал в предвкушении свежей крови тянулся впёред, увлекая за собой руку. Жуткие замогильные голоса позади меня наращивали темп песнопения, всё больше накаляя обстановку, приближая ритуал жертвоприношения к концу. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений, что произойдёт дальше.
      Я подошёл и склонился над женщиной. Она была юна и очень красива. Сначала глаза её были прикрыты, но, почувствовав моё приближение, женщина распахнула их. И закричала из-за всех сил. Но ритуал было невозможно остановить, потому, как собственное тело предало меня. Глядя в широко раскрытые от ужаса глаза женщины, я замахнулся и резким движением вонзил кинжал в её грудь, прямо в сердце. Хлынула кровь, а крик жертвы оборвался.
      Кто-то положил мне руку на плечо. Вздрогнув от неожиданности, я обернулся и увидел главного жреца. Он смотрел на меня сверху вниз. Четверо остальных всё так же пели ритуальные гимны, пробивающие до костей. Я склонил голову, как бы подчиняясь жрецу, и протянул кинжал. Он бережно принял клинок, и поднёс поближе к лицу, скрывавшемуся в тени капюшона. А потом из темноты возник длинный извивающийся темно-красный язык и слизнул кровь с лезвия. От увиденного мерзкого акта мне стало дурно, и я, в миг потерявший силу, упал на окровавленную жертву.
      Теперь надеюсь, любому станет понятно, насколько чрезвычайно опасная сложилась ситуация. Поначалу любой кошмар, подобный описанному выше, который имеет безоговорочную власть над разумом, бродящим среди сновидений, едва завидев первые признаки рассвета после пробуждения, сдаёт свои позиции, превращаясь в бесформенные рваные моменты воспоминаний. Видя солнечный свет, ты начинаешь удивляться, что совсем недавно был окутан тьмой и испуган, веря, что ночь не кончится никогда. А к вечеру те едва чёткие воспоминания о ночных волнительных образах будут вызывать лишь улыбку.
      Всё могло сложиться именно так, но, к сожалению, не в этот раз и не со мной. Видимо это был особенный кошмар, не похожий на стандартные сны. Подобно упырю, пьющему кровь, кошмар медленно высасывал жизненные силы из меня, с каждым разом становясь чуточку могущественнее, а значит и опаснее. По началу беспокойные смутные воспоминания, накопившиеся за ночь, выветривались к вечеру без следа. Но когда я осознал, что видимые образы кажутся знакомыми, то был сильно обеспокоен. Детали всплывали как утопленники то тут, то там, постепенно заполняя ужасную картину красками настолько реальными, насколько это возможно. Я начинал терять осознание того, что увиденное - просто ночной кошмар, терзающий мой разум подобно стервятнику. Набирая мощь, сон вытеснял остальные и вольготно использовал образовавшиеся свободные ночи, появляясь с нарастающим постоянством.
      Внутри меня нарастал постепенный страх в ожидании прихода ночи и собственно самого сна. Уже вечером я начинал проявлять повышенное чувство раздражения и волнения. Моё самочувствие ухудшалось с каждым днём. И я никак не хотел признать, что не справлюсь с данной проблемой в одиночку. Навязчивый сон обрёл власть надо мной, проникнув в подсознание, заставляя путать реальность с фантазиями. Я сходил с ума!
      Однажды мой начальник заметил, в каком плачевном состоянии я нахожусь, и срочно подписал приказ о внеочередном отпуске, буквально насильно отправив меня отдыхать. Оказавшись наедине с поглотившим меня кошмаром и не имея возможности хот как-то отвлечься с помощью работы, я безоговорочно погрузился в пасть безумия. Внешне это было не очень заметно, но если бы кто-нибудь прочитал мои мысли, то ужаснулся бы.
      Моё психическое здоровье было бесповоротно испорчено. Теперь я окончательно отождествлял себя с шестым участником кровавого ритуала, которому выпала исключительная честь вонзить кинжал в плоть жертвы. Почему-то я упорно верил в бредовую идею о выздоровлении, которая заключалась  в следующем: что только в том случае я смогу избавиться от наваждения, если проведу данный ритуал на самом деле. Хотя сама реальность происходящего была для меня теперь под большим вопросом.
      Я терялся в догадках, как мне исполнить предначертанное, прячась в своей квартире и теряя остатки человечности, когда меня настигло озарение. Ведь совсем недавно я познакомился с одной молодой женщиной, которая давно мечтала съездить в путешествие. А именно в Египет. Мы вели с ней нечастую, не регулярную переписку по электронной почте. Когда я впервые услышал об её желании попутешествовать, то не придал этому особого значения. Сейчас же я хищно улыбнулся и, потирая руки, уже представлял, как с помощью ничего не подозревающей будущей жертвы разрешу свой план о спасении души из объятий хаоса.
      Я написал письмо женщине и как бы невзначай обронил, что внезапно загорелся желанием посетить Египет. Особо в успех я не верил, но что мне оставалось ещё. Ответ пришёл незамедлительно и когда я читал письмо, то улыбался все шире и безумнее. Удача была на моей стороне. Женщина писала, что как раз собирается в отпуск, и ни куда-нибудь, а именно в Египет! Всё потому, как у неё имелась возможность купить «горячую» путевку по очень низкой цене. Я, не задумываясь, ответил, что поддержу её в этом начинании и поеду вместе с ней, если конечно женщина позволит составить ей компанию.
      Конечно же, она согласилась. Всё остальное не составило труда: покупка путёвок, билетов на самолёт, сбор багажа и другая подготовка. Следующие полторы недели пролетели как один день. Я не хочу особо заострять на них внимания, так как признаться, всё происходящее проносилось безумной круговертью перед моими глазами, и в итоге я не мог ничего вспомнить с точной ясностью. Ощущение реальности вернулось ко мне, когда я уже в аэропорту Кадафа покидал самолёт, спускаясь по трапу.
      Теперь, совершив первый шаг, я уже не мог не закончить начатое. Я безоговорочно верил, что мне абсолютно всё по силам. Оставалось лишь действовать, отталкиваясь от плана, который я проработал мысленно уже много раз за последние дни до самых мелочей. Каждое слово, каждое дело, каждая мысль были отточены до идеального состояния.
      Дальнейшее происходило с безумной скоростью. В третью ночь нашего пребывания в Кадафе, я с помощью обмана о чудесной возможности увидеть ранний рассвет, заманил женщину на вершину одной из близлежащих пирамид. Здесь я окончательно утратил над собой контроль. Глупая женщина в надежде вглядывалась в даль, лепеча что-то про неземную красоту и потрясающий блеск звёзд, когда я зашёл за её спину и нанёс сильный удар по затылку камнем, обмотанным в тряпку. Ноги женщины подломились, и она безмолвно рухнула на пол. Я немедля достал припасённую заранее верёвку и связал крепкие узлы на руках и ногах несчастной, а рот тщательно заткнул кляпом. Снимать одежду я не стал, так как не считал это существенным. К тому же я очень торопился, боясь скорого наступления рассвета или же того, что буду обнаружен кем-нибудь.
      Когда женщина пришла в сознание, я стоял перед ней и пел безумным голосом ритуальный гимн, слова которого я успел выучить наизусть, пока сотни раз наблюдал свой кошмар. Не обращая никакого внимания на округлившиеся в ужасе глаза женщины и попытки освободиться, я совершал резкие движения руками, я раз за разом повторял гимн, притоптывая в такт ногами. Мне казалось, что в конце концов должно что-то произойти, чтобы я смог довести до конца кровавый ритуал, вызвав тем самым древних божеств, которые примут мой дар, а в благодарность великодушно лишат меня возможности вновь видеть бесконечный кошмар, ставший для меня реальностью.
      Я совсем не заметил, как моя одежда: рубашка с коротким рукавом и капри – превратились в фиолетовую сутану, испускающую резкий запах благовоний; как голос, завывающий и громкий, стал звучать совсем не по-человечески. И вокруг меня прямо из воздуха возникли пять фигур в тех же сутанах и с капюшонами, скрывающими лица. Я взревел в мистическом экстазе. Женщина давно уже перестала сопротивляться и просто лежала, скрючившись на полу и дрожа толи от холода, толи от страха.
      Один из людей подошёл ко мне, и когда я протянул руку, то он вручил мне тот самый кинжал, который я видел в моём кошмаре! Я улыбнулся и встал на колени перед распластанной женщиной. Четверо остальных людей в сутанах заняли места вокруг нас, образовав квадрат, и завыли ритуальный гимн. В их голосах звучали нечеловеческий ужас, перемешиваясь с гробовым отчаянием.
      Я понял, что, наконец, пришёл этот миг, которого я с нетерпением ждал последние месяцы. Всё произошло очень стремительно. Одним резким движением я разорвал футболку на груди женщины, и, обнажив кинжал, вонзил лезвие по рукоятку в нежную плоть прямо в бьющееся на неимоверной скорости сердце.
      Кто-то подошёл сзади и положил тяжелую руку на моё плечо. Я обернулся и увидел жреца, давшего мне ритуальный кинжал. Протянув ему клинок, сполна насытившийся кровью, я внезапно осознал, что вижу лицо, доселе скрывавшееся в тени капюшона, и оно знакомо мне. Это был Мастер собственной персоной! А остальные участники ритуала вызова - не иначе, как Герман и другие члены Серебряной ложи.
      Я поцеловал камень в перстне на пальце руки, которую протянул мне Мастер и поднялся на ноги. А потом услышал громкий голос, от которого всё внутри меня перевернулось:
      - Теперь ты переведён в Верхнее кольцо!